Дело о тяжких телесных повреждениях
Начальник следственной части горотдела МВД поднял трубку: «Филимонов слушает!”
– Авдей Петрович, выручай! – В голосе начальника Семеновского райотдела звучало неподдельное отчаяние. – У меня, понимаешь, отчет на носу, а с чем я прийду? Висяков до черта, да еще тут за два месяца три нападения с тяжкими телесными повреждениями – абсолютные глухари. Мои следоки даже не знают как к ним подступиться: ни следов, ни жалоб. Выручай, брат. За мной не пропадет.
– И чего ты, Михалыч, этих дармоедов держишь? Чуть что сложней внутриквартирной драки – они уже скисают.
– Найди других, я этих выгоню.
– Ну ладно, так и быть, присылай мне эти «тяжкие повреждения». За тобой должок.
– Ну о чем ты говоришь, конечно! Вот сейчас с курьером и пришлю все три дела. Сдается мне, что там что-то нечисто.
Филимонов взвесил на руке полученный с нарочным пакет: «Увесистый! Да толку что? Писанины много – вроде бы работу провели. А результат нулевой.»
– Колупаев, где там эта дикая фауна болтается? Никогда их на месте не бывает!
– Так ведь до конца обеда еще четверть часа, Авдей Петрович. Они, небось в пинг-понг режутся.
– Много говоришь, Колупаев. Ладно, чтоб после обеда сразу ко мне. Кипяток-то у нас еще есть?
– Сейчас я вам чайку свежего заварю.
– Спасибо, родной, пропал бы я без тебя. Насчет фауны не забудь! – Как можно?!
– Так, наигрались, значит? И поесть, небось, не успели? Язву наживете, а кто в ответе? Петрович молодежь не жалеет – так что ли? Ладно, башибузуки, вот вам пакет на двоих. Завтра доложите что к чему. Деньги то на обед есть?
– Найдем, Авдей Петрович!
– Тогда чтоб через пятнадцать минут были на месте.
– Слушаем, гражданин начальник! – И неразлучная пара, Козлов и Баранов, помчалась в буфет.
– Ну что, Баран, поделим это дело?
– Никогда бараны с козлами не спорили. Давай два дела, – и друзья принялись за работу.
Всего год назад после окончания высшей школы МВД они были направлены в следственный отдел, и успели заработать репутацию серьезных вдумчивых работников у начальства и отчаянных сердцеедов у сотрудниц.
– Ну, Козлик, какое будет твое просвещенное мнение, – спросил Баранов на следующий день, когда все три дела были ими основательно изучены.
– Знаешь, такое ощущение, как будто эти дела писались под копирку. Только фамилии, время и место действия менялись.
– Вот-вот, и я так думаю. И вот еще что – никаких следов нападавших или нападавшего…
– И никаких жалоб со стороны потерпевших.
– Вообще говоря, это пахнет. Когда пострадавшие претензий не имеют, то, как правило, надо предъявлять претензии пострадавшим.
– Ой, Козлик, какой ты умный! Даже непонятно, почему ты до сих пор такой бедный.
– Ладно, Юрка. Ты мне вот на какой вопрос ответь: Если эти дела так похожи, то не было ли в прошлом у пострадавших чего либо общего?
– Общие грехи? Очень похоже. Слушай, а травмы тебе ни о чем не говорят?
– Ты имеешь ввиду травмы гениталий? Да-с, там даже надрывы, какие могут возникнуть при резком сильном ударе.
– Во-во, и у всех троих одинаковые. Может это им возмездие за какие-то сексуальные прегрешения? Надо посмотреть базу данных: может в прошлом что-нибудь отыщется.
Два часа поисков по компьютеру ничего не дали. Зато выявилось много «глухарей».
– Козлик, а Козлик…
– Что тебе, Барашек Белый?
– Давай пройдемся по чисто сексуальным делам. Ты же сам говорил, что дела этих бедолаг могут иметь сексуальную подоноготную.
Нераскрытых дел об изнасилованиях и сексуальных извращениях хватало. Баранов и Козлов хотели уже рукой махнуть, и вдруг…
– Юрка, смотри, что я надыбал. Правда это случилось около двух лет назад… а все-таки, а вдруг!
– Так, при патрульном обходе в парковой зоне обнаружены Гордеева Ирина со следами жестокого изнасилования и Алексей Волков с травмой головы и предплечья. Волков без сознания, а Гордеева в глубоком шоке.
– Ну это может не иметь никакого отношения к нашему делу.
– Володя, ты, конечно, как всегда прав, а все-таки хорошо бы поспрошать.
– Быть по сему. Пошли к Авдеичу.
Получив разрешение Владимир и Юрий приступили к расспросам.
Через три дня молодые следователи предстали перед шефом.
– Ну-с, Шерлоки, что вы там узнали?
– Давай, Баранов, говори, у тебя складнее получается.
– Авдей Петрович, вроде бы мы узнали всё, но для суда это не годится.
– Хорошее начало! Ладно, продолжай.
– Два года назад поздно вечером патрулем в парковой зоне были обнаружены Гордеева и Волков. Гордеева со следами жестокого, возможно, группового изнасилования находилась в глубоком шоке. Волков с травмами головы и предплечья – в бессознательном состоянии. В ходе расследования вскрылось интересное обстоятельство, а именно, через день после происшествия в парковой зоне повесился Старчук Евгений – одноклассник Гордеевой и Волкова.
– Ну, это не новость. Мы тогда выясняли. Было заключение психиатра о том, что Старчук страдал маниакально-депрессивным психозом. Никакой связи с нападением на Гордееву и Волкова установлено не было.
– А по расспросам в школе мы узнали, что Гордеева и Волков дружили чуть не с первого класса. Их даже называли «Наши Ромео и Джульетта». А в девятом классе в Гордееву безнадежно влюбился Евгений Старчук.
– Вы хотите сказать, что он от безнадеги повесился? Может его психоз и был связан с этим обстоятельством?
– Нет, Авдей Петрович, незадолго до события в парковой зоне Старчук заявил после очередного разговора с Гордеевой: «Не мне, так никому.»
– Ну мало ли что мальчишка может сказать с досады.
– Согласен. Но трое пострадаваших парней были то ли друзьями, то ли просто прихлебателями у Старчука – папочка его, как вам известно, чуть не первый богатей в нашем городе. Да и этот маниакально-депрессивный психоз у Старчука был обнаружен только после его смерти. Может быть нервы не выдержали, когда увидел в натуре во что его месть вылилась.
– Может быть. А насчет диагноза – это точно?
– Проверено.
– Получается, кто-то хотел показать, что смерть Старчука к изнасилованию Гордеевой отношения не имеет, так что ли? Расплывчато больно. Ну ладно, продолжайте.
– Поговорить с Гордеевой мы не смогли. Ее сразу после окончания лечения в закрытой клинике увезли куда-то.
– Я пока не вижу в этом деле Волкова.
– Волков после выхода из больницы перевелся в другую школу.
– Это понятно, психологическая травма и всё такое, хотелось уйти от всего, что напоминал прошлое.
– Наверное, вы правы. Да, между нападением на Гордееву и Волкова и избиением этих парней прошло почти два года. Установлено, что всё это время Алексей Волков занимался в центральном спортклубе восточными единоборствами.
– М-да. Что вы еще узнали?
– Волков подал заявление о зачислении в офицерское училище.
– Та-а-к, значит, мавр сделал свое дело… Вроде бы все так, а суду предъявлять нечего. Конечно, то, что побитые парни отказываются жаловаться, говорит не в их пользу. Скорее всего они боятся, что раскроется заново дело об изнасиловании. Тогда им очень большой срок светит. Конечно, – продолжал Филимонов, – Семеновскому райотделу это ситуацию с раскрываемостью не улучшит. Когда в школе выпускные экзамены кончаются? – А Волков их досрочно сдал в связи с отъездом в офицерскую школу.
Так вот, Михалыч, такие вот дела, – Филимонов грустно смотрел на начальника райотдела милиции. – Конечно, если задействовать анализ ДНК, можно довести эти дела до суда.
– Да нет, пусть уж всё так останется. Этих сволочей я бы засадил, да папочка Старчук не даст марать память сыночка. Ну и, конечно, Волков… Говоришь, в офицеры подался. Вот пускай Родине и послужит. А висяки и глухари были и будут. – Неожиданно глаза начальника райотдела загорелись. – Слушай, Авдей Петрович, откомандировал бы ты мне этих твоих следоков на пару месяцев, а? Глядишь, у меня раскрываемость бы повысилась. Да и мои дармоеды увидят как работать следует.
– Застенчивый ты человек, Михалыч. Где позавтракал, туда и обедать норовишь. Ладно, поможем товарищам кочегарам.
– Это ты чего?
– А это фильм был такой «Волга-Волга».
А за два года до этого…
Следователь докладывал прокурору района: «Факты, конечно есть. Все признаки коллективного изнасилования. Да и по обстоятельствам дела можно понять, что справиться с таким физически развитым парнем как Волков, особенно когда он защищает любимую девушку, кому либо в одиночку вряд ли удалось бы.
– Ну, может быть какое-то холодное или там огнестрельное оружие…
– Судя по травмам Волкова у нападавших могли быть биты, но чтоб ножи или еще что-нибудь… Поговорить ни с Волковым ни Гордеевой не удалось. Как я ни пытался Волкова разговорить, ничего не вышло. С лица черный и, знаете, есть такое народное выражение «закаменел».
– Скорее всего это защитная реакция такая. Это пройдет. А Гордеева?
– Даже в палату не пустили. И то сказать, помимо всего прочего это еще и психическая травма страшная.
– Знаете Аверьянов, у меня почему-то такое ощущение, что вы что-то все-таки зацепили.
– Я и сам не знаю. Повесился одноклассник потерпевших Старчук Евгений. Записка непонятная, отдельные слова. Их много. В основном ругательства. Вот фотокопия.
– Неразборчиво, – прокурор достал лупу. – Писал явно в состоянии аффекта.
– Он повесился через два дня после этого события.
– А почему вы эти два события связываете?
– Соученики рассказали, что Старчук был влюблен в Гордееву, но без взаимности. Она много лет дружила с Волковым. А Старчук как-то выпивши сказал о Гордеевой, дескать, если не мне, то никому.
– Ну это всё разговоры. Их к делу не пришьешь.
– Вот и я то же самое говорю. А если принять версию об участии Старчука…
– Я тоже думаю, что Старчук все это организовал. А потом видно нервы не выдержали – все-таки не закоренелый бандит, а всего лишь мальчишка. Знаете что? Закрывайте это дело. Сделанного не воротишь. Старчука этого тоже не воскресишь. Доказательная база никакая.
– Может, подождать пока Волков отойдет, и тогда допросить.
– Не будем ворошить. Да и отец парня так травмирован…
Следователь понял, что прокурор не хочет связываться с одним из богатейших и влятельных людей города.
В армии
– Алексей, пляши!
– С какого еще бодуна?
– Письмо!
– Давай.
– А плясать? – но посмотрев на помрачневшего Волкова сосед по казарме решил не настаивать.
Алексей, отложил учебник по общевойсковой подготовке, посмотрел на обратный адрес – письмо было от тетки – единственной на всем свете родственницы. После рассказа о местных новостях и вопросов о самочувствии и успехах в учебе тетка писала: «А еще приходил большой милицейский начальник, спрашивал как у тебя дела, и сказал, что пока тебе в наш город возвращаться не следует, чего-то они там обнаружили, а что именно говорить не стал. А я ничего не знаю.»