Глава III
Глаза они открыли одновременно. Маленькие птички сидели на ветках и смотрели на них, не шелохнувшись. Завораживающая тишина стояла вокруг. Цикады притихли. А солнце и луна были скрыты наползающими из-за моря тучами.
– Ах!!.. Вот – от чего, притих мир?!! – сказал Ауст. – Должно быть дождю?
Идэн ничего не ответила.
Легонький ветерок пробежался по листве, подтверждая прогноз Ауста.
– Бежим! Радость моя, – восторженно обратился он. – А то, мы вымокнем!
Но, Форсет словно не слышала его – она наслаждалась, его заботой о ней. Лишь, когда первые капли дождя упали на них, он решительно, протянул ей руку, заставляя её бежать к укрытию.
Грозовая туча властно застелила все небо. Деревья закачались, под сильными порывами ветра. Молния, ярко сверкнув, озарила округу. И тут же, резкий раскат грома прогремел, среди нависших, темных туч. Удар прогрохотал такой силы, что небо и горы задрожали, а вода шквалом хлынула на землю. Ливень, все нарастал и нарастал, заливая сушу.
Ауст, чтобы дождь не замочил Идэн растянул над ней свою рубашку, но она тут, же промокла.
Гроза, молниеносно начавшаяся, также быстро и закончилась, оставляя после себя бесконечные лужи. Солнце, вновь, засияло на небосводе в альянсе с улыбающейся Луной. Убегающий ветер, стряхнул с намокшей листвы остатки дождя. Капли звучно падали в образовавшиеся лужи, пуская по поверхности воды разбегающиеся круги. Ветер стих окончательно, лишь время от времени лёгкое дуновение, покачивало остов прошлогоднего камыша, играющего своей метёлкой.
– Непонятно, как его сюда – в горы, занесло? – подумал Ауст, глядя на стебель осокового растения, нашедшего пристанище в узкой гранитной расщелине.
Ауст взял из рук Идэн свою рубашку и стал её выжимать. Они, неотрывно, смотрели друг на друга и улыбались, довольные и счастливые.
Голос отца привёл их в чувства. Первым – это осознал Ауст. Беспорядочные мысли вновь за будоражили в голове Идэн. Лицо покраснело. Повторный окрик заставил её отозваться, только возгласа не последовало – порыв так и застыл, не вырвавшись с её уст. Она улыбнулась, сражённая своим бессилием. Ауст улыбнулся ей в след, прекрасно понимая состояние любимой.
– Иди, – посоветовал он. – Я приду позже.
Лишь на третий окрик отца она отозвалась.
Девушка сбежала с палубы по трапу и по дорожке направилась к дому, пытаясь на ходу что-то петь, чтобы скрыть своё волнение. Только, как она не старалась, песня не получалась – голос не слушался, но Идэн не останавливалась. Со стороны – это выглядело нелепо, однако отец не подал вида.
– Сколько можно работать?!! – похвалил «Курчавая Голова». – А где Ауст?
– Не зная, – ответила дочь и ещё – больше покраснела.
Из ложбинок, после столь сильного, проливного дождя, подымался туман. Промозглость от чрезмерной влажности пробежала по телу прохладой, плечи Идэн задрожали, а сердце, вновь, начало колотиться.
Смятение не покидало её, а наоборот – бурный поток ощущений нарастал, и от этого, ей становилось, ещё неудобней. В ушах шумело. Голова кружилась. Перед глазами медленно плыли, какие-то мельтешащие точки, опускаясь до определённой черты, они вспрыгивали вверх и опять начинали ползти – до той же самой черты. Она молча шла рядом с отцом. Он ей что-то рассказывал. По крайней мере, у него открывался рот и шевелились губы, но она не слышала его – слова-признания Ауста заполнили всё её внутреннее пространство.
– Я тебя люблю!!! Я тебя люблю!!! – слышала она и ничего другого.
Сославшись на усталость, дочь стала подниматься к себе, пожелав отцу: «Спокойной ночи».
– Люблю! Люблю! – пульсирующие удары били по вискам и точно эхо, разносили эти звучания по телу. Они звучали, не стихая – точно набат, призывающий на тушение пожара, но она не хотела тушить, этот пожар.
– Люблю! Люблю! – опьяняло её – всё больше и больше.
Это разбушевавшееся пламя, как вихрь, как ураган уносило Идэн из прошлой жизни; точно лавина, с которой бесполезно бороться – она всё сметает на своём пути. Так и Ауст, словно лавина, схватил её и закружил в своих объятиях. Закружил её, словно соломинку в водовороте счастья.
– И нет смысла этому счастью противиться! Идэн Форсет рада быть, этой счастливой соломинкой!!! – заключила девушка.
– Это судьба! – решила она. Далёкий раскат грома, уходящей грозы подтвердил это.
– Такого ощущения у неё ещё не было!.. Может потому, что Хальв, не говорил ей такого? – подумала Форсет, но, тут же, отогнала эту мысль. Набежавшая мысль о Хальве, показалась ей, какой-то не естественной и нелепой. Ей показалось, что – думая о Ирвинге – она оскверняет, свои чувства к Аусту и Ауста к ней. Теперь, конунг Хальв Ирвинг был для неё посторонним человеком. Он, отныне ничего для неё не значит. И ничего, кроме неприятностей, если думать о нём, ей не принесёт. Её сейчас заботило – не своё состояние, а состояние Ауста, а то, что – эти думы – будут неприятны для её любимого, она была уверена.
Не желая больше погружаться в воспоминания, она подошла к окну. По небу медленно плыли вереницы белых облаков, словно эскадры кораблей под белыми парусами, среди которых есть и их корабль с Аустом. Она закрыла глаза.
– Я люблю тебя, – клокотало внутри, заполняя всю её.
Далёкие всполохи молний, сквозь сомкнутые веки продолжали тревожить её сознание. А чувства продолжали пылать – точно огонь по весне, бушуя и расползаясь по прошлогодней, иссохшей траве и забираясь все в новые и новые – не изведанные, ещё даже ею самой потаённые места и вспыхнув – мгновенно запылав, продолжая неистово разгораться, все сильнее и сильнее… Видимо много было неистраченных дров в печурке госпожи Идэн и горели они чисто, без пепла и копоти.
Идэн посмотрела на горы, продолжающие хранить свой цветущий весенний наряд. Яблони, сливы, вишни, рябины бурно цвели, точно невесты в белоснежных платьях.
– Надо же!.. – восторгалась она, находя место и для себя в этом свадебном эскорте.
По небу плыли облака причудливых форм. Солнце, отразившись от гор, золотило эти каравеллы, золотило всю эскадру и их с Аустом корабль в частности. Она услышала стук топора, Игл шкурил очередной могучий ствол. Его не было видно – из-за выступа дома, но его рубашка сохла на солнце. Он из палки соорудил плечики и теперь его сорочка, точно белоснежное облако, покачивалась при каждом лёгком дуновении ветерка. Окрылённая счастьем, она пошла, спать.
Она лежала на кровати, погружаясь в сон и, ощущая – какое-то трепетное, заботливое внимание и тепло, исходившее откуда-то издалека, но близкое, греющее и родное. Она, засыпая, не могла понять, что её так греет?!! Откуда, столько трепетной теплоты и заботы… и приписала – всё это сказочное состояние – заботе и любви Ауста. Вот только, данное попечение, тепло и внимание исходило от потустороннего мира – «Существа», которое летело к ней в дом – там, на верху – ею до поры – до времени оставленный и сейчас, пустующий, но она тут, же уснула, обрывая с ним мысленную связь.