Глава 4
Алла Дмитриевна Субботина, крупная, даже, можно сказать, могучая красавица блондинка пятидесяти лет сидела за своим рабочим столом, олицетворяя собой новую судьбу российской женщины. Она не была ни шпалоукладчицей, ни швеей-мотористкой, а директором крупного банковского филиала. Под ее началом трудился большой, профессиональный, в основном мужской коллектив. Но руководящие посты в филиале почему-то занимали исключительно женщины. Вот и Анечка Лосева была одной из выдвиженок Аллы Дмитриевны.
– Она к нам еще студенткой на практику пришла, – закуривая сигарету, произнесла Алла Дмитриевна, глядя мимо своей собеседницы на висящий на стене эстамп. – Девочка была отличницей, а наш банк принимает на практику только таких. Она мне понравилась. Я тогда завподразделением работала, и когда Аня пришла к нам по окончании вуза устраиваться на работу, я с удовольствием взяла ее к себе в отдел.
Алла Дмитриевна взглянула на замершую в кресле напротив журналистку. Молоденькая, тощая, глазищи огромные, и наряд этот немыслимый, юбка какая-то дурацкая, ярко-розовая. Аня была не такой.
– Аня всегда прежде всего о работе думала, она была карьеристкой в хорошем смысле слова, – проговорила она вслух. – Серьезная, ответственная, поэтому у нее на личную жизнь времени и не оставалось. А она очень семью хотела, детей, – печально заметила Алла Дмитриевна, туша в пепельнице недокуренную сигарету. – Я это потом уже поняла, когда у Ани первый выкидыш случился.
Женя сидела напротив Субботиной с диктофоном в руках и радовалась собственной удаче. Алла Дмитриевна, несмотря на грозный вид – при встрече с ней у Жени поджилки затряслись, – оказалась очень доброжелательной, открытой, простой в общении теткой. До сих пор Жене приходилось работать совсем с иным контингентом, и первые несколько минут общения с Аллой Дмитриевной она едва могла два слова связать. Хорошо хоть Субботина взяла инициативу в свои руки.
Как оказалось, Женина идея провести расследование Аниной гибели и смерти других молодых, вполне успешных женщин, решивших добровольно уйти из жизни, ей очень понравилась, и Субботина почти сразу же предложила личное участие в телепередаче, если руководство канала решит такую передачу выпустить. И вот теперь Алла Дмитриевна сидела и не спеша рассказывала историю их с Аней Лосевой знакомства и впоследствии дружбы.
– Сама я не замужем. Была когда-то, но давно развелась, о чем совершенно не горюю. У меня есть взрослый сын, но его воспитанием занимались в основном мои родители. И меня такое положение вещей вполне устраивает. Вероятно, во мне сильно мужское начало. А вот Аня оказалась другой. Потом мне рассказали, что она пыталась несколько раз построить отношения, но ничего не выходило, а после она забеременела. Ходила, просто светилась вся. – Алла Дмитриевна невесело улыбнулась. – Ее тогда как раз начальником отдела назначили, и я ей так по-дружески посоветовала не спешить с ребенком, закрепиться на достигнутом рубеже. Аня так меня отбрила, почти грубо, я в ней такой горячности не ожидала. И потом, она обещала со всем справиться, няню взять. Она ведь совсем одна была. Родственники в другом городе, мужа нет. Все сама. Квартиру незадолго до беременности купила, мы ей льготную ипотеку оформили, как сотруднику. А потом случился выкидыш.
– Неужели такая деловая, самостоятельная женщина так переживала из-за потери ребенка? Ведь ей еще не было тридцати. Могла еще забеременеть и родить. – Жене очень хотелось нащупать хоть какой-то конфликт в истории Ани Лосевой, потому как пока что получалась этакая розовая история о несчастной, интеллигентной, нежной, слабой девушке, не выжившей в этом мире. Такой сюжет редакцию заинтересовать не может. Труппу подавай конфликты, скандалы, сенсации.
– Да нет, – махнула рукой Алла Дмитриевна. – После выкидыша она, конечно, расстроилась, но быстро отошла. Вот только идея обзаведения потомством приобрела у нее несколько гипертрофированный характер. Даже ее парень, мы были с ним знакомы, – пояснила Алла Дмитриевна, – начал волноваться.
– А в чем это проявлялось? – совсем скисла Женя.
– Она постоянно бегала к своему гинекологу, делала анализы и обследования. Я думаю, клиника на Ане просто озолотилась, – возмущенно покачала головой женщина. – Аня своим поведением, можно сказать, сама натолкнула их на мысль.
– На какую мысль? – нахмурилась Женя.
– На имитацию беременности, – вздохнула Алла Дмитриевна.
– Что-то я плохо понимаю, – почесала нос Женя, этот жест возникал у нее непроизвольно, когда дело начинало пахнуть жареным. – Вы извините, я не очень разбираюсь в этом вопросе, вы не могли бы подробнее объяснить, что именно произошло? Как можно имитировать беременность? Я понимаю, когда женщина сама ее имитирует, но наоборот…
– Я сама не специалист, но насколько я понимаю, калечить – не лечить. Обкололи Аню какими-то гормонами. У нее возникла полнейшая иллюзия беременности и токсикоза. И даже живот начал расти. Именно этот фактор и помог все выявить. Живот рос слишком быстро. И хотя врачиха продолжала уверять Аню, что все в порядке, та все же запаниковала и обратилась за консультацией к другому врачу. Тут-то все и выплыло. – Алла Дмитриевна снова полезла за сигаретой. – Вы извините, обычно я столько не курю. Вообще пытаюсь бросить, но сейчас просто удержаться не могу. Как вспомню эту историю, хочется пойти, найти эту врачиху и самой ее придушить, стерву.
– Ничего, ничего, я сама курю, – поспешила успокоить ее Женя, боясь, как бы Алла Дмитриевна не сбилась с мысли, ибо наконец-то потянуло скандалом.
– Тогда ладно, – кивнула Субботина и продолжила: – Сделали Ане УЗИ, анализы, и говорят, у вас, девушка, не беременность, а ранний климакс в очень тяжелой форме, и врач, который вас наблюдает, этого не мог не знать. И вообще, зачем вы столько гормонов принимали? Кто вам их назначил? Аня в происходящее поверить не могла. Побежала к своему гинекологу, та в отпуске, Аня снова на обследования, мол, как же ей быть, что делать? А у нее уже и почки, и печень, и сосуды, весь организм поплыл от такого вмешательства. Положили беднягу в больницу, подлечили немного, но резюме одно. Бесплодие. Превратилась молодая здоровая женщина в больную старуху, в развалину.
– Жуть. И что дальше было?
– Ничего хорошего. У Ани депрессия началась. Пришлось мне ее в отпуск отправить. Не помогло. Даже хуже стало. Она пить начала, парень ее бросил. У них и так отношения были какие-то неопределенные, а когда у Ани беда случилась, он вообще повел себя как последняя сволочь. Мало того, что сбежал, так еще и другую себе тут же завел. Из Анькиного отдела.
– Он тоже у вас работал? – уточнила для протокола Женя.
– Нет, к сожалению. А не то я его в порошок бы стерла, – сверкнула густо подведенными глазами Алла Дмитриевна. – Но девица с работы со свистом вылетела. Мерзавка сопливая! Видела ведь, какое у человека горе, и так наподличала. – Алла Дмитриевна от избытка чувств стукнула крупным пухлым кулаком по дорогой столешнице.
– Значит, Аня после выхода из отпуска еще какое-то время наблюдала их роман у себя под носом? – с сочувствием спросила Женя, начиная понимать, что причин для самоубийства у Ани, пожалуй, было хоть отбавляй, но все же даже при таком стечении обстоятельств не каждый на это решится.
– Да, возможно, это ее и добило, – грустно вздохнула Алла Дмитриевна. – Аня была хоть и работящей, и умной, и даже в некоторых вопросах достаточно решительной, но во всем, что касалось личной жизни, она была робкой и старомодной.
Женя вспомнила фото Ани Лосевой, вывышенное на ее странице «ВКонтакте». На всех снимках у девушки было мягкое, нежное лицо романтической героини, рассеянный взгляд и строго сжатые губы. Словно она боялась продемонстрировать миру свою беззащитность. Жене сразу показалось, что девушка в жизни должна быть очень стеснительной.
– Значит, после искусственного климакса ее приятель переметнулся к другой, она начала пить, и… А кстати, когда это случилось? – Женя поняла, что совершенно забыла о времени развития событий.
– Никита ушел от нее в июне. Примерно через месяц я уволила Петрыкину.
– Но Аня погибла всего неделю назад, то есть в середине сентября, – резонно заметила Женя.
– Да, вероятно, вместо улучшения у нее шел незаметный стороннему глазу регресс. Мне вот, например, стало казаться, что в последнее время она стала как-то спокойнее, сосредоточеннее, – вздохнула Алла Дмитриевна, и ее пышная, облаченная в дорогой дизайнерский костюм грудь всколыхнулась, подобно надувшимся воздухом парусам. – Ведь я ее еще в августе к психологу отправила, специалисту по кризисным ситуациям. Увидела как-то вечером по телевизору передачу, рассказывали про новый кризисный центр для женщин. Современная клиника, западные методики, все специалисты проходили стажировку в Америке. Не дешевое, между прочим, удовольствие, но я провела все через банк, так что Аня ни копейки не платила. Была уверена, что поможет. И вот что вышло. – Алла Дмитриевна опустила голову на руки и совершенно утратила свой неприступный, властный вид, а превратилась в обычную, не очень молодую женщину. – Знаете, Женя, я каждый вечер себя спрашиваю, а все ли я сделала для Ани? Не отмахнулась ли от ее проблем, свалив все на психологов?
– На вашем месте никто не сделал бы больше, – искренне, уверенно проговорила Женя. – Никто бы не стал возиться с таким сотрудником, уволили бы, и все.
– Думаете? – подняла на нее потемневшие от переживаний глаза Алла Дмитриевна.
– Уверена.
Значит, к смерти Ани Лосевой приложили руки врач-гинеколог, ее бывший хахаль и его новая пассия. Координаты всех троих у Жени имелись. Да, вот теперь Трупп будет доволен. Тут тебе и криминал, и медицина, и грязное белье, жаль, что Аня наблюдалась у психологов, а не в психушке лежала, это было бы куда как эффектнее, рассуждала Женя на выходе из банка, демонстрируя высокий профессионализм, а попросту говоря, циничность. На самом деле Женя такой не была, она была доброй и искренней, подобному жестокосердию ее научил Владик. Он всегда ей говорил, что, играя покойника или самоубийцу, в роль вживаться, конечно, надо, но не забывать, что это всего лишь роль, а дома тебя ждет рюмочка коньячка, уютный диванчик и устроенная жизнь. Не стоит вешать на себя чужие проблемы. Может, поэтому Владик так и не стал гениальным актером, задалась Женя крамольным вопросом. Слишком уж себя жалел? Но если Владик по этой причине не стал хорошим актером, то может ли она с таким отношением стать хорошим журналистом? И Женина совестливая натура тут же выдала честный, нелицеприятный ответ. Нет, не может. Чтобы подготовить искренний, правдивый, по-настоящему глубокий репортаж, ей надо влезть в Анину шкуру, прочувствовать на себе те страдания, которые выпали на долю молодой женщины, и только тогда она сможет все расставить по местам, понять, что именно заставило Аню переступить черту, отделяющую жизнь от смерти.
Женя тяжело вздохнула. И прочувствовать, и понять придется не только Анину боль, но и боль других погибших девушек. Например, Ирины Коваленко, которая нырнула с моста в воду прямо у нее на глазах, и о которой она, кстати, ничего до сих пор не знает.
Что ж, сейчас, пожалуй, стоит, как она и собиралась, навестить родственников Ани Лосевой и осмотреть ее квартиру, чтобы составить более полное представление о личности покойной. А заодно хорошо бы снять небольшой репортажик с места трагедии, пока эти самые родственники квартирку не продали.
«Однушка в Питере это, наверное, целый дворец в Ярославле», – размышляла Женя, бредя к метро. – А для того чтобы что-то снять, мне нужен оператор, а еще бы водителя с машиной…» – размечталась Женя, доставая мобильный и собираясь позвонить Аде Львовне, исполнительному продюсеру канала, без которого у них на работе и ржавого гвоздя нельзя было получить.
– Бери Рябоконя и Худомясова, – прервав Женино робкое блеяние на полуслове, распорядилась грозная Ада. – Трупп велел содействовать. – Женька расплылась в гордой, блаженной улыбке. – Но смотри, Потапова, – прошипела отрезвляюще Ада Львовна, – не справишься, будешь до конца жизни детские утренники освещать. Ты меня поняла?
– Да, – пугливо пискнула Женька и отключилась. Рубикон был перейден, мосты сожжены.