Хинди руси бхай2!
Рассказ
Над серой и неприглядной пятиэтажкой, именуемой в народе «хрущёвка», метровыми, железными, ржавыми буквами растянулась агитка: «НАРОД И ПАРТИЯ – ЕДИНЫ!». Напротив, на станции «Скорой помощи» – ещё один лозунг: «ПАРТИЯ – НАШ РУЛЕВОЙ!»
На каждом предприятии обязательно был партком и был «второй отдел»… (почему он «второй» – никто не знал и знать не смел), который ещё называли «Особый»…Но, как его не назови, а всем было ясно – «гэбисты»… И вот эти две структуры были едины в целях и задачах: держать этот самый «народ» в жёсткой узде и полном надзоре. А он, народ, был в этой компании объектом пристального внимания, но не субъектом пресловутого ЕДИНСТВА…
Какое может быть единство у волка и трепетной лани?
Наши бабушки и дедушки с трепетным вожделением вспоминают копеечные счета из ЖКХ, дешёвые лекарства и пенсии, достигающие уровня инженерского оклада (120 рублей!). (А, если всю жизнь простоял у одного станка, на одном и том же предприятии, то добавляли к пенсии ещё аж 12 рублей!) Ну, и ещё – бесплатное образование… Бесплатные путёвки в санатории от профсоюза… Дешёвая колбаса, водка и сигареты…
Но, к нам, в СССР, ни разу не прилетали марсиане или другие добрые инопланетяне, чтобы оплачивать все эти «бесплатные» халявы. «Проклятые, загнивающие» капиталисты тоже не трясли мошной для нашего благоденствия. Так какими же средствами оплачивались вышеуказанные блага социализма? А они оплачивались нашими дедушками и бабушками. Секретные работы наших экономических светил вывели средние цифры зарплат на то время. И они составляли, примерно, в десять раз большую цифру, нежели оклады по Стране. Но, там, наверху, партийные одры свято следовали заветам «добренького» дедушки Ленина: держать народ впроголодь!
Принцип Парижской Коммуны – министр и дворник получают равную зарплату, ибо имеют равные физиологические потребности был заявлен Лениным в числе первых его Указов. Однако быстро был «замылен» (с учреждением ЧК) и остался в действии до сего дня только в части, касаемой категорий от дворника до инженера. Ибо в 52-х томах ленинских опусов сквозит другая, секретная его установка: «народ должен жить впроголодь, только тогда он будет устремлён к улучшению своего благополучия путём активного сотрудничества с властью»…
Как в воду глядел!
И был только один путь подняться над планкой – вступить в «Ложу», то бишь – в партию и принять все её правила игры: продать душу дьяволу, Сатане и до конца жизни не иметь собственного «Я». Ведь партия – это диктаторское орудие правления всем народом. Даже круче, чем религия. Там – согрешил, исповедался, покаялся, исполнил епитимью, скажем, – сто поклонов и чист, аки агнец новорожденный.
Другое дело – партия. Тут, ежели проявил строптивость или, упаси бог! – инициативу, то, вначале, после трёпки, будешь жить с «чёрной меткой» («строгачом»), зафиксированной в анналах, до гробовой доски. Ну, а если стая лишит тебя партбилета, то ты уже, практически, не жилец в среде борцов за светлое будущее. Ты – изгой! В твоей анкете – пожизненно! – стоит тавро: «состоял… исключён…» и скажи «спасибо», если не «заключён»….
Посему, в компартию попёрли валом лодыри, карьеристы, неудачники и малообразованный плебс… Немногие вступали по нужде, для профессионального роста. Других протащили за уши (через «заушное» образование) в начальство, надев намордник, узду «члена партии»…
«Узда – часть упряжи – ремни с удилами и поводьями, надеваемые на голову лошади (или верблюда, мула, осла и др.)»3.
В переносном смысле слово «узда» имеет широкий диапазон в вариациях: обуздать, взнуздать и во всех случаях это означает одно: лишить свободы, навязать чужую волю… Не зря же г-н А. М. Прохоров перечисляет адептов «узды»: мул, осёл и др. Под и «др.» следует понимать, в переносном смысле, – млекопитающих с партбилетом в левом, нагрудном кармане (ближе к сердцу, чтобы грело надежду подобраться поближе к кормушке!). Посмотреть на кривую дорожку к власти любого политработника: «из грязи в князи…»
Никто, без всяких исключений и поблажек, невзирая на гениальные способности и высоких покровителей не мог пробиться в начальство даже средней руки, если он не охвачен спрутом – партией!
Это сволочное, негласное правило касалось и моряков. Любой непревзойдённый моряк-судоводитель с высшим образованием, дипломом капитана дальнего плавания и двумя десятками международных свидетельств в кармане (называемых «фантиками» из-за их полной бесполезности) понимал, что без партбилета капитаном ему никогда не быть: он не будет даже предложен на обязательное утверждение в райком/крайком партии… Сюда же, прицепом, идёт и получение (неполучение) квартиры, загранрейсов, назначение на новые суда. Не говоря уже об орденах и медалях, без которых упрямец, независимо от стажа работы, не войдёт в жалкую когорту «ветеранов труда», с её нищенскими льготами.
После пяти лет безвылазной работы в мрачной и неспокойной Северной Атлантике, в районе Исландии и Фарерских островов, в 1959 году, в неполных 24 года Антон был назначен капитаном на новострой – СРТ (средний рыболовный траулер), только-что полученный в ГДР. Вопрос о партийности на малом флоте тогда у рыбаков остро не стоял. Остро стоял вопрос с кадрами, флот пополнялся новыми судами чуть ли не еженедельно.
Отработав 20 лет у рыбаков в Калининграде, с дипломом капитана дальнего плавания и двумя ВУЗами в активе, Антон перевёлся в Дальневосточное пароходство, где был хорошо принят и успешно работал, но! В пределах портофлота. Капитаном на большой флот его не назначали и не утверждали. И не могли утверждать: Антон был беспартийный. На все его обращения в кадры непробиваемый кадровик-чинодрал Станислав Луста неизменной фразой: «Будем посмотреть (именно так: „посмотреть“! ), пока ничего предложить не могу»! отбивал всякую охоту выстаивать очередь у двери его кабинета под участливым взором секретарши Дины. Сидеть в портофлоте капитану дальнего плавания – это египетская казнь и согласился Антон, чтобы попасть на интересную линию – индийскую, – пойти в рейс на должности второго помощника капитана, грузового.
И вот в Кочине, это – Западное побережье Индии, замечательном городе-аристократе, вроде нашего Сочи (Даже близко по написанию: Cochin), где не видно на улицах даже нищих и коров, Антон, в сопровождении индуса-агента Давида Гутмана (!) возвращался на судно после посещения старинного собора, где сохранено захоронение Васко-да-Гама. Говорят, что прах Великого Мореплавателя португальцы увезли на родину, в Португалию, но индусы это отрицают.
Вокруг собора улицы застроены дорогими коттеджами, на парадных дверях позолоченные таблички с …еврейскими фамилиями… На круге цветника – бетонные панно с барельефами Карла Маркса, Ленина, Сталина и… Троцкого!
– «Вот те на! Где евреи – там буза! А этим-то зачем коммунизм? Торговля-то будет отменена» – раздумывал Антон. А агент пояснил, что евреи живут здесь особняком, колонией уже 300 лет, с незапамятных времён, и это одно из Колен Израилевых.
У входа в порт распахнуты бамбуковые занавеси в какое-то бунгало. Антон заглянул в тёмное нутро. Там, на скамьях, как в театре, сидят докеры, а на стенах, подсвеченные лампадами, развешены огромные лики Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Троцкого и… Иисуса Христа!
– Мать честная! Вот так кампания! Что здесь происходит? – спросил Антон подбежавшего к нему приветливого распорядителя-активиста.
– Это – региональная ячейка индийской компартии. Русский моряк, конечно же, – коммунист (и этот – туда же!) и, поэтому, имеет право присутствовать на саммите. Проходите, садитесь, пожалуйста, – пригласил Антона распорядитель.
Антона осенило! Он не стал объяснять, что вовсе он не коммунист и что он не имеет никакого права манипулировать их доверием, а сразу огорошил активиста вопросом:
– А вы можете принять меня в КПИ, в индийскую компартию? – у Антона в мозгу мелькнули перекошенные, как на картинах Гойи, рожи парткомовцев пароходства.
– Если вы имеете двух поручителей, знающих вас два месяца и разделяете программу нашей, марксисткой, компартии, тогда мы примем вас с радостью! – расцвёл в улыбке активист: ему в пять минут удалось завербовать нового члена, да ещё какого! Из коммунистической России!
– Стивидоры и агенты знают меня уже более года!
– Тогда сейчас заполним анкету и сбросим её факсом в Нью-Дели. Сколько будете стоять у причала? Три дня? Тогда успеете получить партбилет! Идите фотографируйтесь, на проходной порта стоит автомат! И возьмите рекомендации у поручителей. Они знают, что нужно писать.
На третий день, перед отходом в рейс, активист прислал на судно гонца. Антона пригласили в бунгало, где активист торжественно вручил Антону партбилет члена КПИ (М), заполненный на английском языке. Буква «М» означала, что Антон является членом «марксисткой» компартии в отличие от маоистской и других «брэнчей» компартий Индии.
Во Владивостоке, старинный особняк на улице Алеутской, родовое гнездо семьи Бриннеров, по соседству с офисом Дальневосточного пароходства, был осквернён… Бывший владелец пароходства и данного особняка старик Юлиус Бриннер перевернулся в гробу, когда в его семейных покоях расположилась банда в триста штыков его идейных и заклятых врагов – партком пароходства со штатом плавающих дармоедов-помполитов. Это – глаза и уши не только партии, но, в первую очередь, – КГБ. Наивные хозяйственные руководители (в том числе и – капитаны, которые тешут себя поговоркой: «Капитан – второй, после Бога!) даже не подозревают, что они – марионетки на пальцах партийных функционеров, зачастую некомпетентных и малопрофессиональных проходимцев и карьеристов.
Один из Законов Паркинсона – «Индекс Питера» – гласит, что мир страдает от повальной некомпетентности. Ибо, от компетентной особи некомпетентная среда сразу избавляется тремя проверенными способами: первый – вниз (ошельмовать, оклеветать, «подставить»): второй способ: выдвижение наверх! (где имярек уже бесполезен, некомпетентен и даже – вреден!) и – третий способ избавления от умного инициатора: сплавить его соседям в совершенно другую отрасль, но с блистательной характеристикой (например: торговец мебьелью – министр Обороны страны!). Так вот в «корпусе» политработников всех рангов и мастей – вот те самые, которые где-то, когда-то, в чём-то преуспели, но их «подняли», «сплавили» или даже «опустили» до уровня никчемных, но амбициозных партфункционеров с большими правами поучать, наставлять и даже – карать! И, самое страшное, от этих душевно убогих, с позволения сказать, – людей во многом зависят человеческие Судьбы. Примеров тому – несчесть, один из которых – судьба начальника Дальневосточного пароходства Валентина Бянкина. Партийные шавки довели его до петли!
Надо ли говорить, с каким злорадством и запалом влетел Антон в приёмную секретаря парткома пароходства Клима, с двумя (!) секретарями-цербершами у врат Самого.
– По какому вопросу? Вам назначали встречу? Вас вызвали? – бросились обе дымы перекрывать дорогу в апартаменты Самого, растопырив руки в стороны, как в детской игре: «А ну-ка, отними!»
– Щас всё узнаете! По крикам в кабинете! Но сразу вас успокою: меня не вызывали сюда, слава Богу, пятнадцать лет!, – Антон отодвинул в сторону возмущённых дам и вошёл в кабинет-покои с портретом главного мракобеса – людоеда Ленина на стене.
Было бы слишком бледное описание сцены, когда секретарь парткома Клим прочёл написанное в партбилете и до него дошёл смысл заявления Антона:
– Теперь, формально, вы обязаны утвердить меня в должности капитана, не то – пожалуюсь в ЦК индийской компартии! – заявил Антон, нагло усмехаясь. – Вы пятнадцать лет лишали меня права работы по моей квалификации, держали меня на задворках из-за отсутствия членства в КПСС. Так вот сейчас я – член компартии!» Хинди – руси – бхай, бхай! – не так ли? Индийцы и русские – братья, кричали когда-то на всех перекрестках. Давайте, оформляйте представление на капитанскую должность или вы будете игнорировать Компартию Индии?
– Комедию решил разыграть? – заорал Клим так, что обе дамы и его зам. заглянули в кабинет:
– Вызвать охрану?
– Не нужно вызывать! Мы с КАПИТАНОМ сами разберёмся, – растерянно пробормотал Клим, убирая индийский партбилет к себе в стол. – Я должен проконсультироваться со Службой безопасности мореплавания, ведь это они делают представление на капитанскую должность, – заключил Клим, сбавив тон.
– Но вы же сами знаете, что они НЕ ИМЕЮТ ПРАВА выдвигать в капитаны беспартийного!
– Я подумаю. Зайди завтра! Всё! Но про свои игры в партийность прошу не распространяться! И про билет – забудь. Себе же навредишь.
На следующий день Антона, по согласованию, откомандировали в Службу мореплавания Гидрометинститута КАПИТАНОМ на научно-исследовательское судно «Прилив», который, вместо науки занимался перевозкой автомашин б/у из Японии. Там не требовалось утверждения в райкоме КПСС, как прикомандированному временно.
И, таким образом, Дальневосточное пароходство, в лице партийного секретаря Клима, избавилось от члена Индийской компартии, как от головной боли, – навсегда. Ибо, к тому времени, ситуация в стране стала меняться.
Антон же, с этого момента, стал работать капитаном, даже лишившись индийского партбилета. Он ушёл работать на суда под иностранными флагами, где партийность работника не имела никакого значения. А прошлое смотрелось как нонсенс!