Свидетель, которого не было. Нехорошая квартира
Иронический триллер
– Что же вы, тоже взялись писать сказки о привидениях… про любовь?
– Учитель… Человечество всегда мечтало о том, чего ему не хватало: Кощеи Бессмертные, ковры-самолеты… Так и солнце больше всех любят слепые – зрячие его просто знают…
I
Настроение было фиговое – фиговей некуда!
Не помогало даже хорошее пиво!
Раз не помогало даже хорошее пиво – фигово, фиговей некуда!
Леонид с некоторым напряжением косился на ворочающегося Гаврю. Вообще-то они знакомы уже довольно давно, и пиво рядом с Гаврей они с Юрием выпили уже немало, но в основном это было на улице, и не так пахло. А сейчас в комнате. Правда, окна по причине жары открыты, но, по причине этой же жары, ветра почти не было, или наоборот – жара стояла по причине отсутствия ветра. Какая разница, мало ли в Бразилии донов Педро! То ли дело попугаи!.. На елках!.. Потому что все точно знают, что, как доказал известный в определенных кругах математик и вообще просветитель Г. Остер, их всегда ровно 38! Так что запах стоит, и пес ворочается. А у Леонида, после того как его покусал стаффорд возле дома матери, нога практически все время ноет. К тому же и мужикам, и собаке не по себе от рассказа Алексея.
Гавря – тот вообще как с Юрием вошел в квартиру – сел у порога на задние лапы и завыл! Еле втащили на кухню! У Алексея уже и так настроение было фиговое, а как Гавря завыл – так вообще! Хотя он и позвал двоюродного брата Юрия, следователя по особо важным делам, для того, чтобы разобраться! А Юрий прихватил с собой Гаврю… и Леонида – тоже понятно!
Гавря – трехлеток ризеншнауцер Гедемин. Здоровый как теленок. Спокойный, воспитанный, слегка без царя в башке, но когда он идет рядом, даже если он улыбается, открывая пасть и демонстрируя миру сверхдружелюбные клыки, – встречные обходят стороной. И кто ж его знает, че у него в его кобельей башке – возьмет и тяпнет так дружелюбно в знак протеста против выпивона! Со стаффордом же была такая же история! Там под шафе был сосед, к которому Леониду приспичило подойти! Но жена Цезаря вне подозрений! А уж муж и хозяин – тем более! Получай теперь за соседа привет из 40 уколов от бешенства! Не считая других удовольствий, начиная с несгибаемой ноги! Тоже нам, Железный Дровосек!
То, что рядом с Юрием вместе с Гаврей оказался Леонид, – тоже понятно! После приснопамятной истории о пуговице по частному расследованию убийства Вальки следователь по особо важным делам Юрий Григорьевич оценил интуицию Леонида. Хотя Валька и сыграла в жизни Леонида роковую роль – смерть ее оказалась глупой и нелепой, и, в принципе, ее не пожелаешь ни одной дуре! А Леонид и Юрий Григорьевич после окончания получастного расследования и придания ему законного характера вообще скорешились: иногда встречались за пивом и на бильярде и после перешли на «ты» – тоже мне, Пуаро и капитан Гастингс… Шерлок Холмс и доктор Ватсон! И когда Юрию позвонил двоюродный брат Алексей и попросил о помощи в очень необычном деле – тот прихватил Леонида, и теперь они сидели втроем на кухне Алексея и слушали сбивчивый рассказ хозяина, к тому же сопровождаемый недовольным ворочанием и ворчанием Гаври.
История началась банально. Компьютерщик Алексей решил улучшить жилищные условия и поменять крохотную квартиру на большую. К его изумлению, быстро нашелся вариант, в который он даже не поверил до самого обмена: Автозаводская, сталинский дом, с минимальной приплатой – штук то ли 10, то ли 15! Когда он вошел в квартиру – его настроение еще больше ухудшилось, потому что уже был сделан хоть и не евро, но все-таки очень приличный ремонт. И все оказалось вроде бы так, как обговаривалось предварительно. Алексей из вежливости не стал уточнять причины таких льгот и теперь страшно в этом раскаивался.
– Счастье мое, что жена и дочка у тещи на даче! – уже который раз сокрушенно бросал хозяин, тряся головой.
В то, что он рассказал, в принципе, поверить было нелегко, хотя сейчас с распространением всяких мистических явлений и их признанием во что только не поверишь!
Итак, накануне Алексей приехал в квартиру, чертыхнулся по поводу того, что вот жена с дочкой у тещи на даче, а он в жару должен сидеть на Автозаводской, потому что завтра с утра надо быть в офисе, и только одно утешение – холодное пиво. Принял это самое утешение и завалился спать. А нечистую, как сказал классик, только помяни!.. Тем более что классик, по-видимому, испытал это самое на собственной шкуре… Алексея поднял с холостяцкого дивана тихий, но уверенный стук в дверь. Хозяин опять же чертыхнулся, в чем теперь он шибко раскаивался, сонный поплелся к двери, по дороге на автомате отметив, что часы показывают что-то куда-то около полуночи. У двери он вежливо поинтересовался, какого фига надо, и услышал в ответ тихое, но настойчивое:
– Вера! Это я!
Алексей, в принципе, обратил внимание на то, что голос был достаточно молодой и интеллигентный, но при этом какой-то тусклый, и все же особенно размышлять не хотелось – он буркнул, что никакой Веры он ни в кровати, ни под кроватью не прячет, короче, шли бы вы спать, товарисч! Однако стук повторился. И голос тоже:
– Это же я! Я вернулся! Пусти же!
У говорящего появились интонации мольбы. Алексею на свою беду стало жалко бедолагу, который перепутал то ли дом, то ли подъезд, то ли бабу, то ли то, не знаем, чаво исчо – и он открыл… Мама дорогая! Лучше бы он никогда этого не делал! Лучше бы он… Мало ли че…
Короче, дальше дело было так.
На площадке горела лампочка, но свет от нее поглощала какая-то буквально кромешная тьма, так что лестничные пролеты, стены и двери соседских квартир угадывались совершенно смутно. Но еще, прежде чем это увидеть и понять, Алексей почувствовал невообразимый холод, который пронизывал до костей. Самое страшное было то, что этот холод двигался как живой; он проник в квартиру, и Алексей, который буквально потерял способность двигаться, скорее слышал, как, в отличие от него, двигается что-то из предметов сзади: кажется, упала и разбилась чашка… Через какое-то время холод, кажется, выдворился из квартиры, а Алексей наоборот – водворился в нее, совершенно не представляя – как! В квартире царила такая же непроглядная тьма, он рухнул на первый попавшийся стул и просидел на нем до рассвета. С появлением первых лучей солнца Алексей смог кое-как двигаться. Подойдя к зеркалу, он увидел здоровенную седую прядь. Немного придя в себя, он сворил крепкого кофе, принял душ, поехал в офис и уже оттуда, кое-как стянув в узелок скудные после безумной ночи мысли, позвонил брату Юрию, следователю по особо важным делам.
– Ну, я вас который раз спрашиваю: и че теперь?! – Алексей сердито смотрел на Юрия и Леонида, и те не сразу поняли, что рассказ давно закончен, а они все сжимают пустые бутылки.
Пауза затянулась.
Мужики посмотрели на часы: до полуночи оставалось еще часа два. Гавря кое-как успокоился и тихо сидел под столом. Они покурили, дрябнули еще по пивку, потравили анекдотов, обсудили футбол, Леонид и Юрий вяло потянули о том, что хорошо бы найти тройку веселых соседок, благо огромная жилплощадь позволяет… Неожиданно Гавря под столом заворочался и заскулил. Мужики посмотрели на часы уже мрачно, с нехорошим предчувствием: при минимальном расхождении в ту и другую сторону в несколько минут все часы болтались около полуночи.
Дождались!..
Гавря вылез из-под стола, сел на задние лапы и буквально взвыл жалобно, протяжно и тоскливо, и тут же раздался уверенный, но такой же протяжный и тоскливый стук в дверь. Мужики посмотрели друг на друга и поняли, что всем, включая Гаврю, страшно. Но делать было нечего. Они поднялись, включая Гаврю, смотревшего на хозяина преданно, но невероятно тоскливо, абсолютно безо всякого желания прошли в здоровенную сталинскую прихожую, которой совсем недавно восхищались, увидев ее впервые, и подошли к двери. У Алексея тряслись руки. За дверью раздалось тихое, но настойчивое:
– Вера! Это я!
Голос действительно был достаточно молодой и интеллигентный, но при этом какой-то тусклый. Мужики застыли. Стук повторился. Голос произнес с интонациями мольбы:
– Вера! Это же я! Я вернулся! Пусти же!
Юрий на минуточку прикрыл глаза, открыл их, резко повернул ключ в двери и распахнул ее.
В принципе, ничего нового они не узнали. Они просто пережили рассказ Алексея. Лично. На площадке горела лампочка, свет от которой действительно поглощала какая-то кромешная тьма, так что пролеты лестницы, стены площадки и двери соседских квартир только еле виднелись. Мужики почувствовали невообразимый холод, который пронизывал до костей и двигался как живой. Мужики остолбенели и буквально потеряли способность двигаться. Они действительно скорее слышали, что кто-то проник в квартиру, сзади них что-то из предметов двигается… Через какое-то время холод, кажется, выдворился из квартиры…
Мужики не понимали и не могли впоследствии вспомнить, как они вернулись в квартиру, в которой царила такая же непроглядная тьма, как и на площадке, и снова оказались на кухне, рухнули на первые попавшиеся табуреты и снова застыли в оцепенении.
Правда, на этот раз они начали оживать раньше рассвета. Возможно, сказалось то, что на этот раз с полтергейстом столкнулся не один хозяин нехорошей квартиры, а трое мужиков – соответственно увеличились энергообмен и энергоподдержка воздействуемых, и сократилась концентрация воздействующего.
Первым из оцепенения начал выходить Юрий. Возможно, у него, как у следователя по особо важным делам, просто выработалась определенная если не привычка, то подготовка к вылезающим из-за угла и хватающим за шиворот гадостям. Он первым попробовал повернуть голову. Голова повернулась. Он попробовал двинуть рукой. Двинул. Он попробовал что-то сказать. Раздался хрип. Юрий мутными глазами посмотрел на сидящих рядом Леонида и Алексея, с трудом поднялся, подошел к шкафу, открыл его, скорее интуитивно почувствовал, чем увидел, бутылку коньяка и так же достал ее, открыл, отглотнул и с невероятными усилиями поднес горлышко ко рту Леонида. Тот в свою очередь отглотнул, неожиданно резко подскочил и рванул в ванную, откуда раздались характерные выразительные звуки, смешивающиеся со звоном потекшей струи воды. Алексей изумленно посмотрел вслед Леониду, дрожащими руками взял у Юрия коньяк и в свою очередь отхлебнул из горла. Под столом заворочался и заскулил Гавря. Юрий налил несколько капель коньяка под стол. Гавря совершенно не свойственно громадному ризеншнауцеру пискнул, слизал коньяк и, кажется, успокоился. Юрий молча поставил чайник. Говорить не хотелось, да и было непонятно – о чем.
Из ванны вышел голый, обернутый в полотенце Леонид: дрожащий и держащий в руках мокрую рубашку, он прошел на балкон и повесил рубашку сохнуть на ветерке.
Чайник закипел. Леонид выпил крепкого чая. Алексей сварил себе и Юрию крепкого кофе. Алексей и Юрий, в свою очередь, приняли душ, и все трое завалились хотя бы на пару часов…
II
Часа через три из подъезда выползли три вроде бы приличные мужские фигуры, старавшиеся не смотреть друг на друга. Со стороны они могли вызывать даже зависть своей мужской неприкаянностью. Одна из фигур вела на поводке здоровенную собаку в наморднике.
– А Гаврю куда? – спросила фигура, ковылявшая сзади.
– В управление… Он там всех знает… его там все знают… Все путем!.. Ну выведу в обед к соседним липкам…
Возле подъезда какой-то мужик возился около восьмерки. Увидев выходящих, он махнул рукой Алексею.
Юрий как-то странно насторожился.
– Валера… Сосед по площадке, – пояснил Алексей. – Мировой мужик! Что ты так… ко всем уже!
– Начнешь… ко всем… всех! – зло огрызнулся Юрий. – После такой ночки! Слушай, а может, ты сам все и подстроил для чего-то? Колись!
Алексей позеленел.
– Ладно! Извини! Загробный юмор! А ну-ка, спроси его, не заметил ли он чего?
Алексей повернул к Валере:
– Слушай! Ты вчера ночью на площадке ничего не слышал? То ли забрался кто-то… – Алексей, недолго помучившись, еле выдавил из себя улыбку, – то ли того… трахались…
– Не-а, – добродушно ухмыльнулся в ответ Валера, – я телек смотрел… Футбол повторяли: «Локомотив»-«Реал»! Мировая вещь! Пива не надо!
– А… Слушай, а у тебя напряжение не прыгало?
– Да нет… А у тебя че, прыгало?
– Типа того…
– Пробки смени…
– Ну вроде…
Вяло прислушивавшийся к маловразумительному разговору, Леонид сделал два шага вперед и чуть не шлепнулся:
– А!.. Мужики… тут того… траншею копают… не поскользнитесь!
И точно! Прямо из-под земли в сторону идущих уже летели комья вперемешку с матом и культурным слоем: какими-то осколками, недоразложившимся презервативом, обрывками фантиков… Неожиданно Гавря присел на задние лапы и жалобно, протяжно и тоскливо завыл. В тот же миг из траншеи раздался хриплый рев:
– Вот суки!.. Или кобели! Опять позакопали резервов, а нам выгребай!
Юрий обернулся. На куче свежевыкопанной земли лежала кость. Юрий резко подскочил к этой кости, аккуратно взял ее и приложил к ноге. Леонид попробовал что-то резко то ли выдохнуть, то ли выдавить из себя, но у него после ночного ничего не получилось. Зато получилось у Алексея, который успел, правда, сделать несколько шагов в сторону.
Юрий повернулся к работягам и протянул им корочку:
– Доброе утро… если только оно действительно доброе… для кого-то… Будьте добры, вы вчера копали на этом участке?
– Угу… – недовольно протянули работяги, косясь на воющего Гаврю и корочку в руках Юрия, которого по этим причинам нельзя было послать по матери, хотя очень хотелось.
– Вчера вам еще попадались кости?
– Угу…
– Как они располагались?
Мужики нехотя показали.
Юрий позвонил по сотовому:
– Алле! Это кто? Сергей! Да, я! Слушай, какое отделение у нас ведет район Автозаводской?… Алексей! Приходи в норму! Какой у тебя адрес? Слушай… (дальше прозвучал адрес). Слушай, тут такое дело… несанкционированное захоронение… Мужики копали траншею… Кстати, где руководство? Прораб, мастер, кто там у вас?
Один из мужиков нехотя поднял руку.
– Да! Пусть пришлют опера… и нашу следственную группу… я пока задержусь…
Юрий повернулся к Леониду:
– Можешь задержаться? Будешь понятым? Справку тебе оформим!
Леонид подумал и кивнул.
Юрий повернулся к работягам:
– До приезда опера не копать!
Алексей молитвенно сложил руки:
– Ребята! Я горю! Мне кровь из носа! Срочная работа! Сеть налаживаем!
Леонид усмехнулся:
– Ага! А потом ловите золотую рыбку… в мутной воде!
Юрий махнул рукой:
– Ладно! Обойдемся без тебя!
Алексей посмотрел на него жалостливо:
– А квартира?
Юрий пожал плечами:
– Будем думать… еще этот труп…разложившийся…
Алексей зашагал к автобусной остановке, смешно выбрасывая ноги; он старался двигаться быстро, но ему это плохо удавалось, что, в общем, было понятно, учитывая события двух ночей и утра. Юрий и Леонид отошли к ларьку, взяли по пиву себе и бутылку работягам, чтобы было не так скучно и не так страшно. Вернулись, сели на ближайшую к траншее скамейку и стали ждать. У ног Юрия примостился верный Гавря.
Ждать пришлось недолго. Вскоре подъехал газик, из него вылез, упирая руки в боки, усатый капитан предпенсионного возраста с шикарными буденовскими усами. Юрий приветливо махнул ему рукой:
– Привет, Степаныч! Пивка хочешь? Тут такое дело… без пивка никуда…
Степаныч приблизился, пожал протянутые руки Леонида и Юрия, отхлебнул пивка под рассказ Юрия, подошел к работягам, выслушал их. Вдвоем с Юрием они наметили участок под углом к траншее с заходом на трассу, который предстояло раскопать.
Подъехала еще одна машина с криминалистами. Вылезло несколько человек в штатском, в отличие от колоритного Степаныча совершенно неприметной внешности и неопределенного возраста. Процедура повторилась. Тоже поздоровались с Леонидом, Юрием и теперь уже Степанычем, обсудили ситуацию, подошли к работягам, наконец дали добро на проведение эксгумации. Вся работа фиксировалась на видео. Работяги максимально аккуратно снимали землю, сантиметр за сантиметром. Примерно через полчаса остатки скелета были извлечены полностью. Кое-кто из работяг закрестился. Леонид последовал их примеру. Один из криминалистов внимательно осматривал кости:
– Так… Труп мужчины… возраст между 20 и 30… был захоронен в целлофановом мешке… Захоронение сделано примерно лет 10 назад… на грудных ребрах следы ножевого ранения.
Юрий развел руками.
Скелет аккуратно собрали и отправили в лабораторию. Криминалисты и Юрий попрощались с Леонидом и Степанычем. Первые поехали в управление, последние – в отделение, оформлять справку Леониду.
…В середине дня у Леонида зазвонил телефон:
– Алле! Привет! Как дела? Как самочувствие?
– У меня зазвонил телефон… Кто говорит? Слон! Вы откуда? От верблюда!.. Привет! А как ты думаешь?
– Ну да… Я говорил с Алексеем… насчет квартиры… нужно потрясти ее прежнего хозяина… Алексей поднял документы… мне сейчас уточняют в комке, кто он и где он… Ты сегодня не задерживаешься?
– Да вроде нет!
– Тогда встречаемся и едем!
– А че с трупом?
– С каким трупом? Ах да!.. Такая круговерть… И не сразу сообразишь! Изучают… Я еще не звонил… Других дел по горло!.. Скорее всего, ничего не найдут! Это ж надо проверять всех без вести пропавших неизвестно за какой период!
– А как?
– Ну… специальная программа… сейчас сделают что-то вроде фоторобота… потом будут сравнивать с архивными материалами пропавших без вести… если они есть… Ну ладно! До вечера!
III
…Алексей, Юрий и Леонид ехали на встречу с бывшим хозяином нехорошей квартиры – бывшим офицером, отвоевавшим в Чечне, брошенным Министерством обороны и теперь служащим охранником на одной из многочисленных автостоянок.
Когда сыщики приехали на место, к ним вышел плотный коротко остриженный мужчина в форме охранника, примерно того же возраста, что и члены честной компании – около 40. При виде Алексея настроение у него как-то ухудшилось, он закурил и неуверенно пожал руки прибывшим. Гавря, прибывший вместе с Юрием, как верный телохранитель, важно хранил молчание.
– Что-то не так? У вас претензии? – он перешел к проблеме по-военному четко, сразу после приветствия.
Юрий взял беседу в свои руки. Предъявив корочку, он сам перешел к вопросам:
– Мы не можем раскрыть вам состояние дела в интересах следствия и не прибегли к официальному вызову для соблюдения… некоторой конспирации. Если можно, расскажите подробнее о том, почему вы свершили обмен.
Бывший хозяин нехорошей квартиры тяжело вздохнул и начал рассказ:
– Ну ладно… Я и так собирался менять эти хоромы… после того, как их получил… В принципе, пока я находился в части, семья – жена и два сына – оставалась во Владимире. Там у меня была квартира. Около года назад закончился контракт. Министерство обязано было предоставить мне квартиру в городе или рядом, но не чешется, и там такая очередь… И тут пришло сообщение о смерти дальней родственницы – тети Клавы, фактически двоюродной бабушки. Я оказался ближайшим наследником… Бабка была уже выжившая из ума… около 10 лет жила одна… за ней ухаживала какая-то соседка. Муж умер, дочь… хм… в сумасшедшем доме… тоже около того же. М-да… Около года назад тетя Клава умерла… искали наследников… нашли меня. Я как раз оббивал пороги в Министерстве. Взял сертификат. Собственно, так и решил: эту квартиру продать или обменять на меньшую с доплатой… а потом на большую – с сертификатом. Так и сделал: купил машину… квартиру во Владимире с трудом продал, купил там же дом как дачу для жены… Вот только… Когда в квартире ремонт делали – хохлы все время жаловались: то голова заболит, то плечо, то живот скрутит… Да и я пока в ней жил – прострелянное плечо все время ныло!
Юрий, Леонид и Алексей очень внимательно выслушали рассказ.
– Как звали… зовут дочь? – неожиданно вырвалось у Леонида.
Юрий, Алексей, бывший хозяин нехорошей квартиры и верный Гавря с изумлением уставились на него.
– Как… как… как-то звали, – протянул бывший хозяин. – Мы вообще редко общались… а после всех этих событий… меня еще и перевели… как-то звали… На «В»… то ли Валя… то ли Вика…
– Вера? – почти сомнамбулически спросил Леонид.
Юрий, Алексей и Гавря испуганно сжались, втянули головы в плечи и воззрились на небо, как будто ожидая, что сейчас грянет гром и сверкнет молния – причем именно в такой последовательности – и вообще стихия разверзнется… Но ничего такого почему-то не произошло, несмотря на тщательнейшие приготовления и сильнейшие ожидания, и наверху среди редких облаков только ярко алело солнышко, заходящее в вечерних сумерках за дальний лес.
– Да… действительно… Вера! Как вы узнали? – с удивлением посмотрел «допрашиваемый» на Леонида.
– Слово такое французское… интуиция… – невесело пошутил Леонид, вспомнив сцену из знаменитого спектакля. – Скажите, а от чего умер ее отец… муж?…
– Муж… тети Клавы?
– Да…
– Дядя Коля работал шофером в какой-то серьезной фирме… по тем временам… возил какого-то шишкаря, естественно, как все тогда, пил по-черному… У него, кажется, совпали инфаркт и кровоизлияние из-за язвы… Умер практически мгновенно!.. Деталей, извините, естественно, не помню!
Юрий на всякий случай записал имена прежних владельцев и возможные явки – обещал завтра по своим каналам навести справки. Они поблагодарили «за помощь секретному следствию» и отправились в нехорошую квартиру, молча думая по дороге, что делать дальше. Леонид поймал себя на мысли, что бывший хозяин нехорошей квартиры вел себя в разговоре с Алексеем и компанией как в ситуации, максимально приближенной к боевой. По пути заскочили в Макдональдс, чтобы не обременять холостяцкий быт. Приехав на место, для начала выпили чая, чтобы сохранить свежесть головы.
Леонид подошел к телефону и набрал номер:
– Матушка Наталья! Храни Господь! Это Леонид Сергеевич! Узнали? Да-да! Сколько лет, сколько зим! Да-да! Как здоровьице? Как детишки? Балуют, но в меру? Ну-у… это у них работа такая… Храни Господь! Во-во… Как батюшка Петр Кириллович? Матушка, очень нужен! Батюшка Петр Кириллович? Храни Господь! Это Леонид Сергеевич! Узнали? Да-да! Сколько лет, сколько зим! Да-да! Как здоровьице? Батюшка! Примите молитву смиренную! Очень нужна ваша помощь! Да-да! Нехорошая квартира! Может, вы с вашими Святыми молитвами и Божьим Благословением?… Что? Адрес? Автозаводская… Сейчас… Алексей! Адрес гони! Вот… Что? Часам к одиннадцати будете? Благодарствуйте! Храни Господь!
Леонид повесил трубку и повернулся к собеседникам:
– Ждем! Сколько еще тикать? Так… сейчас около девяти… Часа через два приедет Батюшка Петр Кириллович Казанцев, священник, когда-то преподававший вместе со мной… около 10 лет назад… хм… и напасти в квартире начались лет 10 назад! Какое совпадение! Так! Ладно… это в сторону. Я думаю, Батюшка не обидится, ежели мы его того… кагорчиком… так сказать, для укрепления духа… в борьбе за Божье дело! Мужики! Сколько у нас денег? Батюшке бы заплатить… за труды… на пожертвования… что ли…
Мужики скинулись и наскребли общими усилиями что-то чуть больше тысячи – для Батюшки и на магазинчик…
Алексей слетал по ближайшим мини-маркетам за кагором для батюшки и по бутылочке пивка для остальных, в ожидании его же. Юрий названивал кому-то по телефону, что-то выяснял, что-то объяснял, о чем-то договаривался, что-то планировал…
Леонид вылез на балкон, где по причине духоты уже расположился Гавря, который при его виде несколько недовольно повернулся, всем своим видом показывая, что балкон – это его добыча. Леонид выкурил сигарету, махнул Гавре рукой: «Ну и оставайся, а я пошел», – нашел и включил привезенный Алексеем переносной телевизор – единственное удовольствие в благоустраиваемой новой нехорошей квартире. Тут появился хозяин с найденным кагором и пивом…
Без чего-то одиннадцать Леонид выразительно посмотрел на дверь:
– Может быть, пойти встретить Батюшку?
Но он не успел выполнить своего благого намерения, потому что в дверь уверенно позвонили. Мужики по понятным причинам вздрогнули. Гавря подошел к двери и вопросительно на нее уставился. Звонок между тем повторился. Леонид отпер дверь. В квартиру вошел высокий мужчина в темном костюме с широкой, как выяснилось чуть позже, положенной по сану бородой. В руке он держал увесистый дипломат.
Леонид протянул сложенные крест-накрест пригоршней ладони:
– Благословите, Батюшка Петр Кириллович!
Батюшка Петр Кириллович перекрестил протянутые ему ладони, Леонид поцеловал благословившую правую руку. Батюшка Петр Кириллович тут же повернул голову, вздрогнул и произнес:
– Храни Господь, отрок! Ну и ну! Нехорошая квартира!.. А сколько ж лет я здесь не был?
– Вы были раньше в этой квартире?
– Был когда-то мой приход… Нехорошая квартира!
– Засим и просим вашей помощи, Отче!
Алексей, Юрий и Гавря с изумлением уставились на вошедшего мужчину.
Леонид представил их вошедшему. Алексей и Юрий изобразили легкие поклоны, после чего Алексей рассказал о событиях двух последних ночей. Батюшка Петр Кириллович выслушал все с великим вниманием. Леонид уже открывал припасенный кагорчик. Батюшка Петр Кириллович от угощения отказываться не стал. Разлили по стопочкам, Батюшка благословил, выпили. Батюшка между тем думал думу. Выпили по второй… стопочки-то были маленькие, а пили ведь не водку… Наконец Батюшка произнес весомо:
– Первое. Квартиру сейчас окропим. Второе. Над дверью повесим икону Спасителя. Третье. Перед порогом насыплем соли. Четвертое. Будем ждать!
– Батюшка! А соль-то зачем? – изумился Юрий.
– Соль – она соль земли! – наставительно ответствовал Батюшка. – Ее предки наши почитали как великую силу… против всякой нечестии!
– Ну я понимаю… икона… осветить квартиру… но соль?… Это же какое-то язычество! – не унимался Юрий.
– А ты… отрок, не вмешивайся! Мы и сами с усами… и с бородой!.. Сами разберемся! – укоризненно повернулся к нему Батюшка Петр Кириллович. – Ты лучше ответствуй, ты вообще в церкву святую часто ли ходишь? Давно ли на исповеди был? А ты, хозяин? – он повернулся уже к Алексею.
Те почему-то потупились, и даже Гавря, почуяв в священнике неведомо откуда поднимающуюся силу, присмирел под столом.
Дальше споро, пока не наступила злокозненная полночь, выполняли распоряжения Батюшки Петра Кирилловича. Сам он достал из дипломата все, что было нужно, кроме соли, за которой Алексей снова слетал по ближайшим мини-маркетам. Батюшка Петр Кирилловича между тем окропил нехорошую квартиру святой водой, обнес ладанкой и распоряжался насчет размещения маленькой иконки над дверью, поминутно творя почти шепотом молитвы.
Вернулся Алексей, перед дверью насыпали соли. Во время кутерьмы Алексей неловко попытался подсунуть Батюшке Петру Кирилловичу наскребанные деньги, но тот цыкнул на него, бросив, что вот когда незваный гость проявится, тогда, дескать, и поговорим насчет расчета. Время приближалось, но кое-что еще оставалось. Сели на кухне, пропустили еще по стопочке церковного вина, капнули для храбрости Гавре под стол.
Юрий выразительно смотрел на Батюшку Петра Кирилловича:
– Батюшка! И все-таки я не разумею…
– Не дано – вот и не разумеешь! – перебил Батюшка сорокалетнего отрока. – Мир должен жить в мире и согласии! А ты как думал? Что ж ты думаешь! Христос на землю пришел! Как учитель! А на этой земле уже люди жили – творения Его же Отца! Посему все люди – братья!.. Ну и сестры! Все произошли от Адама и Евы… и Матерь Его!.. И вкусили первородный грех! Все грешны!.. И всех ждет раскаяние! И Страшный Суд! И Он на нем будет Грозный Судия! От имени Отца Своего! И не нам судить, но токмо Ему!.. Нас!.. За дела наши! Так и с традициями! Наши предки почитали соль за особый Дар Божий! Она после Святых Икон первой на столе почиталась! А мы сейчас!.. А она была первый оберег ото всякой нечисти! А мы на земле живем – не в Раю! И надо еще разобраться, что за ночной гость у тебя, – он повернулся к Алексею, – объявился! Может, то кикимора какая… али домовой… кто-то из русалок! Наши предки с ними в мире жили! Требу давали – как в церкву! А мы чуть что – всех метлой! Вот они и шалят! А миряне чуть что – поп! Спаси! А в церкву не ходят! Вот ты, коллега! – и он повернулся теперь уже к курящему в окно Леониду. – Что смрад напускаешь!
Леонид усмехнулся:
– Да, Батюшка Петр Кириллович! Если что-то и изменилось, то уж во всяком случае не вы! Вы еще преподаете?
Батюшка Петр Кириллович криво усмехнулся в свою очередь:
– Искуситель! Искуситель был – искуситель и остался! А сам?
Леонид грустно покачал головой:
– Служу… Ушло мое время! Студенты не те… да и деньги не те. Странная система… ничто не связано: чему учат в школе-чему учат в институте-что делают потом. Профессионализм падает… протекционизм процветает!
Батюшка Петр Кириллович с сочувствием посмотрел на Леонида и грустно потянул:
– Да… веры нет… и смирения… всюду одни деньги!
Леонид закусил губу:
– Но ведь и в церкви нет смирения, Батюшка Петр Кириллович! Одни ваши бабки из двадцатки чего стоят! Священников снимают!
Батюшка Петр Кириллович насупился:
– Ты в наши дела не лезь!..
Но Леонида было уже не остановить:
– Я вспоминаю наши с вами споры в университете… о том, сколько Богов на небе, или же он един и различается только разными именами и почитаниями… Я вспоминаю наши с вами рассуждения о специфике православия и католичества и их расхождение в понимании Символа веры… Две Природы Иисуса Христа: Божественная и человеческая и Ипостась – Сын Божий… Триединая нераздельная Божественная Троица и источник Духа Святого – только ли Бог-Отец, как в православии, или и Бог-Сын, как в католичестве… Приподнятие этим рода человеческого и закономерная в католичестве активность и деловитость! Указание на это Петра Яковлевича Чаадаева и объявление его сумасшедшим! А ведь православной общиной легче управлять! Посмотрите, у нас и сейчас никому ничего не надо! Отшумел рубеж 80-х-90-х – и все затихло! Как при Брежневе: провинция спилась на корню!
Простите!.. Не всякий священник придет преподавать в светский университет, не всякий священник вступит в такие разговоры, наконец, приедет среди ночи освещать нехорошую квартиру… Я за все это вам чрезвычайно благодарен! Но в чем-то мы остаемся на прежних позициях… просто я, вероятно, четче осознал свою… Вероятно, это нужно сформулировать так: я верю в Бога! Но все-таки остается слишком много вопросов!.. Души не хватает!
Батюшка Петр Кириллович страшно разозлился, хлопнул кулаком по столу так, что было слышно, как Гавря под столом поджал хвост, а недопитая бутылка на столе жалобно звякнула, и, казалось, уже был готов придать Леонида анафеме, однако ему не дал выполнить этого благого намерения Юрий, предостерегающе поднявший руку и указавший на Гаврю.
Гавря вылез из-под стола: он был взлохмачен и взволнован, но не испуган, сел на задние лапы и несколько раз повернул голову, к чему-то прислушиваясь. Жалобного протяжного и тоскливо воя на этот раз не наблюдалось или, точнее, слыхом не слыхивалось. Это уже показалось добрым предзнаменованием.
Наконец раздался ожидавшийся уверенный протяжный и тоскливый стук в дверь. Мужики посмотрели друг на друга, поднялись, включая Гаврю, смотревшего на хозяина преданно, напряженно, но, в общем, не так тоскливо, как вчера, уже более уверенно прошли в прихожую и подошли к двери. За дверью снова раздалось тихое, но настойчивое:
– Вера! Это я!
И тут произошло невероятное! Голос буквально взвыл:
– Вера! Что это! Пустите же! Пустите!
Алексей резко повернул ключ в двери и распахнул ее.
Даже по сравнению с минувшей ночью на площадке творилось что-то невообразимое! Свет от горевшей лампочки снова поглощала какая-то кромешная тьма, но часть площадки перед дверью была буквально залита падающим сверху светом! Мужики вновь почувствовали невообразимый холод, который пронизывал до костей. На этот раз он, как ураган, метался по площадке, по-видимому, не имея возможности, власти и силы проникнуть в нехорошую квартиру, которая таким образом уже утрачивала свою «нехорошесть»!
Алексей почему-то сделал шаг вперед. Гавря рыкнул ему вслед, словно хотел предупредить о чем-то, но не смог и не успел: Алексей с воем отскочил назад, чуть не свалив ничего не понимающих Юрия и Леонида и даже буквально протискивающегося через них Батюшку Петра Кирилловича, о котором в силу абсолютно неожиданного развития событий все, кажется, даже позабыли!
Леонид наклонился и стал смотреть, куда же наступил Алексей. Он поднес руку к порогу и буквально отдернул ее! От соли, на которую падал сверху свет, поднимался еле заметный пар! Леонид засунул горящий палец в рот! Как же пришлось бедолаге Алексею! Леонид повернул голову – на него из глубины прихожей укоризненно смотрел Гавря! А вперед уже торжественно выступал Батюшка Петр Кириллович в парадном белом священническом облачении, с огромным серебряным крестом, как на подушке плавно покачивающемся на дородной груди. Не обращая внимания на присевшего над порогом Леонида, Батюшка Петр Кириллович перекрыл площадку огромным – насколько хватило размаха рук – крестным благословением и громогласно объявил:
– Во имя Господа Отца, Сына и Святого духа! Дух мятежный! Покоя не имеющий! Оставь нас! И не ищи покоя среди нас!
На площадке усилились бурные метания урагана и стоны, затем внезапно все стихло!
Леонид обернулся. Батюшка Петр Кириллович застыл над ним в оцепенении, но явно не от страха, а от переживания той силы, которую он противопоставил неведомому духу в крестном знаменье! Леонид не без некоторых усилий поднялся: ему, видно, все-таки досталось от бушевавшего на лестнице духа, а к Батюшке Петру Кирилловичу подошли Юрий и Алексей, державший в руках прожженный ботинок. Ботинок полетел в угол и чуть не угодил в степенно молчавшего, наблюдавшего и не мешавшегося под ногами, как какая-нибудь мочалка-болонка, Гаврю, который обиделся на такое обращение и рявкнул, но не сильно, понимая ответственность момента. Мужики под руки отвели Батюшку Петра Кирилловича на кухню, усадили и разлили остатки кагорчика: Батюшке стопку, себе по чуть-чуть, Гавре под стол – каплю. Батюшка Петр Кириллович залпом опорожнил стопку и с укоризной посмотрел сначала на пустую бутылку, потом на Алексея.
– Может, Батюшка, чайку? – замялся тот.
– Ироды! Кто пьет чай – тот отчаянный! А… фиг с вами! Христопродавцы!
Выпили чаю.
– А в церкву ходить надо! – рявкнул Батюшка Петр Кириллович, выпивая самую большую чашку, какую только нашли в доме.
После всего произошедшего, в принципе, никто не взялся бы с ним спорить, и даже Гавря согласно наклонил голову.
Завели будильники, завалились спать.
IV
Утром Алексей сварил мужикам кофе и вопросительно посмотрел на Батюшку. Батюшка Петр Кириллович вдохнул ароматный запах, укоризненно посмотрел на Гаврю, который забился в самый дальний угол под столом после того, как ему в конце операции «за храбрость» вылили последние капли из заветной бутылочки, вздохнул и махнул рукой. Налили кофе и ему.
– Дух у вас не злокозненный, – задумчиво пробасил Батюшка Петр Кириллович, – злой власти над ним и его над вами нет… А токмо и покоя ему нет… А где его покой – я не ведаю! Бог даст – откроется… Возможно, через вас… Ищите и обрящете!..
Леонид на прощание снова протянул сложенные крест-накрест ладони:
– Простите… и благословите, Батюшка Петр Кириллович!
Батюшка Петр Кириллович махнул рукой:
– Пусть Он простит!.. А мы… в миру… как без греха!.. – перекрестил протянутые ему ладони, после чего Леонид поцеловал благословляющую правую руку.
Батюшка Петр Кириллович вопросительно посмотрел на Юрия и Алексея, но те находились в стадии осмысления всего происшедшего и происходящего и потому только сжались и втянули головы в плечи, а Гавря, пока Батюшка не передумал, на всякий случай как можно дальше забился под стол. Батюшка снова махнул рукой и отбыл в приход. Алексей перед отъездом успел вручить ему собранную мужиками пачку. Напоследок мужики, высунувшись из окна, махали вслед дородному мужчине с широкой бородой в темном костюме, несмотря на жару, садившемуся в очень элегантную новенькую серебристую иномарку.
Затем сварили еще кофе и сели на кухне обсуждать дальнейший план действий.
Прежде всего Юрий уже попросил по телефону проверить информацию, полученную вчера от бывшего хозяина нехорошей квартиры, дальше решили действовать в зависимости от полученной информации. Возле дома разошлись: Юрий с Гаврей взялся подвезти Алексея, а Леонид пошел к автобусной остановке.
На полпути к остановке он увидел явно направлявшуюся к дому бабушку. Обычная бабушка с острыми, как грабли, плечами, запредельно неопределенного возраста, ростом прошла бы у Леонида под мышками, в обычном черном платье и платке, плотных чулках даже в жару, в стоптанных кроссовках, которые донашивала за кем-то из внуков или внучек, с обычным бабушкинским пакетом в руках, из которого торчали батон и бутылка кефира. Леонида поразило то, что бабушка при очередной остановке на своем нелегком пути очень выразительно посмотрела на окна квартиры Алексея, в которых были открыты форточки.
Леонид подошел к бабушке:
– Вам помочь?
– Помоги, милок… – проскрипела бабушка, – мне к первому подъезду… дальше лифт довезет…
Они пошли рядом. Леонид пока молчал. Как он и надеялся, бабушка заскрипела первая:
– Милок, а что, в 42-й поселился што ли кто?
Леонид напрягся – это аккурат была квартира Алексея – и как можно спокойнее ответил:
– Да, ее, кажется, кто-то то ли купил, то ли обменял…
Бабушка покачала головой в черном платке:
– Ох… не к добру… нехорошая квартира. Там же, почитай, душегубство было. Ох… не к добру…
– Вы что-то знаете про эту квартиру? – с еле заметной дрожью в голосе спросил Леонид.
– Знать не знаю, свечку не держала, только не с проста все это: дочка в сумасшедшем доме, как папаня помер, парень у нее был, вроде исчез потом, как с девчонкой припадок был, то ли бросил ее, то ли еще што… Шум там вроде был… Ох… милок… кажись, пришли…
Леонид с изумлением обнаружил, что они действительно уже уперлись в подъезд, хотя когда он впервые увидел старушку, она еле передвигала ногами в плотных чулках и в стоптанных кроссовках.
Бабушка между тем забрала у Леонида пакет с батоном и бутылкой кефира и уже почти скрылась в подъезде, когда Леонид окликнул ее:
– А вы, простите, сами кто будете?
Бабушка почему-то не удивилась, что солидный мужчина, вместо того чтобы торопиться в утренний час в офис, поднес ей пакет, выслушал ее полубредовый рассказ и теперь интересуется, а кто ж она такая на самом деле будет на белом свете, и довольно охотно откликнулась:
– В 26-й… Марфа… – и скрылась-таки в подъезде.
Леонид побежал к показавшемуся на пути к остановке автобусу.
Днем Леонид созвонился с Юрием и рассказал ему об утренней встрече. Было решено вечером навестить бабушку Марфу и расспросить ее поподробнее, если она, конечно, что-то еще вспомнит.
Вечер начался с того, что Юрий выложил Леониду и Алексею собранную для него днем официальную информацию о бывших обитателях нехорошей квартиры. Действительно, 12 лет назад в жившей в этой квартире семье произошли два трагических события: сначала после внезапного резкого приступа душевной болезни была госпитализирована дочь Вера 21 года, которая сейчас находится в приюте в одной из бывших усадеб, а буквально через несколько дней скончался ее отец. В принципе, это было подтверждение уже известного, но, с другой стороны, кое-что приобрело характер фактов. Правда, что делать с этими фактами – пока было непонятно.
С этим честная компания и отправилась в 26-ю квартиру. Гаврю на этот раз с собой не взяли: оставили в нехорошей квартире. Когда вызывали лифт – за дверью услышали недовольное рявканье.
Квартиру в соседнем подъезде, естественно, нашли быстро. Позвонили. Дверь открыла девушка лет 25 с короткой стрижкой, в коротком платьице, из-под которого выступали очень красивые ножки, так что мужики на какое-то время даже забыли о цели своего визита. Девушка между тем с некоторым удивлением уставилась на незнакомых мужчин. Разговор начал инициатор похода Леонид, который первый с некоторыми усилиями собрался со скудными мыслями:
– Здравствуйте! Мы к бабушке Марфе!
При этих словах лицо девушки буквально засияло:
– Ой! Так опоздали вы! Отошла наша голубка!
Сердце у Леонида екнуло:
– Как… «отошла»?
– Да обыкновенно… – девушка даже удивленно пожала плечами. – Как всегда! Баба Марфа, она ж такая: никто не знает, когда придет, никто не знает – когда уйдет! Как ей Бог велит – все тогда… все тогда!..
У Леонида отлегло от сердца, он даже вытер вспотевший лоб.
Мужики, не ожидавшие такого поворота, уставились друг на друга. Подумав, Юрий все-таки повернулся к неожиданной собеседнице:
– Девушка… простите за невольное вторжение… Скажите, вы давно живете в этом доме?
Девушка пожала плечами:
– Почитай, с детства, как родилась. А что?
– Простите… Вы помнете Веру из 42-й квартиры?
Лицо девушки посуровело:
– Да… Я постоянно молюсь за нее! Она еще жива?
– Насколько я знаю, да… Можно задать вам несколько вопросов?
– Про что?
– Вы не помните, с кем она дружила?
Девушка задумалась, потом ответила:
– С Инной из второго подъезда дома напротив…
– Большое спасибо!
Мужики быстро распрощались и бросились к дому напротив.
Возле второго подъезда они стали искать, у кого бы спросить, в какой квартире живет некая Инна около 30 лет. К подъезду подъехала красная машина, из которой вышла элегантная женщина в строгом деловом костюме и с некоторым удивлением и, как показалось Леониду, интересом посмотрела на троих взволнованных мужчин. Леонид выступил вперед:
– Простите… Вы не подскажите, в какой квартире живет Инна… Извините, мы знаем только имя… ну, и примерно возраст…
Женщина едва заметно улыбнулась:
– И какой же у нее возраст?
Леонид в свою очередь тоже улыбнулся:
– Наверное, примерно ваш…
Женщина испытующе посмотрела на мужчин:
– По какому вопросу вы хотите со мной встретиться?
«Впервые вам придется целовать Инессу…» – в памяти Леонида всплыло что-то из далекого культурологического прошлого, но он невероятным усилием воли совершенно сознательно напомнил себе, при каких обстоятельствах столкнулся с этой очаровательной женщиной, и ему даже стало жалко задавать ей вопрос, который уже вовсю вертелся на языке, как сосиска на сковородке. Его лицо помрачнело, и он еле выдавил:
– Вы помните Веру?
Женщина внезапно стала жесткой:
– Конечно. Что вы хотите?
Леонид снова начал собирать разбегающиеся мысли:
– Нам кажется… кажутся странными события двенадцатилетней давности… Мы бы хотели их уточнить…
Женщина захлопнула машину:
– Идемте.
Они поднялись в квартиру.
По классической схеме женщина провела их на традиционно большую в домах этого квартала кухню:
– Чай, кофе, коньяк, виски, вермут, вино, водка? Или вы на службе… Ее величества? – Инна насмешливо в упор посмотрела почему-то именно на Юрия так, что Леонид и Алексей вздрогнули, а Леонид еще и пожалел, что она так посмотрела не на него.
Мужики изумленно переглянулись, посмотрели на хозяйку, потом на кухню. Очень изысканно, комфортабельно, новейшая техника как звуковая, так и для готовки. Юрий первый прервал несколько затянувшееся молчание:
– Простите… это несколько неожиданно. Вы уверены?…
– Уверена, – спокойно перебила его хозяйка.
– Тогда… – мужики заказали эспрессо и по рюмочке коньяку.
Тут же в ожидании кофе на столе появилась нарезка салями, бисквиты и сок.
Пока варился кофе, все несколько напряжено хранили молчание. С появлением дымящихся чашечек обстановка несколько разрядилась.
– Как вы меня нашли?
Мужики замялись и выразительно посмотрели на Леонида. Тому пришлось держать ответ, причем сразу за все:
– Подсказала одна девушка…
– Неужели еще кто-то помнит Веру… нашу компанию. Кто же это?
Тут только Леонид сообразил, что имени девушки они не знают – пришлось отвечать как есть:
– Из 26-й квартиры…
Инна неожиданно улыбнулась. «Господи! Какая улыбка!» – кольнуло сердце Леонида.
– Саша… внучка бабы Марфы. Только они еще и помнят. Многие разъехались, остальным нет дела. Что вас интересует конкретно? – Инна сделала пару маленьких глотков.
– Вы рассказывайте. Может, так и найдем, что же нас интересует… – несколько неопределенно протянул Юрий.
Леонид напряженно вспоминал, с чего началось путешествие, которое привело их на эту шикарную кухню. Так… бабушка Марфа… что-то в ее рассказе… А! Ни в одной официальной сводке, естественно, не проходил молодой человек Веры!
– У Веры был молодой человек?
Инна снова улыбнулась.
– Саша была младше, не так чтобы входила в, скажем, старшую группу, но и не так чтобы ничего не понимала… Они уже старались следить за деталями, не то чтобы подсматривали, но были в курсе. Да, вы попали «в лузу»! Может быть… может быть, если вы его найдете, вы и узнаете, что же произошло…
Вера была под каблуком у родителей. Отец пил и всеми в доме командовал, мать ему подыгрывала. Это был синдром послевоенного поколения, когда сначала было мало мужчин. Хотя вы еще это должны помнить, – вдруг спохватилась Инна, – потом их было уже не так мало, но многое уже было испорчено… «брежневский запой» и так далее. Потом перестройка. Пошли первые клубы, расцвет лирики, Солженицын…
В одном из клубов Вера познакомилась с Игорем… «интеллигентные танцы». – Инна усмехнулась. – Он был то ли аспирант, то ли младший научный, то ли и то и другое. Тогда это звучало шикарно… Трудно сказать, что из него вышло сейчас… может быть, ничего… или так же спился… а может быть, он сидит где-то в офисе и даже не вспоминает Веру. А тогда он устраивал какие-то экскурсии, выставки на один вечер, встречи, что-то с этого имел, все время куда-то нас возил. Это было забавно!.. Конечно, Вере это было очень приятно: она вырвалась из-под опеки родителей… Игорь снимал квартиру – тогда это было достаточно необычно… Но потом Вера обязательно возвращалась домой: она очень боялась родителей! У Веры с родителями пошли скандалы!
Она привела Игоря знакомиться – ничего хорошего из этого не вышло: отец, как всегда, напился, стал требовать, чтобы Игорь пил вместе с ним! Конечно, мы, как и все, выпивали, но ведь никто никогда не требовал этого совка: один за всех и все за одного! А потом Игорь исчез… Раз – и нет! Мы же ничего о нем не знали! И тут буквально все сразу! У Веры приступ! Бросились к Игорю на квартиру – его нет, вещи брошены! У Веры умирает отец! Может быть, Вера знала об Игоре что-то, но она уже ничего не могла сказать! Ничего!..
– У вас есть их фотографии? – вырвалось у Леонида.
– Зачем? – удивился Юрий, помечавший самое важное в рассказе Инны в блокноте.
Леонид не нашелся, что ответить, но почему-то чувствовал каким-то местом, что фотографии мифического Игоря нужны им до зарезу. А Инна уже стояла перед сыщиками, держа в руках выцветшие фотографии и протягивая их Юрию. В этот момент зазвонил телефон на стене. Инна сняла трубку:
– Я слушаю… Ой, привет! Как дела? Что? Хорошо! Чуть позже, у меня встреча… деловая… да-да! Увидимся!
Она повесила трубку и, улыбаясь, повернулась к мужчинам:
– Звонила подруга, звала встретиться в кафе…
Мужики начали торопливо собираться.
Леонид, как главный бузотер, заваривший всю эту солянку, сэр, окончательно испортил малину и, не найдя ничего лучшего, смущено буркнул:
– Pardon, madame!
– Между прочим, mademoiselle! – Инна насмешливо посмотрела на Леонида и компанию, и ему вдруг представилось, что это было приглашение.
Идиоты! Ослы! Но… у них было дело, предстояло все обдумать, а информации в самых разных направлениях было получено немало!
А Инна уже протягивала Леониду элегантную визитку:
– Пожалуйста, если что-то узнаете – позвоните мне!
– И ваще… – тихо и завистливо буркнул Юрий на ухо Алексею.
V
…Мужики сидели на кухне нехорошей квартиры. Гавря смотрел на них недовольно из-под стола: чем-то понимал, что без него прошло что-то интересное, и не мог этого простить.
На столе стояли классические бутылки пива. Рядом лежали несколько выцветших фотографий и зачем-то вытребованная Леонидом и Юрием карта области, которую они сосредоточенно изучали. Алексей недоуменно смотрел на них. Наконец искомое было найдено и отмечено крестиком. Леонид и Юрий торжествующе посмотрели на Алексея и Гаврю.
– Ну и что? – Алексей все-таки ничего не понял.
Гавря под столом хранил молчание.
– Здесь!
– Что?
– Не что, а кто! Вера!
– Ну и что?
– А действительно, ну и что? – Юрий повернулся к Леониду.
Тот недоуменно пожал плечами:
– М-да… Ну, например, попробуем произвести психологическую атаку, покажем ей фотографии и спросим, помнит ли она этого человека – и она враз излечивается! Гип-гип-ура!
Юрий думал несколько минут:
– Теоретически возможно, хотя… шансов очень мало… процентов 5. Если бы его разыскать… Ну ладно… Кой-какие координаты этого таинственного Игоря у нас уже есть, попробуем, не такой же он бесчувственный, в конце концов…
Алексей встрепенулся:
– А я?
– А че ты?
– А квартира?
– Так… квартира… – снова задумался Юрий, – так… иконка над дверью висит… насыпем снова соли!
– Что же мне так, до скончания века соль сыпать на порог?
Леонид задумчиво покачал головой:
– А если… сделать флинт ушами?
– Это как, через лысину? – посмотрел на него с интересом Юрий.
– Это так! Ведь таинственный дух ищет Веру! Мы знаем, где она находится или должна находиться!
Юрий согласно кивнул.
– Мы не только сыпем соль на рану… тьфу ты! Не к ночи! Особенно не к такой!..сыпем соль на порог, но и вешаем на площадке карту с обозначением и пишем все, что мы знаем о Вере: где она, что с ней! В конце концов, Батюшка Петр Кириллович сказал же, что всех надо жалеть, все должны жить в мире. Если духу нужна Вера – пусть он ее и ищет, если сможет!
Мужики переглянулись и порешили, что так тому и быть. Гавря под столом хранил гордое молчание.
Возле двери на площадке приклеили карту с отмеченным местом, где находится Вера, рядом написали все, что удалось о ней узнать, перед порогом опять насыпали соли. Сели на кухне допивать пиво.
Приближалась полночь. Мужики напряжено ожидали результатов своих действий.
Наконец Гавря соизволил вылезти из-под стола, сердито сел на задние лапы и опять несколько раз сосредоточено повернул голову, закрыв глаза и чуть-чуть раскачиваясь, словно совершая уже установленный необходимый и неизбежный ритуал. «Молится?» – неожиданно подумал Леонид и никак не мог решить, кощунственная это мысль или нет.
Раздался уже знакомый и едва ли не привычный уверенный протяжный и тоскливый стук в дверь, затем за дверью снова раздалось знакомое тихое и настойчивое, переходящее в стон:
– Вера! Это я! Пустите же! Пустите!
Дальше по площадке снова послышался шум мечущегося урагана!
Внезапно все стихло!
Алексей рывком распахнул дверь – ничего!
Только падающий сверху свет перед дверью!
Внезапно Алексей отшатнулся от двери! Леонид решил, что он опять наступил на кипящую соль, но Юрий указал на стенку возле двери: приклеенной карты и записки не было!
Мужики вернулись в квартиру, тупо посмотрели друг на друга и на ни в чем не повинного Гаврю, надменно прошествовавшего мимо них на свое место под столом на кухне, почему-то сварили кофе, по очереди приняли душ, завели будильники и завалились спать. Мыслей не было никаких. Вообще!
…Днем на совещании у руководства Леонид неожиданно чуть не подскочил на месте и хлопнул себя по лбу так, что окружавшие изумленно на него воззрились, хотя в данный момент обсуждался вопрос, к которому он конкретно не имел никакого отношения, а сам Леонид начал что-то быстро записывать. Как только совещание закончилось, Леонид рванул к телефону. Когда он после короткого бурного приветствия высказал свою мысль, Юрий на другом конце, как ему показалось, как и в приснопамятной истории о пуговице по частному расследованию убийства Вальки, чуть не выронил трубку:
– Этого не может быть! Хотя… чем они там с твоим Батюшкой Петром Кирилловичем не шутят! Попробую! Узнаю заодно, как там дела!
Через пару часов телефон звонил уже у Леонида:
– Голова! Ну ты дал шороху! Народ обомлел!
– Едем!
– Куда?
– Туда!
– Куда?!
– Туда!
– Зачем?!
– А если сработает психическая атака?
– Как?
– А так!
– Сдурел?
– Почему?
– Да кто ж нам даст?
– А с твоей корочкой?
– Чтоб меня из управления на носилках вперед пинками?
– Ну давай попробуем! Скажем, что просто в гости, а там… по обстоятельствам…
В трубке повисло гробовое молчание, затем Юрий сдался:
– Ладно! Эти с тобой… о ком там Батюшка Петр Кириллович вещал!
– Ага! Если останется время!
Юрий изумился:
– Это ты еще к чему каркаешь?
– Да понимаешь… почему-то вспомнил принца Флоризеля. Помнишь, в фильме он после – нет! – перед игрой говорит председателю, что вот некогда поговорить, а хотелось бы, вот, может, после игры, а тот отвечает: «Если останется время!»
– Не понял!
– Да я так… шучу. Слушай, а если я позвоню Инне?
– У тебя нет другого повода?
– Да ну тебя! Она же просила сообщить, если будет что-то новое! И потом, она же может смягчить…
– Шут с тобой! И эти… о ком там Батюшка Петр Кириллович вещал!
Раздались короткие гудки.
Леонид нашел визитку Инны, несколько минут внимательно ее разглядывал, затем набрался храбрости и позвонил.
– Я слушаю! – раздался знакомый мелодичный голос.
– Добрый день! – еле выдавил из себя Леонид.
– А! Это вы… Как поживаете? Как ваши друзья? Как…
– Вот именно! Есть новости! Необходимо ваше участие… Мы едем…
– Туда?
– Да…
– Когда?
– Сегодня вечером, после работы…
– Где это?
Леонид назвал шоссе.
В трубке повисла тишина: возможно, деловая женщина уточняла свои планы. А если у нее на вечер назначено свидание? А тут какая-то безумная затея! Ну конечно! Каково место действия, такова и затея!
– Хорошо! Я буду! – голос в трубке неожиданно прервал размышления Леонида.
Повисла пауза.
– До свидания… – классическая фраза собеседницы показалась Леониду вопросом, но его собственный ответ поразил его еще больше:
– Нет!
В трубке снова повисла пауза. Затем женский голос спросил, как показалось Леониду, слегка запинаясь:
– Вы еще что-то хотите сказать?
– Да… – еле выдавил Леонид.
Пауза.
– Что?
– Вы мне очень нравитесь!!!
Пауза.
– Спасибо… – прозвучало неуверенно.
Пауза.
– Спасибо – да или спасибо – нет?
Пауза.
– Да…
Короткие гудки…
VI
Наступил вечер. Возле одного из бесчисленных поворотов от кольца на север рядом с машиной Юрия стояли и курили Юрий, Алексей и Леонид. Леонид смотрел на приближающиеся машины с какой-то веселой безнадежностью. Гавря сидел в машине и демонстративно отворачивался от Леонида, как от ренегата и врага всего народа человеческого и не только.
Подъехала красная машина. Леонид сел в нее. Юрий и Алексей мрачно крякнули и сели в машину Юрия и поехали впереди.
Шоссе было достаточно свободным, так что довольно быстро они свернули и остановились перед воротами с высоким забором с колючей проволокой. Юрий вышел из машины, позвонил в звонок возле ворот и показал свою корочку. Людей пропустили, Гаврю оставили в машине, и он обиделся и растянулся на заднем сидении.
Посетителей повели по довольно запущенному саду. Взглядом любителя Леонид отметил, что в конце весны и начале лета сад должен благоухать разными сортами сирени, а сейчас вовсю буйствует жасмин. «А еще, наверное, очень много люпинов! – подумал Леонид, сжимая руку Инны. – Классический запущенный усадебный сад!»
Они обогнули сильно перелатанное здание, в котором только Леонид с его опытом определил сооружение позапрошлого века: по высоким вытянутым окнам. В середине прошлого века при стилизации сильно экономили, и это очень заметно.
Юрий смотрел на Леонида насмешливо, и они не сразу заметили, что вокруг царит, по-видимому, необычная для этого места подвижность – правда, без суеты, в чем-то даже строгая и торжественная – как будто быстро и четко проходившие рядом редкие служители участвовали в свершении таинства.
Леонид решил ответить Юрию его же блином комом, и ему в голову пришла шальная мысль, которая ну никак не вязалась с запущенной скорбностью места и пока еще неясной торжественностью момента. Леонид тоже усмехнулся и произнес:
– А я думаю… мы здесь сейчас еще столкнемся с кем-то…
– Ага, – ухмыльнулся Юрий, – тебе мало…
Они продолжали огибать здание, и Леонид не успел ответить, как улыбка мгновенно исчезла с их лиц: возле служебного подъезда стояла серебристая иномарка…
Их провели в слишком стерильный кабинет, в котором их ждала интересная женщина без возраста. Что-то в ее поведении несколько насторожило Леонида. Женщина приветствовала, по-видимому, уже знакомую ей Инну несколько скорбным кивком головы, который посетители отнесли это за счет общей ситуации в заведении. Остальным хозяйка представилась:
– Татьяна Викторовна!
– Извините! Мы, кажется, несколько не вовремя? – начал разговор Юрий.
– Обстановка, – спокойно и четко, по-военному, ответила хозяйка, – умерла одна из пациенток. Сейчас соборуют.
У приехавших нехорошо екнули сердца.
– Соборует Батюшка Петр Кириллович? – едва ли не через силу спросил Леонид.
Татьяна Викторовна удивленно кивнуло головой.
Инна собиралась с мыслями и наконец спросила так, как будто у нее рот был набит сухим песком в раскаленной пустыне:
– Умерла… Вера?
Татьяна Викторовна снова кивнула головой, на этот раз горестно.
– Как она умерла? – почему-то спросил Леонид, сжимая руку Инны.
– Во сне… – как-то странно задумчиво ответила Татьяна Викторовна.
– Возле нее кто-то был?
Татьяна Викторовна слегка кивнула головой снова удивленно, но на этот раз отрицательно. Однако было такое впечатление, что вопросы наводят ее на какие-то размышления.
– К ней никто не заходил?
– Медсестра.
– Она что-то услышала?
– В том-то и дело, что да! Вера разговаривала во сне… кого-то все время звала. Какое-то славянское имя…
– Игорь?
– Да… Как вы узнали?
– Можно сначала мы максимально реконструируем картину смерти Веры?
– Пожалуйста!
– Как она вела себя во сне?
– Очень нервно! Резко конвульсивно двигалась! Возбужденно… Причем сестре показалось, что она находила в этом какое-то странное удовольствие. Потом вроде успокоилась… А утром выяснилось, что все…
Юрий поправил очки на переносице:
– Скажите… у нее накануне не было посетителей?
– Нет! – после небольших раздумий ответила Татьяна Викторовна.
– Вы уверены?
– Абсолютно!
– Совершенно?
– Я же сказала! Это допрос? Сейчас не…
– Простите, еще один вопрос: а баба Марфа?
Лицо Татьяны Викторовны озарила еле заметная улыбка:
– Ну и к чему был этот допрос? Сразу бы и спросили – я бы сразу и ответила! Это ж не посторонний и не посетитель! Если бы я верила, я бы сказала – это Дух Святой!
– А… почему же не скажите?
– Грехи тяжкие не дают… В коммунизм слишком верила!
Философские рассуждения о смысле бытия прервал грозный шум распахиваемой двери. Все вздрогнули от неожиданности, а Инна вскрикнула, потому что Леонид резко сжал ее руку, которую, несмотря на ситуацию, продолжал все время слегка сжимать. Дверь распахнулась, и в проеме возникла знакомая всем присутствующим грузная фигура. Батюшка Петр Кириллович изумленно оглядел гостей нежданных и еще более неожиданно грохнул себя по лбу:
– Вот ведь ряса перелатанная! Ведь Вера дочь Клавдии! Вот ведь семья! А кто ж дух-то?
Все это время Юрий о чем-то сосредоточенно думал, медленно переводя взгляд с Батюшки Петра Кирилловича на Татьяну Викторовну и обратно, и наконец повернулся к хозяйке:
– Простите… а когда похороны?
Та пожала плечами:
– Как положено, через три дня…
– А где?
– За территорией пансионата есть кладбище. Батюшка обещает восстановить там заброшенную церковь. Домовая церковь во имя целителя Пантелеимона есть в основном здании.
Юрий снова несколько раз перевел взгляд с Батюшки Петра Кирилловича на Татьяну Викторовну и обратно, и после небольшой паузы продолжил:
– Отпевать будет Батюшка?
Оба утвердительно кивнули.
– У меня будет предложение… Я не уверен в том, что мне удастся уговорить начальство… Ситуация необычная, но я предлагаю произвести двойные похороны… Возможно, это и станет логическим завершением всей этой истории!
P. S
Шатер старой церкви колебался в сумерках как призрачное пламя свечки. От реки тянуло приятной прохладой. Призывно позвякивали бутылки.
– Ну как, дух больше не беспокоит?
– Да нет, вроде все тихо! Спасибо, мужики! Что б я без вас делал?
– А с нами?
– Ну… Вот похоронили… Теперь помянем! Не ворчи! Ты это не пьешь… пока…до следующего дела! Ну, вздрогнули!
Последовала небольшая пауза…
– Да… со временем всякое преступление становится не только раскрытым, но и воздаянным. Как сказал бы Батюшка Петр Кириллович, не грешите – и не казнимы будете!..
– Ты это о чем?
– Не о чем, а о ком. О папане… душегубце… убивце…
– Да… мужики, а ведь не начни работяги копать траншею – ничего бы не было!
– Почему?
– Они ж труп задели. А так, ну, болела бы голова или там кости… А у кого сейчас не болит!
– Да уж!..
Готовую развернуться бесполезную дискуссию прервал зазвонивший сотовый.
– Алле! Привет! Что? Нет! Ну я же говорю – нет! Ждал! Ну конечно! Кого-кого – тебя, разумеется! Ну только тебя и ждал! Все подтвердят! Что? Кто? Все! Где? Ну… на речке… Поминаем Игоря и Веру! Похоронили – теперь поминаем! Слушай! Ну у нас мальчишник! Что? Ну конечно! И он здесь! Да! А тебя нет! А как же без него! Он тоже… этот… мальчик! Хотя точно не знаю! Не проверял! Я еще стаффорда помню! А без тебя… плохо, но они, как могут, помогают! Что? Хватит помогать? Лучше ты? Ну… кто ж спорит… Хотя нет, это другое. Когда-то – ты, когда-то – они. Привыкай к семейной жизни… Ну ладно, кончаем… заканчиваем. Сейчас еду! Да! Пока!
Снова последовала небольшая пауза…
– Погиб казак для всего казацкого рыцарства!
В вышедшей из-за облаков полной луне на земле стал заметен плотный клубок тел, от которых отделилась одна фигура. Она пожала еле протянутые руки, причем одна из частей клубка демонстративно отвернулась, не подала ничего и даже поджала хвост, но не от страха, а выражая неудовольствие. Отделившаяся фигура повернулась и пошла прочь. Отделяющуюся от общества спину сквозь сгущающуюся тьму ночи прорезали три выразительнейших почти ненавидящих завистливых взгляда. Всякий человек с минимальным жизненным опытом открыто прочитал бы в этих взглядах одну и ту же мысль: ах, какая женщина! Мне б такую!..