Глава шестая. Здравствуйте, приехали!
Когда я оторвалась от созерцания своего сокровища, то выяснила, что не одной мне оно нравится. Мужчина, сидевший в кресле через проход, тоже не отрывал взгляда от моих рук. Поскольку они у меня не унизаны драгоценными перстнями и вообще не ослепляют красотой, то слепому ежику было понятно, что именно привлекло внимание соседа.
Я демонстративно сунула пудреницу обратно в сумку – парижских приключений с меня хватит на всю оставшуюся жизнь. А поскольку всем прекрасно известно, каким опасностям подвержены авиапассажиры – не в воздухе, нет! – по дороге из аэропорта в столицу нашей родины, то тем более надо было поостеречься.
На сей раз я летела не в аэробусе, а в самом обычном «Ту» каком-то и обстановка отличалась коренным образом. Во-первых, пассажиров в самолете было под завязку, и ни о каком вольготном курении с прохладительным напитком и речи быть не могло. Даже вытянуть ноги оказалось почти невозможным, слишком плотно друг к другу были установлены кресла. И проход – довольно узкий – был один.
Нам, правда, предложили то ли поздний обед, то ли ранний ужин, но есть то, что предлагал «Аэрофлот» я была просто не в состоянии. Попросила кофе: меня сначала обругали за то, что тороплю события, а потом принесли чашку такого пойла, что я с трудом осилила половину. Если это у них называется кофе…
Ни о каких дополнительных напитках и речи не было, так что мне очень пригодилась прихваченная с собой на дорожку бутылка минеральной воды «Эвиан». Когда я еще смогу ее попробовать!
В общем, поднявшись в воздух, я одновременно как бы спустилась на грешную землю и постепенно начала понимать, что Париж остался в прошлом. Равно как и французский сервис, французские традиции и… Анри.
Но в этом пункте, правда, были кое-какие положительные моменты, то есть перспективы на будущее. И это немного смягчало горечь прощания и грусть утраты. С другой стороны, нельзя же, чтобы всегда все было прекрасно и удивительно. За все надо платить, в том числе, и тем, что прекрасное и удивительное имеет неприятную особенность очень быстро заканчиваться. В отличие от неприятностей: эти как раз могут происходить постоянно и довольно долго.
Я еще раз просмотрела бумаги из папки, которой снабдил меня Анри, и в которой содержались перспективы такого светлого и прекрасного будущего, о котором я никогда даже и не мечтала. Лишь бы благополучно добраться до Москвы, до дома, вручить Асе то, что ей послал Анри и забыть о поручении моей дорогой подруги на всю оставшуюся жизнь. Помнить только Париж с его необыкновенным очарованием и, конечно же, Анри.
Да, я, кажется, влюбилась в него, но ведь за несколько наших встреч ему удалось избавить меня – так, между делом, – от очень и очень многих ненужных мне комплексов. К тому же дал столько нежности и заботы, сколько я не видела за всю свою жизнь. И вряд ли еще увижу: если в Париже все можно было списать на пресловутую эйфорию, то в Москве этот номер у меня явно не пройдет. А просить алиби у Аси, как она периодически просит его у меня – спасибо, не надо.
Надо сказать, что те новости, которые я узнала о своей подруге, не слишком вдохновляли. Сам факт, что у человека имеется несколько разных паспортов на разные фамилии, да еще два законных мужа и какие-то сомнительные дела с Интерполом… Хм, многовато получается, однако. И если она догадывалась хотя бы о половине поджидавших меня в Париже неприятностей, то было не слишком гуманно отправлять меня туда, ничего не объяснив, да еще с непонятным паспортом. Нет, это мне категорически не нравилось и скрывать свои эмоции от подруги я не собиралась.
Неудивительно, что она сама в Париж не поехала. По ее собственному паспорту она вообще дальше паспортного контроля в Шереметьево не прошла бы, а если бы воспользовалась другими, то наверняка получила бы все то же самое, что и я: обыски, покушения, нервотрепку. Возможно, правда, что и Анри вошел бы в этот ассортимент: Ася действительно красивая женщина, а про меня можно сказать только «миловидная». Впрочем, вкусы у людей разные и о них, как правило, не спорят.
Хотя наш самолет и взлетел точно по расписанию, приземлиться он исхитрился на полчаса позже положенного срока, хотя скорость полета была именно такой, какой ей надлежало быть. Один Бог знает, как это можно технически осуществить.
Единственную свою большую сумку, а также пластиковый пакет с тряпками я в багаж не сдавала, а посему рассчитывала, что хотя бы процедуры ожидания багажа можно будет избежать. Но я недооценила возможности наземных служб «Шереметьева».
Двадцать минут ждали трап, тридцать – микроавтобус, который провез нас по летному полю от силы двести метров. А потом началось самое интересное: полтора часа стояния в очереди на паспортный контроль и таможенный досмотр.
Похоже, родная страна не горела желанием принимать своих блудных детей обратно. Впрочем, иностранные туристы тоже парились в этой самой очереди и совершенно не понимали, бедняжки, что за экзотический аттракцион им предложили с самого начала
Я тоже чувствовала себя не самым лучшим образом: конец мая в Москве ознаменовался прямо-таки тропической жарой, а я, чтобы не утяжелять сумку, напялила на себя брюки, водолазку, жакет. Плюс, разумеется, знаменитый парик. Так что комфорта я испытывала не больше, чем человек, решивший посидеть в сауне в шубе, шапке и валенках.
Про парик, кстати, я вспомнила в самую последнюю минуту в парижском аэропорту, сообразив, что иначе меня просто-напросто не выпустят из страны. В общем-то я ничего против этого не имела, но…
Но дело заключалось в том, что из Франции я везла кое-что особенное, специальное, для себя. Так, пустячок – предварительное соглашение с месье Берри о том, что буду вице-директором российского отделения его фирмы в Москве. Директором должен был быть сам Анри, который и намеревался в скором времени лично прибыть в Россию и на месте утрясти все оставшиеся вопросы. Вообще-то переговоры велись уже больше года и все было как бы на мази. Последняя подпись была получена им чуть ли не вчера.
Так что мне предстояло примерно через месяц коренным образом изменить свою жизнь и из низкооплачиваемого младшего научного сотрудника превратиться в высокооплачиваемого клерка. Минус у этой метаморфозы был один: невозможность иметь «режим свободного посещения», к которому я за многие годы привыкла. Ну, а о плюсах, наверное, говорить не стоит: и так ясно, что оклад, полагавшийся мне ежемесячно на новой должности, превышал наш с мужем совокупный годовой доход.
Конечно, несколько смущала та мысль, что это место, теоретически, должно было достаться Асе, а вовсе не мне. Она-то буквально создана для такой работы, и единственный для нее минус – незнание французского языка. Зато – безупречный английский, деловая хватка и бешеная энергия.
Всего этого у меня и в помине не было, так что я подозревала: моя кандидатура возникла спонтанно и исключительно на почве личных взаимоотношений. С другой стороны, интерес к Асе со стороны Интерпола вряд ли мог считаться положительным качеством для сотрудника фирмы Анри.
Я-то хоть была чиста, как слеза ребенка, и ни в каких криминальных штучках не замешена. Точнее, была не замешана. Чем дольше я дышала воздухом родины, тем тревожнее становилось у меня на душе, а в голове вертелась дурацкая присказка: «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Увязла я по глупости и чрезмерной доверчивости, но пропадать мне вовсе не хотелось. Особенно теперь, когда все могло так измениться в лучшую сторону…
Тем не менее, возвращение в родные пенаты приобретало, несмотря ни на что, свою прелесть. Хотя, должна признаться, я слабо представляла себе объяснение с супругом по поводу перемен в моей жизни. Не в личном плане, боже упаси! – тут я вообще собиралась промолчать. А вот деловая часть моей не совсем обычной туристической поездки… Ладно, посмотрим по ходу развития сюжета.
Уж если Сергей так легко отпустил меня одну за границу, то наверняка спокойно согласится и на смену моей работы. Все равно моя нынешняя трудовая деятельность была просто смехотворна: ни себе, ни людям. А корчить из себя большого ученого, прекрасно сознавая, что я не ученый вообще, мне как-то не хотелось.
Значит, нужно достойно, со щитом вернуться, тут двух мнений быть не могло. Поэтому я напялила парик и стоически перенесла пытку жарой. Утешала себя тем, что как только окажусь на российской территории, тут же избавлюсь от дополнительной шевелюры. Не тут-то было! Так что согрелась я, кажется, на год вперед. Во всяком случае так, чтобы зимой не тосковать о летнем солнышке.
Но самым большим испытанием для меня оказалось то, что в толпе встречающих я углядела собственного супруга. И немало этому удивилась: я хоть и первый раз путешествовала одна, но у нас как-то не принято было встречать в аэропорту. Сергей до дома всегда добирался сам. И надо же – такая нескладуха с этим прилетом: очередь, духота, пара часов, проведенных совершенно бессмысленно, как мной, так и Сергеем. Выражение его лица, кстати, ничего хорошего мне не обещало.
Собственно, горячих объятий истосковавшегося супруга я не ожидала и не получила. И не обиделась: почти три часа, проведенные в жаре и духоте общего зала ожидания, кого угодно доведут до белого каления. Тем более, что наши с Сергеем отношения были крайне далеки от сентиментальности.
А тут я достаточно хорошо видела его из-за спин пассажиров в зале ожидания и понимала, что даже если он и приехал меня встречать в хорошем настроении, то теперь это чувство переходят в свою прямую противоположность. А ведь нужно было еще ехать чуть ли не через весь город…
Даже отупев от ожидания и жары, я сообразила, что стягивать с себя парик на глазах у изумленной публики не слишком-то прилично. Попросить мужа подождать минуточку – тоже не остроумно: он и так прождал меня слишком долго и наша встреча ознаменовалась довольно сдержанным и, я бы сказала, прохладным, почти братским поцелуем. Это тоже было неожиданностью: такие нежности при встречах и прощаниях дома у нас как-то не были приняты. Впрочем… жара. Оставалось терпеть до дома, куда, повторюсь, еще надо было добраться: собственной машины у нас, естественно, не было.
Хуже всего было то, что я начисто забыла Асины инструкции. В тот момент, когда я узрела в зале ожидания своего супруга, я вообще так изумилась, что забыла обо всем на свете. Мы же специально собирали мои вещи перед отъездом с таким расчетом, чтобы я могла вернуться домой совершенно самостоятельно. То есть Сергей вовсе не собирался меня встречать, и что на него нашло, понятия не имею.
Зато у меня из-за этого спонтанного порыва совершенно вылетело из головы то, что на самом деле меня должен встречать какой-то Аськин приятель. Посему появление возле меня молодого человека в джинсовом костюме восприняла с неподдельным изумлением. Он же, напротив, прямо-таки источал обаяние и дружелюбие.
– Простите, вы – Елена? – спросил он, не удостоив моего мужа даже мимолетным взглядом.
Правда, тот как раз повернулся ко мне спиной, чтобы завязать распустившийся шнурок на ботинке, но то, что он услышал над свое головой, ему, естественно, не понравилось. Чего он скрывать отнюдь не стал.
– А вам какое дело? – рявкнул он, выпрямляясь. – Что за манера приставать к замужним женщинам?
– Извините, – опомнился джинсовый, – но Анастасия Павловна…
Тут я все вспомнила:
– Ах, конечно, здравствуйте! Как мило с вашей стороны, что вы меня встретили.
– Это ты в Париже научилась назначать свидания при муже? – со зловещим добродушием поинтересовался мой супруг. – Мило, мило. Вижу, времени зря не теряла. А вы, юноша, идите отсюда, нам никакие встречающие не нужны. И Анастасия Павловна тут вообще не при чем.
Здравствуйте, приехали! Способность мужа закатить сцену ревности на ровном месте мне была прекрасно известна, а уж если нашелся повод.…
– Как это – не при чем? —изумился джинсовый. —Это я про встречающего мужа впервые слышу.
Ответом он удостоен не был. Я видела, что точка кипения уже почти пройдена, еще чуть-чуть и будет взрыв.
А все моя дурная рассеянность. Мне, идиотке, следовало еще до отъезда в Париж предупредить его, что меня будут встречать. Типа трансфера. Хотя – как бы я это объяснила? Черт, надо было раньше думать!
– Милый, – срочно заворковала я, – я забыла тебе сказать, что меня будет встречать Асин приятель. На машине. Так удобнее, чем на автобусе, согласись.
– Мне – неудобнее, – отрезал муж. – Ты можешь ехать со своим хахалем, куда угодно, а я поеду один. Разумеется, нужно было предупредить: я бы не тащился, как дурак, встречать тебя в такую жару.
– Тащился бы как умный! – взорвалась я. – И, между прочим, ты вообще не собирался меня встречать, говорил, что у тебя полным-полно совершенно неотложных дел на месяц вперед. А теперь во всем виновата я. Надо было остаться в Париже – попросить политическое убежище от тебя, солнце мое незакатное.
Хамить – нехорошо. Но это единственный известный мне способ радикально пресечь сцены ревности моего драгоценного, который по долгому опыту знает: если я ощущаю за собой хотя бы тень вины, то обычно оправдываюсь, морально ерзаю и вообще веду себя как нашкодивший щенок. А раз хамлю – значит, невиновна. Логика, разумеется, железная, потому что – мужская.
– Ладно, – дал он «задний ход». – Ошибся. Признаю. Где ваша машина, молодой человек?
– А вон там, – обрадовался джинсовый. – Сейчас я ее подгоню, момент.
И вприпрыжку понесся куда-то в сторону. Мы с мужем переглянулись. Я ждала извинений, и мои ожидания не были обмануты.
– Ну не сердись, Ленка. Но твоя Ася вечно что-нибудь придумает. На кой черт было затруднять человека, если есть я? И ты действительно могла добраться самостоятельно, просто у меня изменились планы и я совершенно случайно оказался свободным.
– Ася хотела как лучше, – забормотала я, испытывая невероятное облегчение от того, что самое худшее, похоже, осталось позади. – А я перед отъездом просто забыла тебе об этом рассказать, вот тут я действительно виновата. Кстати, я все вспомнила: она же предупредила меня, что зовут ее приятеля Олегом и у него – голубой «Москвич»…
И тут я поперхнулась, потому что не удосужилась спросить у этого самого джинсового ни как его зовут, ни какой модели у него автомобиль. В животе неприятно заныло, а муж еще и добавил:
– «Москвич»? Голубой? Может, я и ни черта не смыслю в марках автомобилей, но пока, слава Богу, не дальтоник. Вон он выруливает, твой встречающий, в ярко-красных «Жигулях». Причем там еще кто-то сидит. Может быть, его действительно зовут Олегом, но он забыл представиться… Что с тобой?
Ответить я не успела потому, что, во-первых, с перепугу потеряла дар речи, а во-вторых, потому, что на сцене появилось еще одно действующее лицо – тоже молодой мужчина. Но в светлых брюках и белой рубашке. И, не теряя ни минуты, выпалил:
– Извините, здравствуйте, меня зовут Олег, я от Аси, опоздал, чертово колесо по дороге спустило, вон мой «Москвич», пойдемте!
В двадцати метрах от нас действительно стоял «Москвич». Нужного цвета и с нужным количеством дверей.
– А вы, значит… – начал было Олег, обратившись к моему супругу, но почему-то осекся.
У меня мелькнула смутная мысль, что эти двое знакомы, но почему-то не хотят это афишировать. А дольше размышлять было уже некогда. Я схватила мужа за руку и, не давая ему возможности устроить очередную сцену ревности, потащила к машине. Он, правда, сопротивлялся, но как-то вяло. Наверное, появление еще одного «ухажера с машиной» вогнало его в какое-то подобие ступора.
Уже на ходу я объясняла Олегу, что ничего страшного не случилось, что он вовсе не опоздал, а как раз приехал очень вовремя. Одновременно краем глаза следила за ярко-красными «Жигулями», которые подъезжали к тому месту, где мы несколько минут назад стояли.
Действительно, в машине, кроме джинсового, сидел еще кто-то. Мужчина. Или коротко стриженная женщина – черт их, то есть нас теперь разберет.
– Олег, – сказала я, – быстрее, пожалуйста. Тут у нас кое-что произошло, объясню в машине.
Олег оказался на высоте и загрузил нас в «Москвич» прежде, чем муж смог опомниться и начать выражать свои мысли вслух. Успеет, а пока нужно было сматываться отсюда как можно быстрее. Это я тоже донесла до Олега и он, похоже, опять-таки понял все с полуслова.
– Не волнуйтесь, Лена, – сказал он, выруливая на дорогу, – они, может, и не дураки, да мы тоже не с елки упали. Сейчас полавирую, собью их с толку, если решат за нами ехать, а потом выскочу по проселку на развилку – и слава труду! Не впервой, разберемся.
Пока Олег маневрировал вокруг аэропорта, терпение у моего мужа лопнуло окончательно.
– Что это значит? – ледяным голосом осведомился он. – Подозрительные личности вокруг тебя кишмя кишат, встречают аж на двух машинах, а теперь еще выясняется, что мы будем, как в твоих любимых дурацких боевиках, уходить от погони. Ты что, контрабанду привезла? С твоей распрекрасной подруги станется – втравить тебя в такое дело. А я-то думал, с чего она взялась тебе круизы дарить? Теперь понятно.
– Ничего тебе не понятно! – огрызнулась я, поминутно оглядываясь назад. – Я сама ничего не понимаю. Посмотри лучше, что я тебе в Париже купила.
Я вытащила купленную в отеле шариковую ручку и протянула ее мужу. Надо знать увлечение любимого – в его коллекции имеется даже американское изделие начала 40-х годов. Чуть ли не опытный образец. Так что лучшего способа отвлечь его внимание просто не было.
Но, не успев похвалить себя за сообразительность, я обнаружила, что отдала мужу ручку, предназначенную для Аси. Спутала, идиотка! И как теперь, позвольте узнать, выходить из создавшегося положения?
Господи, ну почему все кончается так же кошмарно, как в дурном боевике? Неужели Анри был прав, постоянно повторяя мне о том, что нужно быть начеку и ни в коем случае не расслабляться. И не зря, ох не зря Ася говорила и о благополучном возвращении тоже. Пока я особого благополучия что-то не замечала.
Не пристрелили бы еще для полноты картины, так сказать. Сейчас ведь это проще пареной репы: несколько выстрелов из пистолета с глушителем или без, два вполне конкретных трупа – мой и мужа, масса свидетелей, которые дают самые противоречивые показания, преступники скрываются на угнанной машине, милиция объявляет очередной план «Перехват» или «Сирена»…
На чем все благополучно и заканчивается, потому что все эти планы почему-то почти никогда не дают нужного результата.
В этот момент машина резко затормозила, так что я ткнулась носом в переднее сидение. Подняв голову, я увидела, что выезд на шоссе блокирован ярко-красными «Жигулями». А от них в нашу сторону быстро направляются двое мужчин. Чисто рефлекторно я выхватила из сумки пудреницу и засунула ее в карман на сидении.
– Как же они догадались, сволочи? – услышала я изумленный голос Олега. – И откуда вообще взялись эти кенты?
Сергей не сказал ничего: по-моему, он даже не успел «вписаться в тему». Он только переводил недоуменный взгляд с меня на двух приближающихся мужчин, и теплоты в этом взгляде было не больше, чем в какой-нибудь морозильной камере.
А дальше события разворачивались одновременно и стремительно, и как бы в замедленной съемке. Каким образом и почему у меня сложилось такое впечатление – непонятно. Но Олег бесконечно медленно вылезал из-за руля и так же растянуто плавно начал драться с джинсовым.
Меня же практически мгновенно из машины выволок второй мужик. С заднего-то сидения – через переднюю дверцу! И потащил к «Жигулям», одновременно пытаясь отобрать у меня сумку. Я не то, чтобы крикнуть – пискнуть не успела от такого натиска. Что же касается моего мужа, то он на какое-то время просто окаменел: то ли от изумления, то ли от злости – у него не поймешь.
В «Жигули» я не хотела ни под каким видом и, оправившись от первого шока, оказала довольно бурное сопротивление, в результате которого мы оба свалились в траву, сумка вывалилась у меня из рук и все ее содержимое оказалось на земле. Я даже зажмурилась от ужаса: фляжка с коньяком, мои новые духи, всякие дамские мелочи – в общем, маленькая трагедия имени Александра Сергеевича Пушкина. Только бы ничего не разбилось и не пропало!
В этот момент очнулся муж, до сих пор пребывавший как бы в ступоре, и с каким-то даже рычанием набросился на мужика, забыв о новой подаренной ручке, которая свалилась на землю прямо у колес «Москвича». Улучив удобный момент, я ее подобрала и спрятала понадежнее в… ну, неважно, куда.
Мужику, конечно, не повезло. Мой муж внешне не производит впечатления атлета. Но на самом деле силушкой его Бог не обидел, а все остальное он приобрел путем многолетних самоистязаний с гантелями, эспандером и прочей чепухой. Ну и, разумеется, когда наши океанологи еще имели возможность ходить в кругосветные научные экспедиции, там тоже тяжелой физической работенки хватало. Плюс – двухлетние занятия каратэ и, соответственно, черный пояс сэнсэя. Или как там у них это называется, точно не помню.
Так что схватка была короткой, жесткой, в стиле незабвенного Ван Дамма и с вполне предсказуемым концом: мужик отлетел к своим «Жигулям» и прилег у их колес, свернувшись калачиком. К этому времени Олег еще не разобрался со своим спарринг-партнером, пришлось Сергею еще повозиться. В результате джинсовый тоже отступил к «Жигулям», правда, своими ногами, а не по воздуху, но достаточно шаткой походкой. Шофер оттуда предусмотрительно не вышел, видимо, берег здоровье. Поле битвы осталось за нашим экипажем.
Интереснее всего было то, что с шоссе прекрасно просматривалось все побоище. Но ни одна из мчавшихся по нему машин даже не притормозила, не говоря уже про то, чтобы остановиться. Впрочем, я никого не осуждаю: по нынешним временам ввязываться в любую драку смертельно опасно, неизвестно, с какой стороны получишь пулю, удар ножом или перелом ребер. О, времена, о, нравы!
Джинсовый кое-как запихал своего напарника в машину и освободил нам дорогу. Я горячо понадеялась, что в пылу схватки мой супруг все-таки не зашиб кого-нибудь до смерти, иначе дело обернется вообще полнейшим кошмаром.
Но вроде бы запиханный в машину субъект подавал какие-то признаки жизни, то есть убит все-таки не был. И на том, как говорится, спасибо. Пока «Жигули» разворачивались и покидали поля боя, я на всякий случай запомнила номерной знак. Хотя из кинофильмов и книг знала, что эта штука вполне может быть липовой. Но все-таки хоть какая-то информация…
Пыль, поднятая отъехавшими «Жигулями», улеглась. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать».
У Олега оказались разбиты костяшки пальцев и прилично подбит один глаз. Я лишилась парика, который валялся в траве неподалеку, зато приобрела два роскошных синяка: на коленке и на руке.
Легче всего отделался мой муж – ни царапинки, только моральное потрясение. Ох, и влетит же мне дома… если мы до него доберемся, конечно. Но не может же у моих неизвестных преследователей быть по машине с боевым экипажем за каждым поворотом? Или – может?
Я все-таки соображала еще довольно вяло: сказался пережитый стресс. Н-да, жизнь становилась не столько интересней, сколько загадочней с каждой минутой. Узнаю я когда-нибудь, что все это значит? Или меня так до самого конца и продержат в качестве «болвана» в преферансе?
А пока я тщательно собрала все то, что было вывалено из моей сумки. Похоже, ничего не разбилось, не сломалось и не потерялось, кажется, все было на месте, кроме… той ручки, которую я купила для мужа. Значит, охота за сувенирами продолжалась. Но почему тогда в гостинице не тронули пудреницу? И стоило ли поднимать такой сыр-бор вокруг обыкновенной, хотя и довольно симпатичной, канцелярской принадлежности?
– Домой? – спросил Олег, усаживаясь за руль.
– А что, есть варианты? – огрызнулся муж. – Я не для того тащился в Шереметьево, чтобы потом на машине полдня кататься.
Олег, по-моему, удивился, но комментировать ничего не стал. А у меня не пропадало впечатление того, что события пошли по совершенно неожиданному сценарию, и что приезд Сергея в аэропорт каким-то образом помог мне избежать еще больших неприятностей.
Впрочем, времени на глубокие размышления у меня уже не было. Олегу я вручила для передачи Асе парик (открыто) и ручку (тайком). Если бы пришлось объяснять мужу, что новый экспонат не пополнит собой его коллекцию, а отправится к ненавистной ему Асе… Последствия такого объяснения даже я не могла себе представить.
Как выяснилось впоследствии, это было очередной моей ошибкой: молчаливое и тайное поведение при передаче довольно оригинального послания от Анри Асе. Мне бы было гораздо легче и проще выдержать десяток сцен супруга, чем пережить все те события, которые впоследствии обрушились на мою голову. Тот самый случай, когда лучше было говорить, чем жевать, если слегка перефразировать популярную рекламу. Ну, так если бы… Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а автобус.
К счастью, вечерние пробки на столичных улицах еще только начинали появляться, и до дома мы добрались относительно быстро, а главное – без новых приключений. По-моему, за нами даже никто не следил, впрочем, не поручусь за стопроцентную верность этого предположения. Но хотелось бы думать…
Мы благополучно высадились у нашего подъезда, распрощались с Олегом, который к концу поездки почему-то стал совсем мрачным, и наконец вернулись домой, к неописуемому восторгу собаки Элси и под стенания мужа о том, что из-за дурацкой потасовки он потерял мой подарок.
– Да перестань! – не выдержала я. – Подумаешь, ручка! Я привезла тебе кое-что посущественнее. Во всяком случае, нестандартное. За качество напитка, правда, не отвечаю: тут вся фишка в упаковке, а не в содержимом. Кстати, твои доллары я привезла обратно, вот, спасибо за материальную поддержку.
Эти новости супруг, как я и ожидала, воспринял с гораздо большим благодушием, нежели все предыдущие. Он настолько оттаял, что предложил распить коньяк сегодня вечером совместно, по случаю моего возвращения из заграничного турне.
– А закуски еще остались? – поинтересовалась я. – Или нужно быстро бежать отовариваться продуктами?
Обычно это делала я: Сергей терпеть не мог покупать что-либо, кроме сигарет, да и вообще считал, что создан для более возвышенных дел, нежели закупка провизии. Конечно, раньше он исправно помогал доволакивать до дома картошку или полученные мною в институте продовольственные заказы. Но картошку теперь доставляют на дом, а все остальное имелось в любом из трех магазинов в пределах десяти минут ходьбы. Так что я на такой расклад обязанностей не слишком роптала.
– По-моему, в холодильнике еще что-то есть, – отозвался мой супруг.
Показалось мне или нет, что он ответил как-то неуверенно. То есть в том, что закуски есть, он вроде бы не сомневался, но понятия не имел – какие именно. Довольно странно. Теоретически, сделанные мною перед отъездом заготовки и полуфабрикаты должны были закончиться еще позавчера, ну, в крайнем случае, вчера. Тогда я посчитала, что сутки супруг как-нибудь проживет на самообеспечение. Судя по всему, так и произошло, но почему в голосе такая неуверенность?
Я отправилась на кухню и провела краткую ревизию холодильника. Продуктов там было вполне достаточно, только не тех, которые я оставляла. В основном, это были довольно дорогие деликатесы, которые мы позволяем себе только по большим праздникам. Но может быть мое недельное отсутствие как раз и приравнивалось к событиям такого ранга? В общем, непонятно.
Попутно я удивилась тому, что в квартире очень чисто. Поскольку уборка тоже считается у нас «не мужской» работой, то я усомнилась: а жил ли мой ненаглядный здесь, пока я отсутствовала? Или пригласил кого-то, когда увидел, во что без меня превратилась квартира?
Самостоятельно разгадывать эти загадки мне совершенно не хотелось, поэтому я вернулась в комнату и спросила мужа, увлеченно рассматривающему фотографии Парижа:
– Ты вообще-то здесь жил?
– Не понял, – приподнял брови мой супруг.
– В холодильнике – деликатесы…
– Это к твоему приезду, – быстро отозвался Сергей.
– Наполовину початые? – безмятежно осведомилась я. – Хотя, в принципе, устоять действительно было сложно, тут я тебя понимаю. Но вот чистота в квартире…
– Опять не угодил? – вдруг окрысился мой муж. – Наверное, нужно было нарочно насвинячить побольше, чтобы у тебя не возникло никаких дурацких подозрений. Как же до меня не дошло…
Он осекся и замолчал. Я терпеливо ждала, когда он соизволит объяснить, что именно и когда до него не дошло. А он, похоже, пытался найти ответ, который меня бы удовлетворил. Во всяком случае, молчание затянулось до неприличия и я решила, что хватит заниматься сыскной деятельностью.
Вполне возможно, что здесь побывала женщина, но чистая квартира и продукты в холодильнике – это еще не улика. Любая женщина мгновенно нашла бы объяснение такому феномену, но мужчины… Впрочем, устраивать сцены ревности я не собиралась: это было амплуа моего мужа, пусть оно его и останется. Да и морального права на это я сейчас не имела. Сама хороша.
– Послушай, – сказала я, – по-моему, мы занимаемся ерундой. Закуски, квартира… Посмотри лучше, что я привезла Элси.
Услышав свое имя, собака тут же навострила уши. Я достала из сумки ошейник и продемонстрировала ей обновку, попутно объясняя, что уж теперь-то она ни за что не заблудится и не потеряется, потому что сможет предъявить любому свою бляху, и нам тут же позвонят. Элси обнюхала ошейник и, кажется, осталась довольна, во всяком случае, дала его на себя надеть и лизнула мне руку.
Животные все-таки гораздо умнее, чем принято о них думать. Вот если бы они еще говорить умели… Элси быстренько рассказала бы мне все, что тут без меня происходило, и все вопросы были бы мгновенно решены. Жаль, что такое случается только в сказках – говорящие собаки. Равно как и все остальные чудеса.
– Себя-то не забыла? – не без иронии осведомился мой супруг. – Удивительно, что ты ничего не перепутала: мне привезла коньяк, а собаке – ошейник. Париж явно оказал на тебя благотворное влияние.
Так, кризис, судя по всему, миновал. Если Сергей начинает язвить и подпускать шпильки, значит, чувствует себя в своей тарелке, то есть уверенно. Вот и отлично: конфликт в первый же вечер мне был совершенно не нужен. Если вдуматься – не нужен вообще.
К сожалению, одна ситуация, чреватая конфликтом, еще оставалась: мне нужно было позвонить Асе и доложить, что все в порядке. Но более верного способа взбесить моего неизбежного просто не было: он и так не поощряет наше общение, как я уже говорила.
Придется, наверное, подождать, пока он пойдет гулять с Элси. Если она, конечно, не заартачится. Судя по всему, собака действительно по мне безумно соскучилась, потому что практически не отходила от меня, да еще постоянно укладывала морду прямо мне на ноги, чтобы, значит, сидела на месте и не двигалась. Кстати, Элси-то сегодня кормили?
– У нас животное кормлено? – спросила я. – А то перед тем, как мы начнем праздновать мое возвращение, неплохо было бы собачку прогулять, а потом дать поесть.
– Да кормил я ее с утра, – отмахнулся Сергей. – Видишь, спокойно сидит, ничего не просит. Не волнуйся, ничего с твоей любимицей за эту неделю не произошло. А гулять мы можем пойти все вместе.
Этот вариант меня устраивал меньше всего. Либо с собакой гуляю я и звоню Асе из автомата, либо я остаюсь дома, тогда вообще никаких проблем. Поэтому я сделала жалобное лицо и тихонько заныла:
– Слушай, я же не такая закаленная, как ты. Это тебе трое суток идти без отдыха по пересеченной местности – пара пустяков, только крепче заснешь потом. А я просто без сил: смена часовых поясов, этот кошмар в Шереметьево…
– Ты имеешь в виду драку? – осведомился Сергей.
– Да всю процедуру прилета по совокупности! В общем, будь другом, выгуляй псину, а я тут тихонечко столом займусь.
– А она захочет с тобой сейчас на время расстаться? – не без иронии осведомился мой супруг.
– Спроси ее, – пожала я плечами. – Если заартачится, придется мне совершить подвиг, но тогда прогулка сократится до минимума. Я действительно сегодня очень устала. Да и неделька выдалась хоть и прекрасная, но довольно-таки напряженная.
– Я тебя понимаю, – сказал Сергей без всякого сарказма или ехидства, вышел в коридор и вернулся с поводком.
– Гулять, девочка.
Элси не соизволила отозваться. Тогда я взяла поводок из рук мужа, пристегнула его к новому ошейнику и сказала:
– Пойди, пройдись немножко, Элси. У меня сегодня нет сил. Пожалуйста…
Не знаю, кто больше изумился: я или мой муж, но Элси неторопливо поднялась и пошла к дверям, всем своим видом изображая великомученицу, которую влекут на эшафот или костер. Неужели она действительно понимает? Или ориентируется на интонации? Нет, собаки все-таки загадочные создания, почти как кошки.
– Вы не долго, – попросила я. – Минут пятнадцать максимум. Просто для порядка. С завтрашнего дня будем гулять нормально.
Сергей согласно кивнул головой и дверь за ними захлопнулась. А я, разумеется, тут же кинулась к телефону. Аськин номер, к счастью, был свободен. Но радовалась я рано. На том конце провода был автоответчик. Значит, опять отправилась с супругом на какой-нибудь прием.
Я сообщила, что благополучно вернулась, что жажду общения и принятия моего отчета о проделанной работе и буду звонить завтра утром. Или пусть позвонит сама, но не слишком рано. А помимо этого свяжется с Олегом. И пошла готовить как бы праздничный стол.
Но на полдороге остановилась, пораженная странной мыслью: я нажала – чисто случайно – не кнопку, на которой у меня числился Асин телефон, а кнопку повтора. Не мог же Сергей неделю моего отсутствия вообще никому не звонить, равно как и маловероятно, что за этот период никто не звонил нам. Сам же он Асе звонить не мог просто по определению, это даже мне было понятно. В общем, мистика какая-то.
Впрочем, я действительно сильно устала, и ошибка с кнопками мне могла просто померещиться. Наверняка все я сделала правильно, а теперь сама себе задаю неразрешимые задачки. Мало мне тех, которые Ася устроила? Пожалуй, хватит, и даже сверх того. Нужно переключаться на нормальную жизнь, точнее, готовится к новой, более приятной в деловом смысле.
А не в деловом? Если Анри действительно приедет в Москву и все пойдет по разработанному им плану, то как я смогу жить с Сережей? Уж если он ревнует к сущей ерунде, то настоящую измену вряд ли пропустит, обязательно заметит. И что тогда произойдет – даже подумать страшно. Так что лучше и не думать, пусть все идет так, как полагается, то есть по тому сценарию, который кто-то там, наверху, за нас пишет.
Парижская сказка кончилась, с этим нужно смириться. Жить-то мне все равно предстоит в Москве, а мужем моим все равно будет Сергей, какие бы романтические чувств я ни испытывала к Анри, и что бы мне там гадалка ни пророчила. Романтика, конечно, штука совершенно замечательная, но в реальной жизни абсолютно непригодная. Проверено житейским опытом.
Тем более что служебный роман – это не только пошло, но и глупо, это знает любая мало-мальски сообразительная женщина. Мне же никогда не залетала в прелестную голову мысль завести романчик в своем институте, хотя определенным успехом у мужчин я там пользуюсь. Так почему на новой работе я должна нарушать старое, доброе правило?
Размышляя обо всех этих занимательных вещах, я чисто машинально накрывала на стол в кухне. Выбор был неплохой: заливной язык в желе, сырокопченая колбаса, какой-то салат в особой коробочке, кусок буженины, зелень и всякие огурцы и помидоры. Даже хлеб был, правда, только белый, который я почти никогда не ем, предпочитаю черный, точнее – ржаной. Ну, уж этот-то «деликатес» никуда от меня не уйдет: завтра же куплю в ближайшей хлебной лавке.
Конец ознакомительного фрагмента.