Большая книга мудрых притч со всего света. Слова великих мудрецов (А. Серов, 2015)

Мудрец, достигший просвещения, рано или поздно обнаруживает, что для его учеников простой пример весомее множества наставлений. Притча становится ему величайшим подспорьем, ведь эта форма повествования, опираясь на понятные аналогии, побуждает мыслить и анализировать. Мудрец не может разжевать знания и вложить их в головы своих последователей. Он должен побудить их «жевать» самостоятельно, подтолкнуть к размышлению, обсуждению и пониманию внутренних закономерностей учения, иначе «птенцы» никогда не «оперятся» и не станут «летать», а будут довольствоваться ролью безликих и безымянных теней при великом наставнике. В этой части приведены библейские притчи Иисуса Христа, представлены деяния и высказывания китайских философов Мен-цзы (Менция) и Кун Фу-цзы (Конфуция), а также Будды и Бодхисатвы.

Явление Христа народу*. Александр Андреевич Иванов. 1837–1857 годы. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Притча о талантах. Андрей Николаевич Миронов. 2013 год

Один человек, отправляясь в чужую страну, призвал всех своих рабов и поручил им присматривать за имением. Одному он дал пять талантов, другому два, иному один – каждому по его силе; и тотчас отправился в путь.

Получивший пять талантов пошел, вложил их в дело и приобрел другие пять талантов. Точно так же поступил и получивший два таланта – приобрел другие два. Получивший же один талант закопал его в землю и скрыл серебро господина своего.

Прошло время. Господин тех рабов вернулся и стал требовать у них отчета. Первым к хозяину подошел раб, получивший пять талантов. Он принес с собой еще пять и сказал:

– Господин! Ты дал мне пять талантов; вот другие пять, которые я приобрел на них.

Тогда человек сказал ему:

– Хорошо, добрый и верный раб!

В малом ты был верен, над многим тебя поставлю.

Войди в радость господина твоего.

Следующим к хозяину подошел раб, получивший два таланта, и сказал:

– Господин! Ты мне дал два таланта; вот другие два, которые я на них приобрел.

И человек сказал ему:

– Хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю. Войди в радость господина твоего.

Последним к хозяину подошел раб, получивший один талант. Он сказал:

Хан Садуллах дает аудиенцию*. Автор неизвестен. Около 1655 года

– Господин! Я знал тебя как жестокого человека. Ты жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал. Побоявшись, я пошел и скрыл талант в земле; вот тебе твое.

Человек же сказал ему в ответ:

– Лукавый и ленивый раб! Ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; потому тебе надлежало отдать мое серебро торгующим, а я, придя, получил бы его с прибылью.

Итак, возьмите у этого раба его один талант и дайте двум другим подневольным десять.

Ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он имеет.

Негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов.

Менций почтительно спросил царя:

– Убить человека палкою или мечом – находишь ли ты в этом какую-нибудь разницу?

Царь сказал:

– Никакой.

– А убить человека мечом или дурным правительством – находишь ли ты в этом какую-нибудь разницу?

Царь сказал:

– Никакой.

Тогда Менций воскликнул:

– Ваши кухни полны мяса; ваши стойла полны откормленными на убой животными. Однако бледные лица земледельцев свидетельствуют о голоде, а поля усеяны трупами умерших от изнурения! Поступать так – значит отдавать людей на съедение хищным зверям! Ты же, о царь, должен быть отцом и матерью народа.

Ферма у засохшего дерева. Адриан ван де Вельде. 1658 год. Национальная галерея, Лондон

Рассказали Христу о галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами. Иисус сказал им на это:

– Думаете ли вы, что эти галилеяне были грешнее всех галилеян и потому так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете.

Или вы думаете, что те восемнадцать человек, на которых упала Силоамская башня и побила их, были виновнее всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете.

И рассказал Он сию притчу.

Один человек имел в своем винограднике посаженную смоковницу. Однажды он пришел искать на ней плода, но ничего не нашел. Тогда человек сказал виноградарю:

– Вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице, но ничего не нахожу; сруби ее. На что она землю занимает?

Однако тот сказал ему в ответ:

– Господин! Оставь смоковницу расти и на этот год. Я окопаю ее и обложу навозом – может, принесет плоды. Если же нет, то в следующем году срубишь ее.

Один философ Шинг Зианг пришел к Менцию и передал ему следующие слова другого философа Гиу Хинга, покинувшего город и подражавшего в своей жизни простым земледельцам:

Святой Иероним в пустыне. Андреа Мантенья. 1448–1451 годы. Художественный музей, Сан-Паулу

– Царь Тенг, – говорит Гиу Хинг, – воистину мудрый царь. Однако несмотря на это, все-таки философы еще не научили его главному – добывать хлеб.

Истинно мудрый царь сам обрабатывает землю и сам себя кормит вместе с народом; он управляет и в то же время пашет, как последний из крестьян.

Царь же Тенг никому не открывает своих хлебных амбаров и житниц. Поступая так, он обижает народ, чтобы кормить себя. Зачем же называют его мудрым?

Менций сказал:

– Конечно, философ-земледелец, так строго осуждающий царя Тенга, сам сеет хлеб, которым питается?

– Да.

– И сам ткет полотно, которым одевается?

– Нет. Философ покупает шерстяные одежды.

– Может быть, он надевает и шляпу?

– Да.

– Какую?

– Простую, полотняную, без украшений.

– Он сам ткет полотно для шляпы?

– Нет, получает его в обмен на хлебные зерна.

– Почему же философ сам не ткет полотна?

– Чтобы не отнимать лишнего времени у своих земледельческих работ.

– Пользуется ли философ медными или глиняными сосудами, чтобы варить себе пищу? Применяет ли он железный заступ, чтобы приготовить землю к посеву?

– Без всякого сомнения.

– И сам его делает?

– Нет, получает в обмен на хлебные зерна.

– Если земледелец, получающий в обмен на хлебные зерна орудия и кухонные сосуды, не думает причинять никакого вреда тем, кто их производит, то и они, в свою очередь, получая хлебные зерна в обмен на земледельческие орудия и кухонные сосуды, не думают причинять вред земледельцу. Зачем же философ Гиу Хинг, пашущий землю, не делается таким образом и горшечником, и кузнецом? Тогда бы он мог взять из собственной мастерской все предметы, которые ему необходимы.

Грабли (Сенокос). Иван Грохар. 1902 год. Городской музей, Любляна

Зачем столько хлопот с обменом хлебных зерен на произведения других ремесленников?

Как философ, покинувший город для деревень, не боится таких суетных занятий?

Тогда Шинг Зианг ответил:

– Нельзя в одно и то же время заниматься и ремеслами, и земледельческими работами.

– А если так, – возразил Менций, – то значит, управление государством есть, по мнению философа Гиу Хинга, единственное занятие, которое можно соединить с земледельческими работами? Есть дела, которые принадлежат великим людям, и есть такие, которые принадлежат обыкновенным людям. Один человек, обрабатывая землю, приобретает себе посредством обмена все вещи, производимые различными ремесленниками. Если бы каждый был вынужден делать сам для себя все необходимое, то ни у кого ни для чего не хватило бы времени! Вот почему сказано: одни работают умом, другие руками.

Те, кто живет умом, управляют людьми; те, кто работает руками, подчиняются людям.

Подчиняемые доставляют людям пищу, управляющие ее получают. Таков общий закон мира.

Нищие. Вильгельм фон Диц. 1907 год. Частная коллекция

Так повествовал учитель, пребывая в Джетаване и намекая на рабыню Анатхапиндики.

У последнего была рабыня по имени Рохиники.

Однажды ее престарелая мать, придя на то место, где молотили рис, прилегла там. Мухи окружили старуху и стали кусать ее, словно кололи иглами.

Тогда женщина обратилась к дочери:

– Милая, мухи меня кусают, отгони их.

– Сейчас отгоню, матушка, – ответила та.

Она подняла молот, намереваясь бить мух на матушкином теле, и, действительно ударив мать молотом, убила ее.

Увидев это, рабыня стала плакать, приговаривая:

– Матушка моя умерла!

Это обстоятельство рассказали Анатхапиндике, который, похоронив старуху, отправился в вихару где все и поведал учителю.

Выслушав, мудрец сказал:

– Лучше мудрый недруг, чем сострадательный дурак. Посмотри на глупую Рохиники: она скорбит, убив мать.

Один царь, разъезжая с придворными по своим владениям, встретил двух нищих старцев в изорванных одеждах. Он тотчас же остановился, вышел из колесницы, поклонился им до земли и поцеловал их.

Придворные оскорбились таким поступком правителя, унижающим, по их пониманию, царское достоинство, однако сказать об этом не решились. Объяснить государю совершенное неприличие взялся родной брат. Царь выслушал его и пообещал дать ответ.

Молодой принц и наставник. Автор неизвестен. Около 1600 года. Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Город имел такой обычай: к гражданину, приговоренному к смертной казни, накануне посылался герольд с трубой, который трубил перед окнами дома.

Вечером того же дня царь послал трубача к дому брата. Тот опечалился и всю ночь провел без сна.

Наутро царский брат вместе со своей женой пошел во дворец. Государь принял его в своих внутренних покоях и сказал:

– Неразумный! Ты испугался проповедника моей воли, хотя не сделал против меня ничего, достойного смертной казни. Как же тебе можно было учить меня, когда я отдал предпочтение нищим – проповедникам Божьим, которые громогласнее всякой трубы проповедуют мне о смерти и страшном пришествии моего Владыки, пред которым я без числа согрешаю? Так нынче показывая свое безумие, устрашился ты.

Однако царь не оставил без обличения и придворных вельмож. Он приказал подготовить четыре ящика: два из них позолотить снаружи и внутрь положить смердящих костей; другие два обмазать смолой и сажей, а внутрь насыпать драгоценностей.

Приготовив это, царь позвал вельмож и спросил их:

– Какие ящики лучше: позолоченные или обмазанные смолой и сажей?

Вельможи указали на первые. Правитель приказал раскрыть одни и другие, и все увидели содержимое. Тогда царь сказал придворным:

– Знайте, что нужно обращать внимание на внутреннее и сокровенное, а не на внешнее.

Вы обиделись, когда я поклонился плохо одетым нищим, а я видел, что они честны и благородны душой.

Портрет Чикаси Гойо*. Утагава Куниёси. 1827–1830 годы

В тронном зале княжества Чу стояло ведро, служившее для подъема воды из колодца.

Конфуций, очень хорошо знавший, для чего использовалось это ведро в отдаленные времена монархии, сомневался, что его и теперь применяли в этих же целях. Он обратился к мандаринам, приставленным для охранения всего, что находилось в зале, и спросил:

– Для чего ведро поставлено рядом с троном?

Один из чиновников, полагавший, что он знаком с древностями лучше других, даже дал объяснение, заставившее философа улыбнуться.

Тогда Конфуций попросил его зачерпнуть воды из колодца. Тот осторожно и тихо опустил туда ведро, но оно было легким, поэтому, не зачерпнув воды, плавало на поверхности.

Ведро вытащили, и Конфуций велел вылить из него воду. Присутствующие с удивлением ответили, что оно пусто. Тогда философ сказал, что нужно опустить ведро в колодец другим образом.

Один из присутствовавших взял ведро и бросил его в колодец изо всей силы. Оно тотчас наполнилось водой и пошло ко дну.

Конфуций, глядя в колодец, стал искать ведро глазами:

– Где оно, я его не вижу?

– Вода глубока, и вы будете напрасно напрягать зрение, чтобы увидеть то, что находится на дне, – ответили ему.

– Вы говорите правду, – сказал Конфуций. – Теперь я сам возьму ведро и проделаю важный опыт.

Он достал ведро, вылил из него всю воду, опустил в колодец ни слабо и ни сильно, а потом, осторожно покачивая, наполнил водой в таком количестве, что оно держалось в равновесии.

– Вот, – сказал он, обращаясь к окружавшим, нетерпеливо ждавшим окончания этой сцены, – наблюдайте изображение хорошего правления и искусства уметь держаться разумной середины.

Бодхисатва Гаутама*. Настенная роспись лаосского монастыря

Излишняя слабость или излишняя суровость вредны – надо уметь совмещать силу с умеренностью.

В древние времена такой опыт применялся при восшествии на престол нового правителя, и этот полезный урок отпечатывался в его уме.

В древности, когда в Бенаресе царствовал Брахмадатта, у него родился сын Бодхисатва. Научившись всем наукам в Такшасиле, после смерти отца он законно правил царством.

В это время один пастух, стерегший коров в лесу, загонял их в стойла. Он не заметил одну стельную корову и, не загнав ее, ушел домой.

У этой коровы возникла дружба со львицею. Они сделались подругами и начали вместе расхаживать по лесу.

Вслед за этим у коровы появился теленок, а львица же породила львенка. Теленок и львенок вследствие семейной дружбы сделались также крепкими друзьями и везде расхаживали вместе.

Однажды их дружбу усмотрел некий охотник. Набрав добычи в лесу, он отправился в Бенарес и передал ее царю.

– Не видал ли ты, милый, в лесу какого-либо невиданного чуда?

– Ничего другого, о царь, я не видал, как только льва и буйвола, в дружбе вместе расхаживающих, – отвечал охотник.

– Если между ними явится третий, то станет опасно для них, – сказал царь. – Когда ты увидишь это, поведай мне.

– Хорошо, – ответил охотник.

Пейзаж с быком. Франческо Казанова. Около 1802 года

И он отправился в Бенарес. В это время ко льву и буйволу присоединился шакал. Вернувшись в лес и видя, что между львом и буйволом находится третий, охотник пошел в город, чтобы известить царя.

Между тем шакал думал:

«Прежде я ел всякое мясо, кроме львиного да буйволового. Поссорю-ка я друзей и попробую их мяса!»

И стал он каждому из них говорить:

– Он про тебя вот как отзывается!

В результате поссорил их, заставил побраниться и сделал так, что оба погибли.

Охотник, придя к царю, поведал:

– Между двумя появился третий.

– Кто такой? – спросил правитель.

– Шакал, о царь, – отвечал охотник.

– Он их поссорит и умертвит, – сказал государь, – и мы придем, когда они уже будут мертвы.

Сел царь в колесницу и поехал по дороге, которую указал охотник. Однако приехал он тогда, когда лев и буйвол после брани уже погибли. Довольный же и радостный шакал ел мясо то одного, то другого.

Царь стоял в колеснице и видел тех мертвых. Разговаривая с возницею, он сказал следующие стихи:

Подвижник сидит на леопардовой шкуре*. Автор неизвестен. Конец XVIII века. Национальный музей, Токио

Во времена царствования Брахмадатты в Бенаресе невдалеке от небольшой деревни жил лицемер подвижник.

Один домохозяин, построив ему в необитаемом месте хижину из листьев, поселил его там; в своем же доме он угощал гостей изысканными яствами. Этот домохозяин был убежден, что лицемерный подвижник отличался высокой нравственностью. Боясь воров, он принес ему в хижину сто золотых нишек и, зарыв их там в землю, сказал:

– Господин, побереги это.

Подвижник ему отвечал:

– Почтенный, не надлежит говорить этого выступившим на праведный путь. Для чужого у нас нет вожделения.

Домохозяин сказал:

– Прекрасно, господин! – поверил ему и ушел.

Через несколько дней злой подвижник, рассчитывая, что на золото можно хорошо пожить, взял деньги, пошел и спрятал их в одном месте по дороге, а затем вернулся в свою хижину. На другой день, пообедав в доме своего знакомца, он сказал так:

– Почтенный, давно уже обитаю я около тебя. При жизни на одном месте ты привязываешься к людям. Всякая привязанность для выступивших на путь есть грех. Потому я уйду.

Домохозяин неоднократно упрашивал гостя остаться, однако тот не захотел возвращаться.

Тогда хозяин, видя такое решение лицемера, сказал:

Странствующий аскет с собакой. Автор неизвестен. Между 1725 и 1750 годами. Окружной музей искусств, Лос-Анджелес (Калифорния)

– Ступай, господин.

Он проводил его до ворот деревни и вернулся назад.

Подвижник, пройдя немного, подумал: «Нужно обмануть этого домохозяина».

Он засунул в свои косы стебель травы и поворотил назад.

– Зачем господин вернулся? – спросил его домохозяин.

– В моих косах, почтенный, застрял стебелек с крыши твоего дома. Того, что не было дано, не должны брать выступившие на путь, а потому я и пришел к тебе с этим стебельком.

– Брось его и ступай, господин, – сказал домохозяин, а сам подумал:

«Даже стебелька чужого не берет! О, как щепетилен мой почтенный!»

В это время Бодхисатва, отправляясь в дальние страны по торговым делам, поселился в этом доме.

Слыша речь подвижника, он подумал: «Этот злой человек непременно украл что-нибудь у хозяина дома».

– Возлюбленный, не прятал ли ты чего у этого подвижника?

– Да, спрятал сотню золотых нишек.

– Так поди посмотри их!

Домохозяин отправился в хижину и, не найдя золота, поспешно вернулся.

– Нет золота, возлюбленный! – сказал он.

– Твои монеты взял не кто иной, как этот лицемер подвижник! Пойдем догоним его и отнимем украденное.

Они быстро пошли следом за вором, поймали его, прибили ногами и руками и отняли золото.

Бодхисатва, смотря на драгоценности, сказал:

– Украл сто нишек и, не отдав их, привязался к стебельку!

Порицая вора, он произнес стих:

Обезьяна*. Джордж Стаббс. 1799 год. Галерея искусств Уокера, Ливерпуль

Увещая и порицая, Бодхисатва сказал:

– Не повторяй этого скоро, лицемерный подвижник!

После этого он ушел по своим делам.

Так повествовал учитель, пребывая в Джетаване и намекая на одного духовного лицемера.

В древности, во время царствования в Бенаресе Брахмадатты, в Касшской стране в семействе одного брахмана родился Бодхисатва. Когда он стал взрослым и получил образование в Такшасиле, то вступил на путь по обряду древних мудрецов. Достигнув высшего совершенства и самопогружения, он с великою свитою как учитель многих жил у подножия Гималайских гор.

После долгого пребывания там он однажды (ради соли), спустился с горы и, придя в одну отдаленную деревню, стал жить в хижине из листьев.

В это время толпа мудрецов отправлялась за пищей. Некая неспокойная обезьяна, придя в обитель, входила в хижины, выливала воду из сосудов, разбивала их и творила нечистоты в покоях.

По окончании периода дождей подвижники подумали: «Теперь Гималайские горы полны цветов и плодов, теперь они стали прелестны, пойдем же туда!» И они стали прощаться с жителями отдаленной деревни.

Однако те сказали:

– Возлюбленные, завтра мы придем в обитель с пищею, завтра и вы уходите, поев.

Так сказав, на другой день люди взяли большое количество пищи и пришли в обитель.

Как только обезьяна увидала их, то подумала: «Приму личину и, задобрив людей, достану себе пищи».

Будда с Рахулой. Фрагмент изображения на стене лаосского монастыря

Приняв походку подвижников и добродетельный вид, они стали невдалеке от подвижников, почитая солнце.

Видя это, люди сказали:

– Тот, кто живет вблизи добродетельных, становится добродетельным!

За этим они произнесли стихи:

Бодхисатва, видя, как восхваляют добрые качества обезьяны, обратился к ним:

– Не зная нравственности и поступков этой обезьяны, вы умиляетесь от пустого!

После он рассказал второй стих:

Люди, узнав лицемерие обезьяны, взяли камни и палки, прибили и прогнали ее, а мудрецам отдали пищу. Учителя после того отправились в Гималайские горы, где, пребывая в постоянном созерцании, достигли мира Брахмы.

В роще некий ворон, сидя на ветке, ел плоды жамбу.

Весенний снег. Такеюти Сейхо. 1942 год. Национальный музей современного искусства, Киото

Проходивший шакал взглянул наверх и, видя ворона, подумал: «Не поесть ли плодов, восхвалив небывалые достоинства ворона?..»

И, хваля ворона, сказал стих:

Довольный ворон ответил шакалу вторым стихом:

Сказав так, ворон потряс ветвь и попадали плоды.

Божество, пребывающее на том дереве, видя, как они, поедая плоды, восхваляют небывалые качества друг друга, сказало третий стих:

Сказав этот стих, божество приняло страшный вид и прогнало их оттуда.

В древности, когда в Бенаресе царствовал царь Брахмадатта, Бодхисатва переродился божеством кустарника неподалеку от одной деревни.

В это время из одной деревни вытащили старую мертвую корову и бросили в лес. Какой-то шакал пришел и стал есть падаль. Пролетавший ворон, видя его, сел на кустарник и стал размышлять:

Генрих Птицелов, сидящий под деревом. Оттокар Вальтер. 1904 год

– Не поем ли и я мяса, восхвалив его небывалые достоинства?

И вследствие того сказал стих:

На что шакал отвечал:

Видя их действия, божество сказало стих:

Однажды, гуляя со своими учениками за городом, мудрец увидел птицелова, прилежно занятого своим делом. Заглянув в клетки, Конфуций заметил, что в них только молодые птицы.

– Где же старые?

– Старые хитры и недоверчивы, – отвечал птицелов. – Ни на приманку, ни на западню они не только не идут сами, но и даже молодых с собой уводят. В сети большей частью попадаются молодые птицы, отделившиеся от старых, и лишь случайно старые, увязавшиеся за молодыми.

– Слышали? – обратился мудрец к ученикам. – Слова птицелова нам нравоучение. Слишком распространяться не буду, ограничусь немногим. Молодые птички увертываются от силков, когда они летают вместе со старыми, но старые попадаются, когда летают за молодыми. Разве не то же бывает и с людьми?

Косовская девушка*. Урош Предич. 1919 год

Высокомерие, смелость, неопытность, неосмотрительность – вот главные источники ошибок молодости.

Чванясь своими ничтожными достоинствами и нахватавшись верхушек знания, молодые люди считают себя всезнающими. Они сделают самое обыкновенное доброе дело и уже считают себя героями мудрости и добродетели. Им не ведомы ни сомнение, ни нерешительность: ими руководит не совет опытных и мудрых людей, а слепая и безумная отвага. Они идут ложным путем, заблуждаются и попадают в первую расставленную ловушку!

Когда ученики однажды настоятельно попросили Будду объяснить им, откуда произошел мир, он уклонился от ответа и рассказал такую притчу.

– Представьте себе человека, раненного стрелой в грудь. Его спасение зависит от искусства врача, который легко может вынуть смертельное орудие. Неужели раненый станет спрашивать у врача, из какого дерева сделана эта стрела, какой краской и в какой цвет она окрашена и перья какой птицы к ней прикреплены? Неужели он станет задавать подобные вопросы, зная, что драгоценное время уходит и ему грозит неминуемая смерть?

Так и люди должны торопиться совершать дело своего спасения, потому что все они насмерть ранены страданием.

Ученик Тсё Кунг спросил:

– Кто великий человек?

Аллегория Мира и Справедливости*. Коррадо Гиакинто. 1753–1754 годы. Музей искусств, Индианаполис (Индиана)

Учитель сказал:

– Тот, кто согласует сначала свои действия со словами, а потом уже свои слова с действиями.

Один из учеников спросил Конфуция:

– Как надо служить духам и гениям?

Учитель сказал:

– Когда мы еще не умеем служить людям, то откуда же нам знать, как надо служить духам и гениям?!

– Позволь мне спросить, – продолжал ученик, – что такое смерть?

Учитель ответил:

– Когда мы еще не знаем, что такое жизнь, откуда же нам знать, что такое смерть?!

Однажды, когда Конфуций устал от трудов, он ради отдыха стал играть на инструменте ссе.

В это время философу доложили, что некто из придворных желает его видеть для совещания о каком-то церемониале. Дело было не очень важное, и Конфуций не счел нужным выйти к гостю.

– Извинитесь как-нибудь за меня, – сказал он своему ученику Иен Хоэю. – Что вы ему скажете?

– Я скажу, – отвечал ученик, – что вы играете на ссе и что неловко тревожить вас в таком невинном развлечении.

– Как знаете, – сказал мудрец с улыбкой и прошептал вслед удаляющемуся ученику: – О чистая душа, он не умеет придумать слов, чтобы сказать что-либо против правды. Вот где истинная добродетель!

Справедливость*. Юрген Овенс. 1662 год. Королевский дворец, Амстердам

Учитель сказал:

– Меня никто не знает.

Тсё Кунг воскликнул:

– Как это могло случиться, что тебя никто не знает?

На это учитель ответил:

– Я не ропщу на небеса и не сержусь на людей. Смиренный и простой ученик, я сам достиг того, что понял многое. Если же кто и знает мою душу, то это одно только Небо!

Учитель сказал:

– Я не хочу терять времени на слова.

Тсё Кунг удивился:

– Если учитель наш не будет говорить, как же ученики передадут его слова потомству?

Тогда учитель сказал:

– А как Небо говорит? Четыре времени года следуют одно за другим; все существа рождаются и умирают друг за другом. Как Небо говорит?

Царь спросил:

– Имеет ли право министр свергнуть с престола или убить своего государя?

Менг Тсё ответил:

– Тот, кто ворует у милосердия, называется грабителем; тот, кто ворует у справедливости, называется тираном.

Закат*. Дэвид Кокс. Около 1820 года. Йельский центр британского искусства, Нью-Хейвен (Коннектикут)

Тиран и грабитель – это такие люди, которых называют одинокими, отверженными. Я, правда, слышал, что некогда министр Чинг Танг умертвил одинокого и отверженного, которого звали императором Шеу Син. Однако я никогда не слыхал, чтобы он убил своего государя.

Один человек спросил Конфуция:

– Что следует думать о том, кто воздает добром за зло? Учитель сказал:

– Если он отвечает добром на зло, то чем он будет воздавать за добро? Нужно платить по справедливости за ненависть и оскорбления и благодеяниями за благодеяния!

У греков насчитывалось семь мудрецов: Фалес, Солон, Питтак, Бион, Клеобул, Периандр и Хилон. У всех них было много ума и учености, и они научили народ разным наукам и премудростям. Однако этих философов считали мудрецами не за то, что они много знали, а вот за что.

Подле города Милета рыбаки ловили рыбу. К ним подошел один богатый человек и купил у них тоню. Рыбаки взяли деньги и пообещали отдать все, что попадется в невод.

Закинули они сеть и вместо рыбы вытащили золотой треножник. Богатый человек хотел взять треножник, но рыбаки не давали ему и говорили, что продали рыбу, а не золото.

Стали они спорить и послали спросить у оракула, кому следует отдать треножник.

Пифия сказала:

Молящийся. Ласло Меднянский. Дата неизвестна. Частная коллекция

– Нужно вручить треножник мудрейшему из греков.

Тогда все жители Милета сказали, что надо отдать золотой улов Фалесу.

Послали треножник Фалесу но он сказал:

– Я не мудрее всех. На свете много людей мудрее меня.

И он не взял треножник.

Тогда послали к Солону и тот сказал то же. Послали к третьему и он отказался. Таких нашлось семь человек. Все они не считали себя мудрыми. За то их и прозвали семью греческими мудрецами.

Когда Конфуций был очень болен, один из его учеников, Тсё Лу попросил философа позволить им обратиться с молитвою к духам и гениям.

Учитель сказал:

– Нужно ли молиться?

Тсё Лу ответил почтительно:

– Нужно, ибо сказано в книге, озаглавленной Луи: «Обращайтесь с молитвами к духам и гениям, живущим внизу и вверху, на земле и на небе».

Тогда Конфуций сказал:

– Моя молитва непрестанная, моя молитва – вся жизнь!

Менций рассказывал и такую притчу.

Однажды все члены тела сговорились восстать против желудка – им не хотелось терпеть, чтобы только он наслаждался в приятном спокойствии теми удобствами, которые все члены приобрели тяжелой работой.

Неаполитанский пастушок на берегу моря, освещенный восходящим солнцем. Тимофей Андреевич Нефф. 1841 год. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Вот и отказались они служить желудку, а сами предались покою: руки перестали подносить пищу ко рту, а тот, в свою очередь, не раскрывался для разжевывания пищи зубами.

Таким образом желудок сделался пустым. Очень скоро он съежился, но вместе с тем и все тело стало слабым и болезненным: руки потеряли силу работать, рот – способность говорить. Тогда только члены заметили, что именно желудок был источником бодрости всего тела. Тут они осознали свою глупость, да и помирились.

В то время в одном государстве Индии правил великий царь по имени Арджи Борджи.

Когда мальчики его главного стана пасли телят, их игрой было взобраться на вершину известного кургана и оттуда бежать наперегонки вниз. Кто прибегал первым, того на весь день назначали царем. Другие изображали из себя царедворцев и министров. Всякий, кто только приближался к мальчику-правителю, должен был преклоняться перед ним и почитать его, как обыкновенно делают люди пред лицом царя, – таково было величие и достоинство мальчика.

Случилось так, что один из подданных великого владыки решил отправиться к морю искать драгоценных камней. Он поручил своему знакомому, возвращавшемуся домой, передать один такой камень своей жене и детям. Тот пообещал все исполнить, но вместо того продал драгоценность и забрал себе выручку.

Когда поручитель вернулся домой, он спросил жену:

– Человек по имени Зука должен был передать тебе драгоценный камень. Принес ли он его тебе?

Жена ответила отрицательно, и дело дошло до царя. Когда Зука услышал об этом, он подкупил подарками двух сильных министров, чтобы те свидетельствовали о передаче посылки в их присутствии. Так они и сказали на суде, и царь разрешил дело согласно их показаниям.

Мальчик-пастух на античных руинах. Альберт Чауч. 1897 год

На обратном пути, когда спорящие и свидетели Зуки проходили мимо того места, где пребывал мальчик-король, тот подозвал их к себе. После долгих поклонов и приветствий со стороны собравшихся мальчик обратился к ним с такой речью:

– Что вы за люди и какое у вас дело?

Когда же ему обо всем сообщили, он сказал:

– Решение вашего царя неправильное, и я еще раз хочу обследовать случившееся. Согласны ли вы?

Величие мальчика-короля было таково, что спорящие положились на его суд.

Тогда он рассадил всех четырех порознь и дал им по комку глины – из него каждый должен был слепить форму драгоценного камня, который предполагался им всем знакомым. Когда работа была готова, оказалось, что только слепки поручителя и поверенного были схожи друг с другом. Поскольку министры-лжесвидетели камня не видали, то один слепил его наподобие лошадиной головы, ибо говорилось, что драгоценный камень похож на лошадиную голову, другой последовал иному изречению и слепил камень в форме овечьей головы. Обманщики обличили самих себя.

Схваченные по повелению мальчика-царя, оба министра и Зука повинились: первые – в том, что дали ложное свидетельство под страхом смерти, которой угрожал им Зука, второй – что действительно утаил драгоценный камень.

Мальчик велел им записать свои показания и, придя к Арджи Борджи, сказать ему:

– Не таковы должны быть правила властителя, заботящегося о равномерном поддержании религии и светской власти! Поскольку твои душа и тело не находятся в надлежащем равновесии и ты даешь решение, не рассмотрев хода маловажного или значительного дела и не взвесив достаточно правду и ложь, тебе лучше сложить с себя царскую власть.

Пастушок с ягненком и овцой. Генрих фон Зюгель. Дата неизвестна

Если же хочешь остаться правителем, то тебе следует подобно мне произносить суд лишь в зрелом рассмотрении.

Когда царь услышал это, он воскликнул:

– Что за чудо! Это, должно быть, чрезвычайное, высоким умом одаренное существо! Если бы оказалось, что один и тот же мальчик наделен всеми этими качествами, я признал бы в нем Бодхисатву или Будду, но так как мальчики-цари каждый день разные, то здесь должна быть какая-нибудь другая постоянная причина. Не было ли основание этого холма местом, откуда Будды и Бодхисатвы вещали божественное учение одушевленным существам? Или здесь клад, расточающий людям мудрость? Как бы то ни было, это место непростое!

И он перерешил дело согласно тому, как постановил мальчик.

Второй суд, произнесенный юным царем, был вызван следующим обстоятельством. У вельможи Арджи Борджи был единственный сын Ноян. Он отправился на войну и по прошествии двух лет вернулся домой. На пир, который отец устроил по этому поводу, явился другой сын, ложный, но как две капли воды похожий на настоящего: видом, ростом, цветом лица, разговором. Оба были одинаково одеты, у обоих имелись одинаковые лошади и колчаны, поэтому родители и родственники не могли отличить одного от другого. Двойники вступили в спор, поскольку каждый утверждал, что это его родители, жена и дети.

На суде у царя супруга и родители отказались быть свидетелями – они не могли распознать, который из двух юношей настоящий сын правителя.

Тогда Арджи Борджи призвал их к себе порознь и каждого заставил рассказать обо всем, что случилось за время его прадеда и прапрадеда и от жизни деда до настоящего времени.

Поскольку один из юношей был Шимнус Шумус, злой демон, принявший человеческий образ, то он без ошибки рассказал о далеком прошлом царской семьи. Настоящий же сын помнил историю лишь со времен деда.

Сидящая пастушка. Жан-Франсуа Милле. 1852 год. Институт искусств, Миннеаполис (Миннесота)

Арджи Борджи решил в пользу первого юноши. На этом основании Шимнус отнял у сына министра жену детей и родителей, а тот последовал за ними, плача и не зная, где преклонить голову.

Вот так все вместе они проходили мимо мальчика-царя, который, узнав ход дела, снова признал решение Арджи Борджи незаконным и захотел его изменить.

Он взял стоявший перед ним кувшин и сказал обоим юношам:

– Кто из вас в него влезет, тому я отдам жену и детей. Кто не сумеет этого сделать, тот должен будет отказаться от того и другого.

Сын министра не просто не смог поместиться в кувшине всем телом, там не хватало места даже для его пальца. Шимнус, напротив, тотчас же влез в сосуд, приняв магический образ.

Тогда мальчик-царь запечатал кувшин алмазом и переслал его к Арджи Борджи с таким же увещанием, как и в предыдущем случае. Шимнус был сожжен, а сын министра возвратился к своим родителям, жене и детям.

Некогда мудрый фригиянин, несмотря на свою старость, играл с детьми на афинской улице. Кто-то проходивший мимо узнал его и с громким смехом спросил, не сошел ли он с ума.

Вместо всякого ответа остроумный философ взял лук, потерявший упругость, и, показывая его насмешнику, сказал:

– Понимаешь ли, что это значит?

Афинянин некоторое время думал, а потом все же признался, что отгадать не может.

– А вот что, – сказал Эзоп, – этот лук есть разум. Если он будет всегда натянут, то, наконец, потеряет свою упругость. Нужно иногда брать отдых, чтобы к трудам быть способным.

Натюрморт с фолиантом и вишней. Франческо Малакри. 1886 год

Однажды ночью хутский слепой шел от воды, держа в руке кувшин со свечой.

Некто, встретившись с ним, сказал:

– Слепой, разве тебе не все равно, день сейчас или ночь? Какая тебе польза от свечи?

А тот ему ответил:

– Я держу свечу не для того, чтобы самому себе светить, а для того, чтобы такой безумец, как ты, встретившись на пути, не разбил мой кувшин!

Натюрморт с фолиантом и шлемом. Фердинанд Беэр. 1837 год