Глава 2
Известия подоспели довольно скоро – не прошло и часа. Коротков явился понурым и недовольным.
– Дома никого нет. Железная дверь, ломать мы не стали.
Из соседей, как назло, тоже никого не оказалось. На других этажах сказали, что знать не знают, кто там живет. Дом новый, люди еще не успели познакомиться. Вот такие дела…
– Н-да, дела, – невесело подытожил Мельников. – Ну что ж, я думаю, будем ждать.
– Да, будем ждать, будем ждать, – кивая, согласился Коротков, и его интонации неуловимо напомнили мне эпизод из популярного советского кинофильма «Кавказская пленница».
К тому времени наконец все формальности были улажены, посетители и персонал успокоены и отпущены по домам, а мы с Мельниковым сидели в кабинете директора. Что касается господина Караваева, то я, получив от него аванс, спровадила своего неожиданно возникшего клиента восвояси, пообещав отзваниваться.
– Чем ты собираешься заняться в первую очередь? – спросила я, когда Коротков удалился.
– Почти как всегда – отрабатывать связи покойного, – пожал плечами Андрей Александрович. – Правда, из них пока что ближайшей фигурой является его мама. Да еще некий Батищев… Но где его искать, пока неизвестно, к тому же неизвестны его имя-отчество. Завтра попробуем пробить его данные, а также продолжим заниматься этим Коломейцевым.
– Кстати, можно попросить директрису или администратора принести его данные, – сказала я. – Он же должен был о себе что-то сообщить, когда устраивался на работу.
Вскоре с помощью Борисевича данные на Коломейцева были извлечены из сейфа в его кабинете. Администратор выглядел усталым, нервным и даже позволил себе принять сто граммов водки «для облегчения».
– Та-ак, – вальяжно листал Мельников документы. – Двадцать один год, место предыдущей работы – автостанция, какой-то МУДЕЗ… Ну и название!
– Это что-то типа коммунальной конторы, – подсказала я.
– Да знаю я! – отмахнулся подполковник. – Ага, вот… Охранник в фирме «Артекс». Черт ее знает, чем занималась эта фирма, название стандартное, как мои китайские носки!
Борисевич, сидевший рядом, зашмыгал носом.
– Собственно, поэтому я его и взял, – объяснил он. – К тому же он выглядел солидно, держался уверенно, словом…
– Нормальный парень, мы уже это слышали, – цыкнула на него Решникова.
– Нет, Маргарита Георгиевна, я не понимаю, может быть, вы еще скажете, что я во всем этом виноват, потому что взял его на работу? – завертелся Борисевич.
– Никто так говорить не собирается, – тут же поспешила успокоить его Решникова. – Действительно, этот Богдан Коломейцев нормально работал, никаких нареканий у меня к нему за полтора месяца не было. Да… Неужели ему двадцать один год? – неожиданно спросила она сама себя.
– Да вообще-то… Не выглядит он на двадцать один, старше он, – проговорил Борисевич.
– Выясним, – вздохнул Мельников. – Завтра займемся.
– А почему завтра? – тут же спросила я.
– А куда торопиться-то? – зевнул Мельников.
– Извини, но я, честно говоря, озадачена твоим поведением, – в недоумении призналась я. – Его же нужно искать по горячим следам, немедленно! Не зря же он так поспешно покинул ресторан.
– Вот именно! – сразу же подхватил подполковник. – Но дома у него мы уже побывали. И вполне естественно, что его там не застали. Что же он, совсем ненормальный – после убийства домой тащиться и там ждать, пока его возьмут? Его уж, поди, и в городе нет, если он действительно совершил это убийство.
– Значит, нужно объявлять розыск! – продолжала недоумевать я по поводу пассивности своего давнего приятеля. – Сообщать его данные, чтобы тщательно проверяли на всех маршрутах!
– Оповестим сейчас всех, только думаю, что это бесполезно, – вяло сказал Мельников и направился в коридор, где по-прежнему тусовались его оперативники.
А я в этот момент подумала, что ему просто совершенно не хочется заниматься этим делом. Оно явно не входило в разряд громких, за раскрытие которых можно получить хороший бонус. Но, с другой стороны, Мельников сам всегда говорил, что за раскрытое дело далеко не всегда получишь поощрение, а вот взбучку за нераскрытое – обязательно. Почему же он, что называется, не мычит не телится?
«Похоже, с увеличением звезд на погонах он становится все безразличнее к текущим проблемам, перекладывая их на плечи своих подчиненных и сам потом давая им нагоняй за невыполненную работу, – с грустью подумала я. – А интерес к самому расследованию постепенно утрачивает».
– Так что же, в первую очередь к матери, что ли, ехать? – с досадой спросила я подполковника, когда он вернулся. – Ведь ей еще предстоит сообщить о смерти сына!
– Да, – подобравшись, кивнул Мельников. – Сейчас я отправлю туда Арсентьева и…
– Я поеду с ним, – тут же заявила я.
– Да, – тут же довольно подхватил Мельников. – Тебе же – хе-хе! – теперь, типа, надо доказывать, что ты самый крутой детектив в городе, а?
Мельников явно был рад, что под этим соусом он может теперь спихивать на меня самые нудные и неприятные моменты в расследовании.
– Ничего я никому доказывать не собираюсь, Мельников, понятно? – отчеканила я. – Просто я к каждому делу, за которое берусь, подхожу ответственно. Может быть, именно поэтому у меня и нет нераскрытых! А что касается моего нынешнего клиента… Если хочешь, могу выразиться несколько пафосно: для меня всегда дело чести – найти преступника. Независимо от того, кто меня нанимает. Моя честь детектива всегда для меня превыше всего. И я не могу пустить это дело на самотек, тем более видя такую пассивность со стороны правоохранительных органов, – не удержалась я, чтобы не уколоть подполковника.
Мельников, однако, не смутился и горячо продолжал:
– Так я же и не возражаю! Я только рад буду, если ты тоже подключишься! Тем более что у вас с Арсентьевым уже был благоприятный опыт сотрудничества. Вот и продолжайте, так сказать, развивать деловые отношения, делитесь своими навыками…
«Похоже, он был бы рад, если бы я теперь раскрывала за него все дела, – усмехнулась про себя я. – Эх, Андрей, Андрей… Куда же девалось твое честолюбие? Или оно уже удовлетворено? Значит, погоны подполковника – это все? Предел твоих мечтаний? Что ж, время покажет, на что ты еще способен…»
– Ладно, давай сюда Арсентьева, мы поедем вместе, – сказала я, видя, что Мельников уже откровенно позевывает, посматривая на часы.
Время и в самом деле было позднее для визита обычных гостей, но мы с Арсентьевым таковыми не являлись, поскольку намеревались прибыть к матери Перфильева по очень серьезному поводу.
Мы вышли из кабинета и двинулись в зал, где нас ждали Арсентьев, Коротков, эксперт и еще пара оперативников. Из всей компании только Арсентьев сохранял невозмутимость, лица остальных же четко свидетельствовали о том, что они измаялись сидеть за столиками в ожидании своего начальника.
– Арсентьев! – строго произнес Мельников, выходя в зал.
Старший лейтенант сразу же вытянулся в струнку.
– Сейчас поедешь с Татьяной Александровной к матери убитого, сообщишь ей о смерти сына… Только тактично сообщишь, Арсентьев, понял? Чтобы истерику не вызвать, – еще строже проговорил подполковник, хотя прекрасно было понятно, что тактичность в подобном сообщении нисколько не смягчит горя матери, а истерика, скорее всего, неизбежна. – Адрес-то узнали, что ли? – спросил подполковник.
– Так точно, – пробасил Арсентьев, вынимая из кармана блокнот.
– Не надо, – остановил его Мельников. – Одним словом, снимешь показания, выясни там поподробнее про ее сына все, что сможешь. Вот Татьяна Александровна тебе поможет. После этого можешь отправляться домой, а завтра с утра ко мне на доклад. Ясно?
– Так точно, – снова ответил Арсентьев.
– Ну вот и славно, – повеселел Мельников. – А я домой, у меня завтра очень напряженный день. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени, Арсентьев…
Оперативники сочувственно покивали, сами надеясь освободиться поскорее, только Арсентьев, который был образцовым исполнителем и для которого приказ начальства был превыше всего, сохранил прежнее, без эмоций, выражение лица.
Все покинули ресторан, Мельников сел в свою служебную машину, а мы с Арсентьевым отправились к моей «девятке».
– Куда ехать? – заводя мотор, спросила я.
Арсентьев снова полез в карман за блокнотом и, открыв его, четко продиктовал:
– Улица Соборная, пятнадцать, квартира сорок четыре. Перфильева Тамара Григорьевна, сорок шестого года рождения…
– Стоп, это не нужно, – остановила его я. – Едем.
На машине мы добрались до дома Тамары Григорьевны за пятнадцать минут. На звонок открыла пожилая женщина с ничем не примечательной внешностью, типичная пенсионерка – полноватая, маленького роста, в фланелевом халате пастельных тонов, с бигуди на голове, прикрытой ситцевой косынкой. Лицо у нее было таким же простым, как и у Сергея Перфильева. Она растерянно переводила взгляд с Арсентьева на меня.
– Здравствуйте, мы к вам по делу, – выступила вперед я, не забывая про пресловутую тактичность и ломая голову, как же все-таки сообщить матери о смерти сына. Я в душе уже даже жалела, что отправилась сюда вместе с Арсентьевым и волей-неволей взяла на себя столь неблагодарную задачу.
– А я думала, это Сережа вернулся, – проговорила тем временем женщина, и растерянность уже начала сходить с ее лица, как вдруг Арсентьев со всей серьезностью бухнул:
– Сережа не вернется.
Я внутренне ахнула: пока я ломала голову над тем, как подобрать нужные слова, Арсентьев сделал это за меня, и весьма неудачно. Лицо женщины стремительно начало меняться. Глаза ее потемнели, брови нахмурились, и она с откровенной тревогой перевела взгляд на меня. Мне срочно пришлось вмешаться, пока твердолобый Арсентьев вконец не испортил ситуацию.
– Вы нас извините, пожалуйста, – проговорила я. – Мы вынуждены вам сообщить… Мы принесли вам плохую новость…
Я чувствовала, что никак не могу закончить и произнести роковую фразу. Женщина уже с нескрываемым испугом смотрела на нас, готовая захлопнуть дверь, чтобы таким образом отгородить себя от всех плохих известий, но тут снова вмешался Арсентьев. Он не нашел ничего лучшего, как вытащить свое служебное удостоверение и сказать:
– Кировское УВД, убойный отдел. Ваш сын Сергей Перфильев убит сегодня в ресторане «Нирвана» ударом ножа в шею. – И после этого неожиданно уточнил: – Вы Перфильева Тамара Григорьевна?
Женщина не сумела ответить на этот вопрос: она схватилась за сердце и стала медленно оседать на пол. Мы с Арсентьевым подхватили ее под руки и завели в квартиру, где усадили на диван.
…Около часа ушло на то, чтобы напоить Тамару Григорьевну лекарствами, предотвратить ее сердечный приступ, выдержать ее рыдания, выговорить кучу успокаивающих слов, после чего она стала более-менее в состоянии отвечать на вопросы. Арсентьев, по моим взглядам понявший, что сделал что-то не так, держался в стороне, предоставив мне возможность продолжать беседу самой.
– Скажите, пожалуйста, – сидя подле Тамары Григорьевны на диване, начала я. – Куда ваш сын собирался сегодня вечером?
– В ресторан они собирались, – тихо ответила женщина. – В «Нирвану», кажется. Знаете такой?
Я лишь кивнула.
– А с кем он туда собирался?
– С невестой своей, Настей ее звать. Я больше ничего сказать не могу, – развела руками Тамара Григорьевна. – Я с ней еще и познакомиться-то не успела, они только вчера из Москвы приехали вместе. Сережа мне позвонил и говорит – я, мол, мама, с невестой приеду. Вот так неожиданно быстро все бывает… Я, честно сказать, обрадовалась – ему уже тридцать два года было, пора бы и жениться. Думала, они сразу вдвоем ко мне придут, а он ее на своей квартире поселил. Сам у меня ночевал.
– Когда же вы собирались познакомиться с невестой Сергея?
– Сегодня он должен был Настю домой отвезти, а сам сюда вернуться, а завтра уже привезти и ее сюда, на обед. Я вот готовиться начала, чтобы выглядеть прилично, – она машинально потрогала бигуди под косынкой, – холодильник уже забила всем, чем нужно… Да вы, может, ошиблись? – воскликнула она, прижимая руки к груди и с отчаянием глядя на меня и Арсентьева. – Это, наверное, другого кого-то убили, не моего Сергея?
– К сожалению, это факт, – тихо сказала я. – Настя же была вместе с ним, она подтвердила, что это ее жених… Мы можем показать вам фотографии убитого, но вряд ли вам нужно на это смотреть.
– Покажите, – Тамара Григорьевна протянула руку.
Я вздохнула и посмотрела на Арсентьева. Тот вынул из органайзера несколько фотографий. Тамара Григорьевна просмотрела их все, бессильно опустила руки, и мне снова пришлось бежать на кухню за успокоительным. После двойной дозы тяжелый разговор был продолжен.
– Он собрался к вечеру, оделся и поехал за Настей, – говорила мать Сергея. – Сказал, что вернется поздно. А когда вы позвонили, я подумала, что он раньше освободился…
– Тамара Григорьевна, ваш сын познакомился с Настей в Москве. А что он там делал?
– Да по делам, говорит, ездил, – пожала плечами Перфильева. – Больше он не рассказывал. Я и не лезла толком, ему и раньше разъезжать приходилось. Я только обрадовалась, что он из Самары вернулся, думала, теперь здесь будет, со мной, а он опять уехал, в Москву теперь… Правда, говорил, что с Настей здесь жить собирается, и квартиру здесь купил.
– А что он делал в Самаре? – заинтересовалась я.
– Работал он там, в фирме одной. Работал, нужно сказать, удачно, – отметила женщина. – Деньги у него появились хорошие, он и мне присылал, помогал… Я уж прямо радовалась за него. Думаю – ладно, пусть хоть в Самаре, лишь бы хорошо все было. Сейчас работу-то вон как трудно найти, чтобы платили нормально. А потом вдруг он приехал назад. Фирма, говорит, развалилась… Хорошо хоть, что заработать успел, – он и машину, и квартиру себе купил. Правда, потом устроиться никуда не мог. Привык, видно, хорошо зарабатывать, и не хотелось ему на меньшую зарплату идти. В Москву вот зачем-то поехал… Там, наверное, устроиться хотел через кого-то из знакомых, да так и не устроился. Зато вот хоть с Настей познакомился. Хотя теперь… Все без толку!
Тамара Григорьевна закрыла лицо руками.
– Простите, а вы не знаете среди его знакомых человека по фамилии Батищев? – поспешно спросила я, чтобы хоть как-то отвлечь женщину от горестных мыслей.
– Знаю, а как же! – неприязненно поджала губы Тамара Григорьевна. – Прямо вам скажу: таких мерзавцев лучше и не знать!
– А почему у вас сложилось такое мнение? Им приходилось близко сталкиваться с Сергеем?
– Приходилось вот, угораздило! – со вздохом покачала головой Тамара Григорьевна. – Пять лет назад это было. Тогда Сережа отдал ему деньги под проценты, а тот не вернул. Постоянно кормил всяческими обещаниями. На работу его, правда, устроил. Поначалу платил хорошо, а потом перестал. В общем, непорядочный он человек! – в сердцах подытожила Тамара Григорьевна. – Один раз я его видела только, он приезжал. Весь какой-то неопрятный, фу! И надо же, Сережа с ним столько раз связывался! Как будто он медом намазан, этот Батищев!
– Да, вот Настя рассказывала, что Сергей недавно общался с этим самым Батищевым…
Мать испуганно замахала руками.
– Да вы что? – вымолвила она. – Это зачем же?
– Вот это нам и непонятно, – призналась я. – Тем более если вы говорите про него такие плохие вещи. Но факт остается фактом!
– Вот я и говорю – как медом намазан этот Батищев, умеет он окрутить людей так, что они на него бесплатно готовы работать и все ему прощать! – в сердцах воскликнула Тамара Григорьевна.
– Ну, в этом мы разберемся, – мрачно вставил Арсентьев.
– А еще кого-то из друзей сына вы можете назвать? – спросила после паузы я.
– Да у него с этими разъездами да с работой и друзей-то не осталось, – склонила голову Тамара Григорьевна. – Раньше, в юности-то, дружил, конечно, с ребятами – и в школе, и во дворе. А потом все как-то разошлись… Ну, это понятно – у всех семьи, свои заботы. А Сергей вот кинулся деньги зарабатывать. Я и не помню, с кем и когда из друзей бывших он последний раз встречался-то.
– А когда он уезжал в Москву, то называл какие-то имена?
Тамара Григорьевна задумалась, потом отрицательно покачала головой:
– Нет, никого не называл. Я еще спрашивала – к кому ты там едешь-то? Есть кому помочь тебе? А он одно – есть, есть, а конкретно ничего и не скажет. И вот всегда так! Может, если бы побольше делился с матерью, ничего бы и не случилось страшного!
– А у кого он там останавливался?
– Квартиру он там снимал. Сейчас же этого добра на каждом шагу, были бы деньги, а поселиться не проблема. Снимал квартиру с телефоном, говорил, что где-то в Кузьминках, он мне звонил оттуда.
– А в той самарской фирме он с кем работал? Вы кого-нибудь знаете?
– Ой, нет, – покачала головой Тамара Григорьевна. – Они же все не наши, не тарасовские.
– Может быть, вы хотя бы помните, как называлась та фирма? – не отставала я, пытаясь ухватить хоть какую-нибудь ниточку.
Тамара Григорьевна замолчала, вспоминая. Потом воскликнула:
– Да, вспомнила! «Волжская корона». Я еще подумала, что название какое-то знакомое, вроде как на слуху…
– Точно «Волжская»? – уточнила я.
– Точно, точно, – закивала Тамара Григорьевна. – Не ошибаюсь.
– А когда ваш сын уехал в Самару? И почему именно туда? Ему кто-то рекомендовал этот город или эту фирму? Как он в нее попал? – забросала я вопросами женщину.
– Уехал он года полтора назад, – подумав, ответила Тамара Григорьевна. – Никто ему ничего не рекомендовал, он объявление в газете прочитал, что там предлагают какую-то работу, якобы очень выгодную. Ну, вот он и отправился. Да только с той работой ничего у него не получилось, он потом звонил, сказал, что там обман один. А возвращаться сюда он не захотел, потому что здесь уже все перепробовал. Остался там, мыкался какое-то время без дела, а потом вот в эту фирму устроился как-то. Как – я уж не знаю точно, я рада-радешенька была, что хоть как-то дела пошли у него! А что, вы думаете, что это важно? – вдруг обратилась Перфильева ко мне.
– Не знаю, – задумчиво ответила я. – Сейчас, в самом начале расследования, приходится тыкаться наобум, с трудом нащупывать нужный путь. Времени много может пройти, пока все разъяснится…
– Но хоть разъяснится? – Тамара Григорьевна с надеждой посмотрела мне в глаза. – Сейчас ведь столько убийств вокруг, и никого не находят, никого не сажают… Так и ходят бандиты по земле, новые злодейства творят!
– Будем надеяться, что преступник найдется, – ответила я. – Во всяком случае, одно могу обещать твердо: дело ваше никто не бросит, им будут заниматься до конца.
– Денег, может быть, нужно? – шепотом спросила Тамара Григорьевна у меня. – А то просто так кто искать станет? Знаю я, какая у милиции зарплата! А Сережа мне оставил денег в прошлый раз, я их и не потратила, на черный день приберегла… Я бы их и отдала, только чтобы нашли того, кто убил его! Один ведь сын у меня был…
– Давайте сейчас не будем об этом, – остановила ее я, не став вдаваться в подробности и рассказывать, кто и как нанял меня расследовать смерть ее сына. – Давайте лучше, Тамара Григорьевна, вы нам ответите еще на несколько вопросов. Это больше поможет в поисках преступника, чем деньги. Когда ваш сын вернулся из Самары?
– Четыре месяца назад, – припомнила мать Сергея. – Да, точно, месяц здесь помыкался, а потом в Москву собрался. Я его почти и не видела.
– Он не говорил вам, почему развалилась та фирма в Самаре, где он работал, если дела там шли столь успешно?
– Ему, видно, неприятно вспоминать про это было, – покачала головой Тамара Григорьевна.
– А почему? – поинтересовалась я.
– Ох, не знаю я точно, но что-то там произошло с их начальником… Не то поссорились они, не то еще что-то – Сережа не любил об этом говорить.
– А как звали этого начальника, не знаете?
– Нет, – в очередной раз разочаровала меня женщина. – Дети-то сейчас какие? Самостоятельные! Не очень-то с матерями откровенничают.
И Тамара Григорьевна зарыдала в голос. Арсентьев с непробиваемым выражением лица подал ей воды. Она сначала жестом остановила его, потом все-таки выпила.
Больше спрашивать мать вроде бы было не о чем. С сыном она общалась не столь часто, да и общение это отнюдь не касалось тех дел, которые могли быть как-то связаны с его смертью. Нужно было уходить. Тем более что я, посмотрев на часы, поразилась тому, сколько уже прошло времени с тех пор как я отправилась с господином Караваевым в ресторан. Конечно, когда начинается дело, то сетовать на то, что оно съедает кучу времени, не приходится, просто я не планировала взяться за расследование вот так, что называется, с места в карьер.
Уже когда мы выходили от Тамары Григорьевны, оставив ее на попечение соседки, Арсентьев по рации связался с Коротковым. Он возглавлял группу оперативников, направившихся по адресу Коломейцева.
Лицо лейтенанта не выразило никаких эмоций, когда он закончил разговор.
– По-прежнему нет дома. Никого вообще… Засаду оставили, но это… – Арсентьев махнул рукой.
– Думаете, тухлое дело?
– Конечно, – ответил лейтенант.
– Вам куда сейчас? – спросила я, садясь в свою «девятку».
– Сначала в управление, потом домой. Я пешком дойду, здесь близко, – отказался он от моих услуг.
Я же с чистой совестью отправилась домой. Ужин в «Нирване» был все же довольно сытным, так что наедаться на ночь я сегодня не собиралась. И вообще намеревалась сразу лечь спать, чтобы завтра с новыми силами взяться за дело. Однако я не могла отказаться от общения со своими двенадцатигранными гадальными костями: мне нужно было, чтобы они обрисовали мне картину хотя бы в общих чертах. Этими костями при расследовании я пользуюсь уже много лет, и они еще ни разу меня не подводили. Можно было не сомневаться: как кости скажут – так и будет!
19 + 1 + 33 – «Увлечение делом. Живой интерес к нему не позволит лени проникнуть в вашу жизнь!»
Вот так, коротко и ясно! Куда уж яснее и проще! Вот такие предсказания я люблю, они означают только одно: я займусь делом, и скучать мне не придется. Правда, неизвестно, чем все это закончится, но ведь если знать все наперед, то и жить было бы неинтересно, верно?
Утром я все же решила поехать по адресу, где согласно документам проживал Богдан Коломейцев. Меня подстегивал какой-то азарт: умом я понимала, что, если Коломейцев действительно виноват в убийстве – а очень многое, если не все, говорило именно в пользу этой версии, – он вряд ли появится дома в ближайшем будущем. И тем не менее я решила отработать эту версию, которую вчера не смог отработать Коротков с оперативной группой. Не скрою, подвели меня к этому поступку еще и кости, которые я, не удержавшись, бросила утром. Все-таки во вчерашнем предсказании было маловато конкретики, да и к тому же утро – оно всегда вечера мудренее. Так вот, кости мне сказали буквально следующее:
«Не забывайте, что для вас очень важно всегда быть хорошо информированной, так что старайтесь получать новости из первых рук».
А это было уже практически руководством к действию, так что я поспешила по адресу, полученному в «Нирване».
Коломейцев проживал в новом районе, в доме, выстроенном максимум два года назад. Неудивительно, что жильцы мало знали друг о друге. Я особо не надеялась на какую-либо удачу, поднимаясь на лифте на седьмой этаж.
Однако у меня екнуло сердце, когда на звонок в искомую квартиру открылась дверь. На пороге стоял молодой парень лет двадцати двух. У него были черные волосы, стриженные ежиком. Одет он был в темно-синюю футболку и джинсы. Он равнодушно смотрел на меня, держа в руке вилку с наколотым на нее пельменем.
– Здравствуйте, – начала я, внимательно вглядываясь в лицо парня.
– Здрасте, – дожевывая пельмень, ответил парень.
– Мне бы с Богданом поговорить, – осторожно проговорила я, сохраняя по максимуму нейтральный тон.
– Давайте, – пожал он плечами.
– Что давайте? – удивилась я.
– Говорите. Я Богдан. Если вы из военкомата, так я уже сдал справку, что я негодник.
– Это еще почему? – подозрительно спросила я, хотя меня это волновало меньше всего на свете.
– А у меня зрение плохое! – гордо заявил он.
– А очки где? – продолжала наступать я.
– А у меня контактные линзы! – не сдавался он.
– Повезло тебе, – с улыбкой ответила я, переходя с парнем сразу на «ты» и понимая, что, скорее всего, версия с Коломейцевым, по крайней мере, проживающим по этому адресу, в ближайшие минуты лопнет как мыльный пузырь.
Во всяком случае, парень, называвший себя Богданом, был абсолютно не похож на того Коломейцева, который работал в «Нирване» и чье фото я видела в документах, представленных администратором Борисевичем. Зато абсолютно соответствовал возрасту, указанному в его документах.
– Вчера при подозрительных обстоятельствах из ресторана «Нирвана» исчез охранник, которого звали Богдан Коломейцев, – сообщила я.
Богдан с удивлением посмотрел на меня.
– Ну и что? – пожал он плечами. – Мало ли Богданов Коломейцевых…
– Думаю, что куда меньше, чем Сергеев Кузнецовых, – усмехнулась я. – Перед его исчезновением в ресторане было совершено убийство.
– Да вы что? – бедный парень аж позеленел и уронил пельмень. – Я в «Нирване» в жизни не был! Вы меня, может, с братом путаете?
Ляпнув это, он тут же пожалел, поскольку, видимо, побоялся, что подставил брата.
– Вы проходите, – растерянно посторонился он, пропуская меня в прихожую.
В этот момент из комнаты вышел здоровенный черноволосый детина лет тридцати. Огромная черная майка, готовая вот-вот лопнуть, обтягивала его торс. Очевидно, это и был брат Богдана Коломейцева, и таким предстояло стать через несколько лет самому Богдану, поскольку черты лица их были очень похожи.
– Что такое? – лениво спросил он. – Что тут за наезды такие?
– Никаких наездов, – вежливо ответила я. – Видимо, произошло недоразумение. Из ресторана «Нирвана» сбежал охранник, который по документам значился как Богдан Коломейцев. И адрес зафиксирован тот же. То есть милиция ищет человека, который живет под именем вашего брата. Он, кстати, обвиняется в предумышленном убийстве. Вы понимаете, чем это чревато?
Старший брат, видимо, больше младшего соображал, чем это чревато, потому что тут же сказал, обращаясь к Богдану:
– У тебя же украли паспорт, дурик!
– Точно! – обрадовался Богдан. – У меня… Это самое… Украли паспорт. Я себе новый сделал.
Все стало ясно. В принципе, что-то подобное я заподозрила сразу же, как увидела лицо настоящего Коломейцева.
– Так вот, значит, почему менты приезжали вчера! – усмехнулся Богдан. – Мне сегодня соседка с девятого этажа говорила, что, мол, к нам в подъезд приезжали, а чего, почему – не знает. Ну, я кивнул и пошел дальше – мне-то что до этих ментов? А это, оказывается, они к нам приезжали!
– Е-мое! Из-за твоего разгильдяйства тут менты будут шмонать! – разъярился здоровяк и отвесил младшему брату родственный подзатыльник.
Богдан потер шею, но ничего не сказал. Видимо, воспринял это наказание как должное.
– Не ищете там ни фига! – пробасил старший брат в мою сторону, приняв меня также за сотрудницу милиции. – А пацана запарили совсем. Вон у дружбана моего тоже паспорт украли, так потом по этому паспорту полгода квартиру снимали и по межгороду звонили. Так его хозяева потом достали просто! Им такой счет пришел – чуть ли не саму квартиру продавать впору! И тебе говорю, – он повернулся к брату, – чтобы внимательнее был и ртом мух не ловил. Лох!
В завершение своей речи он отвесил Богдану еще один, такой звонкий подзатыльник, что я невольно удивилась, как у того не отлетела голова. Младший брат воспринял и эту экзекуцию с христианским смирением, решив, правда, на всякий случай удалиться на кухню, предоставив старшему разговаривать со мной.
– А вы ищите лучше, – обратился тот уже ко мне. – А то новых проблем не оберешься!
– А мы ищем, – твердо сказала я. – И обязательно найдем, только нужно, чтобы вы помогли.
– Пожалуйста, – тут же с готовностью кивнул старший брат. – Чем конкретно помочь?
– Прежде всего, – я кивнула в сторону кухни, – у меня вопросы к вашему брату.
– Так, дурик! – прикрикнул детина. – Быстро на выход. Потом дожрешь свои пельмени!
Богдан послушно вышел в прихожую.
– Давай отвечай на вопросы! – распорядился брат и кивнул мне.
– Постарайтесь вспомнить, где и при каких обстоятельствах у вас украли паспорт? – вежливо обратилась я к настоящему Коломейцеву.
Богдан густо покраснел.
– Это… Месяц назад где-то. Я тогда… Это самое… с дня рождения друга ехал, ну и… заснул в автобусе. А потом, когда очнулся, в карманы полез, смотрю – ни документов нет, ни денег…
– А кого-то подозрительного из попутчиков вы описать не можете? Может быть, к вам кто-то подсел, вы о чем-то разговаривали? – поспешно спросила я, не дожидаясь, пока вмешается старший брат.
Богдан наморщил лоб и проговорил:
– Ну, был там парень какой-то, я не помню точно… Он еще со мной заговорил чего-то про футбол, кажется, но я… это… Плохо соображал тогда, говорить не мог. Да и не люблю я футбол…
Старший уже открыл рот, но я опередила его следующим вопросом:
– А как он выглядел, этот парень? Возраст, одежда, черты лица? Узнать его сможешь? Или фоторобот составить?
– Не-а, – подумав, виновато ответил Богдан. – В куртке какой-то темной он был… Но узнать… Нет, не смогу, лица совсем не помню. Спать мне хотелось.
Реакцией на его слова послужил очередной подзатыльник. Лицо старшего брата при этом было суровым и невозмутимым.
Я подумала, что, если бы старшой почаще отвешивал Богдану подобные подзатыльники, тому не нужно было бы никакое плохое зрение, чтобы откосить от армии, но вслух ничего не сказала, просто вежливо поблагодарила за помощь, пообещала приложить все усилия, чтобы найти документы Богдана, и, попрощавшись, покинула квартиру Коломейцевых…
Конец ознакомительного фрагмента.