Вы здесь

Бомбардировщики. Глава 4. Горящее небо (Андрей Максимушкин, 2009)

Глава 4

Горящее небо

Внизу тянется однообразный пейзаж южной Англии. Куда ни кинь взгляд – всюду болота, каменистые осыпи, каналы, оплывшие холмы, иногда встречаются ровные прямоугольники полей, тянутся серые ниточки дорог. Города Овсянников благоразумно обходил стороной. Нечего гусей дразнить, рискуя напороться на зенитки.

Савинцев обратил внимание командира на поднимающиеся к небу слева от курса черные дымные столбы. Видимо, немцы успели там накуролесить. Неожиданно именно в этот момент откуда-то сверху на бомбардировщик сваливаются два «Харикейна». Стремительно приближающиеся машины, характерные профили английских истребителей.

– Стрелок, второй сектор! – кричит Овсянников – Два румба вправо!

Охранение тоже проворонило англичан, даже не чешутся, разини. Пара «Харикейнов» растет на глазах. Кажется, они нацелились прямо на тебя. Неприятное чувство. Ты их видишь и сделать ничего не можешь.

На крыльях ведущего вспыхивают огоньки. Рано. Молодой еще, сопляк. Не выдержали у пацана нервы. Дистанция более 700 метров. Иван Маркович, прищурившись, тянет штурвал вправо. Чуть-чуть. Сбить врагу прицел маневром. Главное, чтоб ведомые строй не потеряли.

Противник приближается, оба англичанина садят по бомбардировщикам длинными очередями. Дураки, патроны зря переводят.

А вот теперь дистанция сократилась. По ушам бьет злобный лай пулемета и быстро смолкает. Карпов бережет патроны, стреляет только наверняка. Первый «Харикейн» резко отвернул вправо и тут же попал под очередь с бомбардировщика капитана Страхова. Видно, что англичанин пытается выровнять машину, удержать на горизонте. От мотора тянется густой шлейф белого дыма. Еще очереди сразу с двух бомбардировщиков. Трассеры впиваются в крылья, мотор, кабину. Хорошо приложили. Потерявший управление истребитель, беспорядочно кувыркаясь, врезается в землю.

А второй?! Иван Маркович крутит головой из стороны в сторону, пытается отыскать лимонника. Вот и он. Не повезло бедолаге. Пара «сто десятых» аккуратно взяла его в огненные клещи. Небо рвут густые очереди. Бой заканчивается, не успев начаться. Англичанин, оставляя за собой дымный хвост, входит в последнее пике. «Мессершмитты» некоторое время следуют за ним, дают еще пару очередей для порядка и возвращаются к подопечным бомбардировщикам.

– Лейтенант Карпов, передай нашему эскорту благодарность. Одну утку они сегодня зажарили, – шутит Овсянников. Немного помолчав, добавляет: – А неплохо ты его шуганул. Как раз под пулеметы ведомых загнал.

Ответа не последовало, Дмитрий Карпов был занят разговором с истребителями.

Незначительное происшествие, первая схватка на этой войне. Счет пока 2:0 в нашу пользу. Неплохо. А у Карпова сегодня первый бой был, между прочим. Молодец парень, хорошо под огнем держится.

Бомбардировщики, натруженно завывая моторами, тянут на север. «Сто десятые» поднялись на две сотни метров выше. Видимо, командир эскорта решил, что следующие атаки тоже последуют с пикирования.

Подполковник бросил взгляд на часы – до цели минут двадцать осталось. Неплохо, очень даже неплохо. Овсянников перед вылетом предполагал, что все будет гораздо хуже. Район воздушных боев они почти миновали. Основной удар люфтваффе сегодня наносился по обороне южной Англии. Советской же дальней авиации достались стратегические объекты в глубине вражеской территории. Недолго осталось топать, если ничего не случится, долетим. Так размышлял подполковник, до рези в глазах вглядываясь в даль, стараясь первым заметить вражеские перехватчики.

Вот и Бирмингем. Перед глазами Овсянникова, как на ладони, разворачиваются городские кварталы, тянутся серые нитки дорог. Мелькнула и убежала в сторону лента реки. Все, как на фотографиях, выданных командирам эскадрилий перед вылетом.

– Паша, выводи на боевой! – командует Иван Маркович.

Противник спит. Проворонили, ротозеи, мать их через колено. И не надо давать им прочухаться. Сразу начнем мероприятие, без доразведки цели. Благо заводы большие, промахнуться сложновато будет. Овсянников чуточку подправил курс машины и дважды качнул крыльями – сигнал ведомым. В эфир он решил не выходить, радиопеленгация у лимонников на высоте.

Два звена капитана Страхова отваливают вправо, у них цель – электростанция. Остальные двенадцать «ДБ-3» выходят на расположенный на городской окраине промышленный район. Истребители сопровождения синхронно отвалили в стороны и спиралью набирают высоту. Им нет смысла лезть под зенитки.

Последние минуты. Нервы напряжены до предела. Высота давно сброшена, еще на подходе к цели. Внизу проплывают кирпичные корпуса, серые шиферные крыши складов. Мелькают какие-то будки, лужи, кусты, огородики, разбитые прямо между промышленными корпусами. Змеится узкоколейка. Маневровый паровоз тянет дюжину платформ с углем. Машинист высунулся из кабины и глазеет на накатывающуюся прямо на него волну бомбардировщиков.

Эх, вывалить бы сейчас груз. Разом половину квартала разровнять можно. И зенитчики не мешают. Нет, это пока не то, нам сегодня авиазавод потребен. Живите пока мирно, до следующего прилета.

– На боевом, – командует Савинцев, – доверни чуть левее. Еще. Вот так держать.

Карту можно и не смотреть. Штурманы ее зазубрили перед вылетом: маршрут, наземные привязки, подходы к цели. Сам Савинцев проследил и проэкзаменовал ребят. Надежный мужик, основательный. А ведь в дальней бомбардировочной совсем недавно, до финской Павел Сергеевич работал в гражданском воздушном флоте.

Бомбардировщик идет прямо на серебристые ангары. Уже можно разглядеть завод, наплывающие на летчика приземистые закопченные корпуса. Внизу заметно движение. Разгружавшие машину у одного из складов рабочие бросаются врассыпную, заслышав прямо над головой рев авиационных моторов. Один мужичок остался перед раскрытыми воротами, задрав голову к небу, вылупил зенки на самолеты.

В сотне метров от бомбардировщика вспухает грязное облако. Рядом еще одно. Опомнились, сукины дети! И отвернуть нельзя. Машина на боевом. Стоит шевельнуть штурвалом, и придется идти на второй заход.

Овсянников краем глаза заметил зенитку на пустом пространстве между железнодорожной платформой и рощицей чахлых скрюченных деревьев. Расчет суетится, солдаты тащат ящики. Ствол автомата медленно ползет вслед за самолетом.

Подполковник невольно втягивает голову в плечи, дистанция пистолетная, сейчас они... Звучит стаккато пулемета. Рядом с зениткой поднимаются пыльные венчики. Англичане бросаются врассыпную, падают на землю, закрыв головы руками. Это Карпов спустился к нижнему ШКАСу. Молодец парень. Что там дальше с зенитчиками было, Иван Маркович не видел, возможности и желания оглядываться нет.

Самолет тем временем прошел над заводским корпусом. Справа в небо тянутся высоченные трубы, впереди ангар из гофры, примыкающее к нему кирпичное здание. На земле стоят два бомбардировщика, здоровенные собаки, четырехмоторные. ДБ-3 легонько вздрагивает и подпрыгивает. Моторы поют чуть веселее, звонче. Пошли, родимые!

Штурвал на себя, прибавить газу и в набор высоты. На земле за хвостом машины громыхнуло. Гулкие раскаты сливаются в один низкий рвущий барабанные перепонки рев.

– Командир, повтори заход. У меня шесть «соток» осталось, – требует штурман.

– Хорошо, – цедит сквозь зубы Овсянников.

Скосить глаза вправо, бомбардировщик Миронова держится рядом, а второго ведомого отнесло в сторону, сейчас он подруливает, чтобы занять свое место за ведущим. Ничего, бывает, главное – не отбился. Остальные экипажи, тоже отбомбившись, набирают высоту и пристраиваются к самолету командира.

Только звено старшего лейтенанта Ливанова с набором высоты уходит прочь от города. Вокруг тройки «ДБ-3» полыхает зарево разрывов. Зенитчики вцепились зубами и не отпускают. За хвостом одного ведомого, кажется, тянется струйка дыма.

– Давай, вытягивай, – шепчет подполковник, – ну, родимый, выползай.

Звено Ливанова заслоняет облако черного дыма. Ушли за завесу. Молодец ведущий, сориентировался. В этот момент машину Овсянникова встряхивает, как на ухабе. Летчик инстинктивно бросает самолет в левый вираж со снижением и сразу тянет штурвал налево. Бомбардировщик выкручивает в небе «змейку». Помогло, снаряды рвутся сверху и слева.

Подполковник жмет тангетку рации:

– Повторный заход выполнять самостоятельно. Сбор в точке один, над дачным поселком.

Жалко, станции ближней связи имеются только на машинах командиров эскадрилий и звеньев. Да и то поставили их буквально за два дня до перелета в Нормандию. В Финляндии работали без них.

Внизу проносятся городские кварталы. Отчетливо видны дома, узкие улочки, паутина проводов между зданиями, деревья. Квартал сверху напоминает разворошенный муравейник, суета и паника на улицах, мечущиеся люди. Многие, когда их накрывает тень бомбардировщика, инстинктивно шарахаются по подъездам и укрытиям. Хаос и беспорядок, никто не понимает, что город бомбить не будут. Ждут, несчастные, что их вот сейчас накроет воющей, летящей с неба смертью.

Зенитный огонь стих. Видимо, зенитки сконцентрированы на подступах к промышленной зоне, в городе их нет. Над авиационным заводом поднимаются столбы дыма, из окон и фонарей корпусов выбиваются языки пламени, рушатся стены, проседают перекрытия.

– Штурман, заходим на цель! – требует Овсянников, усилием воли перебарывая свой страх. Опять придется под зенитки лезть, а они, черти, проснулись все, сколько есть.

– Давай, командир, держи курс на бочки, – в свойственной ему манере просит штурман.

Черт бы его побрал! Где он бочки нашел? И чем они ему мешают? Прямо по курсу черно от клякс разрывов, небо перечеркивают строчки трассеров. Заградительный огонь ведут, уроды недоношенные! По спине ползут мурашки, как подумаешь, что опять придется нырять в этот ад.

– Левее, еще левее, я говорю, – спокойным будничным тоном подправляет штурман, – вон впереди каменный забор и полосатая будка со шлагбаумом.

– Вижу, – нервно бросает Овсянников. От грохота взрывов вырастающей вокруг машины стены огня хочется зажмуриться, да нельзя. Остается только сконцентрироваться на работе и стараться не думать о рвущих дюраль осколках.

– Между забором и стеной бочки, видишь? Серебристые трубы торчат.

Подполковник молча кивает, как будто Савинцев может видеть его жест. И как штурман умудрился разглядеть хранилище ГСМ? В те самые секунды, когда самолет выходил к точке разворота, углядел. Действительно, между забором и невысоким зданием наполовину в землю врыты цистерны, так просто и не поймешь, что это такое.

Из облака дыма выныривает бомбардировщик и прет прямо в лоб самолету Овсянникова. Не видит?! Иван Маркович стискивает зубы и сжимает штурвал до боли в руках, матюги прилипают к языку. Машины стремительно сближаются. Прямо в лицо Овсянникову глядит ствол носового пулемета, взгляд притягивают круги винтов. Жуть. Подполковник успевает дернуть машину влево, уводя от фатальной встречи.

– Куда рвешь?! – кричит штурман. – Правее!

К счастью, летчик встречного самолета успел заметить командирскую машину и отвернул. Бомбардировщики разошлись буквально впритирку, не более полусотни метров друг от друга.

– Номер четырнадцать, лейтенант Туманов, – пробормотал Иван Маркович, заметив знакомую цифру на хвосте самолета. Чуть не протаранил, придурок. Подполковник успокаивается, Туманов сам, наверное, перепугался как следует. Только что отбомбился, вырвался из-под зенитного огня и чуть не столкнулся. Бывает.

Все вокруг затянуто черными дымными кляксами, по обшивке грохочут осколки, над головой целое море огня. Нет, лучше туда не смотреть. В кабине явственно чувствуется вонь сгоревшего кордита. Кисловатый такой запашок. К гулу моторов примешивается свист воздуха в пробоинах в стенках кабины. Два стекла фонаря покрылись сетью трещинок, посередине аккуратненькие дырочки от пуль.

Овсянников успевает оглянуться по сторонам в поиске ведомых. Туточки они. Оба держатся, разошлись немного в стороны, чтоб работу зенитчикам не облегчать, но далеко не отрываются. Хорошо, если они тоже цель нашли, не придется ребятам на третий заход идти.

Цистерны наплывают на остекление кабины, вот они. Из окопа рядом с воротами выскакивает человек и бежит куда-то в сторону. Не выдержали нервы.

– Товарищ подполковник, двадцать восьмой горит, – доносится откуда-то издалека испуганный голос Карпова.

– Пошли! – кричит штурман.

Все. Штурвал на себя и обороты прибавить. Облегченная машина ласточкой взмывает вверх. Кажется, и зенитный огонь стих. Моторы весело поют, самолет слушается рулей. Короткий взгляд на приборы – топлива меньше, чем Овсянников рассчитывал. Баки, наверное, пробиты. Это ерунда, протектированные фиброй емкости сами затягивают пробоины. Не загорелись, и хорошо. А дальность у «ДБ-3» приличная, домой, если желание будет, можно хоть через Шотландию лететь.

Оглянувшись, Иван Маркович увидел расползающееся над землей черное облако. Сквозь дым пробиваются сполохи. Цистерн не видно, все затоплено огнем и дымом. Стена здания медленно заваливается внутрь, крыша проседает и обволакивает собой стальные фермы. Вдруг сквозь мглу пробивается яркая вспышка. Миг, и за хвостом самолета вырастает огненный фонтан.

Ведомые не отстают, держатся, как приклеенные. У лейтенантов Миронова и Хамидуллина первый боевой вылет, а не сдрейфили. Голову под огнем не потеряли. Овсянников отметил для себя, надо после вылета напомнить людям, что плотный строй хорош на маршруте, при бомбежке же желательно разреживаться, не мешать друг другу на противозенитном маневре.

Слева и чуть выше идет пара бомбардировщиков, тоже отбомбились. На хвосте ведущего цифра «17», это Ливанов. Откуда он взялся? Последний раз Овсянников видел звено старшего лейтенанта, когда тот отрывался на противозенитном, уходил прочь от города. И где второй ведомый? Потерял или...? Комполка вспомнил струйку дыма, тянущуюся за машиной младшего лейтенанта Васильева. Да, не обошлось без потерь.

Нажав тангетку ближней связи, подполковник советует ребятам не увлекаться и поворачивает машину к точке сбора. Над дачным поселком уже кружит четверка «ДБ-3». Сверху над бомбардировщиками плывет пара «Мессершмиттов». Поднявшись на три километра, Иван Маркович качнул крыльями, сигнал для экипажей – следуйте за мной.

Карпов тем временем опрашивает по рации командиров эскадрилий и звеньев. Выясняется, что потеряны два экипажа: «двадцать восьмой» старшего лейтенанта Кикадзе и машина младшего лейтенанта Васильева.

С двух самолетов точно видели, как бомбардировщик Кикадзе огненным метеором рухнул на город. Никто из горящего самолета не выпрыгнул. На аэродроме никогда не дождутся вечно картавящего задиристого Ивана Кикадзе, круглолицего с хитрым крестьянским прищуром штурмана Васю Сапшевского и застенчивого, постоянно краснеющего стрелка-радиста Диму.

Не вернется и экипаж Васильева. Истребители сообщили, что бомбардировщик упал на пустошь. А ребята могли и спастись, два парашюта немцы точно видели. Жаль только, вернутся парни уже после войны. С Острова просто так не убежать и спрятаться негде. Наверняка к месту падения бомбардировщика спешат полиция и солдаты.

Постепенно экипажи собираются над точкой встречи и пристраиваются к машине ведущего. Через три минуты появляется группа капитана Страхова. Идут четко, правым пеленгом. Все шестеро. Или нет? Показалось?

– Пять машин, – докладывает радист, – одного потеряли.

– Идем домой, – сухо командует Овсянников.

На душе у подполковника пасмурно. В первый же вылет три экипажа потеряли, и все от зенитного огня. А если бы с перехватчиками не разминулись? Плохо все. Овсянников не ожидал таких потерь над целью. Не думал, что англичане к заводу столько зениток стянут. Тыловой же объект. А что ожидает вторую группу над Эдинбургом? Лучше об этом не думать, пока на аэродром не вернулись. Вон на правом траверсе темнеют точки самолетов. Приближаются, собаки, поднялись на перехват.

Подполковник старается набрать перед боем высоту и добавляет моторам оборотов. В эфир летит приказ сбить строй плотнее и приготовиться к отражению атаки. Эскорт забирается еще выше, «сто десятые» готовятся отсекать «Харикейнов» и «Спитфайров» от подопечных бомбардировщиков.