Глава 4
Звон колокола
Принцесса Мелисенда проснулась.
По детской привычке потёрла кулачками глаза, потянулась.
«Какой мне приснился странный сон. В нём все перепуталось. То мне снилось, что я принцесса и живу во дворце. То мне виделась какая-то низкая комната, полная странных людей. А я в маленьком чулане тру песком закопчённые котлы. Приснится же такое!..»
Принцесса вздохнула и открыла глаза. Она с удивлением оглядела высокий потолок из лазурита, золотых амуров, поддерживающих тонкий полог.
Она на мгновение замерла и быстро соскочила с постели.
«Как я сюда попала? – в недоумении думала она. – Боже! Наверное, во сне я неведомо как пробралась в этот дворец, улеглась на чужой постели… Теперь меня схватят и бросят в тюрьму. А вдруг ещё дознаются, что я… я – убийца. Страшно вспомнить, ведь я убила эту несчастную. Она захлёбывалась. Эти мутные волны… А я не протянула ей руку. Боже, какая тяжесть и тоска на сердце. А её руки протянуты ко мне! Надо скорее бежать отсюда…»
Она с ужасом посмотрела на роскошное платье, лежавшее на кресле, и небрежно рассыпанные драгоценности.
«Ещё скажут, что я воровка. Тюрьма, глухие решётки – вот что меня ждёт. А если узнают к тому же, что я убийца, что я стояла на мосту, когда она захлёбывалась, в тот страшный день… Меня повесят».
Мелисенда в одной тонкой рубашке скользнула в дверь. Тёмная галерея. Шарахаясь от доносившихся шагов, бросилась в узкую комнату с тусклым окном.
Здесь в беспорядке валялись платья из жёст-кой серой материи, косынки, фартуки. В углу грудой лежали поношенные башмаки.
«Это, верно, комната служанок, – лихорадочно подумала Мелисенда, натягивая первое попавшееся под руку платье из грубой колючей ткани. – Ох, велико! Ничего, затяну поясом».
Голову обмотала старым платком.
Сунула босые ноги в разношенные башмаки. Нет, велики. А эти ещё больше.
Галерея кончалась светлым проёмом. Что-то подсказало ей, что дальше будет лестница в сад. И правда, вот ступени, сбегающие вниз, а дальше пестрота цветов.
Замирая, Мелисенда сбежала по лестнице, придерживая платок у горла, низко опустив его на лицо.
– Ишь, растопалась, деревенщина! – сердито огрызнулся на неё садовник. – Ещё принцессу разбудишь.
«Как странно, – подумала Мелисенда. – Я думала, все садовники добрые. Ведь они проводят целый день среди цветов…»
Мелисенда свернула на боковую дорожку и вдруг замерла, вся сжалась от страха. Навстречу ей, улыбаясь своей холодной страшной улыбкой, шёл граф Мортигер.
– Куда торопишься, красавица? – проговорил он уверенно и неспешно, наслаждаясь её растерянностью. – Уж не ко мне ли, в мои объятия?
Мелисенда метнулась в сторону, но граф Мортигер раскинул руки в стороны и преградил ей путь.
«Как странно и страшно. Я как будто знаю этого человека и не знаю, – в смятении подумала Мелисенда. – Видела его когда-то и не видела никогда… Кажется, его зовут граф Мортигер. Но откуда мне это известно?»
– И всё-таки ты не подала ей руку, стоя тогда на мосту, – улыбаясь, медленно и твердо проговорил граф Мортигер. – Теперь мы породнились с тобой, моя маленькая убийца!
Всё поплыло перед глазами Мелисенды. Она резко повернула назад и, теряя дырявые разношенные башмаки, бросилась со всех ног по дороге.
Среди золотистого песка попадались острые камешки. Они в кровь изранили её босые ноги.
Граф Мортигер с усмешкой смотрел на узкие кровавые следы.
– Как ты думаешь, две чёрные птицы могут лететь рядом? – с насмешкой крикнул он ей вдогонку. – Или ты до сих пор считаешь себя белым лебедем, хотя и не протянула ей руку? Ты стояла на мосту, а она тонула в мутных волнах.
Мелисенда вскрикнула от ужаса и припустилась ещё быстрей.
Оглянувшись, она увидела, что Мортигер настигает её, иногда взмывая вверх и повисая над дорожкой.
Мелисенда в растерянности остановилась на распутье, прижав руки к груди. Перед ней были три тропинки. По какой бежать? Вдруг одна из них приведёт её прямёхонько к замку графа Мортигера, и она, как загнанный зверёк, угодит в расставленный капкан?
Вдруг перед ней, взмахивая изрядно пощипанными крылышками, появился Придворный Воробей.
Он повернул к ней головку, что-то чирикнул, словно советуя ей следовать за ним.
– Сейчас я остановлю тебя, моя прелесть! – грозно прозвучал позади неё голос Мортигера.
Будь же мне, огонь, покорен!
Всё сожги под самый корень.
И при солнце, при луне
Будь, огонь, покорен мне!
В тот же миг, преграждая Мелисенде путь, перед ней внезапно взвилась полыхающая стена огня.
Деревья, корчась, падали, превращаясь в груду раскалённого угля. Нестерпимый жар пахнул в лицо. Она, невольно вскрикнув, отступила назад, и ещё мгновение – попала бы в раскрытые объятия графа Мортигера.
– Ну и заклинаньице! Сейчас мы сгорим! – в отчаянии пискнул Придворный Воробей. Одно крыло у него было уже опалено.
В эту минуту, заглушая вой и свист огня, раздался могучий гулкий звон церковного колокола.
Ещё один певучий удар – и огонь, шипя, приник к земле, языки пламени свернулись и погасли.
Мелисенда оглянулась. Граф Мортигер бессильно повис в воздухе, лицо его было искажено яростью и гневом. Придворный Воробей скрылся в кустах. Мелисенда перескочила через обгорелые сучья и за поворотом тропинки увидала стены старинного монастыря, сад, грядки с овощами.
Три монахини в простых, смиренных одеждах шли ей навстречу.
Увидав её заплаканное, испуганное лицо, самая старшая из монахинь ласково обняла её, прижала к груди, поправила прожжённый искрами платок на голове.
– Что с тобой, дитя моё? – голос её был полон сострадания и участия. Мелисенда задрожала с ног до головы. О, если бы она могла открыть этой доброй женщине своё сердце, рассказать, что её терзает.
Но как только монахиня узнает, что девушка, которую она пожалела – убийца, она с гневом и отвращением прогонит её.
Вторая монахиня, совсем юная, такая худенькая в своём сером платье, вынесла глиняную чашку с ещё теплым молоком и кусок хлеба.
Мелисенда встала на колени и приняла из её рук глиняную чашку. Она с жадностью съела хлеб, запивая его молоком.
– Оставайся у нас в монастыре, – юная монахиня посмотрела на неё своими чистыми, прозрачными глазами. – Здесь ты обретёшь покой и надежный кров.
«Боже мой, на мне лежит проклятие. Я – убийца. Как я останусь в этом святом убежище? – содрогаясь, подумала Мелисенда. – Что со мной было прежде? А, помню… Я мыла посуду в придорожном трактире…»
– Я не смею, – опустив голову, робко проговорила Мелисенда. – Я слишком грешна…
И тут же за её плечом певучее Эхо повторило:
– Грешна-на-на-на…
– У нас тут поселилось доброе Эхо. У него такая богатая фантазия, – улыбнулась молодая монахиня. – Наверное, ему нравится звон нашего колокола.
– Ла-ла-ла! – подхватило Эхо.
– Посмотри на её ноги – они изранены, – сказала старая монахиня. – Кто-нибудь, принесите ей мягкие башмаки.
– Ки-ки-ки! – пропело Эхо.
Девочка-монахиня скоро вернулась, держа пару башмаков из тонкой кожи.
Мелисенда зашнуровала башмаки и тут же почувствовала, как боль в ногах начинает проходить.
– Ты так добра. Прости… – Мелисенда боялась поднять глаза.
– Ти-ти-ти!.. – загремело сразу со всех сторон.
Мелисенда низко поклонилась монахиням. С грустью посмотрела на монастырь, такой на-дёжный, несокрушимый, с крепкими железными дверями, и вышла за ворота.