Большая книга притч. II. Притчи христианских подвижников (протоиерей Алексей Мокиевский, 2015)

В поисках духовной мудрости мы порой начинаем листать толстые богослужебные фолианты, но, будучи далеки – и по силе веры, и по образованию, и по образу мышления – от авторов этих книг, мы скользим по строчкам, не понимая их смысла и духа, в них заложенного, и вскоре отказываемся от чтения. Немногим из нас везет и с духовным общением. Повстречать мудрого человека, да еще такого, который готов будет делиться с окружающими своим духовным опытом, терпя нашу суетность, а подчас элементарную необразованность и бестолковость, – сегодня редкая удача, можно даже сказать – подарок судьбы. Вот тут-то и приходят на помощь притчи. Вполне доступные для понимания большинством людей сюжеты этих рассказов проникнуты нравственным содержанием и наделены глубиной смыслов, что исподволь, ненавязчиво, но вполне определенно приводит пытливых слушателей или читателей к пониманию истины и обретению духовного опыта. Именно простота притчи облегчает ее усвоение даже теми, кого не назовешь любителями чтения. В этом смысле притча сродни катализатору; как и в химии, притча-катализатор ускоряет реакцию – только не химическую, обусловленную взаимодействием разных элементов таблицы Менделеева, а духовную – связанную с обогащением нашего приземленного сознания духовной мудростью и нравственным опытом человечества. А еще притча – это заветный код, дающий возможность расшифровать и прочесть любые, даже самые сложные криптограммы. Вот почему чтение притч доставляет нам удовольствие и дарит радость открытий и познания.

Авторы притч, включенных в данный раздел, – христианские подвижники, святые, монахи-отшельники, все те, которые посвятили себя Богу и прослыли праведниками и чудотворцами. Многие из них – монахи – служили Богу, скрываясь от мирских сует, другие выполняли высокую миссию в миру, помогая верующим на священническом поприще. Примеры их многотрудной жизни, образ их подвигов, высота их молитв и непреходящая сила вероучения запечатлены в этих безыскусных, кратких, но пронзительных повествованиях. Притчи такого рода часто представляют собой эпизод из жизни святого, могут описывать некую сложную жизненную ситуацию и ее неожиданное разрешение или строиться как мудрый ответ старца (духовного лица) на какой-то вопрос. Эти изречения во все времена высоко ценились верующими, передавались из поколения в поколение изустно и благополучно дошли до нас как духовная сокровищница лучших представителей нашего народа. Такие притчи – не догматы в академическом изложении богослова, не выдуманные истории с предсказуемым концом, но свидетельства многовекового опыта и просвещения духовных лиц, всю жизнь посвятивших Богу, своими беспрерывными и упорными трудами, молитвами, пощением и всяким иным воздержанием очистившихся и просветившихся. Этим опытом они щедро делятся с людьми.

Благодать Божия призывает всех нас к высокой духовной жизни, и для каждого она достижима и возможна, так как в ней – все существо христианства. Однако не все желают вести духовную жизнь, а из желающих – не все достигают желаемого. Не всем удается изменить себя, найти путь к духовному свету, потому-то многим, кто пытается это сделать, отрадно будет узнать, как это удалось другим, с какими превратностями судьбы они столкнулись и как преодолели препятствия и трудности.

Проявления духовной жизни весьма разнообразны – и в этом ничуть не уступают событиям обычной жизни. В духовной жизни есть свои «приключения» и «путешествия», есть вражеские нападения и искушения, победы и поражения, триумфы и катастрофы. Духовная жизнь – это синтез свободы и благодати, ощущения близости Бога и отдаленности от Него. Человек, вставший на духовный путь, ощущает руководство Промысла Божия и стремится жить по Божьей воле, что помогает ему преодолевать трудности и побеждать невзгоды иначе, чем это делают все остальные люди. Так, обычные путешественники оставили немало путевых заметок о далеких странах и прекрасных городах, о дивной растительности и невиданных животных, о сказочных богатствах и удивительных обычаях. Но эти впечатления коренным образом отличаются от того письменного наследия, которое досталось нам от избранников Божиих, в разных направлениях протоптавших тропы духовной жизни и многое претерпевших на этом многотрудном поприще своем. Понять это наследие могут только те, кто шествует по жизни духовным путем. А к этому узкому кругу могут причислить себя далеко не все христиане, даже те, кто регулярно посещает храм и соблюдает посты и обряды. Понимание подобного наследия приходит постепенно, по мере углубления в страну духа, умножения собственных опытов духовной жизни и постижения мудрости притч христианских подвижников.

Тем, кто постигает духовное знание и старается руководствоваться им в жизни, эти притчи помогут в тех случаях, когда необходимо принять жизненно важное решение, переступить через себя, не допустить непростительной ошибки – но при этом нет возможности опереться на чужой духовный опыт, когда не имеешь личного духовного руководства. И вот здесь-то мудрая притча и оказывается спасительницей, и внезапно все проясняет, и разгоняет тьму, сверкнув, подобно вспышке яркого света в кромешной тьме.

Читая притчи этого раздела, внимательный человек невольно будет сравнивать жизнь древних святых подвижников с современной жизнью и остро почувствует, до какой же степени мы отстали от древних христиан в духовной жизни, какая между ними и нами пролегла пропасть! Святые подвижники предвидели это, они замечали и говорили о постепенном оскудении веры, об упадке духовных начал и ослаблении в мире добродетели – в этих страшных явлениях они усматривали предзнаменование Судного Дня, нарастание справедливого и карающего гнева Господня. К сожалению, остановить этот упадок было невозможно: мудрецы последующих веков радели не о духовном, а о материальном, а науки ставились выше нравственных начал.

В первой половине раздела приводятся притчи, условно именуемые монашескими, где описаны нравственные подвиги и образ жизни, исполненный Божьим Промыслом, а также изречения святых и блаженных старцев. Нужно учитывать, что святые отцы, ревнители и наставники блаженного монашеского жития, возлюбив Бога всем сердцем и оставив ради этой любви все мирские блага и почести, старались ничего не делать напоказ. Из глубочайшего смирения они скрывали многие свои духовные подвиги. Они совершали свой блаженный путь ко Христу, и оценки мирян их не волновали. Поэтому ни один источник – ни устный, ни письменный – не мог во всех подробностях донести до нас фактов и проявлений их духовной доблести. Лишь некоторые краткие их изречения и деяния сохранились в коллективной памяти, а затем их записали разные люди, столкнувшиеся с осязаемой святостью, чтобы оставить потомкам своим свидетельства, достойные духовного подражания.

Помимо монашеских, в этот раздел включены вымышленные метафорические сказания назидательного плана, но тоже определенным образом связанные с вероучением и жизнью Церкви. Такие притчи являются частью приходского фольклора; они помогают зримее представить и лучше уяснить особенности церковного обихода и понять, как вера во Христа распространяется на образ мысли христианина и начинает определять всю его жизнь. Персонажи этих притч – и священники, и миряне, и ангелы, и Сам Иисус Христос, Такой, Каким видит Его верующая душа. Эти притчи можно назвать фрагментами проповеди. В них нет богословской заумности, а сделан акцент на образности, облегчающей постижение прихожанами христианского вероучения.

1. Монашеские притчи

Пришла как-то к старцу некая семейная пара.

– Отче, – говорит супруга, – я ожидаю ребенка, а у нас уж и так четверо детей; коли пятый родится – не проживём. Благословите сделать аборт.

– Вижу, живётся вам не просто, – отвечает старец, – что ж, благословляю вас убить своего ребёнка. Только убивайте старшую дочь, ей ведь уже пятнадцать лет: чай, пожила уже на свете, кое-что повидала, а тот кроха и лучика солнечного ещё не видел, несправедливым будет лишать его этой возможности.

В ужасе женщина закрыла лицо руками и зарыдала.

Поведали об авве Агафоне, что он, придя однажды в город для продажи своего рукоделия, увидел там больного странника, лежащего на улице. Никто не принял на себя попечений о нём. Старец остался при больном. На средства, полученные за своё рукоделие, нанял хижину, оставшиеся деньги употребил на нужды больного. Так провёл он четыре месяца до выздоровления странника и только после этого вернулся в свою келию.

Шёл авва Агафон в город для продажи скромного рукоделия и на дороге увидел лежащего прокажённого. Тот спросил его:

– Куда идёшь?

– Иду в город, – отвечал авва Агафон, – продать своё рукоделие.

– Окажи любовь, снеси и меня туда.

Старец поднял его, на своих плечах отнёс в город. Прокажённый сказал ему:

– Положи меня там, где будешь продавать своё рукоделие.

Старец так и сделал. Когда он продал одну вещь, прокажённый спросил его:

– За сколько ты это продал?

– За столько-то, – отвечал старец.

Прокажённый попросил:

– Купи мне хлеба.

Когда старец продал другую вещь, прокажённый спросил:

– Это за сколько продал?

– За столько-то, – отвечал старец.

– Купи мне ещё хлеба.

Старец купил. Когда едва распродал своё рукоделие и хотел уйти, прокажённый спросил:

– Ты уходишь?

– Ухожу, – отвечал авва.

Прокажённый сказал:

– Окажи любовь, отнеси меня туда, откуда принёс.

Старец исполнил и это. Тогда прокажённый сказал:

– Благословен ты, Агафон, от Господа на небеси и на земли.

Авва оглянулся на прокажённого – и не увидел никого. Это был Ангел Господень, пришедший испытать старца.

Однажды авва Макарий застал в своей келье вора, который грузил его вещи на стоявшего у кельи осла. Не подав вида, что он хозяин этих вещей, преподобный стал молча помогать увязывать поклажу. Отпустив его с миром, блаженный сказал себе:

– Мы ничего не внесли в этот мир, ясно, что ничего не можем и унести отсюда. Да будет благословен Господь во всём!

Некогда авва Макарий проходил от озера в свою келью. Он нёс пальмовые ветви, и вот на пути встретился с ним дьявол с косой. Дьявол хотел ударить Макария, но не мог. И говорит ему:

– Много силы в тебе, Макарий. Я не силён против тебя. Всё, что ты делаешь, и я сделаю. Ты постишься, а я совсем не ем; ты бодрствуешь, а я совсем не сплю. Одним ты побеждаешь меня.

– Чем же? – спросил Макарий.

– Смирением, – ответил дьявол. – Вот почему я не силён против тебя.

Однажды блаженный Антоний молился в келье своей, и был к нему глас:

– Антоний! Ты ещё не пришёл в меру кожевника, живущего в Александрии.

Услышав это, старец встал рано утром и, взяв посох, поспешно пошёл в Александрию. Когда он пришёл к указанному ему мужу, муж этот крайне удивился, увидев у себя Антония. Старец сказал кожевнику:

– Поведай мне дела твои, потому что для тебя пришёл я сюда, оставив пустыню.

Кожевник отвечал:

– Не знаю за собою, что б я сделал когда-либо и что-либо доброе; по этой причине, вставая рано с постели моей, прежде нежели выйду на работу, говорю сам себе: все жители этого города, от большого до малого, войдут в Царство Божие за добродетели свои, а я один пойду в вечную муку за грехи мои. Эти же слова повторяю в сердце моём, прежде нежели лягу спать.

Услышав это, блаженный Антоний отвечал:

– Поистине, сын мой, ты, как искусный ювелир, сидя спокойно в доме твоём, стяжал Царство Божие; я, хотя всю жизнь мою провожу в пустыне, но не стяжал духовного разума, не достиг в меру сознания, которое ты выражаешь словами твоими.

Был в Антиохии патриарх по имени Александр, особенно милостивый и сострадательный ко всем. Однажды один из его письмоводителей украл у него несколько золотых монет и бежал в Египетскую Фиваиду. Там, в пустом месте, варвары схватили письмоводителя и завели вглубь своей страны. Блаженный Александр, узнав об этом, выкупил пленника, дав за него восемьдесят пять золотых.

Когда пленник возвратился, патриарх оказал ему столько благодеяний, что некоторые из граждан говорили: «Благость Александра не может быть побеждена никаким согрешением».

Когда авва Аммой ходил в церковь, то не позволял ученику своему идти возле себя, а приказывал следовать издали. Если ученик приближался, чтобы спросить о чём-либо, Аммой, дав ответ, немедленно отсылал от себя, говоря:

– Не позволяю тебе оставаться близ меня по той причине, чтобы в беседу нашу о душевной пользе не вкралось праздное слово.

Однажды авва Аммон пошёл к авве Антонию. Они занялись беседою о душевной пользе. После беседы авва Антоний предсказал Аммону, что тот преуспеет в страхе Божием.

Произнёсши это пророчество, Антоний вывел Аммона из кельи и, показав на камень, сказал:

– Нанеси оскорбление этому камню и ударь его.

Аммон сделал это.

Тогда авва Антоний спросил его:

– Дал ли тебе какой ответ, оказал ли тебе какое противодействие этот камень?

Аммон отвечал:

– Нет.

– Так и ты, – сказал ему авва Антоний, – достигнешь в подобную меру бесстрастия.

Пророчество аввы Антония впоследствии исполнилось.

Однажды авва Виссарион шёл со своим учеником по морскому берегу. Ученик почувствовал большую жажду и сказал авве Виссариону:

– Отец, меня очень томит жажда.

Старец, помолившись, сказал ему:

– Напейся из моря.

Морская вода сделалась пресною, и тот ею утолил свою жажду. Но, напившись, он налил воды в сосуд из предосторожности, чтобы иметь при себе воду, если снова начнёт чувствовать жажду. Старец, увидев это, спросил:

– Для чего ты сделал это?

Тот ответил:

– Прости меня! Я сделал это из опасения, что мне опять захочется пить.

Тогда старец заметил:

– Как здесь – Бог, так и везде – Бог.

Брат спросил старца:

– Какое бы мне делать доброе дело и жить с ним?

Старец отвечал:

– Бог знает, что – добро. Я слышал, что некто из старцев спрашивал авву Нестероя: «Какое бы доброе дело сделать мне?» Авва отвечал ему: «Не все ли дела равны?» Писание говорит: «Авраам был страннолюбив, – и Бог был с ним; Илия любил безмолвие, – и Бог был с ним; Давид был кроток, и Бог был с ним». Итак, смотри, чего желает по Богу душа твоя, то делай и блюди сердце твоё.

К одной старой женщине в селе явился Бог.

Она рассказала об этом батюшке, который, заботясь о духовном устроении своей прихожанки, сказал ей:

– Если Бог явится вам в следующий раз, попросите Его рассказать вам о моих грехах, которые лишь Ему одному известны. Это будет достаточным доказательством того, что именно Бог, а не кто-то другой является вам.

Женщина пришла через месяц, и священник спросил, являлся ли ей Бог снова. Она утвердительно кивнула.

– Вы задали Ему вопрос?

– Да, задала.

– И что Он сказал?

– Он сказал: «Скажите своему священнику, что Я забыл его грехи».

– Действительно, это был Бог, – сказал батюшка.

Братья спросили святого Антония:

– Если кто скажет: «Я ничего не буду брать у братьев, и сам ничего не буду им давать, – для меня достаточно моего», – хорошо это или плохо?

Святой Антоний отвечал:

– Дети мои! Кто таков, тот жесток сердцем, и душа у него – душа льва. Его должно считать отчуждённым от сообщества всех добрых людей.

Прибыв в скит, святой Арсений поведал пресвитерам о своём намерении принять монашество. Они отвели его к старцу, исполненному Святого Духа, Иоанну Колову. Старец захотел подвергнуть Арсения испытанию. Когда они сели за трапезу, чтобы вкусить хлеба, старец не пригласил Арсения, оставив его стоять. Тот стоял, устремив глаза в землю и помышляя, что стоит в присутствии Бога пред Его ангелами.

Когда начали употреблять пищу, старец взял сухарь и кинул Арсению. Арсений, увидев это, расценил поступок старца так: «Старец, подобный ангелу Божию, познал, что я подобен псу, даже хуже пса, и потому подал мне хлеб так, как подают псу. Съем же я хлеб так, как едят его псы». После этого размышления Арсений встал на руки и на ноги, в этом положении подошёл к сухарю, взял его устами, отнёс в угол и там употребил.

Старец, увидев великое смирение его, сказал пресвитерам:

– Из него будет искусный инок.

По прошествии непродолжительного времени Иоанн дал ему келью близ себя и научил его подвизаться о спасении своём.

Один старец ушёл в отшельники и на протяжении десяти лет молил Бога об одном: узнать, почему на Земле одни рождаются и становятся богатыми, а другие – бедными. Особенно когда чаще всего творчески одарённые люди – бедняки, а богатые – самые заурядные личности, которые просто родились в удачной семье. Почему творится такая несправедливость?

И вот Бог смилостивился и послал к нему Ангела. Ангел сказал:

– Я не буду ничего объяснять. Для начала просто закрой глаза.

Старец закрыл глаза и, когда открыл их, очутился на дереве, в дупле. Ангел продолжил:

– Здесь ты пробудешь три дня. Наблюдай за происходящим.

И стал монах наблюдать.

На первый день проскакал всадник на вороном коне, в блестящих латах. Около дерева от седла случайно отвязался мешок и шлёпнулся на землю. На второй день подошёл к дереву фермер, развернул скатерть, уставил её едой и начал было есть, но вдруг заметил мешок. Он увидел, что в мешке золото, ужасно обрадовался и побежал с мешком дальше, оставив обед под деревом. На третий день проходил бедный странник, увидел еду и набросился на неё с жадностью. Не успел он докончить трапезу, как вернулся всадник на вороном коне и стал требовать вернуть свои деньги. Стал его мучить, а потом убил, поняв, что это бесполезно. И тут монах не выдержал и начал кричать от гнева:

– Ты же обещал мне дать ответы на мои вопросы, но я увидел ещё одну сцену несправедливости!

– Подожди, – ответил ему Ангел. – Я сейчас тебе растолкую смысл увиденного. Тот всадник – это богач. Он объезжал свои владенья и собирал подати. У него ещё полно таких же мешков, какой он потерял. Просто жадность не давала остановиться. Других ценностей, кроме злата, у него нет. Тот фермер обанкротился и заложил своё имущество. Вчера был последний день возврата денег, и если бы он не нашёл этот мешок, он бы остался без всего и попал бы в тюрьму. Но он откупился найденным золотом и спас себя и семью. Тот бедный странник в молодости, будучи в нетрезвом виде, убил человека. После этого он мучился всю свою жизнь, раздал имущество бедным и молил Бога о мученической смерти, дабы искупить свой грех. Вчера его желание исполнилось, и теперь он не просто искупил свой грех, но стал ещё и Святым Мучеником. Всадника же, убившего его, теперь будут преследовать кошмары. Он раскается и начнёт помогать бедным.

Под руководством аввы Аполлоса находилось общежитие иноков в Верхнем Египте, состоявшее из пяти тысяч братьев. Из них пятьсот мужей достигли христианского совершенства и могли совершать знамения. Чудное представлялось зрелище в этом братстве. Находясь в дикой пустыне, они пребывали в таком веселье, какого невозможно увидеть между прочими жителями Земли. Его нельзя сравнить ни с каким земным весельем. Никто между ними не был печален. Авва Аполлос, когда замечал кого-либо смущённым, немедленно спрашивал его о причине смущения и каждому обличал его сердечные тайны.

Он говорил:

– Не должно быть печальным (смущённым) тому, кто предназначен к получению Небесного Царства. Да будут смущёнными эллины! Да плачут иудеи! Да рыдают грешники! А праведники да веселятся! Размышляющие о преуспеянии в земных делах увеселяются этими размышлениями. Как же не веселиться непрестанно тем, кто удостоился надежды на получение небесных благ? Апостол повелевает нам: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За всё благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе». (1Фес. 5:16–18)

Однажды воры сказали некоему авве:

– Мы пришли забрать всё, что находится в твоей келье.

Тот ответил:

– Дети мои, берите всё, что пожелаете.

Тогда они взяли в келье всё, что можно, кроме спрятанного мешочка, и ушли. Но старец побежал за ними, крича:

– Дети мои, вы забыли мешочек, возьмите его!

Однажды, когда Ерм, прогуливаясь по полю, увидел вяз и виноградное дерево и размышлял о плодах их, явился пастырь ему и сказал:

– Что ты думаешь об этом виноградном дереве и вязе?

– Думаю, как они пригодны друг для друга.

И сказал он Ерму:

– Эти два дерева представляют рабам Божьим глубокий смысл. Виноградное дерево имеет плод, а вяз – дерево бесплодное; но это виноградное дерево не может приносить обильного плода, если не будет опираться на вяз. Ибо лёжа на земле, оно даёт гнилой плод; но если виноградная лоза будет висеть на вязе, то даёт плод и за себя и за вяз. Итак, видишь, что вяз даёт плод не меньший, даже гораздо больший, чем виноградная лоза, потому что виноградная лоза, будучи подвешена на вязе, даёт плод и обильный и хороший; но лёжа на земле, даёт плод плохой и малый. Это служит уроком для рабов Божьих, для бедного и богатого.

– Каким образом? – спросил Ерм. – Объясни мне.

– Богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силы. Но когда богатый подаёт бедному то, в чём тот нуждается, то бедный молит Господа за богатого, и Бог подаёт богатому все блага; потому что бедный богат в молитве и молитва его имеет великую силу перед Господом. Богатый подаёт бедному, веруя, что ему внимает Господь, и охотно и без сомнения подаёт ему всё, заботясь, чтобы у него не было в чём-нибудь недостатка. Бедный благодарит Бога за богатого, дающего ему. Тот и другой делают дело.

Так люди думают, что вяз не даёт плода. Не знают они и не понимают того, что во время засухи вяз, имея в себе влагу, питает виноградную лозу, а виноградная лоза, имея постоянную влагу, даёт двойной плод, и за себя и за вяз. Так и бедные, моля Господа за богатых, бывают услышаны, и умножают богатства их, а богатые, помогая бедным, ободряют их души. Те и другие участвуют в добром деле. Итак, кто поступает таким образом, не будет оставлен Господом, но будет вписан в книге жизни. Блаженны те, которые, имея богатство, чувствуют, что они обогащаются от Господа, ибо кто почувствует это, тот может делать нечто доброе.

Монах пришёл как-то к своему наставнику и говорит:

– Отче, сколько раз хожу я к тебе, каюсь в грехах, сколько раз ты наставлял меня советами, но я не могу исправиться. Какая мне польза приходить к тебе, если после наших бесед я снова впадаю во грехи свои?

Авва ответил:

– Сын мой, возьми два глиняных горшка – один с мёдом, а другой пустой.

Ученик так и сделал.

– А теперь, – сказал учитель, – перелей несколько раз мёд из одного горшка в другой.

Ученик снова послушался.

– Теперь, сынок, посмотри на пустой горшок и понюхай его.

Ученик посмотрел, понюхал и говорит:

– Отче, пустой горшок пахнет мёдом, и там, на донышке, осталось немного густого мёда.

– Вот так, – сказал учитель, – и мои наставления оседают в твоей душе. Если ты ради Христа усвоишь в жизни хоть часть добродетели, то Господь по милости Своей восполнит их недостаток и спасёт твою душу для жизни в раю. Ибо и земная хозяйка не сыплет перец в горшок, который пахнет мёдом. Так и Бог не отринет тебя, если сохранишь в душе хоть начала праведности.

Один брат был безмолвником в монастыре, но постоянно приходил в гнев. Посему говорит сам в себе: «Уйду отсюда в уединённое место, и оставит там меня страсть гнева». Так он поселился один в пещере. В один день, почерпнув сосуд воды, поставил его на земле – сосуд тотчас перевернулся вниз. Взяв его, он почерпнул воды в другой раз – сосуд опять опрокинулся. Потом, наполненный водой, и в третий раз перевернулся вниз. Брат, рассердившись, схватил его и разбил. Пришедши же в себя, понял, что над ним издевается диавол, и сказал: «Вот, я удалился в уединение – и побеждён им! Пойду опять в монастырь, ибо везде необходимы подвиг, и терпение, и Божия помощь!».

Пресвитер авва Евлогий во время Евхаристии получал от Бога дар прозорливости. Он видел в душе каждого человека, желающего принять Христовы Тайны, его достоинства и недостатки. Когда собравшиеся в храме начинали готовиться к причащению, он говорил некоторым из них:

– Как это вы дерзаете приступать к Святым Тайнам, ведь ваши души и расположения направлены ко злу?

Затем, обращаясь к каждому порознь, обличал:

– Ты в эту ночь был одержим блудными помыслами… А ты сказал в своём сердце: «Не всё ли равно – грешным или чистым приступать ко Святому Причащению?»… Ты имел сомнения относительно самих Даров и думал: «Освятят ли они меня, когда приступлю к ним?».

Удерживая согрешивших от принятия Святых Даров, авва Евлогий давал совет:

– Удалитесь на некоторое время от Святых Тайн и покайтесь от души, очистив пороки слезами сокрушения. Получив отпущение грехов, вы станете достойными общения с Христом. Если же не очистите сначала мысли, то не можете приступить к благодати Христовой.

Авва Аполлос Великий очень не одобрял тех, кто носил вериги и принимал на себя вид особенного, напускного благоговения.

Он говорил о них:

– Таковые делают это на показ человекам и тем впадают в лицемерие. Лучше постом утомлять тело, а добродетели должно творить втайне. Если же у нас нет подвигов, то, по крайней мере, воздержимся от лицемерия.

Однажды авва Диоскор безмолвствовал в келье, оплакивая себя. Ученик его жил в другой келье. Когда ученик приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал:

– Отец! О чём ты плачешь?

Старец отвечал ему:

– Плачу о грехах моих.

Ученик возражал:

– Ты не имеешь грехов!

Старец отвечал:

– Будь уверен, сын мой, если бы я видел все грехи мои, то мой собственный плач оказался бы недостаточным. Я нуждался бы во многих помощниках, чтобы оплакать их как должно.

Схимонах Никодим, афонский подвижник XIX века, получил от Бога великий дар слёз: он мог плакать по своему желанию столько, сколько хотел. Его духовник, заметив у него такую добродетель, спросил:

– Давно ли ты имеешь этот дар?

– Два года с половиной, – ответил схимонах Никодим, – с того времени, как я после беседы с тобой об этом даровании Божием сделал тебе поклон и испросил у тебя благословения искать этот дар Божий. А до того времени я три года с трудом понуждал себя к ежедневным слезам.

На это признание духовник сказал ему:

– Ты получил этот дар за послушание, а не за твои заслуги. Знай, что всякий дар Божий сохраняется смирением. Берегись от возношения, не осуждай никого и постоянно укоряй себя. Другие тоже имеют этот дар, но считают себя хуже всех.

Путешествовали по миру два монаха. Однажды на своём пути они встретили очень красивую женщину. Она была просто неземной красоты. Женщина стояла возле реки и пыталась её пересечь. Ей необходимо было попасть на другой берег. Но течение реки было настолько сильным, что у неё никак не получалось сделать это самостоятельно.

Тогда один из монахов без промедления и каких-либо вопросов быстро подошёл к женщине, взял её на руки и перенёс на другой берег реки. Затем он вернулся к своему спутнику, и они молча продолжили свой путь.

Так они шли какое-то время. Вдруг второй монах не выдержал и спросил:

– Мы же принесли обет не касаться женщины. Как ты мог посадить её себе на плечи?

Другой монах серьёзно посмотрел на своего спутника и ответил:

– Я поставил женщину на берег час назад, а ты, судя по всему, всё ещё несешь её с собой.

Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: «Сделаем и мы распрю, как другие люди». Он же отвечал: «Не знаю, какая бывает распря». Тот отвечает: «Вот, я кладу кирпич посредине и говорю: «Он мой», а ты говоришь: «Нет, он мой». Это и будет начало». И сделали так. И говорит один из них: «Он мой». Другой же сказал: «Нет, он мой». И сказал первый: «Да, да, он твой, возьми и ступай». И разошлись, и не смогли вступить в распрю между собой.

Однажды братия из скита пошли к авве Антонию.

Взойдя на корабль, чтобы отплыть к нему, нашли они одного старца, отправлявшегося в ту же сторону. Братия не знали его. На корабле они говорили об изречениях святых отцов и словах из Писания, рассказывали также о своих рукоделиях. Старец всё молчал.

Выйдя на пристань, они узнали, что и старец отправлялся также к авве Антонию. Когда они пришли к Антонию, он сказал им:

– Доброго спутника нашли вы в этом старце!

Сказал и старцу:

– Добрых братий и ты нашёл, авва.

– Они хороши, – отвечал старец, – но у них двор не имеет ворот: кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла.

Брат спрашивал авву Пимена: «Я сделал великий грех и хочу каяться три года».

«Много», – говорит ему Пимен. «Или хотя один год», – говорил брат. «И то много», – сказал опять старец. Бывшие у старца спросили: «Не довольно ли 40 дней?». «И это много, – сказал старец. – Если человек покается от всего сердца и более уже не будет грешить, то и в три дня примет его Бог».

Спросил однажды авва Марк авву Арсения:

– По какой причине ты избегаешь общества и беседы с нами?

Арсений отвечал:

– Знает Бог, что я люблю вас, но не могу быть вместе и с Богом, и с человеками. На небе тысячи и тысячи тысяч имеют одну волю, а у человеков воля многообразна: и потому не могу, оставив Бога, быть с человеками.

Однажды авва Евагрий сказал авве Арсению:

– Отчего мы, при всей нашей учёности и нашем развитии, не имеем ничего, а эти грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?

Авва Арсений отвечал:

– Мы ничего не почерпаем для духовного жительства из учений мира, а они подвигами стяжали своё духовное жительство.

Один отшельник достиг такой святости, что спокойно жил среди зверей, и они его не трогали, кормил их детёнышей, и звери не причиняли ему вреда. Когда его увидел один из отцов монастыря, он сказал:

– Если ты хочешь достичь ещё большего совершенства – иди в монастырь и попробуй ужиться со святыми братьями.

Про святого епископа Аммона рассказывают, что к нему привели на суд женщину, которая обвинялась в грехе прелюбодеяния (тогда епископ выполнял и роль судьи). Посмотрев на несчастную, святой епископ сказал:

– Ты зачала ребенка, роды твои будут трудными.

Затем обратился к своим служителям:

– Дайте ей десять аршин полотна: если она умрёт во время родов, то оно будет ей саваном, а если родится ребенок, то оно пригодится для него.

И отпустил женщину, не наказав её и не дав никакой епитимии. Тогда одна дева, присутствовавшая на суде и жаждавшая, чтоб порок был наказан, закричала:

– Этот епископ, наверно, безумный!

На это святой ответил ей:

– Долгие годы я молился в безмолвии в пустыне, чтобы стяжать это безумие, и теперь не желаю расстаться с ним, не променяю его ни на какую мирскую мудрость.

Когда настало время кончины аввы Исаака, собрались к нему старцы и спросили его:

– Авва! Как проводить нам жительство после твоего ухода?

Он отвечал им:

– Вы видели, как я жил. Если хотите, то подражайте мне – храните заповеди Божии, и Бог пошлёт вам благодать Свою, а место это сохранит. Если же не будете соблюдать заповедей Божиих, то не пребудете и на месте этом. И мы скорбели, когда умирали отцы наши. Но, соблюдая заповеди Божии и завещания отцов наших, прожили так, как бы в жительстве вместе с ними. И вы поступайте так, и спасётесь.

Пустынник Макарий Великий дошёл до такой степени смирения, что все братья разговаривали с ним как со святым, а он не удостаивал их ответом. Тогда один из братьев сказал ему в запальчивости:

– Если бы ты превратился в погонщика верблюдов, ворующего соль, – и тогда святые братья не осмелились бы тебя тронуть!

Услышав это, Макарий улыбнулся и заговорил.

Однажды ученики преподобного Макария Египетского увидели идущего по пустыне мужчину, который вёл за собой лошадь. Свой путь он держал к келье их старца. Оберегая покой святого, монахи встали около дверей и попытались уговорить путника не отвлекать преподобного от молитвы. Однако вскоре, вняв просьбам мужчины, они разрешили ему войти в келью. Путник обрадовался и пошёл внутрь, но не один, а вместе со своей лошадью. Ученики преподобного Макария возмутились и спросили, зачем он ведёт за собой лошадь. Странник ответил им, что она нуждается в молитвах праведника. Монахи подивились его любви к лошади: ведь ради неё он проделал дальний путь по знойной, безжизненной пустыне! Почему же так дорого для него это животное и что с ним стряслось?

– Лошадь, которую вы видите, – сказал мужчина, – это моя несчастная жена, и я не знаю, как она обратилась в животное. Вот уже три дня, как она ничего не ела.

Эти слова путника монахи не сочли за выдумку. Несмотря на то, что учение Христа уже триста лет распространялось по земле, в Египте ещё большое влияние имело язычество, и эта древняя колыбель магии была полна различных чародеев, вредивших христианам. Поэтому, услышав рассказ мужчины, монахи поспешили к авве Макарию сообщить о случившемся. Однако когда они увидели преподобного, им не пришлось ничего ему объяснять: Бог открыл святому причину происшедшего. И эта причина заключалась в следующем.

Жена пришедшего мужчины понравилась некоему распутному египтянину, который захотел её обольстить. Однако все его старания оказались напрасными. Тогда, чтобы возбудить в сердце женщины ответную страсть, он прибег к услугам мага. Чародей, получив большие деньги, применил все свои заклинания для соблазнения христианки, но цели не достиг. Придя в ярость от неудачи, он, тем не менее, смог добиться того, что женщина стала казаться окружающим лошадью. Её несчастный муж бросился за помощью ко всем, кого знал, но никто не смог ему помочь, даже местные пресвитеры. Женщина для всех была подобна животному, и никто не знал, как вернуть ей прежний вид. Поэтому отчаявшийся муж и привёл её к великому подвижнику, прослышав о творимых им чудесах.

Взглянув на женщину, святой Макарий сказал своим ученикам:

– Я не вижу в ней ничего скотского, о чём говорите вы, это не в её теле, а в глазах, смотрящих на неё. Это обольщение демонов, а не истина вещей.

Затем святой благословил воду, облил ею женщину и помолился. Чары исчезли, и все увидели перед собой вместо лошади человека. Преподобный велел накормить её и, отпуская домой, дал совет:

– Никогда не оставляй посещения церкви и никогда не уклоняйся от приобщения Христовых Тайн. Несчастье случилось с тобой оттого, что ты уже пять недель не приступала к Пречистым Тайнам нашего Спасителя.

Однажды к святому Антонию Великому пришёл дьявол и начал рыдать.

– Кто ты и что с тобой случилось? – спросил преподобный.

– Отче святый, – ответил дьявол, – я не человек, я – злой демон.

– Что же тебе нужно?

– Ничего более, – отвечал злой дух, – кроме того, чтобы ты спросил Господа, примет ли Он покаяние дьявола?

– Иди домой пока, а завтра я тебе дам ответ, – сказал святой.

В тот же вечер преподобный Антоний молился Господу.

– Господи! Открой мне, недостойному рабу Твоему, простишь ли Ты человека, превзошедшего грехами демонов?

Антоний думал, что у него был грешник, назвавший себя демоном по смирению! Вдруг перед святым предстал Ангел Божий и сказал:

– Зачем ты молил Господа за дьявола? Ведь он приходил искушать тебя!

– Я этого не знал, – ответил Антоний. – Почему же Господь не открыл мне этого?

– Не смущайся, – ответил Ангел. – Когда к тебе искуситель придёт снова, то скажи ему: «Ты – древнее зло, ты – сама гордость. Как же ты можешь принести достойное покаяние? Древнее зло не делается новым добром!»

Сказав это, Ангел скрылся.

На другой день дьявол снова явился в образе плачущего человека. Когда святой Антоний передал ему слышанное от Ангела, злой дух засмеялся и сказал:

– Если бы я считал себя древним злом, то я позаботился бы о спасении гораздо раньше, но не теперь. Теперь мне самому служат люди и даже трепещут предо мной. Возможно ли мне, господствующему над грешниками, сделаться ныне смиренно кающимся? Нет! Нет!

Сказав это, дьявол исчез.

«Да, – подумал святой Антоний, – поистине древнее зло не может сделаться добром!»

– Когда любишь животных, – сказал отец Паисий, – они это чувствуют и смотрят на тебя как на друга.

Когда Адам и Ева жили в раю, животные были их любимыми друзьями. Адам помогал животным, а они слушались его. Но после грехопадения, когда человек не исполнил заповеди Божией, животные одичали, перестали покоряться человеку и стали нападать друг на друга.

Но и сейчас, если человек слушается Бога, животные не боятся его и во всём подчиняются ему.

Расскажу вам один случай.

Жил старец в одиноко стоящей каливке. Время от времени ему приносили пищу. А он целыми днями молился и трудился. Это был очень простой и добрый старец.

Там, где он жил, водилось множество змей. Они не боялись старца, подползали к нему очень близко и мешали ему работать. Тогда старец хватал их и выбрасывал вон. Но одна змея все время пыталась к нему приблизиться и так докучала, что старец, рассердившись, схватил её, обернул вокруг пояса и завязал узлом. А потом продолжил свою работу.

В это время к старцу пришёл монах, приносивший ему пищу. Увидев змею, которой был опоясан старец, словно поясом, он ужаснулся и закричал:

– Убери эту змею!

А простой старец сказал:

– Не бойся! Ведь Христос сказал: «…се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам». (Лк. 10:19)

Однажды одного мудрого и учёного человека спросили, в чём секрет его мудрости, в чём он видит основное различие между собственным разумом и разумом других людей.

Он задумался ненадолго, а затем ответил:

– Если люди ищут иголку в стоге сена, то большинство из них останавливаются, как только найдут её. А я продолжаю поиски, обнаруживая вторую, третью и, возможно, если мне очень повезёт, даже четвёртую и пятую иголку.

В это время к старцу пришёл монах… и закричал:

– Убери эту змею!

А простой старец сказал:

– Не бойся! Ведь Христос сказал: «…Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» («Змея вместо пояса»).

В одном монастыре на берегу Красного моря жизнь уже давно текла монотонно, бесцветно, вяло. Наконец однажды настоятель, наблюдая за жизнью муравьёв, увидел, с какой изобретательностью те добывают себе припасы. И вот томившее его уныние исчезло. Он созвал монахов и сказал им:

– Братья, нам нужно придумать что-нибудь новое для нашей жизни. Ибо если христиане утратят изобретательность, мир умрёт.

Однажды монахи разговаривали о смирении. Один из знатных граждан города Газы, слыша слова, что чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным, удивлялся и говорил:

– Как это может быть?

И, не понимая, хотел узнать, что значат эти слова. Один монах сказал ему:

– Именитый господин, скажи мне, кем ты считаешь себя в своём городе?

Он отвечал:

– Считаю себя великим и первым в городе.

– Если же ты пойдёшь в Кесарию, то кем будешь считать себя там?

– Последним из тамошних вельмож.

– Если же ты отправишься в Антиохию, кем ты будешь там себя считать?

– Там буду считать себя всего лишь одним из простолюдинов.

– Если же пойдёшь в Константинополь и приблизишься к царю, то там кем ты станешь считать себя?

– Почти нищим.

– Вот так и святые, – сказал монах, – чем больше приближаются к Богу, тем более видят себя грешными. Ибо Авраам, когда увидел Господа, назвал себя землёю и пеплом.

– Отче! – обратился новичок к отцу-настоятелю. – Моё сердце наполнено любовью к миру, и оно очищено от искушений дьявола. Каким будет следующий шаг?

Священник попросил ученика сходить вместе с ним к больному человеку, который нуждался в исповеди. После того как священник утешил семью, он обратил внимание на сундук в углу комнаты.

– Что находится в этом сундуке? – спросил он.

– Одежда, которую мой дядя никогда не носил, – сказала его племянница. – Он всегда думал, что нужен какой-нибудь особый повод, чтобы надеть эти вещи, в результате они так и гниют в сундуке.

– Помни о сундуке, – сказал настоятель ученику, когда они ушли. – Если в твоём сердце есть сокровища, используй их прямо сейчас. Иначе они сгниют.

Один учитель, знаменитый своими знаниями, долго и усердно молил Бога показать ему такого человека, от которого бы он мог узнать прямейший путь, удобно ведущий к Небу. Однажды, когда он, проникнутый этим желанием, усерднее обыкновенного воссылал молитвы, ему показалось, что он слышит глас свыше, повелевающий ему выйти из кельи к притвору церковному: «Там, – говорил голос, – найдёшь ты человека, которого ищешь».

Вышел учитель и нашёл у дверей церковных нищего старца, всего покрытого язвами и ранами, в самом жалком виде. Проходя мимо, учитель сказал ему обычное приветствие:

– Добрый день тебе, старец!

А старец отвечал:

– Не помню, чтобы для меня был какой-нибудь день недобрым.

Учитель остановился и, как бы исправляя своё первое приветствие, промолвил:

– Я желаю, чтобы Бог дал тебе счастье.

А старец отвечал:

– Я несчастливым никогда не бывал.

Удивился учитель и, подумав, что не вслушался или не понял его ответа, присовокупил:

– Что ты говоришь? Я желаю, чтобы ты был благополучен.

– А я отвечаю тебе, что злополучным не бывал, – сказал старец.

Тогда учитель сказал:

– Желаю тебе того, чего ты сам себе желаешь.

– Я ни в чём не нуждаюсь и имею всё, что желаю, хотя и не ищу временного благополучия.

– Да спасёт же тебя Бог, – сказал учитель, – если ты презираешь мирские блага. Однако скажи мне, неужели ты один счастливец между людьми? Стало быть, несправедливы слова Иова: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями» (Иов. 14:1)? Не понимаю, как один ты умел избежать несчастий?

– Точно так, как я сказал тебе, – возразил старец. – Когда ты пожелал мне доброго и счастливого дня, что я никогда несчастливым и злополучным не бывал, потому что то, что имею, мне Бог дал, за то благодарю. А счастье моё в том и состоит, что я не желаю счастья. Боязнь счастья и несчастья опасна только тому, кто их боится. Но я не забочусь о счастии и никогда не молю о нём к Небесному Отцу, всем управляющему, и, таким образом, я никогда не был несчастливым, подобно тому, желания которого всегда исполняются. Голоден ли я? Благодарю за то Бога, как Отца, ведущего вся, их же требуем. Холодно ли мне, страдаю ли от непогоды, – также хвалю Бога. Смеются ли все надо мною, – равно хвалю Его, потому что знаю, что всё это делает Бог, и невозможно, чтобы то, что делает Он, было худо. Таким образом, всё, – приятное и противное, сладкое и горькое, – принимая радостно, как от руки доброго Отца. Желаю только того, чего желает Бог, и потому всё случается по моему желанию. Злополучен тот, кто ищет счастья в мире, потому что нет здесь другого счастья, как только полагаться во всём на волю Божию. Воля Господня и совершенно добра, и совершенно правосудна; она ни лучшею сделаться, ни худою быть не может. Она судит всех, её – никто. Я стараюсь совершенно её держаться и забочусь только о том, чтобы хотеть того, чего хочет Бог, и не желать того, чего Он не желает. А потому и не считаю себя нисколько несчастливым, когда мою волю совершенно соединяю и согласую с волей Божией, так что у меня одно хотение или нехотение: чего хочет или не хочет Бог.

– По убеждению ли своему ты это говоришь? – возразил учитель. – Скажи же мне: так же ли ты думал бы, если бы Богу угодно было послать тебя в ад?

– Богу послать меня в ад? – воскликнул старец. – Но знай, что у меня два плеча дивной силы, которыми бы я ухватился за Него объятием неразлучным: одно плечо – моё глубочайшее смирение, а другое – нелицемерная любовь к Богу. Этими раменами я так бы крепко обнял Бога, что куда бы ни был Им послан, туда бы и Его повлёк с собою, и, конечно, для меня приятнее было бы быть вне небес с Богом, нежели в небе без Него.

Удивился учитель ответам старца и понял, что кратчайший путь к Богу – быть во всём согласным с Его волей. Желая, однако, ещё более испытать премудрость старца, столь сокровенную в худой храмине его тела, он спросил его:

– Откуда ты пришёл сюда?

– От Бога, – отвечал старец.

– Где же ты нашёл Бога?

– Там, где оставил всё мирское.

– А где оставил ты Бога?

– В чистоте мыслей и доброй совести.

– Кто ты сам? – спросил учитель.

– Кто бы я ни был, – отвечал старец, – но я так доволен моим положением, которое ты видишь, что поистине не поменялся бы им на богатство всех царей земных. Каждый человек, умеющий владеть собою и повелевающий своими мыслями, есть царь.

– Следовательно, и ты царь: где же твоё царство?

– Там, – отвечал старец, указывая на Небо. – Тот Царь, кому это Царство возвещено несомненными чертами.

– Кто тебя научил этому? И кто дал тебе эту премудрость? – спросил наконец учитель.

– Скажу тебе, – отвечал старец, – что я целые дни провожу в молчании и, молюсь ли, упражняюсь ли в благочестивых мыслях, всегда забочусь об одном, чтобы крепко быть соединённым с Богом. А соединение с Богом и согласие с Его волею всему научают.

Так учитель, научившись беседою с нищим и преподавши ему мир, возвратился к себе, хваля и славя Бога, утаившего сия от «премудрых и разумных» и открывшего убогому старцу, младенчествующему злобою (Мф. 11:25).

Часто старца Паисия спрашивали, что такое справедливость? Как поступать справедливо?

Отец Паисий говорил:

– Есть справедливость человеческая, а есть Божественная справедливость.

– А что такое Божественная справедливость? – спрашивали его.

Тогда старец приводил такой пример:

– Представьте, что человек пришёл в гости к другу и у них оказалось десять слив. Один из них съел восемь, а другому досталось две. Это справедливо?

– Нет, – дружно ответили все, – это несправедливо!

Отец Паисий продолжал:

– Тогда так. У двух друзей было десять слив. Они поделили их поровну, по пять, и съели. Это справедливо?

– Да, справедливо! – сказали все.

– Но это – человеческая справедливость, – заметил отец Паисий. – Есть ещё справедливость Божественная! Представьте, что один из друзей, у которых было десять слив, догадавшись, что другой очень любит их, сказал: «Будь другом, съешь эти сливы, я их не очень люблю. И к тому же у меня от них болит живот! Смогу осилить только одну». Отдай другому то, что он хочет, а не половину, отдай ему хорошее, а себе оставь плохое. В этом и будет Божественная справедливость, – заключил свой рассказ старец.

Некоторый монах сказал авве Арсению:

– Помыслы беспокоят меня, говоря: «Ты не можешь выносить ни поста, ни подвигов; посещай, по крайней мере, больных, потому что это – дело любви».

Старец, поняв, что помыслы навеяны бесами, сказал ему:

– Иди, ешь, пей, ничего не делай, только не оставляй келейного безмолвия.

Старец сказал так, зная, что келейное безмолвие приведёт монаха к должному жительству, если монах пребудет терпеливо в безмолвии.

Один из тогдашних мудрецов явился к праведному Антонию и спросил его:

– Отче, как ты можешь быть счастлив, будучи лишён утешения, подаваемого книгами?

Антоний ответил:

– Моя книга – это природа сущего, и когда хочу читать Слово Божие, эта книга всегда передо мной.

Однажды к одному старцу, живущему отшельником в египетской пустыне, принесли маленькое дитя, чтобы получить благословение на воспитание в отеческой вере.

И задали вопрос старцу:

– Авва! Скажи нам слово – как правильно воспитать дитя в православной вере?

– Каков же возраст дитяти? – спросил старец.

– Восемь месяцев, – получил он ответ.

– Вы опоздали на восемь месяцев, – просто ответил авва пришедшим.

Жил некогда один одарённый проповедник, который умел хорошо говорить, но сам отличался весьма невоздержанным и вспыльчивым характером. Со временем он обратил внимание на то, что после общения с ним мало кто из его знакомых действительно обратился к нравственной жизни. «Займусь-ка я лучше собой, своими недостатками и постараюсь следовать тому, о чем проповедую», – подумал проповедник.

С этого момента он перестал много говорить, и слава о его ораторском искусстве постепенно угасла. Однако к большой радости самого проповедника всё больше и больше его знакомых стали следовать его примеру, бороться и побеждать свои дурные привычки.

Как-то, оставшись наедине с близким человеком, проповедник спросил у него:

– Почему когда я произносил такие прекрасные поучения о нравственной жизни, мало кто им следовал? А теперь, когда я уже не читаю проповедей, столько людей начали исправлять свою жизнь?

И тот ответил:

– Видишь ли, когда ты замолчал, то вместо тебя заговорила Истина. А когда ты проповедовал, Истина молчала.

Католический святой Франциск Ассизский, предчувствуя приближение смерти, попросил перенести его в часовню Божией Матери Ангельской. Когда его принесли туда, он, желая, чтобы было ясно, насколько мало в нем осталось мирского и плотского, обнажил свое тело и нагим простерся на голой земле. В завершение своей жизни он желал уйти из мира нагим и потребовал даже от стоящих вокруг него братьев, чтобы они ради любви и послушания, когда увидят, что он уже мертв, оставили бы его нагим валяться на земле. Весь этот день и часть следующего он провел в непрерывном экстазе. Умирание бренной плоти, которого он так желал в прошлом, сам же её умерщвляя, сейчас предстало ему как нечто ужасное и сотрясающее.

Перед смертью он сказал: «Я не сознаю за собой ни одного согрешения, которого не искупил исповедью и покаянием. Нет такого греха, в котором не принес бы я Богу покаяния».

Православный святой, преподобный Сисой Великий за свое смиренномудрие получил такую благодать от Бога, что даже воскрешал мертвых. Он жил в пустыне шестьдесят лет. Когда он уже был при смерти, просветилось лицо его, как свет, и он стал беседовать с кем-то невидимым. Братия упрашивали его, говоря:

– Отче, скажи нам: с кем ты ведешь беседу?

И он сказал им:

– Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, дабы они оставили меня на короткое время, чтобы я мог покаяться.

– Тебе нет нужды в покаянии, отче, – сказали ему братия.

На сие старец ответил:

– Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего.

Но все братия знали, что он совершен в добродетелях. После сего он снова просиял еще сильнее, и лицо его стало как солнце, и все убоялись сего. С сими словами преподобный предал дух свой Господу. В сей момент появилась молния и храмина наполнилась благоуханием.

Один послушник пришёл расстроенный к своему наставнику. Наставник, заметив это, спросил, чем он заболел. Тот ответил, что он не болен, а вот уже несколько дней, как поссорился со своим соседом по келье.

– Отче, представляете, что он сделал? Он… – хотел было послушник начать свой рассказ. Но наставник как будто не слушал его. Он сказал послушнику, чтобы тот скорее бежал к врачу.

– Батюшка, вы не поняли! – растерянно ответил послушник, – у меня проблемы с товарищем, к которому меня определили на жительство!

– Да, плохи дела. Это очень тяжёлая и заразная болезнь, которая может подорвать твоё здоровье. Беги скорей к врачу, – повторил ему наставник.

Послушник с недоумением посмотрел на наставника и подумал, что тот потерял слух или разум. Он так и стоял, не зная как быть.

Тут наставник сказал:

– Я расскажу тебе одну историю.

«Однажды один человек проходил мимо мастерской и, гонимый любопытством, решил зайти и посмотреть, что там делается. И вот он вошёл. Он никогда не бывал в мастерских, и поэтому всё было для него в диковинку. Он ходил и рассматривал все инструменты, наблюдал за работой, мешая при этом рабочим и их подмастерьям. Они попросили его отойти в сторонку, и, не мешая им, наблюдать оттуда. Они предупредили его, что здесь он может пострадать, так как не знает, что и как устроено и работает. Но он никого не слушал. Ему всё нужно было потрогать. Он всем мешал, и рабочие уже начали злиться.

И вот, случайно одна деталь из станка, рядом с которым он находился, вылетела и угодила ему в ногу. Хлынула кровь, и он с лицом, искажённым от боли, выбежал из мастерской, жалуясь всем прохожим на нерадивых работников, намеренно поранивших его. Всем он рассказывал о происшествии и каждому предлагал показать сочившуюся из раны кровь. Все прохожие говорили ему: “Скорее иди к врачу, пусть он залечит твою рану, а то вся кровь вытечет или будет заражение крови. Тебе же лучше будет”. Но он никого не слушал.

“Это следы злостного преступления и их нужно сохранить до судебного разбирательства, – говорил он, – а то ведь рана заживёт, и никто не поверит, что она была серьёзная. А эти работнички наймут адвоката-прощелыгу, который докажет, что раны не было, а была всего лишь царапина”.

В это время судьи не было в городе, и поэтому судебное разбирательство отложили до его возвращения, но больной так и не шёл к врачу, желая предоставить судье всю тяжесть преступления. Из-за этого его состояние здоровья ухудшилось и он слёг.

По приезду судья навестил больного и назначил разбирательство, в ходе которого не удалось доказать вину работника, но всё же его заставили заплатить пострадавшему символический штраф за неосторожное обращение с инструментами. Символический, потому что невозможно было определить, насколько тяжёлой была рана, ведь больной не показывался врачам, а в ухудшении положения, в котором он оказался, был виновен только он.

Долго доктора лечили его, пока ему не стало немного лучше, но полностью восстановить своё здоровье ему так и не удалось».

– Беги скорей к Великому Врачу, пока не поздно, – сказал послушнику наставник. – Попроси Его положить на рану твоего сердца бальзам Любви и наложить повязку Прощения. Зачем тебе ходить и показывать всем свои «кровоточащие раны», ожидая, когда твой обидчик будет «справедливо» наказан, ведь тем временем состояние твоего здоровья непоправимо ухудшится. Беги скорее, беги!

Некий человек заблудился в лесу и вышел к избушке отшельника. Поприветствовав старца, путник спросил:

– Скажи мне, кто ты?

– Я – это ты, – услышал он в ответ.

– Нет, так не пойдёт. Я – это я, а ты – это ты.

– Хорошо, – согласился отшельник. – Я – это я, а ты – это я.

– Нет, нет, – снова возразил гость. – Не нужно смешивать моё «я» и твоё «я».

– Если ты говоришь о себе – «я» и я говорю о себе – «я», то какая между этими двумя «я» разница? – спросил старец.

– Что значит «какая разница»? Я – гость, а ты – отшельник.

– А если мы оба – гости? – задал вопрос отшельник.

– Как это? – не понял человек.

– Ты мой гость, а я – гость этого мира. Тогда что получается?

– Что мы – одно… – прошептал, удивляясь сам себе, пришедший.

Однажды Палладий, будущий епископ Еленопольский, решил навестить преподобного Макария Александрийского. Подойдя к его келье, он увидел лежащего у её дверей больного. Это был пресвитер из соседнего селения, у которого рак кожи оголил всю теменную кость. Поговорив со страдальцем, Палладий удивился, почему авва Макарий, отличавшийся милосердием и имевший дар творить чудеса, не только не исцелил больного, но даже не захотел его видеть?

Войдя в келью, Палладий попросил преподобного:

– Молю тебя, умилосердись над страдальцем, дай ему по крайней мере какой-нибудь ответ.

– Он не достоин исцеления, – сказал святой. – Господь послал ему такую болезнь для его вразумления. Если хочешь, чтобы он исцелился, так посоветуй ему с сего времени отказаться от совершения таинств.

– Почему? – поинтересовался Палладий.

– Этот пресвитер, – ответил преподобный Макарий, – совершал литургию в грехе блудодеяния и за это теперь наказывается. Если он по страху прекратит священнодействовать, что дерзал делать по небрежности, Бог исцелит его.

Палладий передал болящему слова святого, и тот поклялся более не священнодействовать. После этого преподобный допустил его к себе, и пресвитер исповедал свой грех, пообещав больше не грешить и оставить служение при алтаре. Приняв покаяние, преподобный Макарий возложил на больного свои руки. Через несколько дней голова пресвитера полностью покрылась волосами, и он, прославляя Бога и благодаря святого, совершенно здоровым возвратился домой.

Закончив службу, священник объявил:

– В следующее воскресенье я буду беседовать с вами на тему лжи. Чтобы вам было легче понять, о чём пойдёт речь, прочитайте перед этим дома семнадцатую главу Евангелия от Марка.

В следующее воскресенье священник перед началом своей проповеди объявил:

– Прошу тех, кто прочитал семнадцатую главу, поднять руки.

Почти все присутствующие подняли руки.

– Вот именно с вами я и хотел поговорить о лжи, – сказал священник. – У Марка нет семнадцатой главы.

Одного пустынника выбрали архиереем. Он долго отказывался, но братья настояли. Тогда он и подумал: «Я не знал, что я достоин, верно, есть у меня что-то хорошее». В это время явился ему ангел и говорит:

– Рядовой монах, что ты возносишься! Там люди нагрешили, и им нужно наказание, вот оттого и выбрали, что хуже тебя не нашлось.

Верующая женщина сказала духовнику, что утром была на исповеди.

– Не могу поверить, что ты можешь совершить тяжкий грех, – ответил ей на это духовник. – В чём же ты исповедовалась?

– Как-то я поленилась пойти на проповедь в воскресенье, еще я когда-то поругалась с садовником. А однажды я выпроводила свою свекровь из дому на целую неделю.

– Но это произошло пять лет назад, не так ли? С тех пор ты наверняка уже исповедовалась.

– Да, исповедовалась. Но я делаю это опять и опять. Мне просто нравится вспоминать это.

Некий солдат спросил однажды одного из старцев, дарует ли Бог прощение грешникам. И старец ответил:

– Скажи мне, возлюбленный, если плащ твой порвался, ты выбрасываешь его?

Солдат ответил:

– Нет. Я его чиню и продолжаю носить.

Старец заключил:

– Если ты заботишься о своём плаще, неужели же Бог не будет милосердным к своему собственному образу?

Один мирянин весьма благочестивой жизни пришёл к авве Пимену. У старца случились и другие братия, желавшие послушать беседы его.

Старец велел благочестивому мирянину:

– Скажи что-нибудь в наставление.

Мирянин отнекивался, но, принуждаемый старцем, согласился:

– Не умею говорить от Писания, но скажу вам притчу:

«Один человек сказал своему другу:

– Я желаю видеть царя, пойдём со мной.

Друг отвечал ему:

– Пройду с тобой половину дороги.

Сказал другому:

– Пойди, проводи меня к царю.

Тот отвечал:

– Доведу тебя до царского дворца.

Он предложил и третьему другу:

– Пойдём со мной к царю.

– Пойдём, – отвечал третий друг, – я доведу тебя до дворца, введу в него, доложу о тебе царю и представлю тебя ему».

Братия спросили, что значит сия притча. Мирянин отвечал:

– Первый друг есть подвижничество, которое доводит до истинного пути; второй – чистота, которая достигает до небес; третий друг – милостыня, которая с дерзновением приводит к Самому Царю – Богу.

Таким образом, братия получили назидание и разошлись.

В одной из восточных римских провинций жил пресвитер Епиктет. За чистоту своей жизни он получил от Бога дар творить чудеса: возвращал зрение слепым, излечивал прокажённых и изгонял бесов из одержимых.

Однажды к нему привезли тяжелобольную пятнадцатилетнюю отроковицу. Её отец, видный государственный сановник, припал к ногам святого:

– Человек божий, сжалься надо мной и не отталкивай меня. Моя единственная дочь больна уже три года и не может пошевелить ни одним членом тела. Помолись за нас, сжалься над нами, ведь мы чада Церкви Христовой и просвещены святым Крещением.

Преподобный Епиктет проникся состраданием к несчастному отцу и усердно помолился Богу о его дочери. Затем он помазал святым елеем больную, которая тот час получила исцеление и самостоятельно встала на ноги. Её же отцу, ликовавшему от радости и благодарившему Бога за чудо, святой Епиктет сказал:

– Если хочешь, чтобы в твоём доме никто не болел, со всеми домашними каждое воскресенье причащайся Божественных Тайн Тела и Крови Господа, предварительно очистив сердце своё надлежащим образом.

Живёт среди людей невероятная история о монахе, который проживал в египетской пустыне. Он был так измучен соблазнами, что не мог больше вынести монашеской жизни. Поэтому решил отказаться от своей кельи и податься, куда глаза глядят.

Когда же он натягивал сандалии, чтобы отправиться воплощать своё решение в жизни, то увидел неподалеку от места, где стоял, другого монаха. Он также обувал сандалии.

– Ты кто? – спросил монах незнакомца.

– Я – твоё собственное «я», – послышалось в ответ. – Если и оставляешь своё место из-за меня, то хочу, чтобы ты знал: независимо от того, куда направятся твои ноги, я буду идти с тобою.

Авва Аполлос часто говорил своим братьям, что необходимо кланяться в ноги странствующим инокам, приходящим в их монастырь:

– Поклоняясь братьям, мы поклоняемся не человеку, но Богу. Видел ли ты брата своего? Ты видел Господа Бога твоего.

Авва Аммон был рукоположен в епископа. В этом сане он действовал из благодатного настроения и духовного разума, приобретённых монашеским жительством.

Однажды привели к нему на суд беременную девицу и потребовали от него церковного наказания для неё. Епископ оградил её крестным знамением и повелел дать ей шесть пар полотен, говоря:

– Ей предстоит труд родов. Как бы не умерла она, или не умерло дитя её. А на цену этих полотен, по крайней мере, могут быть совершены похороны.

Обвинители девицы сказали ему:

– Что ты делаешь? Дай ей епитимью!

Он отвечал им:

– Братья! Разве вы не видите, что она близка к смерти? Как же мне возложить на неё ещё что-либо?

Однажды ученики пришли к старцу и спросили его: «Почему дурные наклонности легко овладевают человеком, а добрые – трудно и остаются непрочны в нём?»

– Что будет, если здоровое семя оставить на солнце, а больное зарыть в землю? – спросил старец.

– Доброе семя, что оставлено без почвы, погибнет, а плохое семя прорастёт, даст больной росток и худой плод, – ответили ученики.

– Так поступают люди: вместо того, чтобы втайне творить добрые дела и глубоко в душе растить добрые начатки, они выставляют их напоказ и тем губят. А свои грехи, чтобы их не увидели другие, люди прячут глубоко в душе. Там они растут и губят человека в самом его сердце. Вы же будьте мудры.

Ученики возблагодарили авву за поучение и удалились в размышлении.

Один брат попросил авву Аммона:

– Скажи мне что-нибудь в наставление.

Старец ответил:

– Стяжай такие помышления, какие имеют преступники, заключённые в темнице. Они постоянно осведомляются: где судья? когда придёт? и от отчаяния – плачут. Так и монах непрестанно должен внимать себе и обличать свою душу, говоря: «Горе мне! Как предстану я на суд пред Христа? Что буду отвечать Ему?» Если будешь непрестанно занимать себя помышлениями, то спасёшься.

Однажды пришел некоторый брат к авве Аммою, чтобы получить от него наставление. Брат пробыл при старце семь дней, но старец так не дал ему никакого наставления. Тогда брат собрался в обратный путь.

Провожая его, старец сказал с воздыханием:

– Брат, внимай себе! Что же касается меня, то мои грехи сделались мрачною стеною между мною и Богом.

Один из братьев, живший с другими братьями в монастыре, попросил наставления у аввы Виссариона.

Старец сказал:

– Соблюдай молчание и не сравнивай себя с другими.

Пришёл как-то к своему наставнику послушник и спросил его:

– Как я могу достигнуть сверхчувственной жизни так, чтобы видеть Бога, и слышать, и говорить с Ним?

Наставник ответил:

– Когда ты будешь в состоянии хотя бы на минуту заставить себя войти туда, где не живёт ни одно живое существо, ты услышишь Бога.

– Близко это или далеко? – спросил послушник.

– Это – в тебе, и если ты можешь на время остановить мысли и желания, ты услышишь невыразимые слова Бога, – сказал наставник.

– Как я могу услышать речь Бога, когда я не буду ни думать, ни говорить?

– Когда ты не будешь ни думать от себя самого, ни желать от себя самого; когда твой ум и воля станут спокойными и пассивно отдадутся восприятию выражений Вечного Слова и Духа; когда твоя душа расправит крылья и поднимется над тем, что временно; когда ты отвлечённым мышлением запрёшь на замок воображение и внешние чувства, – тогда Вечный Слух, Зрение, Речь откроются в тебе, и Бог услышит и увидит через тебя, потому что ты будешь органом Его Духа, и Бог будет говорить в тебе и будет шептать твоему Духу, и твой Дух услышит Его голос. Поэтому блажен ты, если можешь удержаться от самодумания и саможелания и можешь остановить колесо твоего воображения и чувств, так как на самом деле нет ничего, кроме твоего собственного слуха и желания, которые препятствуют тебе и не дают видеть и слышать Бога.

Авва Афанасий говорил:

– Отцы наши хранили воздержание и нестяжание, а мы расширили чрево наше и наши кладовые, отцы наши прилежали внимательной молитве в безмолвии, а мы заботимся более о приготовлении пищи и о рукоделии.

Как-то два инока пришли к авве Иосифу с просьбой объяснить им, лучше ли им с радостью принимать посещающих их братьев или не выражать этой радости. Они не успели ещё открыть рта, чтобы изложить ему своё затруднение, как он предупредил их вопрос и вошёл в свою келью. Там покрылся старым рубищем и прошёлся между ними в таком одеянии, не говоря ни слова.

Затем он снял с себя рубище, надел хорошую одежду, которую употреблял в праздничные дни, и снова прошёлся между ними. Наконец, он оделся, как одевался постоянно, и сел с ними.

Монахи смотрели на него с удивлением, не понимая ничего из того, что он представил.

Тогда он им сказал:

– Хорошо ли заметили вы, что я сделал?

– Да, – ответили они.

– Но, – прибавил Иосиф, – заметили ли вы, чтобы перемена в платье изменила что-нибудь и во мне? Стал ли я хуже, надев рубище? Стал ли я лучше, надев лучшую одежду?

– Конечно, нет!

– Помните же по сравнению с этим, что всё созданное, даже и люди, не должно ничего изменять своим появлением в нашем внутреннем мире. Принимайте с радостью и невинностью, и с христианской любовью братьев, которые посетят вас. А если никто не придёт к вам, храните себя в сосредоточении духа.

Святой Антоний жил в пустыне, когда к нему приблизился молодой человек.

– Отец, я продал всё, что мне принадлежало, и отдал выручку беднякам. Я сохранил только несколько вещей, которые могли бы помочь мне выжить здесь. Я хотел попросить вас показать мне путь к спасению.

Святой Антоний велел парню продать несколько вещей, которые он сохранил, и на вырученные деньги купить немного мяса в городе. Когда он вернётся, он должен привязать мясо к своему телу. Молодой человек сделал, как ему было сказано. По возвращении его атаковали собаки и соколы, которые хотели мяса.

– Я вернулся, – сообщил молодой человек, показав отцу Антонию своё раненое тело и разорванную одежду.

– Тех, кто вступает на новоё направление и хочет сохранить немного старой жизни, их собственное прошлое разрывает на части, – сказал святой.

Поведали об авве Агафоне, что он в течение долгого времени занимался с учениками своими построением себе кельи. Не прошло ещё и недели после завершения строительства, как авва увидел на месте что-то вредное для души и сказал ученикам своим то, что Господь сказал апостолам:

– «…встаньте, пойдём отсюда» (Ин. 14:31).

Ученики очень огорчились и сказали старцу:

– Если у тебя было намерение переселиться отсюда, то зачем мы подверглись такому труду, строя келью долгое время? И люди начнут соблазняться на нас, начнут говорить: «Вот они опять переселяются! Не могут ужиться на одном месте!»

Старец отвечал:

– Если переселение наше послужит соблазном для одних, то для других оно послужит назиданием. Найдутся и такие, которые скажут: «Блаженны эти иноки, переселившиеся ради Бога и презревшие свою собственность ради Него». Я решительно говорю вам, что немедленно иду. Кто хочет, пусть идёт, а кто не хочет, пусть остаётся.

Ученики пали к ногам его, прося, чтоб он согласился взять их с собою.

Пришли как-то к преподобному Антонию несколько иноков, прося его дать им совет для спасения души. Он им сказал:

– Вы ведь знаете, чему учит нас Христос в Евангелии. Этого для вас достаточно.

Но так как они продолжали настаивать на том, чтобы он преподал им какое-нибудь наставление, он им сказал:

– Исполняйте, что заповедал Спаситель: «Если ударят тебя по правой щеке, подставь левую».

Они ответили, что не имеют достаточно сил для того.

– Если и этого вы не можете сделать, – продолжал он, – то, по крайней мере, не воздавайте злом за зло.

Они объявили, что и это сверх их сил. Тогда преподобный, обернувшись к своему ученику, велел ему:

– Пойди, приготовь им чего-нибудь поесть: я вижу, что они весьма слабы.

А им сказал:

– Если вы не можете исполнить ничего из сказанного мной, то что же добавить мне вам ещё? Вы скорее нуждаетесь в молитвах, которые бы помогли вашей слабости, чем в каких-нибудь советах.

Пришёл некто в пустыню поохотиться на диких зверей и застал авву Антония, когда тот говорил братии речи шутливые, и подумал о нём нехорошо.

А старец, желая изъяснить ему, что иногда братии должно быть оказано снисхождение, говорит ему:

– Положи-ка стрелу на лук твой и напрягай тетиву. – Тот сделал по слову его. Старец опять говорит: – Ещё напрягай!

Тот напрягает вовсю, а старец снова за своё:

– Напрягай!

Отвечает ему охотник:

– Знаешь, если напрягу чересчур, тетива порвётся.

И тут молвил ему старец:

– Вот так-то и с делом Божиим. Если, беседуя с братьями, напрягать тетиву превыше данной им меры, они скоро сорвутся. Вот и нужно в кои-то веки явить им чуточку снисхождения.

И охотник, получив многую пользу душевную, удалился; и братья, утешаясь от шутки, отошли восвояси.

Один старик часами неподвижно сидел в углу церкви. Однажды церковник спросил его, что говорит ему Бог.

– Бог ничего не говорит. Он только слушает, – последовал ответ.

– Хорошо, тогда о чем ты говоришь Ему?

– Я тоже ничего не говорю. Я только слушаю.

Был один трудолюбивый старец в Скиту, который утруждал себя телесно, но был рассеянным в своих помыслах. Он пришёл к авве Иоанну Колову и спросил его о забывчивости. И услышал слово от него, и вернулся в свою келью, но забыл, что авва Иоанн сказал ему. Он пошёл снова спросить его и услышал от него слово. Он вернулся в свою келью и снова забыл слово. И таким образом многократно уходя, терял слышанное по своей забывчивости. После этого, ещё встретившись со старцем, сказал:

– Знаешь, авва, я опять забыл, что ты мне говорил. Но чтобы не беспокоить тебя, я не приходил.

Авва Иоанн велел ему:

– Пойди, зажги светильник.

И он зажёг.

И сказал ему ещё авва:

– Принеси другие светильники и зажги от него.

Он сделал так. И говорит авва Иоанн старцу:

– Неужели терпит что-нибудь светильник, когда от него зажигают другие светильники?

Тот ответил:

– Нет.

Авва на это сказал:

– Так и Иоанн. Хотя бы весь Скит ходил ко мне, не воспрепятствовал бы мне в благодати Божией. Потому, когда хочешь, приходи, нисколько не рассуждая.

Как-то к оптинскому иеросхимонаху Анатолию (Зерцалову) пришла женщина и попросила у него благословения жить одной, чтобы без помех поститься, молиться и спать на голых досках. Старец сказал ей:

– Ты знаешь, лукавый не ест, не пьёт и не спит, а всё в бездне живёт, потому что у него нет смирения. Покоряйся во всём воле Божией – вот тебе и подвиг; смиряйся перед всеми, укоряй себя во всём, неси с благодарением болезни и скорби – это выше всяких подвигов!

Другой своей духовной дочери, попросившей у него благословение на приобретение Евангелия и Псалтири, преподобный Анатолий посоветовал:

– Купить купи, но, главное, неленостно исполняй послушание, смиряйся и всё терпи. Это будет выше поста и молитвы.

Однажды магометанские или сарацинские учёные спросили святого Кирилла, брата святого Мефодия, кои братья были просветителями славян и изобретателями славянской азбуки – кириллицы:

– Как вы, христиане, единого Бога разделяете на три Бога? У вас есть Отец, Сын и Дух Святой?

– Не злословьте против Пресвятой Троицы, – отвечал святой Кирилл. – Отец, и Сын, и Дух Святой суть три Лица – Существо же едино. Посмотрите на солнце, от Бога в образе Святой Троицы на небе поставленное; в нём три вещи: круг, сияние и теплота; так же и в Пресвятой Троице – Отец, Сын и Дух Святой. Солнечный круг есть подобие Бога Отца, ибо как круг не имеет ни начала, ни конца, так и Бог есть безначален; и как от круга солнечного происходит сияние и теплота, так и от Бога Отца рождается Сын и исходит Дух Святой. Сияние – подобие Бога Сына, от Отца рождённого и весь мир Евангелием просветившего; а теплота солнечная, происходящая от того же круга вместе с сиянием, есть подобие Бога Духа Святого, который от того же Отца исходит предвечно.

Прочитал человек одну мудрую книгу и ради Истины решил оставить и свой ветхий домишко, и бедный городок, и скудную зарплату. Хотя очень жалко ему было всё бросать… И очутился он в огромном красивом доме, вокруг которого, насколько хватало взгляда, простирались прекрасные сады. Здесь жили такие же, как он, люди, оставившие всё в этом мире. Сравнил он свою прежнюю жизнь с новой, и очень уж ему понравилось жить хорошо.

Прошло время, он подумал-подумал и решил оставить и эту жизнь. Вся земля стала его домом, все её просторы – его садом, и все нетленные блага перешли в его владение. Но тут человек не удержался – возомнил о себе, возгордился. И в тот же миг вновь очутился в своём ветхом домишке с бедным огородом. Скорбь охватила его сердце, но потом он успокоился, поразмыслил и сказал сам себе: «А всё-таки самое главное я понял: вся беда – в гордости. Надо было первой её оставить».

Отшельник, живя в лесу, однажды возмечтал о том, чтобы приобрести какие-либо чудесные способности. Он приумножил свои подвиги и получил способность исцелять все болезни и воскрешать мёртвых. Но ему захотелось большего. Отшельник ещё упорнее начал подвизаться и получил прозорливость – он знал всё о любом человеке и любом событии в мире. Интерес отшельника к чудесным способностям возрос ещё больше, и он снова и снова увеличивал свои подвиги. Он получил способность летать по воздуху и становиться невидимым.

«Интересно, а что же дальше?» – подумал отшельник. Его усердие к подвижничеству, казалось, не знало предела. Но однажды он неожиданно почувствовал, что все его чудесные способности исчезли, и он снова стал таким же, как раньше. «Снова то же самое?» – изумился отшельник. И услышал голос: «Да, то же самое. Ведь ты не умеешь пользоваться даже этим».

Человек решил посетить отшельника, который жил недалеко от монастыря в Сцете. Он долго бродил по пустыне, пока, наконец, не обнаружил его.

– Мне нужно знать, какой первый шаг должен быть сделан по пути духовного развития, – сказал он.

Отшельник подвёл человека к небольшому колодцу и сказал ему, чтобы он посмотрел на своё отражение в воде. Человек попытался это сделать, но отшельник начал бросать в воду камни, и по воде пошла рябь.

– Я не увижу в воде своё лицо, если ты будешь продолжать бросать камни.

– Подобно тому, как невозможно человеку видеть своё лицо в беспокойных водах, так же невозможно искать Бога, если ум озабочен поиском и страхом неудачи, – сообщил монах. – Это и есть первый шаг.

Однажды авва Исаия пришёл на гумно и сказал хозяину земли:

– Дай мне пшеницы!

– А жал ли ты, авва? – спросил его владелец.

– Нет, – отвечал старец.

Владелец удивился:

– Как же ты хочешь получить пшеницы, когда ты не жал?

На это старец сказал:

– Разве не получает пшеницы тот, кто не жал?

– Нет, не получает, – стоял на своём хозяин.

Выслушав этот ответ, старец ушёл с гумна. Братья, которые были свидетелями этого поступка, поклонились авве и попросили объяснить им его поступок.

Старец сказал им:

– Я сделал это с целью показать, что не получит от Бога награды тот, кто не будет прилагать для этого усилия.

Однажды братья в присутствии аввы Иосифа начали разговор о любви. Старец сказал:

– Мы не знаем, что такое любовь. Вот образец любви: у аввы Агафона был ножик, необходимый ему для рукоделия. Пришёл к нему брат и, увидев ножик, похвалил эту вещь. Авва Агафон немедленно начал упрашивать брата, чтоб он принял ножик в подарок, и не дал брату выйти из келии, пока не уговорил его принять понравившуюся ему вещь.

Братья спросили авву Агафона:

– Какой подвиг в монашеском жительстве труднее прочих?

Он отвечал:

– Простите меня! Полагаю, что подвиг молитвы труднее всех прочих подвигов. Когда человек захочет излить пред Богом молитву свою, тогда враги, демоны, спешат воспрепятствовать молитве, зная, что никакой подвиг не опасен для них настолько, насколько опасна молитва, принесённая Богу от всей души. Во всяком другом подвиге, который возложит на себя посвятившийся монашескому жительству, хотя бы он нёс этот подвиг настойчиво и постоянно, стяжает и имеет некоторое упокоение; но молитва до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы.

Язычник спрашивает святого Феофила:

– Покажи мне своего Бога.

– Покажи мне твоего человека, и я покажу моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и уши сердца твоего слышат, – отвечает тот.

Однажды старец и его ученик вошли в ворота большого города, чтобы рассказать о христианской вере.

Один христианин, житель этого города, подошёл к старцу и сказал:

– Отче, вряд ли нужны жителям этого города твои проповеди. Жители эти тяжелы сердцем и сопротивляются слову истины. Они совсем не хотят учиться. Не трать своё время на них.

Старец посмотрел на него и ответил:

– Ты прав.

Несколько минут спустя подошёл к старцу другой христианин и сказал:

– Отче, не сомневайся: ты будешь радушно принят в этом прекрасном городе. Люди ждут тебя и надеются услышать драгоценные слова Евангельского учения, исходящие из твоих уст. Они истосковались по знанию и готовы к служению. Их сердца и умы открыты для тебя.

Старец посмотрел на него и промолвил:

– Ты прав.

Ученик не выдержал и спросил старца:

– Отче, объясни мне, как ты и одному, и другому сказал одни и те же слова, хотя говорили они тебе совершенно противоположные вещи.

Старец объяснил ученику:

– Ты прав. Но ты наверняка заметил, что оба человека изрекали истину, соответствующую их пониманию мира. Первый во всём видит только плохое, второй ищет хорошее. Оба воспринимают мир таким, каким они ожидают его увидеть. Каждый из них исходит из своего опыта понимания этого мира. Ни один из них не солгал. Они оба сказали правду. Только не всю.

Один из братьев впал в тяжкий грех. Он пришёл к авве Аммону и сказал тому:

– Я впал в такое-то согрешение и не имею сил для покаяния. Я оставляю монашество и иду в мир.

Тогда старец уговорил брата остаться в монашестве, обещая принять на себя труд покаяния во грехе его пред Богом. Взяв на себя грех брата, старец начал приносить покаяние в этом грехе.

Только один день он пребыл в покаянии, как последовало откровение от Бога, что грех прощён брату ради любви старца.

В Египетской пустыне близ города Диолка в древности проживало множество монахов. Среди них своей святостью выделялся пресвитер авва Аммон.

Однажды во время литургии он увидел около жертвенника ангела, который что-то писал в раскрытой книге. Присмотревшись, пресвитер Аммон заметил, что ангел записывает имена причащающихся монахов. Имена же отсутствовавших за евхаристией вычёркивает. Подвижник подумал: «Что бы это могло означать?». Его недоумение разрешилось через три дня: все, кто отсутствовал за евхаристией, скончались.

Наверное, Господь решил, что больше незачем жить на земле христианам, забывшим своё призвание.

Как-то раз один высокообразованный господин захотел причаститься в монастыре, где подвизался знаменитый греческий старец Иаков Эвбейский. Отец Иаков, своим духовным оком воззрев на душу этого человека, понял, что ему не следует причащаться, так как он был обременён многими грехами. Вечером накануне причащения старец в долгой беседе старался вразумить мужчину и расположить его сердце к покаянию. Однако этот труд оказался напрасным.

Всю ночь старец Иаков провёл без сна. Он обдумывал, как поступить с господином, желающим утром причаститься. С одной стороны, приобщить его нельзя из-за нераскаянных грехов. С другой – этот неразумный христианин отлучение от чаши воспримет как личное оскорбление и может отпасть от Церкви.

После раздумий и молитв старец решил положиться на волю Божию.

Утром за литургией господин подошёл к чаше и якобы причастился. В этот момент одному благочестивому христианину, присутствовавшему за богослужением, было откровение. Он вдруг увидел, как от лжицы со Святыми Дарами изошло необыкновенное сияние, которое затем золотым лучом через плечо священника протянулось к дискосу, стоящему на престоле. Это была частица Тайн Христовых. По воле Божией она отошла от уст недостойного причастника, чтобы причащение не вменилось ему в осуждение.

Однажды некоторые ученики божественного аввы Антония, видя в пустынях бесчисленное множество монахов, прилежащих с великою ревностью по Боге и с соревнованием друг другу всем добродетелям и святым подвигам, спросили его:

– Отец! Долго ли будут продолжаться эти ревность и усердие к уединению, к нищете, к смирению, к любви, к воздержанию и ко всем прочим добродетелям, которым так тщательно прилежит всё это множество монахов, почти без исключения?

Муж Божий так отвечал им, воздыхая и проливая обильные слёзы:

– Наступит некогда время, сыны возлюбленные, в которое монахи оставят пустыни и вместо их устремятся к богатейшим городам. Там, вместо вертепов и хижин, которыми усеяна пустыня, они воздвигнут, стараясь превзойти одни других, великолепные здания, препирающиеся пышностью с царскими палатами. Вместо нищеты вкрадётся стремление к собранию богатства; смирение сердца превратится в гордость. Многие будут напыщены знанием, но чужды добрых дел, предписываемых знанием; любовь иссякнет; вместо воздержания явится угождение чреву, и многие из монахов озаботятся о доставлении себе изысканных яств не менее мирян, от которых они будут отличаться только одеждою и клобуком. Находясь посреди мира, они не устыдятся неправильно присваивать себе имя монахов и пустынников. Не престанут они величаться, говоря: «я Павлов»; «я Аполлосов» (1Кор. 1:12), – как будто вся сущность благочестия заключается в значении предшественников, как будто позволительно и справедливо хвалиться отцами, как хвалились иудеи предком своим Авраамом! Однако между монахами тех времён некоторые будут далеко лучше и совершеннее нас: потому что блаженнее тот, «кто мог погрешить – и не погрешил, сделать зло – и не сделал» (Сир. 31:11), нежели тот, который увлекается к добру примером многих добрых. Так Ной, Авраам и Лот, проводившие святую жизнь посреди нечестивых, справедливо прославляются Писанием…

Один градоначальник написал письмо преподобному Нилу Синайскому с просьбой просветить его в христианском учении. На что преподобный Нил ответил:

– Дом души твоей от пола до самой крыши наполнен гноем, битыми черепками, нечистыми рубищами, мёртвыми костями и землёю. Поэтому как же ты упрашиваешь, чтобы я внёс и положил в душе твоей царские сосуды досточестных учений, когда внутри ее вовсе не отыщется никакого праздного места. Но трезвись хотя с нынешнего дня и позаботься сколько-нибудь о себе самом. Ибо если хотя бы мало потрудишься очистить сердце своё и убрать его благолепно; то и я с готовностью окажусь послушным тебе, предложу душеполезные слова и мысленный твой дом наполню божественными драгоценностями.

Жил в некоем монастыре нерадивый монах: он часто опаздывал к службе, огорчал этим братьев и вынуждал гневаться игумена. Иноки роптали и даже просили настоятеля изгнать его.

И вот этот монах заболел, болезнь усиливалась, и он уже приближался к смерти. Огорчены были братья, что погибнет душа несчастного. Собрались они у одра его, чтобы облегчить предсмертные страдания своей молитвой, но что же видят они? Этот монах умирал смертью праведника. Лицо его выражало спокойствие и радость.

Когда он немного очнулся, братия спросили:

– Какое утешение получил ты от Бога? С кем ты беседовал, как с близкими родными своими?

И умирающий, собрав последние силы, отвечал:

– Братья, вы знаете, что я жил недостойно, и вот я увидел, как демоны окружили мой одр, в руках их была хартия – лист, сверху донизу исписанный моими грехами. Они приблизились ко мне, Ангел же хранитель мой стоял вдалеке и плакал. И вдруг я услышал голос с неба: «Не судите, да не судимы будете! Этот монах не осудил никого, и Я прощаю его!» – и тотчас хартия в руках демонов загорелась, и они с воплями исчезли. Подошёл ко мне Ангел и приветствовал меня, и я говорил с ним. Братья, – продолжал он, – после принятия монашества я не осудил ни одного человека! Братья, – сказал он ещё, – вы осуждали меня и осуждали справедливо, а я, грешный, не судил никого.

Некий монах усердно молился, говоря: «Господи, ты милостив и терпелив, так почему же спасти душу так тяжело и почему ад полон грешниками?». Он долго молился, задавая Богу этот вопрос. И вот, наконец, явился к нему Ангел Божий и говорит:

– Пойдём, я покажу тебе пути, которыми ходят люди.

Они вышли из кельи, и Ангел повёл старца в лес.

– Видишь того дровосека, который несёт на себе тяжкую вязанку дров и не хочет сбросить хоть немного для облегчения? – спросил херувим. – Точно так же некие люди несут на себе свои грехи и не хотят каяться.

После Ангел показал старцу колодец с водой и говорит:

– Видишь безумца, который черпает из колодца воду решетом? Так и люди каются. Черпают благодать прощения, а затем снова грешат, и благодать утекает, как вода сквозь решето.

Снова показал Ангел монаху человека и молвит:

– Видишь ли сего, который положил поперёк лошади бревно и силится верхом въехать в храм Божий, а бревно в дверях застревает? Так люди свои добрые дела творят – без смирения и в гордыне, – не зная им цену. А теперь сам, старче, посуди, легко ли Богу спасать таких людей, сообразуя милость с правосудием Своим?

Конец ознакомительного фрагмента.