Боги с Родины… После – вчера. С Нибиру аннунаки. 2 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант. Часть 2 ( Святослав)

Глава 1. Генератор воздействия на сознание

Не часто вспоминал он сон, – приснившийся перед дипломом. Сон, вещим был, подсказывал, – уедет из Ростова.

Артём, диплом свой на отлично защитил и право выбора имел, – в связи с полученным образованием – бесплатным, срок отрабатывать – три года, на месте выбранном – специалистом молодым, или продолжить заниматься боксом, – в Ростове-на-Дону остаться. По праву красного диплома, одним из первых выбирал. Решил уехать, – вырваться из скорлупы, – определённой ему – будущим, ведь понимал, что спортом не прокормишься, а заниматься воровством, приписками, после карьеры в спорте, работать тренером в спортивной школе, не хотел. Примеров видел множество, за годы тренировок – билеты собирать с автобусов и поездов, реализация талонов… и, многое другое. Он сожалел, что такова система родного государства. В нём – спорта.

Распределение взял в Витебск БССР, в (пятый мостостроительный район) МСР-5. И, в день приезда, – сразу был определён, в районный город Чашники, к Мацкевичу, – начальнику прорабского участка, мост строить через реку Уллу.

Районный городок, не впечатлил Артёма, изначально. Объединённых три посёлка: бумфабрика, центр, спиртзавод, посёлками и были, в смыслах – прямом, и переносном. Дома в два этажа, большая редкость, – администрация, райком КПСС, универсам, ДК и ресторан с кулинарией. От скуки, мест, не находил, по выходным и вечерами. Усугубляла объективность, – реальности посёлка. Пассивность, им овладевала вне работы. Не знал, чем заниматься. Прогулки по окрестностям и центру, довольно быстро надоели, – не приносили удовольствия от обозрения обыденности, зачастую, – серости.

Старший прораб Мацкевич Дмитрий Сильвестрович был настоящим человеком, в чём убедился сразу, да и потом – порядочность, того, неоднократно подтверждалось. Через недели полторы, Мацкевич в Крым уехал срочно, – забрать семью, перевезти, – в квартиру в Витебске, вселяться. Пришлось Артёму оставаться, руководить участком одному.

Перевезя семью, Мацкевич возвратился, и пробыл в Чашниках, – неделю. Видя, что тот проделал за отсутствие его, он вывод, сделал, правомерно – строительство – серьёзное, доверить мастеру – возможно.

Об этом объявил, сняв полномочия с себя – начальника участка, в связи с внезапным переводом – главным инженером мостостроительного управления.

В последний день работы на объекте, имущество, под роспись, передав, с Артёмом выпив, по бокалу – хорошего вина, разговорились по душам.

Спросил он, как бы невзначай, о вере в господа Артёма.

– Религия, как кажется, – защитный механизм почти любого человека от самого себя, Артём ответил, уклонившись. Ведь много легче, нам сказать, – всё в воле Господа и, по течению – спокойно «плыть», чем продолжать бороться, искать правды – добиваться в жизни, собою оставаться.

Мацкевич разговор продолжил, в русле – предложенном Артёмом, не став настаивать – на более прямом ответе.

– Согласен. Религиозный человек, способен легче, тяготы перенести, несчастья, их воспринять, как должное – без воли Господа, и волоса пасть – не должно с их головы, что Он накажет за любое преступление, грехи им совершённые, – намеренно, непреднамеренно.

– Не мне судить Создателя – людей, Артём подправил тему разговора. Но, если человек запомнил, грехи прошлой жизни, постфактум, – не грешил бы больше.

Зачем нужен повтор? – понять не в состоянии я этого. Вор, ведь останется вором. Прелюбодей, – прелюбодеем.

– Возможно, сделано так для того, чтобы самостоятельно шли люди «по пути» – свободно, без груза опыта ошибок прошлой жизни, осуждения. Способны были выбирать путь пред решением, – ошибку совершить или зажаться, отступить – от действий преступления, – смогли бы совершенствоваться внутренне, не жить под тяжестью вины, из прошлого.

– И, что? Вновь наступать на грабли? Согласен был, если могила бы, горбатого исправила, и смог – ответить на вопросы:

1. Жизнь – с чистого листа, то почему, рождаются «горбатыми»? И карма прошлой жизни, кому нужна?

Одни рождаются в богатстве, роскоши, в уюте и заботе, задавлены другие – от рождения, проблемами и трудностями, бедностью? Одним, – любовь и нежность с детства, другим – родители пропойцы, пьяницы, третьим – детдом и улица, четвёртым – слепота, уродство…, отбросы на помойке, презрение и попрошайничество.

2. Зажавшись, пусть от страха за последствия и, наказания за грех свершённый, не сделает вреда другому человеку, и, будет меньше горя, слёз и страданий, невиновных. Так, почему тогда, нет осмыслений – прошлых проступков человека? Такое впечатление, что на сознание направлен генератор действий, ответственный за все повторы происшедшего.

Нужно, придумать было карму? – если её бы не было.

– И будущее, настоящее и, прошлое, все происходят по сценарию единому, в одно и то же время, – в настоящем. И, человек, лишь на мгновение из скорлупы – ему определённой сферы, чтобы больнее было возвращаться, сумеет вырваться.

– Теоретически, могу представить, хотя не в полной мере.

От прошлого зависит настоящее, естественно и будущее – всех – убогих и богатых, политиков, воров и депутатов, больных и бедных…

Синхронная зависимость между собой? Единый мозг, одна система? И, раздвоения на миллиарды ипостасей, при виртуальном восприятии – совместного сознания (единого) …?

– Это нельзя назвать – зависимостью от происходящего. Здесь выполнения – одной программы и единого сознания.

– Тогда вообще в моём понятии – полнейший бред. Если проступки совершаются, как функции программы – везде и сразу, то, для чего все сказки – о карме жизни прошлой?

– Не бред, не сказки. Согласно кармы жизни прожитой, вновь созданная сущность, в ту группу попадает функций, которым задан импульс генератора – определённый. – Распределение по кастам.

Тебе известен, должен быть закон – если должно произойти, произойдёт, то – неминуемо, и лишь последствия, возможны, разные.

– Если бандит убить простого человека должен, пусть невиновного? Убьёт? Лишь с разницей, как, – каким способом?

– При крайних обстоятельствах – да, должен. У каждого есть, жизни срок. А если он лишь ранить может, а не убить, то, ранит, лишь, – легко, а может, тяжело.

– И что? Нет выхода из-под контроля действий генератора?

– Есть. Но, для этого, желающий, бороться с собой – должен. Вначале нужно лишь отслеживать в себе, все старые энергии. Потом «ловить» из подсознания программы, их различать, определять. Затем, со своей «тенью» – личностью, пытаться встретиться, привязанности и привычки – сбросить.

Разрушишь, этими противодействиями, влияние от генератора, воздействующее – по плану жизненной игры, на подсознание твоё. Не каждый, сможет путь пройти тот, до конца, оставить в прошлом – «жизнь» привычную, чистой энергией уничтожая негатив, тем самым, путь найти к свободе, через позитив.

Прежде чем путь искать пытаться, ответить должен сам себе – готов ли стать свободным? Не лучше ли остаться в прежней жизни? Ища – понятие свободы, захочешь новые оковы получить, – условия зависимости, – не свободы личности? – Меняя их на перемены.

Вспомни часть Библии, Ветхий Завет. – Повёл из рабства миллионы Моисей, чтобы им даровать свободу. Но многие погибли, – блуждая по пустыне, так, не сумев – сменить сознание. И, из Египта, сотни лишь пришли к мечте, с другим сознанием, вместо ушедших миллионов, в землю обетованную.

Станешь свободным – обновив сознание в себе, всё создавать вновь с чистого листа. С того момента помнить станешь всё и, понимать – отчётливо, не будет кармы больше – прошлой жизни. Поймёшь – единство времени.

Но и пенять не будет – на кого-то, сетовать – что происходит всё, вне выбора и воли. Во всём, – сам будешь виноват, – не из-за действий генератора.

– Выбор, согласен – страшноват, принять, возможно, хорошо – его обдумывая

– Кроме того, с тобой я не согласен, что видеть всё, что натворили в прошлой жизни, как раз и призывает тех – остановиться, и не творить им – в новой, беззаконий. Ведь часто, человек нейтральный, не потому, что был исправлен, а потому, что нет возможностей – плохое дело совершить. Нет денег и, не занялся преступными делами, не развращался в обществе – подобных, вино хорошее не пил – бокалами и, дурь перед проступком не курил.

– Об этом раньше думал, Артём признался, погрустнев, прекрасно понимая, что говорили не о том, что это другой выбор, не тот, с чем он столкнулся – продолжить заниматься спортом, что не прокормит в старости или работать начать и, специальность получая, работать, – с заработком постоянным, возможно, и до пенсии.

Тот выбор, значащим был более. В нем заключался главный смысл, – каким по жизни нужно быть. К свободе той людей вёл Данко, в дороге путь всем – сердцем освещая, собою жертвуя для света, – веря в людей, надеясь – беззаветно.

– Всегда считал, – с рождения у человека – есть «стержень» или нет его, закончил тему разговора Дмитрий Сильвестрович Мацкевич. В тебе он есть. Не потеряй и, не сломай его. Нет в мире – этого ценнее, ничего.

Ему не трудно было в Белоруссии. В первое время – слишком скучно.

Провинциальный городок, грусть навевал своим укладом – неторопливым, жизненным. Единственное развлечение – посмеиваться изредка, над глупыми попытками – борьбы, начальника РайОВД майора Мандрика, с подвыпившими гражданами, довольно праздно появляющимися, на грустных улицах «заснувших». Он дал приказ патрульным, – забирать везде и всех, в общественных местах, – подвыпивших.

Видя, как молодёжь, увидев бобик цвета канарейки, изображала выпивших ребят и…, подчинённые майора, к ним бежали, а те – оказывались трезвыми. Он улыбался, этим сценкам. Ребята, «бобик» провожая, задорно хохотали и, с недвусмысленные шутки, вослед им отпускали. Сам, иногда покачиваясь, за столб хватался, как бы старался не упасть, при виде бобика и, с удовольствием смотрел в их наглые глаза, когда те подходили, увидев, – вновь ошиблись, – опять не повезло.

Позже, у них с Артёмом появились счёты, вначале с участковым, после того, как он племянника его, на танцах проучил, потом и с Мандриком, – борцом за трезвость, избранно.

Дмитрий Сильвестрович снимал дом у Петровны, – милой, доброй бабушки по Луначарской улице. У ней два сына – Пётр, Николай. За сорок – Николаю. Тот жил с семьёй – у берега реки. Петру – чуть больше тридцати, жил вместе с матерью и строил дом, по меркам того времени – большой, метров – сто двадцать. Дом был – одноэтажный. Все окна вставлены и двери, но не везде настлал полы. Досок для пола не хватало.

Так получилось, что они, немного подружились, ведь часто, рядом находились. Петровна по натуре, хозяйственной была. Держала несколько свиней, корову. Участку отдавала – много времени. За домом, – поле, с пол гектара. Участок разделён был на две части. На первой – большей, овощи: капуста и картошка, а на втором фруктовые деревья; яблони и груши, кусты поречки ^[27] белой, красной, чёрной.

20

Однажды, в выходной день – в воскресенье, Пётр Артёму предложил поехать с ними в лес, грибы собрать, пока стволы порубят на делянке, размеченной лесничем для порубки.

Погода, для апреля – тёплая, прекрасная. На небе, солнышко светило ясное, с утра. И, с настроением хорошим, – солнечным лучам подобным – светила ласкового, Артём стал собираться, радостно.

Корзину для грибов взял у Петровны и, по совету Пети, чтобы в лесу дубу не дать, взял куртку и, отнёс в телегу.

Удобно разместившись сзади братьев, отправился в лес – развлекаться. Грибы, не собирал он раньше никогда. Знал, по рассказам, – увлекательно.

Минули льнозавод, минут через пятнадцать, проехали вдоль Бороздецкой слободы. Свернув с асфальтовой дороги на грунтовый грейдер, под монотонный скрип рессор телеги, въехали в лес угрюмый, к ним безразличный, привыкший к безысходности, к порубке.

Проснулся перед остановкой, увидев, что – находятся в лесу.

В секунды дух перехватило, от царствия великолепия, – стремящихся вверх к небу, к солнцу, величественных, стройных сосен, вековых. С трудом свет пробивался через ветви их.

В лесу было прохладно, мало солнца, как в государстве сказочном, где лешие и ведьмы, в чаще прячутся, и всякое – с людьми случается – загадочное.

Петра благодарил, что куртку взять – советовал.

Братья, готовились к порубке, выбрав стволы многосотлетние, Артём, вздохнул, смотря с тоской на них, прекрасно понимая, что тех не остановишь, для этого приехали, тем более, – есть разрешение.

Послушавшись совета – не отходить от них далече, решил идти лишь прямо, чтобы не заблудиться. Как только соберёт грибы, назад вернётся, – развернувшись. Грибов в лесу – огромное количество. Они росли под каждым деревом почти.

Если не разгибаться, очень быстро, корзина наполняется, набором – ассорти.

Не разбираясь в них, какие для еды пригодные, какие нет, он возвращался дважды к братьям, с корзиной полной – грибов разных.

Смеясь, выбрасывали братья их, в корзине оставляя – гриб один, два, в крайнем случае. Видя, что начал им надоедать и, постигая их учение, – какие нужно собирать, а на какие, – не обращать внимания, он в третий раз отправился искать – хорошие грибы, с огромным рвением, стараясь – в выборе, не ошибаться, больше, чтобы для шуток их не стать, объектом анекдота. Ведь, на незнание, не нужно злиться. И, здесь, нужна наука.

Слышал, какое дело – увлекательное – сборка грибов, теперь узнал, попробовав. Вскоре, Артём, не слышал – звуков топоров. Это встревожило. Он, развернувшись, решил идти обратно и, ничего не слыша, – стал сомневаться в правильности направления для возвращения, почувствовав усталость.

Присев возле огромной лиственницы, слушал – пение непринуждённое, никем непуганое, – птиц, из-за вершин деревьев, похожее на щебетание и переливы. Когда молчали – тишину. В ответ на крик – ау-у, ау-у, не слышал отзвука. Лишь пение прелестниц.

Впервые в жизни, не был рад он птицам, тишине и красоте зелёных лап, не ярко освещаемых лучами солнца, с трудом, сквозь, кроны пышные – деревьев, проникающих, где он присел в раздумьях.

Прекрасно понимая, что будут всё равно искать, решил – не уходить отсюда, чтобы не заблудиться – окончательно, обманчиво надеясь, – возвращается.

Около часа просидел, или ему так показалось, уже переживал, что не нашли его, ещё.

Нежданно, он увидел человека, не торопясь идущего, степенно, куда-то, – определённо, в лесу дорогу знающего.

Живой, – не приведение, с седою бородой, возраста непонятного, легко одетый в изо льна одежду – тёмную, покроя революционного, был подпоясан кушаком.

Он не спеша шёл в сторону, прошёл бы мимо, не обратив внимания, на заблудившегося юношу, растерянно и, с удивлением смотрящего на одеяние.

Артём с ним поздоровался.

После приветствия, остановился человек и, посмотрев неласково, ответил, – здравия, приезжий мо‘лодец.

– Скажите, мне, пожалуйста, спросил Артём у человека, если пойду я в эту сторону, он показал рукой, в казавшуюся – правильной, (чтобы вернуться к братьям) куда я выйду…?

– К Лепелю, если там, не заблудишься, ответил человек и, улыбаясь, пошёл дальше.

От неожиданности, больше растерялся и, спрашивая снова, тому вослед, Артём ответил, поделившись ситуацией – в лесу, он заблудился.

– Но мне туда не надо. Мне нужно возвращаться в Чашники.

– Чашники там, остановившись, к Артёму повернувшись, ответил человек и, показал рукою вправо, как понял он – на юг. Идти же нужно тебе – влево, где рубят лес. Пока не поздно, уедешь в Чашники.

Артём вертел башкой по сторонам и, возвратив обратно, увидел, – человек исчез, спасибо не услышав, от него.

Благодаря, заочно, Артём, забрав корзину, отправился, куда показано. Он даже не подумал, – откуда, человек, с ним рядом оказался? Не прогуляться вышел по лесу, в лёгкой одежде? – Пройтись мимо Артёма, специально?

Вскоре услышал звуки топоров и этому, несказанно, стал рад. Довольный, что нашёл, явился в тот момент, с корзиной полной, когда очередной срубили ствол, решили братья отдохнуть и, пообедать.

Достав из сумки нож, картошку, яйца, сало, хлеб, стаканы и бутылку с водкой, стали раскладывать на пне их, свежесрубленном, с чувством большого удовлетворения от выполнения работы, – полезной, трудной, нужной.

– Подумали, что заблудился? – как, между прочим, Пётр говорил, хлеб нарезая. И, волноваться стали. Ещё немного бы, пошли искать тебя. Ругали бы, за то, что время потеряли.

– Я, точно заблудился, Артём признался, присев на ствол, освобождённый от ветвей, вчистую.

– Так далеко ходил? Забеспокоились, – случилось что, с тобою?

Братья смотрели озабоченно. Не зря, заволновались.

– Как перестал удары слышать топоров и, растерявшись и расстроившись, присел у дерева огромного, спиною на него опёршись, рассказывал о приключении Артём.

– И? – с интересом, Пётр вновь спросил.

Смотрели на него – вдвоём, с укором.

– Долго прислушивался, – вас не слышал, лишь тишина и, пение птиц сверху. Их, я не видел.

Пытался вам кричать, – ау-ау, но понял, не услышите.

Потом, явился человек в одежде древнего покроя, он подсказал, куда идти, чтобы на звуки топоров прийти. – Сказал, иди туда, пока, не поздно, чтобы уехать в Чашники.

Коля, чуть-чуть не поперхнулся, жуя хлеб с салом, луком, услышав тот рассказ. И у Петра лицо, вмиг изменилось, серьёзным слишком, стало, словно случилось, что-то – в этот раз, не самое прекрасное.

– Какой он был? – встревожено спросили разом – оба, голосом переменившимся.

Артём подробно описал того и, стал рассказывать о разговоре с ним…, братья вскочили, не желая отдыхать и, продолжать обед, ужаленные будто шершнем, грузить в телегу брёвна кинулись – готовые к погрузке.

Бросив, с накрытого стола продукты, в сумку, забрав бутылку с водкой, толкали, с брёвнами телегу, тянули лошадь, до асфальтовой дороги.

Мужики крепкие, силы не занимать, не трудно лошади везти, с их помощью, тяжёлый груз по грейдеру.

Артём, корзину примостил с грибами, сзади, догнав телегу, в неё прыгнул. Не понимая, что произошло, спросил у них, когда в телегу те присели, поверх стволов деревьев бывших, – что же случилось с ними? Не получив ответа, пожал плечами, не стал допытываться – от братьев, – информации, уставших и насупившихся. И те молчали, пока к Петровны дому не приехали.

И лишь, все бревна, выгрузив, ответил Петя на вопрос Петровны:

– Что, рано – прилетели?

На замечание, – что можно, было больше леса привезти, ответил Коля:

– Не получилось бы. Хозяин вышел на порубку. Спасибо – отпустил.

Петровна испугавшись, взметнула руки вверх и, тут же опустила, забормотав молитву тихо, за чудо и спасение – благодаря спасителя.

Догадываться Артём начинал, не став расспрашивать их больше, даже когда за стол присели, все – для обеда.

Поздний обед, без перерыва к ужину «дошёл» и лишь тогда узнал Артём, что – появляется хозяин леса, тогда – несчастья происходят с порубщиками леса и, зачастую – с исходом нехорошим, страшным.

– Бывает, что порубщики, и вовсе исчезают – признался Петя. Слышал от старших – часто. – Хозяин леса, может, и души забирать и, превращать их в мерзких духов; тела, – в гниющие коряги, живущие – воняя, пока от гнили не разложатся – на мелкие гнилушки, и не рассыплются.

Из них растут грибы, что – ядовиты.

– Не было, значит от лесничего, у братьев разрешения, рубили лес хороший, не бракованный, Артём подумал, на него смотря, видя, что сами понимают, несказанное им, – сегодня, он их спас от гибели, возможно.

Наверно, дух лесной их пожалел – из-за него. Но дух не обладает жалостью, эмоциями…

Тогда, кем был тот человек? Прохожим, вышедшим из дома на свежий воздух, моцион в лесу…, пройтись? Так далеко от поселений?

Вряд ли, возможно… И, не спросить.

Глава 2. Парная

Артём знал хорошо парные и, не любил их. Об этом никогда не говорил и вида не показывал. Запомнил навсегда, – дни перед состязаниями, выпаривания – ста грамм, чтобы не выскочить – за категорию. Они, выматывали сильно, – больше морально.

Попал в одну историю.

Когда, Петра брат старший – Николай, в парную пригласил, у берега реки, он согласился. Он не был ещё в доме Николая.

Был зимний, нерабочий день – субботний, и заниматься было нечем. Наряды на работы, все оформил, заполнил табеля к ним, на скрытые работы акты, форму 29 – подготовил. Остались акты – на малоценку, другая мелочь.

Когда пришли с Петром, баня протоплена и вымыта была. Отпарились в ней дочери с женою – Николая. Гостей, с хозяином, ждала парная.

– Приходится всё время ждать тебя! – накинулся на брата Николай. Скоро остынет баня.

– Дров мало? – огрызнулся Пётр. Я привезу тебе их завтра.

– Напривозил!

– Хватит уже! – набросилась жена на Николая. Как встретитесь, и начинается грызня.

– Ну, не всегда, ей улыбнулся Николай и, сбросив одежду верхнюю, отправился в растопленную баню. Артём, вслед за Петром, без приглашения, осматривая всё кругом. Не парился ни разу в частной бане.

Баня стояла метрах в двадцати от речки, во льду прорубленная прорубь, чтобы запрыгивая, не задеть краёв. Было не глубоко, недалеко от берега, – чуть больше метра, приемлемо для охлаждения и, – не уйти под лёд, случайно.

Он видел, что за ограждением соседским – примитивным, стоит такая точно баня и, из трубы дымок идёт. За следующим ограждением – ещё одна, и дальше – много бань и, изо всех труб, дым струится.

Словно угадывая мысль, Артёму Пётр объяснил, что по субботам – день парной и, сделав – дела необходимые, растапливают бани и, чистят проруби, все жители. Традиция, с времён далёких, тысячелетий – дальних, грехи отпаривать, в морозы.

Артём разделся и, войдя в парную, внизу на полке примостился, как братья истязают веником друг друга на полках верхних, – наблюдал, притихши. Они менялись с удовольствием местами, он чувствовал себя не в той тарелке, где пожелал бы находиться. Чуть позже, и ему лечь предложили – на полку, выше – чем сидел, хотя, он не просил об этом. А Николай залез на третью полку, к потолку.

Обхаживая веником Артёма, старался Петя убедить, что тот – мужик, что выдержит парную, – высокую температуру, получит удовольствие от проруби.

Артём, – страдал, когда давал согласие, не думал о нещадной экзекуции. С трудом он выдержал такое истязание и, выскочив из бани, воспользовался ситуацией, сбежал к реке, по снегу. Ни на кого, внимания не обращал, бежал, быстрее прыгнуть в реку. Холод, и снег, не чувствовал, было ему – приятно от контраста.

В проруби оказавшись, обжёгся ледяной водой, почувствовал – одновременно – большое наслаждение. Там и сидел бы, до потери пульса, – до охлаждения. Но разум, братья, подсказали, что, можно, так простыть, – по многу раз ныряя с головою в воду – ледяную. С трудом, себя, заставив, – выскочил из проруби и, как стрела, помчался в баню, видя, как из соседской бани бежали в прорубь женщины, девчата, в таком же, как и он, наряде, не обращая на него внимания.

Дверь, закрывая за собой – в парную, видя, – люди, бегут из бань к реке, обратно, по всему берегу.

На экзекуцию не согласился больше, сам отхлестался с удовольствием, – на первой полке. Братья смеялись добродушно и, обзывая – слабаком, продолжили друг друга истязать, до полного измора, сверх удовольствия.

Утром почувствовал легко, прекрасно, как будто в детстве, когда хотел летать. Крылья бы были, взмахнул и, в небо голубое устремился, – навстречу солнцу, облакам. Парил бы в нём над этим миром, любуясь, наслаждаться – видом – лесов заснеженных, полей и городов, мечтая…, там, остаться.

Петровна отвлекла от сказки, к столу позвав, где ждала кружка молока парного, варёная картошка в кожуре и, хлеба чёрного кусок. – Так, вкусно! В удовольствие!

Артём задумался, позавчерашний день, перебирая и, вспомнил первую парную, с Петром у Николая. Как будто было – на неделе, когда впервые, был он, в бане у Петра. Он не обиделся, – ведь был вынослив – менее, парная, в те мгновения, не приносила удовольствия, – жара была, не для него, тогда.

Субботы были выходными и, чтобы время – быстрее проходило, идущее днём медленно, способ нашёл – его использования – ходить стал в баню городскую, – париться. Народу было мало, он с удовольствием сидел один в парной, температуру доводя – до максимального значения, считая, что поступок – озорной, не думая, о стороне её – коварной.

Ходили в баню в основном одни и те же посетители и, как само собой, друг друга знали все в лицо – парильщики. Мало, в парной кто оставался, когда он заходил, зная, температуру разогреет – высоко и, париться – становится им – нестерпимо жарко.

Он не хотел – их обижать, но превосходства ощущение, манило – озорство. Наверно, потому, – одним из лучших был на ринге, при скромном стаже – меньше года. А дальше – больше. Понравилось быть «лучшим», во вкус, войдя, стал получать большое удовольствие, в контрасте – тела и воды холодной, с парною жаркой.

В баню отправился, в обычную субботу, париться, время укоротить и получить – все удовольствия. Людей – не очень было много.

Обмывшись, сразу же – в парную. Там было человек двенадцать.

– Не так и мало, думал он и, примостившись у камина, на камни, черпаком – воды поддал. Парильщики, его увидев, молча, вышли, кроме троих, бурча – пришёл к ним – псих.

– Что-то прохладно здесь, Артём заметил. Парку добавить, чтобы не заснуть?

Парильщики, оставшиеся, промолчали. Считая, знак молчания, – согласием, он поддал пару. Все притихли.

В парной было просторно.

– Может ещё добавить? – минуты через две, спросил оставшихся – людей. Чтобы, чуть жарче стало.

– Не слишком будет жарко? – с предложенным, не согласились.

Не лучшая, из всех – затей.

– Мне кажется, что нет, Артём ответил, реакции не ожидая, плеснул из черпака на камни.

Сразу же, двое – недовольных, вышли. Остались: он и старичок в парной.

Смотря на старичка, оставшегося – в одиночестве, принципиально, вновь спросил Артём – добавить, трошки – пару?

Тот усмехнулся добродушно, согласием ответил. – Добавь немного пару.

Артём не мог: остановиться, понимая, – для организма, это лишнее, и выглядеть пред старичком, залётным слабаком, не мог позволить – гонор. Подбросив пару черпаков, чтобы «добить» наверняка парильщика, услышал голос старичка. – Можешь ещё подбросить. Как раз, будет, что надо.

Артём, от удивления, частично вошёл в ступор.

– Как скажите, ответил «безразлично», небрежно бросив, черпачок воды, на камни раскалённые.

Артём почувствовал, – не в силах, шевелиться. Как только пара порция по телу пробежала, подняла волосы и, тело потемнело, он понял – нужно сдаться. Дышал, с большим трудом.

В открывшуюся дверь, зайти, один из завсегдатаев пытался, но окунувшись в воздух раскалённый, сразу же выскочил, с многоэтажным вздохом.

– Там, можно, чокнуться, – под двести градусов! В ней, невозможно, находиться, не то, что париться!

Собрав всю волю, что осталась, – в рукавицу, Артём у старичка, как бы интересуясь, спросил, как тот относится к добавке пара.

– Давай, внучок, добавь немного пару, ответил тот Артёму, улыбаясь.

– Слово не воробей, подумал в ужасе Артём, выдержке деда удивляясь. Учитывая, – тот сидел на полке – выше, чем Артём. Хотя, Артём был ближе к камням.

Он не встречал парильщика такого. Не мог себе представить, что бывают. Подбросив черпачок воды на камни, Артём мгновенно замер, не в состоянии – пошевелить ресницами, ни то, что головой, рукой, ногой.

А старичок не унимался. Через минуту, разрешить просил – Артёма, на камни чуточку воды подбросить.

Артём, прощаясь с белым светом, конечно, разрешил, – с трудом, кивком ответил, – не против предложения.

Старик, спустившись к камням, на печь воды подбросил и, повернувшись, улыбаясь, Артёму, сказал, мягко:

– Я парюсь много лет, с прошлого века. Иди под воду, охладись, я посижу немного.

Артём, не помнил, как, сползал, сон, с полки и, выйдя, добирался к крану, в душевую.

Включив воду холодную, чуть ли не лёд, стал под неё и понял, – не чувствует контраста холода. С трудом большим, руку подняв, проверил, открыта ли вода горячая. Прекрасно понимая, – не ощущает холода – так, сильно перегрелся.

Стоял, – под ледяной струёй воды и терпеливо ждал, когда почувствует, вновь, тело – холод.

Прошло, чуть меньше получаса, когда почувствовал прохладу. Глаза бессмысленно смотрели в сторону парной. Туда шли люди медленно, оттуда, вылетали – быстро.

Вздохнув с огромным облегчением, он вышел в раздевалку, присев на лавочку, искал парильщика, так сильно наказавшего – за гонор превосходства.

– Не видел я того лишь время, когда стоял под душем, подумал он, ища того повсюду, взглядом. Учитывая, тот, в парной остался, потом ему обмыться нужно, и вытереться и, одеться, то вряд ли он успел уйти. Тем более, прошёл бы мимо душевой, его бы я увидел.

Найти бы деда. Извиниться.

Пройдя у зеркала, он машинально посмотрел в него и, незнакомого увидел человека, с лицом, – взамен глаз – щели, оно было коричневым и шире, чем, то, было. Смотря на тело, опустив глаза, увидел, что распухло также, – в объёме увеличилось, как и лицо.

– Ну, ничего себе, допарился, – парильщик! – только и смог сказать Артём, себя, за свой проступок укоряя.

Не видя старичка ни в раздевалке, ни в купальне, направился в парную, удивляясь, если он там, найдёт того. Открыв дверь, заглянул в неё и, чувствуя ожог, закрыл, мгновенно. Секунды, что осматривал парную, ему хватило, убедиться, – пустая, никого в ней не было.

Пройдя через купальню в раздевалку, всех осмотрел внимательно, в ней находящихся и, не найдя, стал спрашивать. Все, словно сговорившись, плечами пожимая, отвечали, – здесь не было такого.

С трудом одевшись, в дом отправился, к Петровне. Как шёл, не помнил. Вечер только начинался, было светло, но он сразу улёгся. Спал крепко, долго, – Петровна беспокоилась.

Проснулся утром ранним в понедельник, проспав всё воскресение, с вечера субботы.

Петровне, рассказав про старичка за завтраком, чем напугал старушку. Перекрестившись, тихо прошептала – так это же парильщик проучил. Никто того, кроме тебя не видел.

Спаси тебя и, сохрани Господь. Спасибо, что он отпустил и, не запарил до смерти. Понравился, наверно, чем-то…

Пару недель спустя, вновь братья пригласили в баню, решив, в очередной раз «утереть нос» слабаку, он там нагнал такого пару, что на вторую полку Николай, забрался. Пётр, ругаясь, не поднялся с первой полки. Зато Артём три раза бегал в прорубь окунаться и, с удовольствием влезал на третью полку.

Глава 3. Иллюзия? Наивность? Случайность?

Впоследствии, тот, городок пришёлся по душе Артёму. Люди в нём, в основном, были без червоточины. Если подумали о человеке плохо, то говорили в лоб об этом, – за маскою не прячась, ложно. Естественно, в семье не без урода и, попадались изредка, и – хитроделанные, но их достаточно знать было всех в лицо, общение свести до минимума с ними, и их, как будто не было, вообще. И алкоголик, лишь с чернилами живущий, – так называли местные плодово-ягодные вина, достоин уважения. Практически с любым из них, можно идти в разведку было.

Ему пришлось подраться в городке, возле районного ДК (дома культуры), чуть ли не в первый день, с пятью их представителями молодёжи.

Конечно, помогла наука бокса и, дерево, – возле забора. Заняв в углу позицию, легко атаки отражал, «на место, нападающих поставил».

И, в результате, по заслугам, положенное получив, те обещали, – вскоре встретимся, – приезжий. На что, ответил им, – до встречи. Пошёл смотреть фильм – в дом культуры, культуры набираться. Думал о продолжении, идя – к ночлегу своему, – обратно.

ДК г. Чашники.

Выйдя, оглядывался по привычке, когда обратно шёл к мосту, ждал нападения – исподтишка, как практикуется нередко в Ростове-на-Дону, Воронеже, да и в других посёлках, где, не всегда в Чести, – такое слово. Но нападений, не произошло. На следующий день он убедился в обещанных событий – справедливости. Встреча произошла в центральном злачном месте, куда зашёл он, выпить пива.

Там встретился, с одним из крепких – вчерашних нападавших, став в очередь за кружкой пива. Друзья того стояли рядом. Тот обомлел, Артёма видя, стоящего за ним спокойно, будто вчера, «знакомства» между ними, не было. Потом, при споре, с ними пили, – кто больше выпьет – пива, литров. Победу одержал Артём, выпив, за двадцать минут, 18 кружек. Правда, он тут же выскочил, и слил, всю жидкость в – место, рядом. Но это было третьим делом, так как соперники по пиву, за ним, «повтор» произвели, при меньшем выпитом количестве. Всё – «вылили».

Работа в целом приносила удовольствие. Ему немало помогли руководители – всех предприятий города. Он, как-то быстро с ними познакомился, за помощью к ним обращаясь, по работе.

В АТП – 9 [28] выделяли автотранспорт, в ДРСУ [29] – дизтопливо – к насосу и компрессору, для трактора, в Бумажной фабрике брал экскаватор, бетон на РБУ [30] строительства ГРЭС Новолукомльской, крупнейшей ТЭС в Европе [31].

21

Он понимал, – не личная заслуга, городу, просто – нужен мост. Единственный мост деревянный, – старый, слабый, с ограничением – в пятнадцать тонн, мог развалиться вскоре. Тяжеловесный транспорт, не мог пройти, крюк делал через Лепель. Сложились обстоятельства и, люди помогли.

Хотя, когда перевели однажды в Витебск, место, освободить для брата – руководителя, помощь, внезапно прекратилась. Артёма в этом не было заслуги. Хотел бы, не успел, настроить никого, – сборы с ним были быстрыми. В течение пол дня он передал дела, и увезли его мост строить – в парке Фрунзе, чрез балку, в центре Витебска, недалеко от пл. Свободы к кинотеатру [32] летнему, на улице Доватора.

22

Потом, начальник новый – участка Чашникского, просил – руководителя, Артёма прислать в помощь, Артём поехать, отказался, аргументировав, – вдвоём, там делать нечего. Пришлось, Артёма – возвращать, руководителю, так как бетон возили с Витебска, а не из Новолукомля, машин свободных в АТП не стало, дизтоплива в ДРСУ – самим едва хватало…

Построенный мост в парке им. Фрунзе.

Не знал он, почему так получалось. Из этого всего, мог объяснить – одну лишь связь. Она случайно появилась, – через месяц, после работы на строительстве моста.

Опыта не было – перед чинами преклонения. Решил, попробовать – мечту Мацкевича исполнить – выйти на гендиректора строительства крупнейшей ТЭС в Европе.

Стал ожидать в приёмной, когда найдёт тот, время, чтобы смог с просьбой обратиться. Помощник объяснила – популярно, что зря надеется.

– У гендиректора, секунды не найдётся, чтобы с тобою встретиться и, предложила – ей, письмо оставить.

В течение недели, месяца, рассмотрит.

Момент улучшив, лишь помощник отвлеклась, открыл дверь в кабинет, с вопросом – разрешите?

Не видел раньше никогда, таких огромных кабинетов, ни в фильмах, ни в журналах. Могло в нём разместиться стоя, за тысячу людей, а за столом большим сидеть, – сто человек, не меньше. К столу директора, – двенадцать метров. И много стульев у стены, – больше полсотни.

Подняв глаза, смотрел директор удивлённо, то на него, то на помощницу, готовую пасть в обморок. Она пыталась оправдаться, – не разрешала заходить, одновременно вывести, пытаясь Артёма силою, выталкивая – двумя руками.

Директор с неподдельным интересом, спросил, – что хочет, от него?

– Нужен бетон нам срочно, Артём ответил робко. Мост строим в Чашниках восьми пролётный, в опору каждую – шестьсот кубов. Возим из Витебска в ЗиЛах, – малопригодный и, вариантов нет других, – как строить РБУ, склады цементные. Для этого, объём незначащий. На Вас только, надежда. Случай, довольно трудный.

Директор попросил – Артёма и помощницу из кабинета выйти, жестом.

Стоял в приёмной он недолго, выслушивал упрёки. Негодование – рекой огромной, обрушивалось, с малым перерывом, – секунду, две и, вновь потоком, на голову – неслось, со вздохом, пожеланием…

Выйдя от гендиректора, к двери напротив, направляясь, не глядя, главный инженер, Артёму бросил на ходу, – письмо с гарантией оплаты за бетон, доверенность со всеми реквизитами мостостроительного предприятия. Быстрее привози, пока он добрый. Как видно, смелость – города берёт, а ты бетон на нашем РБУ. Бывает, что… везёт…

Пока наряды проверяла нормировщик, зашёл, спросив у инженера разрешения.

Было обеденное время, тот не спешил и, предложил Артёму, – чаёвничать, вместо обеда.

Дмитрий Сильвестрович Артёму симпатичен был со дня знакомства. С огромной радостью с ним согласился, время обеда, – провести вдвоём. Тем более, у них есть тема для общения, другим неинтересная.

– На протяжении большом – по времени, пытаюсь мир познать, себя, смысл своего существования, Артём признался, ожидая, пока чай в чайничке заварится.

Он сокрушался, – осознание приходит медленно ко мне. Я зачастую путаюсь в происходящем, не находя ему, не только объяснения, и восприятия, вместо того, чтобы понять, принять его.

Желание стать лучше и, казаться – себе умнее, убеждение даёт, что путаница мыслей, возникающая в голове, и есть – единственное правильное представление, происходящего в наших мирах: невидимом и видимом.

– Желание, умней себе казаться, и эго непомерное, – открыто отражают в подсознании, все внутренние убеждения, – тебя, как личности. Ведь знаешь, – не умней других, ответил Дмитрий Сильвестрович ему, заварку наливая. Из этого, такой, ты вывод сделал.

Кто допустил путаницу в мыслях – в голове и, не уверен в том, как быть должно всё – в мире им воспринимаемом, понять не сможет, что – мир не таков, как кажется ему.

– Пытаясь сам себя исследовать, развить способность понимания различий – от истинного к иллюзорному, запутался – в сравнении происходящего, из-за не убеждённости – в действительности восприятия.

Как я могу определить, где истинное восприятие действительности, а где – неверное? Как отличить реальность от иллюзии и ирреальности?

– Я попытаюсь объяснить, ответил Дмитрий Сильвестрович, налив в заварку кипяток Артёму и себе.

Всё, что воспринимаешь ты – себя и мир, – игра воображения, иллюзия, – программа существующая в подпрограмме, сознание в сознании, (матрёшка, находящая себя в матрёшке.

Наукой современной установлено, что тело человека – со всеми свойствами, не только возникает из программы, и, существует по программе, в программе сохраняется, в самостоятельном воспроизводстве, записанной в шифровке ДНК – компьютере мощнейшем, мозг многократно – превосходящем.

Не только управляет в человеке – ДНК, всеми процессами, и существует, – в телах других, когда исходное исчезнет тело.

Не ДНК есть в человеке, а человек есть в ДНК. Это должно – задуматься заставить человека, о том, насколько ум запутан. Считает внутреннее – внешним, а внешнее – считает внутренним. Ведь человек считает внутренним – эмоции, и мысли, чувства, но это внешние вибрации сознания, а мир, с объектами, являющимися – лишь отражением в сознании, – считает внешним. Мир видит вывернутым – наизнанку, большое – малым, малое – большим. Так в восприятии казаться могут: атомы – вселенными, а бесконечное сознание в воображении – микроскопическим, лишь заключённым в коде ДНК.

И эта путаница не даёт возможности понять ему, кто он на самом деле, и вынуждает принимать происходящее, как жизнь свою, – на боль, страдания, тем самым обрекая [33]⁾ – себя и свою душу.

23

– Мне кажется, – программу эту, я не смогу освоить. Запутанно.

– Не знаю. Возможно, сможешь, если мир станешь принимать, вселенную, как голограмму. То, что об этом думаешь, пытаешься понять – мир, окружающий, тебя, от обывателей обычных – отличает.

Жизнь, понемногу изменяет всех – сознание. Помочь, найти прямое русло к истинному мирозданию, вот главное деяние, смысл разума.

Я думаю, что будет случаев немало в жизни, когда происходить с тобою будут, – неправдоподобные, и, иногда, бессмысленными – кажущие, происшествия. Это, поможет разобраться в смыслах – происходящего.

– Со мной уже случалось многое, что вряд ли кто поверит, если об этом рассказать, настолько, для восприятия обычного, всё, то -необъяснимо.

– Значит, в тебе я не ошибся, различия между реальностью и кажущим, ты видишь. Подобное случается со многими, но замечают это, мало.

– События со мной происходящие, без – кажется, не видеть невозможно, как – в вероятности происходящие поверить.

– Ты понимаешь, – сверхъестественного не бывает, есть наше лишь непонимание – причин событий. Не видим ясности. Наши суждения бездоказательны, лишь оттого что мы неграмотны, до нужной степени. Придёт и к нам период знаний и понятий, событий кажущих сегодня – сверхъестественными.

Обеденное время пролетело. Всего лишь час, вопросов много снял. Артём прекрасно знал, случайного, не так и много в мире, и этим объяснить нельзя, всю путаницу, нужную – кому-то, и отделил происходящее. Господь, систему создал?

Зёрна от плевел отделить? Или, после Него, здесь, Кто-то намудрил? Тогда, как это допустил? Ответ, найти мне, невозможно, самому. Хотя, пытаться буду.

– Дайте гарантию на Новолукомльскую ТЭС – оплаты за бетон, полученный по факту, ежемесячно.

– Помог райисполком, на руководство выйти ТЭС? – спросил Мацкевич у Артёма, в восторге восхищения – активностью начальника прорабского участка.

– Нет. Был у ген директора строительства – ГРЭС, ТЭС.

– У генерального директора? – испуганно спросил Сильвестрович, Артёму, пристально смотря в глаза.

Он даже заикаться стал, услышав эту новость.

– Разыгрываешь ты меня, делая выводы из разговора?

Ты соображаешь, что могло – с тобою быть, если бы только, попытался подойти, на расстояние – ближе ста метров? Тебя отправили в психушку, сразу. Пример иллюзии….

– Нет. Путаницы, – малого с большим. Никто меня, не забирал. Там, у него – охраны нет, не видел.

– Не смог, её увидеть. Есть разработки, видеть всё, записывать.

– Следить за действиями, их фиксировать?

– Возможно. Значит, им не показался я – опасным.

Какой-то бред. К нему записывается, вперёд за месяц…, в удобное для генерала время, сам председатель райисполкома.

– Дмитрий Сильвестрович! Вы дайте гарантийное письмо, потом решайте, после результата, – иллюзия для Вас, невероятность? Или, простая сказка.

Тот, молча, осмотрел Артёма и, понимая, что – тот, не больной, ушёл к руководителю – за разрешением, готовить документы – на получение товарного бетона, на РБУ ТЭС Новолукомльской.

На деревянном мосту, через Ульянку, на въезде в Чашники с Заречной слободы, весел знак, запрещающий проезд автомобиля, – 15 тонн грузоподъёмностью.

Мост был на вид довольно крепким и руководство МСР, Артёма, попросило – обследовать его, – возможен ли проезд на базе КрАЗа, автокрана г/п 16 тонн, чтобы не гнать в объезд, за восемьдесят километров. Весил тот кран – за 22 тонны.

Учитывая что дополнительный объезд, – участок грейдера под 20 километров, – похожий на стиральную доску, предложено – узнать возможность риска, – проезда по мосту.

Проехав через Уллу, Артём остановился, невольно обратив внимание на стелющийся по земле туман. Решив всё-таки залезть под мост и осмотреть настил, опоры, места их сопряжения, … и понял (?), что с туманом, к ним, вдруг, пришла зима, увидел под собою лёд. Всё изменилось – вмиг, как и сам мост.

Собак лай, злобный, выстрелы и крики – бегущих по мосту людей, затем падения с моста на лёд убитых, раненых, – всё на глазах Артёма, заставили его – предельно испугаться. В душе, неистово метался, не в состоянии собраться, определиться.

Вспомнил Мацкевича, реальность – кажущуюся, проверить не решался – выйти из-под моста, попробовать нарушить ирреальность, если есть таковая в этом факте. На льду лежали раненные, и – стонали, убитые – молчали.

Сверху – раздался смех и возгласы: «Жиды живучие, ни лед, ни пуля не берёт!», и вновь услышал выстрелы. – Добили раненых, кто шевелился.

Артём настолько испугался, что не заметил, что замёрз. Вскоре всё стихло. Осторожно, из-под пролёта высунулся. Огляделся.

Артём не видел никого, кроме убитых, распластавшихся на льду, в застывших позах, неестественных. Он в ужасе, фуфайку снял с убитого, чтобы сильнее не замёрзнуть, понять, пытаясь, что произошло, куда попал он – снова? Что делать, – в этой ситуации ему. Пошёл по следу машинально, невдалеке увидел, – под конвоем, идущую к Заречной Слободе, колонну, – чуть больше триста, человек.

Люди безропотно, как овцы на заклание, шли медленно, без ропота, сопротивления.

Что-то трагическое чувствовалось в воздухе. Было понятно, зачем, туда людей ведут.

Машины не было на месте, и водителя,….

Он понял, – что попал в другое измерение, нежданно и негаданно. Что это было, знать не мог, – попал он в прошлое или реальность – параллельная, но понимал одно, – идёт война. Убитые, на льду лежащие, были евреями. – Скорей всего? – Война Великая Отечественная.

– И полицейские назвали их жидами…, догадку подтвердил свою. Ноги несли – за ними следом, сами.

На улице не видно никого. Стараясь, чтобы не заметили, держался от колонны – вдалеке, прячась в сугробах, за деревьями.

Услышав шум, упал, сбоку дороги, укрывшись за сугроб. Мимо него в санях проехали, два офицера с кучером, один похож на Мандрика из Чашникского РОВД. Второй, – на Кузнецова, – зама МЭРа из Ростова. Кучер был парень молодой, очень похожий на пенсионера, живущего невдалеке строительства моста. – Бывают же такие совпадения? Или увязаны между собою сущности – по образу?

Не понимая и, боясь, – увидеть, могут, плёлся, за санями вослед.

За хутор выйдя, видел, что колонна стала, в толпу сгрудилась, ожидая бед. Идти было опасно дальше, местность открытая, не спрячешься нигде.

Остановившись, наблюдал со страхом, не спрашивая, почему попал он – в это время, жалея тех людей, страдая, что убьют их, – всех, прекрасно понимая, что сделать ничего не может. Не помешает, той расправе.

С собою офицеры – лопаты, ломы привезли, чтобы евреи, обречённые на смерть – копали для себя могилу сами. Земля промёрзла и, не поддавалась, евреев отогнали, раздались взрывы.

– Взрывают мерзлоту гранатами, чтобы потом легче копать, Артём, немного удивился. Пожалели?

Когда, могилу выкопали общую, заставили раздеться и, голыми, в неё – спуститься. Мороз – не меньше минус двадцати, Артём горел от ужаса. На лбу пот выступил обильно, и по лицу струился.

Люди ложились группами – на землю, в яме. Слышались выстрелы. – Стреляли. Детей кидали в яму, плачущих, – живыми. Всех уничтожили, за полчаса, не больше. Для подстраховки или развлечения, гранату бросили, когда стрелять закончили.

Землёй убитых, засыпали в яме, – кучер и полицейские.

Забрав одежды часть, лопаты и ломы, уехали обратно офицеры, а полицейские, присели на одежду, оставшуюся после офицеров и, весело смеясь, обильно пили из бутыли, закусывая салом, хлебом, бульбой.

Хотелось выскочить наперерез телеге…, но, понимал Артём, что это глупость и, кулаки лишь сжав, вослед им – плюнул, проехавшим мимо него, – нелюдям.

Вскоре, в подвыпившем прилично, состоянии, хвалясь друг перед другом, – кто больше расстрелял сегодня, прошли мимо него четыре полицейских, предполагая – что вознаграждение, за труд их, выделят фашисты – ещё, кроме одежды.

– Четвёртую колонну расстреляли. Всего жертв, – около двух тысяч. – сорок второго года, 12-го февраля. Хутор Трелесино.

Так как темнело, было возвращаться легче.

Он понимал, что в прошлое попал, не думал в Чашники входить, идти к Петровне. Куда идти, не знал. Осталось лишь залезть под мост, возможно, не замёрзнет; обратно попытаться, возвратиться. Вдруг, повезёт, получится.

Дойдя к мосту, залез вмиг, под него, присел на том же месте, где – крик и выстрелы услышал, стал ждать, не зная, что при этом делать нужно. Но, сколько он не ждал, всё, как и было – оставалось. Он очень сильно был напуган и, понимал, что ситуация попала в безысходность. Это сильней пугало.

– Я в этом времени, так и останусь? – Испуганно подумал, затравлено, по сторонам смотря, словно ища, что мог забыть он, растерявшись.

Не радовала перспектива, остаться в этом времени. Вступила ночь в свои права. Но под мостом, как и вокруг него, было светло – от света звёзд на небосводе. Мороз усиливался, Артёму было – жарко, испарина на лбу собралась в капли, в глаза струилась.

Сбросил фуфайку, вылезти хотел из-под моста. В этот момент, слова водителя услышал:

– С тобой беда не приключилась? Что-то ты долго под мостом сидишь, мне, как бы на обед, уехать надо. Ты там, не спишь?

Дыхание перехватило. Он пулей выскочил из-под моста с радостным криком, – вернулся я, вернулся! Поехали быстрей отсюда!

Водитель, на Артёма посмотрел, не понимая, – произошедшее.

Артём в машину заскочил вперёд водителя и, повторил ещё раз шесть, – вернулся!

Не выдержав, он рассказал, что «видел» под мостом.

В лице – водитель, изменившись, тихонько прошептал:

– Подробно очень описал 12 февраля сорок второго года. Мне шёл тогда шестнадцатый годок, жил я в Трилесино. Возле Заречной Слободы, недалеко от нас находится могила братская еврейская.

Чашники, – поселение евреев, с средних веков, и в КВЛ и, перейдя к России, таким осталось. Лишь пятая часть, – не евреи, всего евреев, – до трёх тысяч было.

Эвакуация не проводилась. Наоборот, все две недели – 13 дней, с начала объявления войны до оккупации местечка, власти предупреждали, что каждого, оставившего место, – ждёт неминуемо – расправа [34].

Сыграла роль их отдаленность от крупных населенных пунктов. Шоссе Минск-Витебск, стороной обходит, и линия ж/д дороги, к городу не доходит. Поэтому, никто не знал, что было в Польше, никто не представлял – масштаб террора, антисемитизма.

Евреи в Чашниках компактно жили в центре (местечка [35]), оставили там их – в своих домах.

Евреям запрещалось навещать друг друга, общаться с белорусами – соседями и, подходить к окраине.

В первые дни фашисты, у тех, что было, всё почти забрали, а в сентябре подчистили вчистую.

Не только немцы, – полицаи также, грабили евреев и – местных часть, попользовалась ими, ведь это было – безнаказанно.

Мальчишки издевались над старухами, кидали камни в окна, били стёкла. Они прекрасно понимали, – евреи не пожалуются… Им, ничего не будет.

И, понимали, что евреев расстреляют… Так что евреи, от мальчишек, и не отбивались.

Использовали их на самых грязных принудительных работах – расчистке улиц, резке шпал и, заготовке торфа. Старые женщины выщипывали травку – в центре, с тротуаров, а надзиратель-немец, их избивал, ради потехи – плеткой. Шпалы, песок и воду, – тяжести, таскали лишь евреи, – в телеги впряженные, как лошади.

Командовал евреями, назначенный насильственно – еврейский староста – Черейский, бывший завхоз больницы местной, знавший язык немецкий.

В первый же год войны, перед зимой, фашисты премии давали, – махорки по две пачки, за смерть еврея – неважно, взрослого, ребенка.

24

Нашлось немало добровольцев. Немцы уменьшили – в 2 раза премию, но это не уменьшило «охоту».

В начале февраля сорок второго года, трудоспособным приказали – собраться вместе, для работы. Собралось 200 человек, их повели к Заречной Сло'боде Прозе'млянского сельсовета. Когда переходили по мосту через Ульянку, по ним стреляли полицаи.

Чтобы скорей мучения закончить, бросались раненые вниз, с моста, где их достреливали – кто не разбился.

12 февраля сорок второго года, с утра, послали немцы – группу молодежи, дороги чистить, – перемёты снега в деревне Ко'пцевичи.

Оставшимся евреям к 16.00 – собраться повелели в центре – в Доме культуры, бывшей церкви, (костеле – ранее). Евреи поняли, что их там ждет. И, не пришли, в назначенное время. Так, полицаи окружили улицы и, из домов их выгнали. Тех, кто бежать пытался, сразу убивали. Из неевреев, никого из Чашников не выпускали, и выходить на улицу всем неевреям запрещали.

Памятник убитым евреям из гетто в Чашниках. Установлен в деревне Заречная Слобода.

Затем произошло, что видел под мостом.

Артём увидел слёзы, – льются. Прекрасно понимая – он вышел из машины, не в силах видеть слёз мужчины.

Жалел, что рассказав, напомнил горькое несчастье. Вот так, он, мост обследовал, узнал – огромное – людей, несчастье.

Глава 4. Василий из деревни Должица

В эту субботу не искал он превосходства. Парильщики его не узнавали и, удивлялись, – жар, отчего-то не нагнетает и, слишком тихий, приболел, наверно.

Залез на самый верх, где жарче и, ждал «парильщика». Хотя тот говорил, что парится здесь постоянно, не встретился Артёму больше в бане. Сколько не ждал…. И, специально приходил

Напарившись, он заскучал, к тому же захотелось кушать, на свежий воздух, выйдя. Пройти не мог, вдали от ресторана. Тот находился за углом, – за баней сразу. Сегодня не обедал. Открыт, по времени, – с семнадцати часов. Значит, работал ресторан. До танцев, в нём, время провести – возможно

Заказ отдав, смиренно ожидал Артём – заказа исполнения, в зале полупустом, единственного ресторана в городе. Жалел, что, слишком рано, ушёл из бани, считая, что – лучше бы, ещё попарился. Грустил. Тоскливо на душе, вновь выходной, прошёл бездарно.

К нему подсел, спросив культурно – можно? Чуть старше, человек с курчавой шевелюрой, хотя присесть бы мог – и за другой стол. Столов свободных было рядом, много.

Он, как бы невзначай, спросил Артёма: «Скучно?».

Артём пожал плечами – надеюсь, отвечать, не нужно?

– Василий, тот представился.

Чтобы, – с деревни снобом не смотреться, Артём назвал имя своё – Артём.

Василий, извинившись, предложил, – кампанию, Артём составит? – поможет одолеть бутылку водки? – Одному много, а в графине, не хочу, чтобы не пить разбавленную. Вдруг, разбадяжат? Сразу, не разберу, а утром, будет – поздно.

– Не хочется, Артём ответил. Вчера немало выпил, не пойдёт.

– Обратно? – Василий пошутил.

– Вовнутрь, Артём его поправил, вежливо.

– Тогда и я не буду водку. Лучше вина бутылку закажу и эскалоп с картошкой.

– Картошка, основной гарнир здесь, в ресторане.

– И, между прочим, неплохая, – как и другие блюда.

Официантка, принесла заказ Артёму и, приняла заказ соседа.

Артём налил в бокал вино и, видя, что сосед не против, налил в его бокал вина сухого также и, извинившись, приступил, к уничтожению котлет по-киевски. Здесь, в ресторане, кухня нравилась, он ужинал в нём с удовольствием, когда была возможность и, желание.

Для Белоруссии неплохо зарабатывал. Учитывая, что Артём, не выпивал практически, за исключением особых случаев, да чьих-то дней рождений, праздников, когда не получалось отказать, – не экономил, стеснений в средствах, он не знал. Был бы поближе ресторан, в нём, чаще бы – бывал. Жил, с края города, почти у льнозавода.

Одно дело парная, танцы, кино, другое дело – вечером идти в центр городка, лишь для того, чтобы покушать, – километра три.

Распределял рабочий день, чтобы после обеда, оказываться в центре, в столовой пообедать. Ведь в первой половине дня, и, иногда, – второй, мотался, обеспечивал объект, – необходимым, всем, чего недоставало на строительстве. – Заказ автомобилей в АТП на завтра, поиски, экскаватора и автокрана, бульдозера, дизтоплива, организация подвоза гравия, песка и далее, заканчивая, в Витебск – в МСР, звонками.

День пролетал так быстро, – не успевал, и оглянуться, рабочий день, почти мгновенно, завершался.

Василию вино подали сразу, а блюдо, попросили подождать.

Второй бокал налил ему Василий, «долг», нужно – возвращать.

Приняв, как должное, Артём, желая здравия – обоим, не торопливо пригубил вино.

Разговорились, постепенно. Василий жил не в Чашниках, – в деревне Должица, – в шести километрах от города.

– Часто идёшь домой посреди ночи? – спросил Артём, сочувствуя Василию. Волки встречаются, здесь на дороге?

– Откуда, ночью? У нас здесь, в целом, тихо.

Опомнившись, – сказал не то, поправился:

– О настоящих, ты спросил волках [36]? Не въехал сразу. Извини.

Встречаются, но редко, соседи говорят, посетовал Василий.

Я их пока не видел, миловал Господь, за жизнь свою – ни разу. Приходится беду [37] носить с собой, на случай, если придётся – встретить.

– Давно откинулся?

– Да больше года. Работаю на станции ж. д. Не бойся, я рамсы не путаю, когда немного выпью; без дел, не наезжаю – беспредельно. И наливаю [38] без забот особых. На хвост к тебе я не сажусь. На вечер тети-мети [39] есть, а завтра новый день и, как я снова греться буду, не станем обсуждать.

Мои проблемы, мне вертеться. Не будет кипеша у нас, если сам не напросишься.

25

– Тебя – Василий, не боюсь, на кипешь я не нарываюсь. А если что? Пройдёшься. Надеюсь, понимаешь?

– Пугать решил меня? – Василий передёрнулся. Улыбка появилась, злая. Тик дёрнул глаз. Для понта, будто за бедою потянулся.

– На понт меня не нужно брать. Я за себя смогу ответить. Как человек пришёл, едрёна мать (!), так им и будь, – позволю я – пока, заметить.

– Василий снова изменился. Он улыбнулся и, сказав, что пошутил и, извинился – я видно, всё же перебрал. День сложный был, заботы…. Меня, Артём, ты извини.

Тебя не понял видно, сразу….

– Что ты? Ещё добавь – прости!

Ништяк сейчас, пока всё рядом, рамсы не спутаны, пора нам разойтись или уйти отсюда. Сменить программу. Официанткам платим…, и пошли.

Они спустились со второго этажа, из ресторана и, к парку подошли по Ленина. Стояла летняя прекрасная погода. Артём, для осторожности, держался сбоку, на случай, – если вытащит заточку, успеет защититься от Василия. Но тот об этом, и не думал, вообще. Наоборот, Артёму предложил – на танцы с ним пойти. Спрятав нож в парке, – были подшофе, – придётся защищаться, устроят шмон менты, отправились к площадке у ДК, откуда – песни, музыка, слышны. Начались танцы.

Когда закончились они, то, с площадки вышли вместе, не торопясь пошли, как большинство ребят, девчат, в сторону парка.

Немногие лишь по домам ушли. Ночь летняя – прекрасная была. Небо усыпанное звёздами.

Хмель – вышел. Завтрашний день – выходной, домой не торопились, кто остался в парке.

Присев на лавочки свободной – половину, не зная, чем заняться, решили, отдохнуть немного, после танцев. Рядом сидели девушки, обняв ребят, о чём-то говорили – весело смеясь, рассказывали анекдоты им ребята, за это девушки их целовали, позволяли обнимать. Лавочка длинная была, места свободного – достаточно, но им в обнимку было – лучше, компания тесней, – дружнее вместе.

Артём с Василием, прислушались невольно к анекдоту:

– Едет Иван Царевич по лесу. Дело шло к ночи, пора ночлег искать. Видит, – избушка на курьих ножках – стоит и, смотрит на него – сама Баба Яга.

Баба Яга пустила в дом царевича, спросила:

– Ты, где Ванюша, будешь спать? Здесь, на полу в избушке или – на сеновале, там, правда, дочка прилегла?

Смотрит Царевич – страшная Бабка-Яга и, думает, – Наверное, у дочери той, рожа …, как…, у неё!

– Нет, лучше лягу на полу, в избе…

Наутро, умывается царевич и, видит девушку красивую

– Ты кто? – спросил её, Иван Царевич.

– Я – доченька Бабы Яги. А ты кто? – отвечала девушка-красавица, вопросом.

– А я? – Иван-Дуррак! – царевич ей ответил. Самый большой дурррак на свете белом!

Все рассмеялись.

В парке драка началась, к ней молодёжь потоком устремилась, чтобы быть рядом – с ней, возможно, поучаствовать. Собралось наблюдающих, – под сорок, хотя на лавочках сидело, человек – пятнадцать.

– Будто из под кустов, словно грибы после дождя, Василий засмеялся, смотря по сторонам, будто ища, откуда – они взялись.

Драка закончилась. Разочарованно, все разошлись, ушли из парка все почти. Осталось две-три пары. Подъехала милиция. Немного покрутились и, удалились.

– Останешься или пойдёшь? – спросил Артём, вставая с лавочки, не видя смысла больше, оставаться.

– Пожалуй, также я пойду. Пройдусь с тобой – немного прогуляюсь.

Забрав беду, догнал его.

Направо, за райкомом партии, свернул Артём на Луначарскую [40], – улицу имени образователя, с уклоном деспотии, централизма, атеизма, партии – Ленина, Сталина. Приговорившего к расстрелу Господа.

26

Василий, повернул туда же, хотя Советская, вела в Варки, а Луначарского, шла к льнозаводу.

– Ты не домой идёшь? – спросил Артём, зная, что улица – в другую сторону.

– Зайду к подруге, – рядом. С тобой, немного по пути.

Они прошли – метров сто двадцать вместе, после чего Василий, повернув, к окошку дома, подошёл и, постучал в него – негромко. Артем, остановившись, подождать решил, прекрасно понимая, – домой идти, Вася не хочет. – Дома подруги, может быть, не будет, или прогонит прочь, так как был час ночной, – могла заснуть, спать крепко.

Решил, в вагончике Василия устроить, тот был- свободным.

Упрёки, выслушав подруги, оправдывался Вася, сделав блаженную мордашку:

– Все танцы я выглядывал, искал и ждал, надеясь, что ты придёшь; искал глазами, твою прекрасную фигуру. И, не дождавшись, сам пришёл к тебе. Соскучился, не представляешь, сил больше нет. Тебя увидел, легче стало. Меня ты манишь, как магнит. И, от себя, не отпускаешь.

– А я на танцы не пошла, тебя ждала, подруга отвечала. И, не дождалась. Из-за тебя…

Скучала.

Василий показал Артёму, чтобы быстрей тот уходил.

– Ты знаешь…, слышал он часть фразы, сказанной, и, перестав их слушать, к ночлегу поспешил.

Прошло немного времени, с начала пребывания в районном городке, за это время, познакомился со многими – из молодёжи. И более, не ощущал чужим себя. С Василием, нередко виделись, – дружили, особенно, после того, когда, однажды защитил его, затем, ещё раз, – в тот же день, – на танцах.

Однажды, после танцев, тот предложил Артёму, – в гости пойти к нему, в деревню. На что, тот, не раздумывая, согласился. Путь одолели быстро за разговорами и, часа не прошло, Василий постучал в окошко, домика на окраине деревни. Рядом с железнодорожной насыпью.

Вино употребляли в этот вечер – мало, к моменту появления их в доме, Василия родителей, запах исчез уже, поэтому, претензий – не было.

Артёму постелили на печи. Впервые спал он на таком экстравагантном ложе. Вместо матраца жёсткого, к которым он привык, лежала – перина мягкая. Восторг нельзя воспеть словами. Заснул он сразу, провалившись, – в её объятия. Не сон, а сказка.

Наутро, мама Васи угощала их молоком с протёртой сахаром – смородиной. Свой литр, выпив и, кусок, съев пирога, не отказался от добавки молока.

Позавтракав, Василий предложил пойти в лес, погулять, собрать – берёзового сока. Это Артёму было ново. Берёзовый сок пил не раз – в отделе соков магазина, а настоящий, никогда.

– Пошли, конечно, радовался предложению. Сок никогда не собирал. Я понимаю, – собрать – иносказательное слово. Расскажешь, как их сборы происходят?

– И расскажу и покажу, он удивился, – не знал Артём, занятия простого, достав топор.

– Топор зачем? – встревожился Артём. Их, что, нужно надрубывать?

Ему берёзы стало жалко. Из-за водицы сладкой, надрубывать деревья? – это же варварство, подумал он и, не смолчав, – к порубке отношения, сказал:

– Я не хочу рубить берёзы. Уйду я лучше в Чашники, а ты здесь оставайся… и, делай, что захочется.

– Никто надрубывать берёз не собирается. Мы, разве, варвары? Ведь среди них живём. Никто, не стал бы делать это. Леса – наш дом. Ведь мы, живём в нём.

В выбранное дерево, на высоте с полметра от земли мы делаем зарубку, в неё вбиваем гвоздь, он показал двухсот миллиметровый гвоздь и, вытащив его, ножом, канал подрежем. В него вставляем желобок, из свежесрезанных потростков – клёна или липы, длиною с 20 см. Под желобок – посудину прикрутим – банку, туда – сок собирается. Затем, сливаем в флягу.

На, почитай инструкцию по сбору сока.

Достав плакат с названием – Инструкция по сбору сока, отдал его – Артёму.

– Читай и просвещайся, – я добрый.

Артём вздохнул, ведь у него, мгновенно отлегло в душе и он, взяв сумку с банками и кольцами, пошёл с Василием, с ж/дорогой рядом, в лесную чащу. Тот, по дороге изготовил дротики по 20 сантиметров и, положил их в сумку.

Шли вдоль и по ж/д дороге, не углубляясь в лес непроходимый, из-за разросшихся кустарников, пока не вышли к роще.

Выбрав берёзу со стволом под тридцать сантиметров, ловким движением вонзил в неё топор. Взяв из кармана гвоздь большой, он, выдернув топор, вниз щели вставил гвоздь, вогнал в неё – неглубоко, ударом обуха – несильным. Затем, вместо гвоздя, он вставил дротик, а ниже, банку привязал к стволу. И, сразу же в неё – по дротику, сок струйкой устремился.

Вкус сока, лишь похож, что продаётся в магазине и, в то же время был другим – живым. Он обладал неповторимым запахом, оригинальным вкусом.

– Вода живая!

Энергию, впитав в себя, почувствовал Артём, что стал сильнее…, легче. Сближаясь с чистотой естественной природы, он ощутил, неуловимо – её вечность.

Ему казалось, что взлетит, подняться сможет выше стратосферы, парить над миром, красотою наслаждаясь мироздания.

Василий, вмиг присел, схватил за руку и, потянул Артёма вниз.

– Быстрее! Прячемся! – шептал, – пока, нас не заметили… и, не устроили сюрприз.

Артём присел и, оказался за кустарником – в лесной непроходимой чаще.

В момент окутал их туман, и он увидел сам себя, – со стороны, в одежде странной, за кустами, в том тумане.

Невдалеке расположилось войско КВЛ. Он это понял, слыша речь литовскую и польскую. Рядом, за небольшим столом, возле костра сидели офицеры, беседуя между собою. Невдалеке охранники стояли, смотря по сторонам, – не в ту, где спрятались – Артём с Василием

– С этой, наверно, стороны – пришли, где нахожусь сейчас, думал Артём – тревожась, – тыл здесь. А место встречи – впереди.

– Из-за преступного решения Ходкевича [41], в Лифляндию отправленного с войском, ударили по нашим, московиты и, в результате: пали – Витебск, Полоцк, сказал один из них, – с огромным сожалением, держась за бороду.

27

– Нет, бы ударить! С Челядниным – московским воеводой, переговоры начал, как «православный с православным»…! – с ним, солидарно возмущался офицер, что был моложе.

– Жалко. – Наш Полоцк, хорошо был укреплен и, защищало войско целое. Не удержали город, – в результате, от супостатов – московитов.

– Такие цитадели на холмах, – толстыми стенами обнесены, как Верхний, Нижний замки, и те – ядер не выдержали.

– Они в начале февраля из Лук Великих привезли «большой наряд» и, им, безбожно – бомбардировали.

– Не дожидаясь штурма нового, Семён Довойна – воевода полоцкий, сдал крепость. Не думаете, гетман, что он струсил?

– Не знаю. То, король решит.

Нам донесли, – недавно, войско вышло – из Полоцка, под руководством: Шуйского, Охлябинина и князя Татева – под 20 тысяч человек. Плетутся в нашу сторону. По плану их, – войско соединиться – в селе Барань должно, у Орши – с войском с Вязьмы, Серебряного – князя-воеводы. Затем, направятся на Вильно.

Те, – воеводы, мер не принимают – предосторожности в дороге, видно решив, – никто не знает, вообще об их передвижении. Они не ожидают нападения, не ведают, что – знаем о них всё.

– Твоя задача Филон Кмита [42], не допустить соединения – войска Серебряного, с войском Оболенского, заставить отступить от Орши их, к Смоленску.

А мы сразимся с Полоцким войском, – на Улле, ударив неожиданно, по стражникам и войску.

Скоро из Лукомля моё войско придёт, займёт позиции – в низине – в чаще, с Овлялицей, почти что рядом. Ночь отдохнёт и, рано утром, когда спит ворог, мы нападём и, отомстим – за Полоцк и за Витебск, закончил гетман Радзивилл [42], своё напутствие Филону Квита.

28

Вскоре к костру явился офицер дежурный, и доложил, что войско прибыло из Лукомля – в количестве трёх тысяч, заняв позиции – для нападения на войско московитов, согласно плана штаба Радзивилла.

Артём прекрасно понимал, – немедленно предупредить необходимо – войско русских и, тут же, слыша голос – я второго: «Имеешь право, изменять историю?», мгновенно растерялся.

Тем временем, Филон, поднявшись, направился к лесной дороге, где рядом с Должицей, стояла конница. С ней ускакал он к Орше.

Время летело с быстротой неимоверной. Ночь пролетела – в полчаса. Как только первый луч блеснул поверх кустов, деревьев, Артём услышал выстрелы сражения и, крики.

Литовцы, рать московскую разбили – быстро, и неожиданно. Те, не успев проснуться и вооружиться, поддавшись панике, спастись, пытались – бегством, обозы, бросив – с воеводами, проспавшими сражение, – с оружием и продовольствием.

Артём, страдая, наблюдал, как вместе с безоружными солдатами, убили воевод – князей Палецких, Шуйского, Охлябинина, Захария Ивановича Очин-Плещеева, 700 дворян, детей боярских и, тысячи солдат, обслугу.

Когда туман рассеялся, Артём в себя не мог прийти после кошмара виденного. Он помнил, – тело Шуйского и пленных, подарком – Сигизмунду [43] повезли, в далёкий Вильно.

29

Василий, подойдя к нему, стал тормошить, пока он не поднялся.

– Ты, так перепугался?! – спросил Артёма, удивлённо. И побелел! Не стоит, их бояться.

– Да, сильно испугался, Артём признался. Видеть и, не бояться…!?

Всё было так естественно и неожиданно. Вроде туман был, растворился, и снова, вскоре появился, ….

– Ты прав. Они…

Может осмотрщик на ж. д. дороги, может лесничий, может, вместе. Их двое было. А туман? Он появился незаметно, рассеялся затем. Бывает часто так. Совпало вместе, – дрезина и туман.

– Причём осмотрщик и лесничий? – Артём не понял. Где дрезина?

– Проехали на ней, смотря в глаза Артёма, спросил, недоумённо. – Ты что, не видел тех, – двоих?

– Конечно, видел, Радзивилла, Кмита…

Ты знаешь их. Откуда? Знакомые твои? – пытался пошутить Василий.

Я, если честно, также испугался. Не в кайф, на сборе сока попадаться.

– А разве собирать нельзя?

– Лишь с разрешения лесничего, возможно. Нужно найти, уговорить и, он, затем придёт, проверит, – всё сделал, правильно ли ты, не надоил ли лишнего, забравшись на другой участок. Мороки с ним не оберёшься.

Может поэтому ….

Зима немного задержалась, – позже обычного, весна пришла и, пролетела очень быстро. Лето пришло в начале мая. Совсем недавно лёд сошел, и, распустились почки – ветвей деревьев и кустов, – вокруг всё буйно расцвело, покрыв убранством – зеленью – поля, сады и улицы.

Долины, поймы у реки покрылись нежным разнотравьем, ковром, со множеством цветов – благоухающих, волшебным запахом. Хотелось убежать к ним, наслаждаясь негой, раздеться и, остаться – в естестве, в чём мама родила, со всем, что чистого в душе осталось, в прекрасное, мгновенно окунуться, где наслаждаться единением с возвышенным – мечтой и сокровенной мыслью, уйти от серого, обыденного бытия, быть счастливым, как в детстве, с мамой.

Стало по настоящему тепло, сбросили тёплые одежды люди. Первого мая – 26 тепла, на пасху, третьего, – за тридцать градусов.

Проснувшись утром в воскресенье, не зная чем заняться, решил разбивку сделать для опор моста. Раздевшись до одних лишь плавок, в долине у реки, он создавать, стал выносную линию, желая закрепить на ней, опор моста – расположение.

Он никуда не торопился, наслаждаясь – долины – дивной красотой. Казалось, – в этом мире всё прекрасно и, хорошо живущим – всем. Счастье и радость наполняли душу, хотелось раствориться в запахах и, стать единым целым с этим миром.

Со стороны, могло, кому-то показаться, что он блаженный. Почти, что голый парень, с венком на голове из полевых цветов, танцы устраивал один в долине, на пышной, молодой траве зелёной, в движениях, ритмичных, без партнёрши, – соло.

Он наслаждался ощущением единства – с воздухом, и с солнцем, с природой, небом и, собой в себе, нерукотворной красотой вокруг, не чувствуя забот и бремени – вседневных. Он отрешился от действительности мира и погрузился всей душою в неизвестное, до этого момента – другой действительности – измерение, в обыденном, казалось, окружении.

Идиллию нарушил звук автомобилей, спускавшихся в низину [44], от дороги, идущей к льнозаводу.

30

Артём, как белорусский партизан, на землю лёг, видя фашистов – сразу, стал наблюдать, зачем те варвары на монстрах (автомобилях) появились. Чтобы изгадить сказочный ковёр зелёный, – протекторами шин и, воздух чистый, – выхлопами газов, от моторов?

Не удивившись, он узнал в вальяжно вышедших, – персон нон грата, секретарей райкома партии, других руководителей и, Мандрика.

– Пьянку, борец за трезвенность, организовывает – на природе – Артём подумал, с отвращением, негодованием.

Единство ощущения с природой, вмиг исчезло, будто его – злой дух настиг и, уничтожил.

Видя, что правильно он догадался, – причина появления в прекрасной, девственной – долине, обилие бутылок, указывало на – простую на природе пьянку, от глаз подальше удалившись.

Не думали, те, – встретят в воскресенье, здесь – нежелательную сущность.

С негодованием внутри себя, поднявшись, он отошёл подальше, – не видеть этих мр… и, мерзавцев.

Уже безо всякой радости от встреч с прекрасным, видя шакалов свору, загадившую девственную красоту, он попытался вспомнить, – у человека, где проходит – грань нравственности с лицемерием, … прокладывать продолжив – выносную линию.

Работая он, как-то, развернувшись, увидел, что поднявшись из низины, за ним в бинокль, наблюдают. Он отворачиваясь, присмотрелся искоса, – узнал в тщедушном человечке – Мандрика. Тот знал его, невольно.

Не обращая на него внимания, он продолжал работу – отметок закрепление, лишь через пол часа о нём, случайно вспомнил и, повернувшись, не увидел.

Подкравшись к месту, где лежал он ранее и наблюдал за варварами подлыми, там никого не обнаружил. Спустившись, с горечью смотрел на банки брошенные и, бутылки.

И, как по волшебству, или специально ожидая, когда он – спустится в низину, УаЗик цвета канарейки, с двумя, кроме водителя, ефрейторами, направился к нему – для встречи.

С криком – попался, варвар! – Достав наручники, размахивали ими и, кричали: – Узнаешь, как губить природу! Сейчас, тебя накажем. За всё, теперь ответишь!

– Вы, идиоты! – ругался Мандрик, удивлённо, смотря на лучших оперов, с провальной ходки задержания.

Элементарного, произвести не можете!

– Не думали, что прыгнет в воду, оправдывался молодой. Ведь ещё холодно, точней – вода холодная.

– Ещё и издевался, – хам, позвал играть – в пятнашки, пожаловался старший на Артёма.

Хотели задержать мы нарушителя – родного края экологии, не получилось. Извините. Вы, представляете, какой он хам, – приезжий! Если поймаю я…

– Устроим мы облаву? У нас есть доказательства вины, мы всё бутылки с места пьянки их собрали, и привезли с собой.

– Как жалко! Мандрик, думая о чём-то, им ответил.

– Так точно! Жалко! – руководителю поддакнул, – первый. Жалко, что никого из них мы не застали, на месте преступления, а то…, бы их скрутили …, фразу окончил жестом – руки, вниз сверху. Схватившись за наручники, продолжил мыслить.

– На всех бутылках, что собрали, имеются их отпечатки пальцев! Мы будем сравнивать со всеми – провинившимися. Так вычислим, тех, нарушителей!

– Сдавайте!

– Точно! – отреагировал, второй ефрейтор. Мы так и собирались сделать – сдать все вещьдоки сразу же, в лабораторию.

– В лавку посудную! – руководитель крикнул, поднимаясь с кресла. Сдать все бутылки в лавку …, себе, с них купите …, – сахара, он прорычал и, вновь уселся в кресло. Ефрейторы, в испуге сжавшись, пятясь назад, из кабинета вышли, прикрыв дверь – тихо. Они не слышали ещё – такого рыка.

– От сладкого, я, где-то слышал, умней становятся, продолжил первый, зная, – что не слышат.

– В лаборатории медэкспертизы, работы много, и – без бутылок, пытался объяснить слова начальника, тот, что моложе.

– Хотели же, как лучше, получилось….

– Да. Вышло, – как всегда.

– Что, как всегда?

– Всё получилось, как всегда.

– Не помню, чтобы раньше было так, когда-то, второй ефрейтор растерялся.

Первый, смотря внимательно – в глаза ему, ответил:

– Нам, правда, нужно в лавку. Срочно.

Артём был в это время, с ними рядом. Баня – почти напротив РОВД. Он попытался незаметно проскочить, – не получилось у него. Оперативники заметили и, удивившись наглости, решили – сразу же, с поличным задержать, тем самым, репутацию поднять, авторитет восстановить и, лавры получить – заслуженные. Ведь, нарушителя поймали.

Кинулись, поняли, что обознались, так как нигде того там не нашли, осматривая граждан всех, в мужском разряде, чуть было в женский, не зашли. На всякий случай заглянули в туалет, в парную. Артём, под феном спрятался и будто волосы сушил, давно одевшись. Задело чувство – сильно, несправедливости к нему и, он, решил – расслабиться, немного вина выпить, и заодно – покушать.

Неторопливо кушая и выпивая, обедал в одиночестве, перебирая день весь, – произошедшее сегодня, вспоминая. Он никуда не торопился, обед стал ужином. Он заказал ещё вина бутылку. Когда наелся и напился вдоволь, товарищей увидел, зашедших, для разогрева, перед танцами.

Не спрашивая позволения, к нему присели. На это не обиделся, возможно, – рад сегодня, – один весь день, плюс – впечатления о дне прошедшем – суббота, завтра пасха.

Василию поведал, в конце ужина – о том видении из старины – в лесу, когда за соком берёзовым ходили.

– Настолько – сильно растерялся я тогда – в тумане, о том, что, там увидел, что ничего не стал рассказывать тебе.

О том, что было под мостом, он помолчал, боясь, – подумать могут, – с головой проблемы.

Василий выслушал внимательно Артёма. И, было видно, что затронул за живое.

– В этих местах случается подобное, – нередко, ему признался.

Совсем недавно, по дороге – от дома к станции, – сражение под руководством – Витгенштейна [45] видел.

Войска располагались от сражения, примерно, в трёх верстах, за авангардом Яшвиля – у Слободы. Войска французов, маршала Виктора [46] – по обе стороны от реки Лукомли.

31

Бои шли от деревни небольшой – Варки до нынешнего льнозавода. (Тогда завод льняной был в другом месте.)

Князь Лев Яшвиль, бой начал на рассвете и, вынужден был отойти, не справившись с сопротивлением. К ним, вскоре, прибыл Витгенштейн.

Штейнгеля корпусы, мгновенно перестроились, – чуть-чуть правее, корпус Берга – стал, в резерве.

Яшвиль атаковал и, оттеснил французов.

В сражении при Чашниках, потеря наших войск, – четыреста солдат и офицеров. Французов было, только пленных – восемьсот, потеряно в бою – чуть больше тысячи.

Артём вздохнул. То, что видения бывают здесь у многих, указывало, – с головой, нормально. Недалеко, выходит, порталы временные расположены. Недаром говорил Мацкевич, что прошлое и будущее, настоящее, одновременно «происходят» и можно побывать в отрезке времени – любом, как таковом, уже не существующем сегодня.

– Закономерность возрастания – единоличной ценности субъекта, – после травм получения и опыта – за битого небитых двух дают, отчасти помогло при воспитании, доверился Артёму по дороге, домой к нему, Василий.

Места у насекомых, в системах иерархических, по типу пирамид – любой сверчок [47], прекрасно знает, свой шесток, что помогает мне сейчас. Давно высовываться перестал, стараюсь быть малозаметным, как «трёшку получив», попал на зону, первоходкой.

32

Я понял, это – всё. Победа их, а я ни с чем. Всё дорогое – отобрали и, главное – надежду, что если и не всё, то многое, зависит от всех нас – украли.

Раньше считал, что каждый, может, судьбу свою создать. Выходит, – был наивным, как ребёнок, считая, что смогу мир собственный исполнить, и изменить, в огромном мироздании, в программу заложив файл, с функцией корректировки, в сторону – нужную. Но одним махом, «победители» – поработители, все намерения благие стёрли, оставив созерцать – крушение надежд и веры в справедливость, – ни с чем, кроме потери, не оставив.

Выходит, что незыблемость законов справедливости – иллюзия, как мир, мной созданный?

Или у сильных, справедливость есть – своя, а я в ней оказался – неслучайно, на их пути, поэтому всё у меня, и рухнуло, в небытиё? И, силы не смогли помочь, – понять смысла пути. Или не захотели.

– Сломался? Ты, на молоке обжёгся, – на воду теперь дуешь? Ударили, и растоптали всё? Теперь, и дальше пусть так будет?! – Ты – согласился?!

– Ты думаешь, закон не писан дуракам? А разве можно вновь стать прежним, имея в прошлом опыт?

– Наверно, нет. Мне не пришлось ещё, сломаться. Воспринимаем окружающий нас мир, мы – адекватно восприятию?

– Прекрасно. Есть выбор у тебя, кем стать по жизни.

– Как будто выбора – нет у тебя?

– Особо, нет. История одна, – сидел. И это на всю жизнь. Куда бы не пришёл – устраиваться на работу, везде одни вопросы и…, – места нет. Как будто, кто-то, предо мной приходит, устраивается, чтобы мне место не досталось. Так получается.

– Если захочешь, можешь к нам придти работать.

– По двум причинам – нет.

– Ответь.

– Пахать, как Карло, получать пятёрку в день?

Быть в подчинении, – порвётся дружба.

– Не сможешь отделить работу с отношением?

– Это не водка. Можно, с рабочими тебе – после работы выпить, а на работе нет. Не так я сделаю, непреднамеренно, что-либо, наедешь, я обижусь.

– Будет за что?

– Нет одинаковых примеров, ситуаций. Будет по-новому. В момент какой-то, кто-то, не разберётся. Да и коситься будут.

Всё время находиться в положении – двусмысленном – придётся быть, меж ними и тобой. То я – дружок твой, то – спиной к тебе, – не стану их закладывать, при случай чего.

– Зачем – закладывать? Есть справедливость?

– Ты много видел её в жизни? И у тебя, всё было справедливо?

– Конечно, нет, Артём признался. – Не всегда….

Он вспомнил многие обиды, в школе, техникуме, не честные поступки в отношении к нему, да и ….

– Вообще-то, говорил Оскар Уайльд: «Работа – тех прибежище последнее, кто больше не умеет ничего». Последую его определению. Возможно, и решу свою проблему.

За разговорами и, не заметили, как к дому подошли, родителей Василия.

В дом не хотелось заходить, будить радушных стариков. Воздух из леса, озера пьянил, энергией наполнив, особенное чувство, телу придавая – лёгкости, делая тело невесомым – сказочно, объемным, одновременно.

Почувствовал себя он, как-то странно, ведь был везде, всегда. – слева и справа, спереди и сзади, под звёздами вверху и, на земле.

Ему не нужно было подниматься…. Он понял, что способен видеть всё, что есть вокруг него, что может слышать всех, везде – одновременно, не смешивая, понимая смысл их слов, не только разговоров, но и мыслей.

А дальше – больше. Происходящее увидел – в прошлом, будущем, пройдя сквозь настоящее и, странно, – оно не смешивалось в сферах – переплетаясь меж собою, став единым.

Всё продолжалось долго и недолго, – миг, может, вечность. Исчез отсчёт событий – временно‘й, был просто мир – события, энергия. Похоже – на пласты, с соединяющимися основами, как переходами в пласт – выше уровнем, поочерёдно, по разным сторонам, местами с завихрениями, через отрезки-промежутки, тем самым, как бы разделяя, происходящие события, на составляющие. Он мысленно составил схему:

Вид сбоку.

Вид сверху

Внимательно присматриваясь к тем пластам, причудливо соединённых сверху, видел, – конфигурацию нагромождений – будто, – на первый взгляд; вверху – соединение тех линий параллельных – стройное, пластов многообразия их жизни (вид сбоку).

Событиям происходящим – своё место, в зависимости, связи их – между собой, критичности происходящего, а завихрения – сплетение событий, в клуб – эмоций напряжённых, кровавый зачастую, с жатвой смерти.

Василий, развернул Артёма, привёл в действительность, вопросом:

Вчерашний анекдот из жизни, рассказать?

Не показав, им недовольства, что мыслей перебил течение, Артём, вздохнул и, согласился.

– Работал ты, когда-нибудь сантехником? – спросила вечером подруга, услышав шум в замочной скважине входной двери.

– А что? – я удивился, думая – мне этого, для жизни не хватало.

– Придется начинать, хотя бы в роль войди – сантехника, ответила, волнуясь. Муж из командировки…, только что приехал, своим ключом дверь открывать пытается…. Она, пока закрыта на защёлку. Скоро откроется…. Он – догадается…

– Смешно, наверно, получилось, спросил Артём, представив ситуацию. И как? – спросил Василия. Сантехником стать, получилось

– Другой нашёлся способ – сменить действительность.

– Какой? Мне интересно.

– Я выскочил, в окно из комнаты, в чём мама родила, пока она его встречала.

– Неубедительно.

– Но, я же здесь! Живой и невредимый. Разве, не будет это доказательством, благополучного спасения, от неминуемой расправы?

– Неубедительно для мужа, жену увидев, в неглиже.

– Ждала, вся исстрадалась в нетерпении.

– Приехал неожиданно.

– Возможно, сердце чувствовало приближение – милого сердцу человека.

– Юродствуешь?

– Не разглагольствуй.

– Вижу, что – интересно? – вспомнив увиденное ранее, спросил Артём, стараясь, миг вернуть событий, – созерцавших, до анекдота. Мне показалось, за одну секунду увидел очень многое.

– Однажды я в тумане увидел великанов, – высоких и громадных. Те, что громадные – за метров шесть и восемь, сидели в креслах, рядом с людьми делювиальными – с длиннее черепами, чем у нас. Поодаль люди, небольшого роста, а с ними…, черти с рожками, и рядом, негры – воины, пленённые. Вокруг них исполины – высотой за десять метров, видимо – охранники.

– Сидели аннунаки, а рядом люди, зверолюди, биороботы огромные. Их, аннунаки создали. Они построили все пирамиды на планете – В Америке и в Африке, на полюсе и в Азии.

– Откуда знаешь ты об этом? – Василий удивился. Это моё видение, тебя в нём не было. А пирамиды, знаю – лишь в Египте.

– Те, что шесть и восемь метров ростом – аннунаки. Они на нашу Землю прилетели, с планеты Родина на спутнике Нибиру, Артём продолжил, на вопрос не отвечая.

Они создали на Земле – людей делювиальных, для разработки золота, работы на себя, потом, другие мысли появились для их использования. И, в результате – ассимиляций многократных, – смешения их с питека'нтропами и неандертальцами, наши подвиды человека появились с черепом средним и коротким.

Статные воины – нубийцы (новые убийцы), как – воинов, в междоусобицах, создали аннунаки, а про рогатых, лишь могу догадываться. О тех, я ничего не знаю. Наверно – бесы.

– Ты Дарвина объединяешь с мифом, – создание людей, с инопланетным разумом.

– Нет, это несколько сложней. Если желание есть у тебя, я расскажу, только учти, рассказ – мало доступный.

– Согласен, но вначале, поедим, Василий предложил Артёму. Мне, что-то кушать захотелось. Я, с вечера не ел.

Их ждал кувшин, до края молока и, каравай домашней выпечки, с литровой банкой – с сахаром поречки.

Поужинав, вышли во двор, – на свежий, чистый летний воздух, – на простор.

– Когда идёшь, не так заметно, как хорошо вокруг. В пути, проходишь через вечность – быстротечно и, к этому, наверно – привыкаешь, предположил Артём, зевая.

Василий, сильно затянувшись, вдохнув дым, потянувшись, Артёма попросил, продолжить тот рассказ.

– Если желание осталось, то, можешь, рассказать свою теорию происхождения – людей делювиальных.

Ну, это не моя теория, а симбиоз теории Машкова [48], с археологическими артефактами, из многих частей мира, и информации с табличек глиняных, с Месопотамии, – между Евфратом, Тигром, – из Междуречья древнего.

33

Глава 5. Новая теория происхождения и вырождения человека

– Сразу оговорюсь, – не претендую на дословность, перескажу лишь смысл, Артём, немного помолчав, рассказ тот начал. Я почему, на этом заострил внимание, ведь в мелочах бывает часто, значимое – колоссальное. Преподнеся их, несколько иначе, случайно исказить, могу – смысл вывода. Часть, из того, что расскажу, является догадками, основываясь при сопоставлении, не только артефактов, наук таких, как зоология и геология, антропология, археология, статистика, история и этнография, – с легендами и сказками, из уст в уста передаваемых за много сотен лет и тысяч.

Конечно, лучше рассказать об этом книга, может – Машкова (генерала царского), в Варшаве изданная в девятьсот седьмом году. Я из неё, перескажу частицу, – пытаясь донести словами, смысл – той книги, как понимаю сам.

– Какое отношение, теория Машкова, к видению в тумане моему, имеет? Тем более, – теория от девятьсот седьмого года.

– Ты видел с черепами длинными – людей делювиальных. Впервые я о них узнал из этой книги. Пишет о фактах – парадоксальных:

– Есть масса фактов, непонятных с точки зрения теории. Нам скажут ….: «вряд ли, будет это нам известно», … самоуверенно: «наука будущая – объяснит».

Есть факты …. прямо ей противоречащие, …. о них они, умалчивают.

…. (те) поколения цивилизованные – европейцев, расстались со старинным миросозерцанием и заменили новым, – в глубокой древности мол …., кроме дикости и глупости …. невежества, – не знаем ничего. Что …. изобретено, открыто в те (доисторические) времена, – случаем объясняется, вроде открытия стекла (необразованными) финикиянами.

Мы создали …. теорию»… степенного развития»… Если прогресс… и регрессирует слегка, то только в виде отдыха …., чтобы потом …. вперед идти (ставя в тупик всех обывателей).

….верим в прогресс, как основной закон …, не ошибаемся. …. реальность слишком очевидна. …. прогресс – это одно, …. пути, …, – совсем другое.

…. Для нас приятней думать, – позади, лишь были – дикость и невежество, а мы стоим вверху прогресса (как думали …. и древние). А потому, мы затыкаем уши – перед фактами, которые не говорят, …. кричат, что это (всё) неправда, что наши отдаленные – доисторические предки – не дикари, …. они так высоко стояли в умственном развитии, что даже многие тысячелетия не в силах уничтожить – оставленных …. следов их жизни.….

Мы знаем, в неолите, – возделывали 10 злаков, горох, мак, лён и даже яблоки.

…. наши зоологи становятся в тупик, прирученных животных изучая, ботаники – вопросы многие – «не понимают», при изучении растений в доме.

…. так как культура (злаков, всех) растений – трудна (неимоверно), как и искусственный отбор, Дарвин, не может допустить, что культивировали дикари – животных.

– Если потребовались, (рассуждает) – столетия, тысячелетия, чтобы растения те довести до степени полезности, то станет нам понятным, отчего – Австралия и мыс Доброй Надежды, где обитают слаборазвитые племена, не дали нам растений, – стоящих….

…. Другим немаловажным доказательством является, что в неолите, был человек – не диким, служат постройки их, – менгиры, – «постройками (гигантов) исполинов», те, справедливо названные.

…сооружения неолитического века встречаются во многих местностях, особенно …. во Франции, где …. отличаются гигантскими размерами и красотой [49] неповторимой и загадочной.

34

Немало, привести примеров, можно, что в древности глубокой жили, – люди вполне разумные. Несложно, сравнивать полученные черепа с большим объёмом мозга, – значительней – объёма современного, найденных – на стоянках древних. Люди и в древности, разумным видом были на планете, и доминировали.

– Делювиальных создали пусть, аннунаки, неандертальцы были ранее, без их вмешательства. Была своя культура – в веке каменном.

Произошли из обезьян, – вначале гоминоиды, из них неандертальцы гоминиды – потом лишь люди.

Мог же Машков, придумать, – делювиальных? Возможно, – черепа те, – ранние, до аннунаков и, прав был Дарвин? Ведь сам же говоришь, разумный вид, – не первый этот, на планете нашей.

– Труд Дарвина, мы обсуждать не будем. Залезем в дебри и, не вылезем. Не хочешь спать? Ночь поздняя.

– Так завтра выходной. Нам рано, можно, не вставать…. Или спать захотелось? Здесь хорошо и, звёзды светят. Дышать легко.

– Немного хочется – не сильно, Артём ответил, видя – желание Василия, ещё немного времени, остаться на свежем воздухе.

– Пошли на сеновал, Василий предложил. Можно на сене полежать, даже заснуть, если захочется.

Артём с ним согласился. Лёжа,…. Василий сразу же заснул. Артёму не спалось. Он окунулся в мыслях – в диалог с Машковым, Дарвина не понимая, что двигало им, или…

– Горящая свеча, Артём подумал, – символ жизни для меня. В ней ведь начало, – настоящее. Рождается ребёнок, горит она – жизнь началась и продолжается. Сгорая, – станет прошлым, сгорит – окончен срок. Жизнь, как свеча; – она, сгорая в настоящем, уходит в будущее – пламенем. Сгорая, уменьшается, как и остаток жизни.

Пламя, – дымок, – следы, сгорания и жизни, – зависят от материала, из чего сделана свеча (воск, гелий, парафин или же стеарин), думал Артём, на мягком сене лёжа, вдыхая с наслаждением – душистый аромат, прекрасно понимая, – и он немаловажен в жизни. И, муравей, пчела, и мысли. А сколько форм её, не знаем, вообще не представляем даже. Учитывая, что энергия есть в пламени, во льду, в реакциях.

Быть может, разум – есть энергия? Точнее, разум есть везде, где есть энергия? Разумен ветер, муравей, огонь и, снегопад. Когда иду – энергия выходит из меня? Не получилось – первооткрывателя из сущности моей, смеясь, подумал он, решив отбросить, недоступное, вернуться к прежней мысли.

В зависимости качества горения свечи – следов по жизни – эмоций и поступков, живущих на Земле, преобразуется вся ноосфера на планете, с количеством большим – плохих отходов, оставшихся после сгорания материала – некачественного, – безнравственно прожитых жизней, судеб испорченных, им чуждых.

Я вынужден признать вывод Василия, – и в жизни собственной, мы не хозяева, сделал он вывод – для себя, неутешительный, смотря на множество звёзд небосвода. Быть может, луч сомнений и, идёт оттуда? И хочет, чтобы сами поняли, что в жизни – важное.

По вероятности, сознание сформировавшие, до нашего рождения материального, задолго, действовали – силы – создав часть внутреннюю – нашей сущности, – энергию вначале. И, постоянно действуют: – до нашего рождения и, при рождении, при жизни, после смерти. Мы им сопротивляемся, не сознавая, – хорошие, плохие ли они, с трудом воспринимая их воздействие, мы жалуемся, просим Господа – помочь, от них защиты.

Он вспомнил притчу. – Умер человек. При встрече с ангелом-спасителем; тот показал путь пройденный совместно.

Артём дотронулся до чипа на ноге и, не почувствовал, – тот, рассосался.

– Совсем недавно, был в гостях у Тени. Затем колхоз, коровник, королева крыс.

Тень предлагала мне понять: кто я и, цель какая в жизни – важная.

Она сказала, – впереди, мне выбор предстоит – неоднократный, и предлагала стать одним из них….

Он вновь попробовал то место на ноге, где был вживлён, когда-то чип для связи, надеясь вспомнить, как, когда исчез.

– Вроде не тёр я это место, не избавлялся от него, подумал, допуская, – во сне случайно, сделать мог. А может, удалили у меня, в связи с моей никчёмностью и бесполезностью? Бодливому телку, не дали рог?

И в Белоруссии. … видения кровопролитий….

Такое впечатление, что показали, чтобы совершил, необходимое для всех. Но, что конкретно? – у себя спросил и сил, что рядом быть могли. – Не знаю.

Ветер поднялся, заволок вмиг тучами – весь небосвод, стало темно, без света звёзд. Он чувствовал дрожь в теле, напряжение – во лбу, в затылке головы. Смотря на спящего товарища, он ясно видел – того, при свете звёзд и месяца, – мгновение назад, и усмехнулся. Не видимый, был слышен. Сопение указывало – спящего.

– Спит, как младенец. Просил немного задержаться в ночи на воздухе, зазвав меня сюда. И, спать остался.

Ветер усилился. Он бушевал вверху, – выше навеса крыши, как будто не хотел мешать, им спать. Ветви деревьев гнулись, до земли, где ветра не было почти.

Не мог он это видеть в темноте, но чувствовал и слышал; – стонали, гнулись, разгибались, чтобы согнуться вновь и, вновь стонали. Стоны, вверх уносящиеся, – слышал отчётливо. Будто за помощью к нему, пытались достонаться, словно он мог помочь им не сломаться.

– Но, чем я им смогу помочь? И, как? – спросил себя Артём, ведь я чужой здесь, в Должице и, сил нет, ветер прекратить. Мне, это – неподвластно.

– Ты можешь им помочь грехи – частично искупить, если захочешь, – слышал голос, чей-то. И, откуда?

Он, испугавшись, оглянулся. Но, в темноте, не видел никого.

– Чьи, их грехи? Деревьев? – спросил, недоуменно.

– Сейчас это деревья, но, когда-то – сущности разумные. А люди ведь, почти всегда грешны.

– Но ведь считается, что в большинстве своём, деревья благородны? Они излечивают души, силы нам дают, нас успокаивают, лечат. Могут создания греховные лечить?

– Не все деревья лечат. Есть и калечат – высасывают энергетику – вампиры и, отнимают силы, делая, беспомощными вас.

– А как вампиров отличить из множества?

– Довольно просто. Слушай дерево. Если оно к себе притянет, значит, энергию вбирает, если почувствуешь – отталкивает, от него идёт, – как лёгкий ветерок энергия, – другим её даёт.

– А кто не может это чувствовать?

– Деревья им и не нужны.

Узнать, на что нацелена энергия, сумеешь, – приложив к стволу – полоску от фольги. Если притянется к нему, – значит, в себя ствол тянет. Если отталкивается, – отдаст всем, кто с ним рядом.

– А наказания, за что несут?

– Не наказание. Для многих – благо, повышение в сравнении с существованием их прежним. Часть были сорняками и колючками, часть – благородными кустарниками. – Быть наказанием большим не может, – в застывшем состоянии – души, так как находятся – в том самом состоянии – сознания, как в прежней жизни.

Когда-то, была у них возможность – прожить активно, с пользой жизнь, не только для себя, осознавая пагубность никчёмных действий. Прожив жизнь лишь для эго, не отдавая ничего взамен, но получая максимум, – как ты сейчас живёшь. – Единственная польза от тебя, что строишь мост. Но, если, не было тебя бы здесь, другой, кто-то – построил бы его.

– Согласен, – мост, был бы другим – немного, с другой душой.

– А для кого, кроме тебя, значение имеет это? И говорим не о тебе, тебя я вспомнил, к слову. Мы говорим об этих – грешных, с душой больной.

– Вообще-то, слышал, что дерево скрипящее, – с душой запертой – грешника. Скрип для неё – единственный доступный способ – просить живых, молиться за неё. Если заснуть под деревом таким, после молитвы, во сне поведает историю умерший.

– Деревья могут быть пристанищем для душ, но это разговор особый.

Дерево, как растение вообще, по внешним признакам, с людьми, впрямую соотносится: ствол – туловище, корни – ноги, ветки – руки, соки – кровь. Есть «женские» деревья и «мужские» (береза – березун, дубица – дуб), по форме отличающиеся: ветки березы распускают в стороны, у березуна – вверх [50].

35

– А ты кто? Ветер?

– Нет. Но сдуть могу.

– Не нужно. Ты, извини, что я спросил. Как посчитаешь нужным, то, назовёшься, как величать тебя.

Ты, по всему, – злой дух, наверно? Пространство ниже облаков – жилище духов злых, как говорят священники [51] в писаниях своих.

36

– Для умников…

– Как я смогу их искупить грехи? – спросил Артём, – вести беседу, не желая с ним. Уж слишком много в нашей жизни скорби.

И почему, у христиан, скорбь в жизни, – обязательно – присутствовать, должна?

Господь Иисус Христос предупредил своих последователей, что на земле исполнится жизнь скорби. Он допускает разделение на нищих и богатых! Но, почему Он разрешил вас грабить всем, – у власти находящимся и рядом с ней, присвоивших страны богатства?

Ты оглянись вокруг. Меня ты называешь злым, но я вам горя меньше приношу, и скорби, зла, чем ваш Господь. Вспомни воспетым Гёте, Фауста, – кто принуждал того, подписываться кровью, под обязательством? Ему, всё было мало – благ полученных, подай, их, больше! За всё нужно платить! – Это всё время – нужно помнить.

По судьбам неисповедимым, перед смертью, святого Причащения людей, не отличавшихся благочестием по жизни, Господь (внезапно) удостаивает и, за какие-либо прежние грехи, пусть и очищенные покаянием, лишает этого напутствия – святого праведника. Внезапную смерть посылает – одним из средств духовного, Ему известного лишь, наказания для очищения грехов незнания, забвения [52].

37

Своя рука – владыка? Прощу того, кого считаю нужным, а где же справедливость?

За что и, почему, пот проливаете и слёзы, жизнь свою – не блага получая, а лишь подачки нищих? Не потому ли, кое-кто идёт на преступления, видя лишь безысходность в жизни, как – вас считают за плебеев, быдло? Дойдёт, что по указке президента, мошенников судить не будут, а приближённых осуждённых амнистировать. – Пускай они, спокойно грабят предприятия, людей и банки. Сажать же будут, – кто не делится, или уже не значащих – в чиновничьей номенклатуре.

– Возможно, справедливость высшую, нам не дано понять и, нужно совершенствовать себя, чтобы достойным милости быть, заслужить?

– Достойным Его милости быть, заслужить? – он рассмеялся. Рабы от Господина милость получают!

Сколько, ни очищал себя ты на земле, и как бы в святости себя ни совершенствовал, не сможешь истребить в себе ты – корень зла, достигнуть состояния такого, чтобы не тяготиться телом (и), не вздыхать вместе с апостолом святым (Павлом): «Бедный я человек, избавит кто меня от сего тела смерти?» [53].

– Если Адам после падения остался телом бы бессмертным, и зло бессмертно было бы, и не было надежды – для человека на спасение. Чтобы с бессмертием и аду не быть вечным, Адаму было запрещено, после греха, вкушать плод древа жизни [54].

38

– Сколько бы не было сил отдано тобой, чтобы различные труды философов, теософов, мыслителей, читая, изучить, не стал умнее ты, остался тем же, кем и был – самим собой. Не видишь за – написанным, подтекста.

Я вижу, что сегодня рано, бесполезно говорить с тобой, о том, в чём смысл того, зачем – я здесь. Ещё немного, тебя била жизнь. Твоя свеча тускло горит. Не то, ни сё.

Придётся им скрипеть ещё лет несколько, пока разумный человек найдётся, что станет мне помощником достойным. Ох! Тяжело ему придётся. Ведь на Земле, такие есть, как ты. И, вам неймётся…

Всё стихло вмиг. Очистился весь небосвод, вновь заиграли – звёзд соцветия на нём, кружащие размеренно вокруг Земли и зарождающего месяца. Месяц смотрел с улыбкой с высоты, заботливо указывая, – спать пора. Артём прилёг на сено и прикрыл глаза. Заснуть не получалось.

Билась, всё та же мысль, заснуть мешая: – Если злой дух здесь был, – по сущности своей, то он бы сделал ему зло, пусть даже небольшое?! Но он ему не сделал ничего – плохого. Разве умеют злые духи, сущностей жалеть?

Навряд ли…, – вновь мне непонятно.

Ответы не нашёл, насущные – мешали мысли спать, он, в результате сделал вывод, каким бы не был дух, с ним говоривший ночью, он оказался прав. – Сколько не отдано им сил, что бы труды философов, теософов, мыслителей различных направлений изучить, остался тем же, кем и был – самим собой. Не стал умней.

– Ещё вчера, жизнь шла – по одному пути, сегодня, может, и – другим путём пойти. Меняются условия и перемены. Вчерашние поступки, кажутся сегодня, – глупыми, нелепыми невероятно, их на другом пути не смог бы совершить я – никогда, думал Артём, прекрасно понимая, что бы, не сделал он вчера, сегодня делает, другой смысл, видя, совершенно, в них. Эти, ново видения и изменения под постоянным действием тех сил и, происходят – сознание меняя, реформируя.

– Ново видения? Многие факторы, видим по-разному.

Жизни с рождения, до смерти связаны с другими жизнями. Пути – из линий состоят: прямых, извилистых; соединений постоянных, пересечений и препятствий – в виде преград и пропастей, – их нам приходится всё время обходить и преодолевать, или беспомощно пред ними останавливаться.

И этот скрип сегодняшний в ночи, и разговор – с духом невидимым…, вновь взбудоражил разум мой, открыв его для беспокойства. Но, как понять мне этих сущностей? Мой разум слаб – для восприятия их слов и энергетики…

Была ли встреча – вообще? Ведь это мне могло присниться. Возможно, и сейчас я сплю….

Странный какой-то сон. Всё те же звёзды, тот же месяц, как и тогда, когда не спал. Реальность изменённая?

Тем более не понимаю, видя, что мы живём в обмане иллюзорном, силы верховные, бездействуют….

И в голове, ответ услышал:

– Иллюзии происходящего – теряя, люди руки опускают – многие, и происходят – катастрофы. – Гибнут. Поэтому, вам не дано увидеть – всё, как есть на самом деле. Ваши правители живут в самообмане, теша иллюзиями вас, себя – о будущем ими, задуманного – исполнения.

Пришедшие посланники злых бесов – Ленин, Сталин, собрали в окружение своё, всю пену грязную, в большом количестве – всегда, сверху раствора грязного и общества являющуюся, поднявшуюся муть со дна и, от отбросов.

Они и слуги их, шоры одев – на окружающий народ, в глаза, пустили луч надежды, лучи иллюзий, наобещав, – всего, что не могли, не собирались исполнять. Их слуги, из головорезов, урок, с большой готовностью, – народ уничтожали, поверивший, в рассказанное будущее – счастливое и светлое, задачи выполняя – бесов.

У тех, – попавших в лагеря, на выселки в безлюдные места – необжитые, где не были опутаны иллюзиями, глаза открылись, – у кого-то сразу, а у кого-то постепенно.

Бесы создали институт воров в законе, чтобы прозревших опускать, режимом – недовольных и, слабых духом. Одних, – задачи выполняя, других – для куража и собственного удовольствия, подчёркивая силу их и безнаказанность. Те, кто снимал сам шоры с глаз, обычно погибал или бандитом душегубом стал, озлобившись на мир, их окружающий.

Тем временем, – бесов посланники, продолжили иллюзии плодить о светлой жизни, в частности – о коммунизме говорить, бесплатных: здравоохранении и обучении, нуждающихся в пенсиях, квартирах, возможности – достойно жить при старости, о честности номенклатуры в партии и на госслужбе, отдав жизнь воплощению идей и измов.

Делая шаг к народу, продвигали – проблемы на два шага к ним, одновременно.

Иллюзии, Хрущёв снять попытался, но вскоре оказался, сам за штатом. И, Крым украл у русского народа. Сменил его – малоземелец, с набором на груди наград, четырежды Герой страны, времён расцвета Пугачёвой, спросил соратников, однажды, страдая – глубоко, маразмом. – А что? В Росси есть коррупция?

Артём, вместо деревьев видя, – людей измученных, подумал.

– Возможно, так и есть, – и на Земле – под облаками, – чистилище? Эти деревья-сущности, прав лишены здесь – говорить, просить.

Как им помочь?

Дух мне сказал, что искупить грехи, могу помочь им, если захочу.

Странно вопрос поставлен, – разве я могу – им не хотеть – помочь?

Хочу, конечно. Но дух не посвятил, как это сделать – я могу, как искупить грехи, а обвинил меня, – ты не готов.

И почему скорбь в нашей жизни – обязательно, присутствовать должна? Если воздушное пространство, – жилище духов злых, то отчего, легко здесь дышится?

– Вот отчего ад помещается под землю, мелькнула у него догадка.

Ад – много-уровневое формирование. Здесь наверху – чистилище, чтобы почувствовать могли, как под землёю жарко, душно, воздух стремится вверх, где дышится легко. Чем глубже, тем дышать труднее. В Аду, отягощённая грехами сущность, лишь может ползать, корчиться в мучениях и, изнывая от сознания запрета, подняться, воздуха глотнуть – прохладного. В нём, будет мучиться и, задыхаться.

Владеют этим миром, где живём – чистилищем, лишь – злые духи. А ангелы испытывают нас, с зловредной радостью вниз опускают души, те, что не могут улететь за небеса. И, злые духи низвергают вниз их, чтобы не рвались, безнадёжно ввысь. И, в этом жизни смысл? Как примитивно и, противно!

Иллюзии. Самым опасным видом поражения, является – метод внедрения эмоционального заряда и кодирования, посредством заражённых информаций. И, первым делом разума – является различие, от истинного – ложного [54].

Интуитивно, на своём пути, барьеры строят люди, от получения ненужной информации, но не всегда способны – справиться. При помощи иллюзий, эмоциями «зарядив» – имеющую информацию, становится возможным, разума барьеры одолеть и вызвать в человеке – взрыв страстей, переживать, заставив их – по поводу внедрённой информации [55]. Почувствовать скорбь, угнетение и радость?

– Не верю, что Господь, груз скорби в жизни – сделал обязательным. Скорей всего, Он указал, что в мире – скорбь присутствует. Церковники добавили сознательно – так быть должно. Ведь если скорбь не знает человек, может дорогу позабыть в их лоно.

Успешные, здоровые, счастливые и обеспеченные люди в поддержке церкви не нуждаются. Ведь человеком проще овладеть, манипулировать и побуждать пожертвовать и, сделать приношения, если он молится об избавлении невзгод, души, тела спасения [56]. Ведь зачастую, большинство людей потребность в Боге ощущают, когда им плохо, нехорошее случается или должно случиться с ними, с близкими, друзьями.

Когда же всё в порядке, и места скорби нет в душе, лишь вспоминают, многие о Боге, с иконой рядом проходя, у церкви, мест святых, не заходя, произнеся молитву про себя, и то не все и, не всегда.

39

Часть из нуждающихся, обычно превращаются в голимых попрошаек, – с любой проблемой и желанием, к Нему всё время обращаются, зная, что Он поможет.

Артём представил, – миллиард людей, Господа просят – одновременно и ужаснулся от такого – светопреставления, себя, мгновенно успокоив, что – Слава Господу, не может быть – плачевно.

Вновь повернувшись в сторону деревьев, на них смотрел он по-другому – увидев связь стремлений ветвей к небу, чтобы из поднебесной вырваться среды и, в глубину корней, где соками земли питаются (прошлым и настоящим), вернуться, – возродиться.

– Как люди, думал он, представив, – живших на Земле, когда-то – вместо тех – деревьев.

Если освободить стволы их от корней и, ветви от ствола, деревья гибнут. Жить могут – только вместе. Души стремлением своим, – ветвями, связаны. Они с грехами вверх и, вниз (корнями) через сознание произошедшего, происходящего, уходят.

Корни – пути души – основа, ведь из неё растёт ствол дерева; чем выше у души стремление – подняться и, от греха очиститься, тем выше и сильней Земля ей помогает, давая корням соки, (кровь человека), – уходят в ветви и стволы.

Скрипят же оттого, что их стволы сгибает дух порывами – как будто ветер.

За что он их наказывает, не ответит.

Проснувшись с этой мыслью, понял с удивлением, что спал и, всё – приснилось. Василий был невдалеке, сидел на лавочке у дома.

– Словно всё было наяву, а не во сне в недоумении он произнёс, растерянно, к Василию идя.

– Что-то приснилось интересное?

– Не вариант с сантехником, съязвил Артём и, улыбнулся.

– Тебе я вижу, случай тот понравился, Василий предложил, – дать адрес? Сам побываешь в анекдоте?

– Это лишь оттого, что сам ты анекдот ходячий.

– Смешной? Или с меня смеяться нужно?

– Не заводись, Артём остановил, не пожелав вступать с ним в перепалку в доме, – где был в гостях, – нельзя. Невежливо.

Сдержался и Василий, не нагнетая обстановку, он разговора тему перевёл, в другую сторону – о снах.

– Так, что тебе приснилось? Расскажи. Мне интересно.

– Подробно расскажу. Но ты сначала мне скажи, что за деревья так скрипят у сеновала, – неприятно?

– Где мы сегодня спали? – спросил Василий, голосом переменившимся.

И внешне сразу изменился, не только голосом.

– Что-то не так? – спросил Артём, почувствовав, – затронул, что-то важное.

Они здесь появились – неожиданно. Вначале их никто не замечал. За изгородью не мешали, никто внимания на них не обращал. Однажды, обратили. Случайно, как-то.

Кустарники те – бузина. Одни поверья говорят, что это проклятые дерева, будто, живёт дух демона под бузиной, обычно.

Эти деревья, строго-настрого – мне трогать запретили – предки. Они мне говорили, – к смерти, может, привести в семье, к несчастьям и болезням, а также – падежу скота и разным бедам.

Я узнавал потом и у других. Все говорят по-разному. Одни, что бузина – жилище духов дома, хозяевам добро несущих, – блага. Другие говорят, что просьбы, произнёсшие под кроной: «от напасти», «чтобы не насудил суд много», «для избавления бед всяких», – все выполняются, но, в случае моём – она не помогла, трёшку я отхватил по полной.

– А сколько прокурор просил?

– Крыша поехала или звёзду схватить хотел. Он мне просил – режима строгого дать восемь лет, как за деяние опасное, жестокости особой.

Он стукнул со всей злости кулаком об стол, лицо, став каменным, и напряжённым – замерло.

– Ты, успокойся, посоветовал Артём. Вообще-то, знаю я – со слов сидельцев, что если прокурор попросит восемь лет, то даст судья шесть, редко, пять бывает. Твою статью сменили видно, срок скостили.

– Профессор прямо, – юриспруденции! – Василий усмехнулся. Тебе, откуда это знать? Может, понятие твоё, судье бы нужно довести и мне, не трёшку, шестерик впаять?!

– Со слов сидельцев знаю. Не довелось мне это испытать и, слава Богу. Там быть, – врагу не пожелаю.

– Ты знаешь лишь со слов, а я на шкуре испытал своей, как ждать звонка, считать день каждый!

– Я понимаю, – было трудно. Не собирался тем затрагивать. Ты сам сказал о трёшке, теперь заводишься. Не нужно, вспоминать об этом.

– О бузине я говорил, – она не помогла!

– И я о ней, Артём ответил примирительно, не став, по этой теме – продолжать.

Молчали оба, смотря по сторонам, смотреть в глаза друг другу, не желая – первым. Так продолжалось – минут пять, молчание им было – тягостно, но гонор, – первым отвечать, не позволял, ни одному из них.

В этот момент с кувшином молока, в одной руке и кружками, в другой руке, к ним вышла мама Васи.

– Какого ляха в дом не шли позавтракать?! – спросила строго их, смотря, на отвернувшихся ребят.

Да вы, никак поссорились! – она их укорила. Немного в жизни радостей, так вы – беду накличете!

– Не кличем никого мы, мама! Просто поспорили немного, ответил ей Василий, искоса – смотря на друга. Тот, также, косился, осторожно.

Глаза их встретились, и отвернулись, резко. Со стороны было смешно и, мама Васи не сдержавшись, рассмеялась. Ребята посмотрели на неё и, искоса, вновь на себя, не удержавшись, также – рассмеялись.

– Вот, ладно! – радостно сказал мама Васи и, отвернувшись, в дом пошла.

Хлеб знаешь, где лежит…, негромко, полу прошептала.

Слеза предательская, речь сковала. Она плохого – не желала.

Глава 6. В первый раз

Поднявшись на этаж, где их квартира, Никита подтолкнул тихонько дверь, зная, что не замкнута. Дверь сразу же, открылась. Стараясь мать не разбудить, вошёл, ключ провернул, в двери торчащий, оставленный предусмотрительно, – двери замкнул. Деньги достал и положил на стол. Присев, горбушку пожевал с солью и чесноком. Затем, раздевшись, на топчан – на кухне, стоящий с незапамятных времён, прилёг. Рассказывала мама, что его, отец принёс.

На нём, мечтал о встрече с ним и, сладко засыпая, того с ним представлял. На этот раз, заснул не сразу. Перед глазами – бабушка уставшая, с которой разговаривал – нечестно. Ему её, так было жалко, что в горле появился ком.

Обидно, – сделать ничего не мог и, ей помочь, одел лишь маску благородства. Он не заметил, как заснул. Спал крепко.

Проснулся – мама улыбалась и, гладила по голове, благодаря, что деньги заработал – необходимые им, сильно

– Спасибо! Умница! – хвалила сына, квартплату сможем оплатить мы – своевременно. Не будет к нам претензии из домоуправления. Спокойно будем спать и жить.

Сказала, и в хорошем настроении, отправилась работать. А у Никиты, легче стало на душе.

Вылёживаться – некогда и, повалявшись, он поднялся. Спускаясь вниз, остановился на площадке, где вечером сидела бабушка – и снова стало стыдно, что оказался он – нечестным.

– Обидно, что исправить – ничего нельзя. Так и останусь я – бесчестным, Никита, вспоминая, это понимая, спускался.

С утра обследовал знакомые места, где вечерами собираются ребята, их старше возрастом, на посиделках. Там, после них, он находил бутылки, сдавал в приёмку стеклотары. Брали всегда, даже, когда проблемы были с тарой. Хватало денег тех на завтрак, и иногда, на них, возможно, протянуть до вечера.

Пиво, всё больше, выпускали в ПЭТах, а водку пили мало. Даже вину предпочитали пиво. Сегодня, выручки, на завтрак лишь хватило, и булку хлеба, с кило винегрета. Поужинать сумеют с мамой. Перекусив, он в настроении приподнятом, вышел во двор, на лавочку. На ней сидел, угрюмо, Гриша.

– Что-то случилось? – видя мрачность друга, спросил Никита.

– Да, нет. Особо, ничего, – ответил Гриша, озабоченно.

– Но я же, вижу, что сидишь, как потерял себя.

– Ты не смотри. Вдруг, там увидишь – неприглядное, – пытался пошутить Григорий. Ты же всевидящий у нас. Сквозь стены, смотришь, фигу видишь?

Шутка не удалась, и оказалась мрачной.

– Ведь мы с тобой друзья! – обиделся Никита. – Я что, похожий на тебя, если умеешь просто так обидеть? Спросил я, почему таким ты стал… и, рассердился!

– Да, ладно, сильно то, не злись. Задание я получил, его мне выполнить – непросто.

– Что? Очень сложное? Так, расскажи о нём. Мы, может быть, вдвоем, с ним справимся! – помочь Григорию, Никита вызвался.

– Ещё тебя впрягать, в эти дела!

– Остановись! Ты слышишь! Тебя расспрашивать, мне долго, нужно, и уговаривать, как малолетку? И то не так, и это, – так, не так, давай-ка говори, выкладывай, что за задание такое, раз удручает сильно! С чего ты нос повесил? Сидишь, невесел.

– Ну, хорошо! Сам напросился. Услышать хочешь, – расскажу.

Но никому, смотри, не говори об этом, о том, что я тебе – скажу! Ты понял?

– Понял, понял я! Всё понял! Говори, быстрее! Подробней, и не мямли.

– Родители сегодня приказали, чтобы я к вечеру принёс две тысячи рублей.

– А где ты их возьмёшь? Ведь с перекрёстка, таких мы денег, в жизни, не снимали. Да и не только мы.

– Я им сказал об этом, а в ответ – затрещина и, очень мудрое, как посчитали, – указание, как жить мне дальше:

– Это, твоё лишь – дело! Хоть укради, а принеси. Как? Нам – до лампочки!

И, помолчав, добавили, – большой, достаточно, чтобы искать и находить, с подобных ситуаций, выход. Думать же, нужно.

– Зря, мать твоя носила девять месяцев тебя, под сердцем!?

И, мать моя так посмотрела на меня – с укором, будто был я виновен, в бедах их, проблемах.

Может, действительно было бы лучше, если меня бы не вынашивала, не рожала! Возможно, из-за того, что кормят иногда, им на бутылку не хватает? Из-за меня.

– Вот это да! – Никита удивился. – Они, что у тебя, офонарели? А завтра скажут, чтобы три принёс?! – Я думаю, что вряд ли, – немного успокоил друга, Гриша. – Я эти две, не знаю, где – мне взять. Я думаю, что – понимают. Быть может, так они, меня испытывают? Какой им сын, – определяют.

– Ну, так и что, мы будем с тобой делать?

– А что ещё мне остаётся?! Пойду сегодня воровать. Или есть выбор у меня? Домой, без денег идти – жуть!

– Куда пойдёшь?

– Ещё знаю. Пойти сараи, «чистить»? Там будет, что-то – можно, и продать.

– И не боишься?

– Да. Боюсь. А делать что? Есть выбор? Так предложи, послушаю.

– Ну ладно! Делать нечего, вставай, пошли.

– А ты куда? Со мной на дело, что ли?

– Куда деваться от тебя? Не одного бросать же – на произвол судьбы, ведь мы же верные друзья. С какого будем начинать сарая? Вон в том сарае, у Житковых, мотоцикл есть.

– Ну, это, слишком круто! Куда его мы денем, кто, купит сразу? И, не дотащим никуда. На них я ездить не умею, хотя другие, также не умели…, раньше.

– А может, к Леменшенковым полезем? У них машина в гараже стоит. Да и живут они не рядом, в другом квартале. А значит, не увидят сразу.

– Ты что, так издеваешься и, надо мной смеёшься!?

– Напротив. Ведь в машине есть приёмник, возможно, и магнитофон. Они ведь больше чем на тысячу, потянут, вместе.

– Но их, продать ведь нужно.

– Тогда давай сидеть здесь и, мечтать – о деньгах. Придут к нам, сами, как желали? Много…

– Да, под лежачий камень, не течёт вода.

– А может, хату «взять»? – Никита, вспомнил разговор, подслушанный у старших пацанов. Там могут «бабки» и «рыжьё» быть, – добавил, тише.

– А будем брать её как? Ты подскажешь?

– Не знаю. Посоветуйся с Семёном. Он парень грамотный, подскажет.

Никита, не в своей тарелке был. Он чувствовал, что связано – с вчерашней встречей с бабушкой, и сам, как вроде, кражу предложил. «Но, он предлагал, в надежде, что, тот, откажется, от кражи!» – пытался успокоить сам себя. Успокоение, не приходило.

– Тогда, его брать нужно в долю, – ответил Гриша. Не будет он, учить бесплатно.

– Тебе что, жалко? – пытаясь уцепиться, за новое препятствие, настаивал Никита.

– Не знаю. «Хата», хилая вдруг будет и, там, на всех не хватит. Мы спалимся, как фраера, пред ним, зашкваримся базаром. Нас не опустят?

– Но, мы же, неучи пока, притом – полнейшие. Будем учиться. Выходит, без учителя, негоже начинать. Тем более, спалиться, можно.

– Пошли – играть. Горшки не боги обжигают. Собаки же, на нюх идут. Мы прошвырнёмся по подъездам. Вдруг, что-то в голову придёт, и всё, как по наитию – получится? Согласно промысла Его.

– Пошли! – Никита согласился с сожалением – с совестью мучиться.

– С какого мы с тобой, начнём – подъезда?

Давай-ка с дальнего, где не живём.

Они отправились к подъезду дальнему, искать удачу в деле.

Время, для грабежа, удачно выбрано. Кто на работе и, давно ушли, кто не работал, в магазине или же на рынке. В подъезде никого, кто бы спугнуть их мог, не встретили.

Начали сверху, оценивая все квартиры по пути, какая – большего внимания заслужит, – на той бы взгляд остановили. Поднявшись, они, словно играясь, стараясь шума не производить, толкали двери, но, запертыми, все оказались, словно их ждали и боялись.

Пытаясь проскочить на дурачка, вдруг кто-то, невнимательный – дверь не примкнул, они спустились на восьмой – «играясь», затем – седьмой, шестой этаж. И на шестом им повезло. Квартира – номер 22, была не заперта.

Обрадовавшись, осторожно, страшась одновременно, почувствовали, – дверь чуть приоткрылась. Боясь наткнуться на хозяина, в прихожую вошли и, обомлели.

В жизни не видели – шикарнее убранства, много вещей красивых. Лежали и висели, тут, там, ковры ручной работы. Светлая стенка с тёмными прожилками на дверцах, их отражала образы, а с потолка, смотрело небо с солнцем, – большая люстра.

Открыв, первый попавший шкафчик на глаза, увидели две пачки толстые с купюрами. В одной – по пять тысяч рублей, в другой, чуть тоньше по объёму, – тёмно-зелёные, им незнакомые.

Схватив, по пачке каждый, спрятали в карманах, и сразу же ретировались, не став больше искать. Что было сил, пустились из квартиры. На лестничной площадке – приостановились и, дух перевели.

Собрались вниз бежать, услышали шаги. Сердца забились их тревожно, учащённо. Никита, уходя, схватил за руку Гришу и, потащил наверх, прижав к губам свой палец.

Гриша, не меньше его трусил. В кармане брюк, лежала – пачка денег, предательски жгла ногу, как будто – это совесть.

Поднявшись на два этажа, вызвали лифт, посматривая искоса, между кабиной лифта и площадкой. Увидели старушку.

Сердце, вмиг ёкнуло, дыхание Никиты замерло. Как показалось, той была, – та бабушка, что спала на площадке.

Спустившись в лифте вниз, во двор вбежали, опомнившись, не торопясь, отправились к родным подъездам. Где, не дождавшись лифта, к квартире Гриши побежали. Ключ, как чужой в руках, дрожал, и норовил упасть, когда, с большим трудом, дверь открывал. Вскочив в неё, замкнулись тут же и, долго просидели – молча, уставившись в пустую точку, от пережитого – дрожа, ища решения – в задачке.

Молчали долго, пока – Гриша, не прошептал в тиши. – Выходит, красть, не так и трудно. Казалось мне – страшнее, и опаснее.

– Не страшно, – Никита, Гришу передразнивал, – а сам чуть было не наделал! Авторитетный вор, квартирный!

– Ты сам в штаны, за малым, чуть не наложил! – не согласился Гриша. Что, я не видел, как замялся, готов был на попятную! Он чувствовал себя героем, не то, что друг Никита. В нём появилось чувство гордости, за то, что сделать смог, работу – опасную, как и другие пацаны – богатые квартиры грабить.

Никита вспомнил бабушку.

– Мне интересно, как бы невзначай, спросил Григория – нас ищут? Наверно, вызвали милицию и та, везде с собаками-ищейками и следопытами в погонах, рыщут.

– Ты думаешь? – спросил Григорий, испугавшись.

– Не думаю, а знаю я, – наверняка. Смотри как сильно, их «поставили»!

– «Поставили» их, круто, но, может, не найдут. Мы смылись – своевременно. Никита, злился на себя, что вляпался – в такое дело, вдобавок был инициатором.

Видя испуг Григория, решил – ещё чуть попугать. – Найдут, конечно, – повторил уверенно. Мы, пальчики оставили. Они для этого учились сами, собак учили. У них есть школы – специально и, как там, – академии.

– Так что? Ты думаешь, найдут, узнают, что мы сняли бабки и, нас теперь в тюрьму засадят?

– Конечно! Только, не в тюрьму, там взрослые сидят, нас в беспредельную колонию отправят – для малолеток – возле Азова.

– Если ты знал об этом, – спросил Григорий, – то, почему, со мной пошёл на дело?

– Надеясь на «авось», и друга поддержал. Тебя в беде, не брошу.

– Теперь, нам, дружно, по этапу, канать в колонию придётся. Будут отец мой плакать с матерью…, кто водку будет покупать, лечить их.

Что же, – придется пострадать, когда меня ждать будут, – то ли шутя, то ли серьёзно, нараспев Григорий произнёс, будто пропел напев. С опаской посмотрел в окно, боясь увидеть там погоны – с огромными овчарками.

– Мне, если честно, даже выходить во двор, немного страшно, – признался он, – а тут ещё и ты пугаешь – тем, что не знаю. Как жить мне – дальше. Всё изменилось вмиг, словно во сне.

– Ладно, не беспокойся, авось, и в самом деле всё сойдёт на первый раз, – вздохнул Никита с тем же, сожалением, нас не найдут. Первый – почти всегда, фартовый.

– А ты откуда знаешь?

– Слышал не раз – от старших, – говорят.

Делить не стали деньги пополам, – задумались, что с ними делать. Отдать родителям Григория, – обрадуются и…, пропьют. Что будет дальше?

– Спрятать, наверно, нужно – деньги? – Никита, думая, предположил. Отдашь две тысячи, а остальное спрячем, куда – подальше. Когда-то пригодятся.

– Куда их спрячу? Может, у тебя?

– И у меня, не знаю, где, чтобы – их, мама не нашла. Нужно нам подыскать – такое место, чтобы их не нашёл никто. Тогда, не будет денег – с нами, когда поймают, выследив.

Кстати, не думаешь, что их менять нельзя.

– А, почему?

– Ты, много видел – пятитысячных бумажек в обращении?

– Такую я, один раз видел.

– Ты представишь, ходишь в магазин за хлебом, всё время, с пятитысячной?

– Да, ну тебя! Несёшь, такую глупость!

Спустя час, полтора, осматриваясь, крадучись, во двор, на воздух вышли. Казалось обоим, что все в округе знают – о воровстве их, что они – преступники. Сейчас начнут на них показывать, стыдить, безбожниками называть, ворами. И вызовут милицию, как только, их увидят.

Пряча глаза от всех соседей, ушли к песочнице, на обрамлении – где, посидеть любили и, обсуждать проблемы.

Присев в неё, рядом друг с другом, с завистью, на малышню смотрели, играющую, – беззаботно в ней. Себя жалели, что большими выросли.

Копались те в песке, что-то возили на машинках, другие – формочки лепили, не знали их проблемы.

– Эх! Мне бы их заботы! – вздохнул Григорий, горестно. – С утра, одна была боль головная, – достать, где-либо денег, сейчас другая, куда, их спрятать.

– Не говори, Григорий! Сложная жизнь наша. Не знаешь, как проблемы, появляются. Не спереди, так сзади. Порой мне кажется, что все проблемы, специально для тебя, построились в ряд, ждут, чтобы нежданно перед тобою появиться – а вот и мы, и впиться в наши души.

– Ага! Как будто, специально, они хотят, чтобы выкручивались – наизнанку, перед ними.

– Согласен. Точно! – вздохнул Никита, тяжело и, вновь уставился на малышню, в песке играющую, беззаботно.

– И будет так, наверное, всю жизнь, пока мы не состаримся.

– Да. Хорошо, – состаримся нескоро.

– Ты прав. Хоть это хорошо.

Сидя на обрамлении песочницы, они, непроизвольно, искоса смотрели во все стороны, как будто ожидали неприятности. И, зная, что бесплатным сыр бывает, в мышеловке, прекрасно понимали, – в жизни, за всё нужно платить. Расплаты ждали, она не приходила.

– Всё впереди, – найдёт, когда больнее будет, сказал Никита и, улыбнулся грустно.

Подумал.

– Скоро в школу, в первый класс – в этом году. Будут уроки, новые проблемы. Быть может, хорошо, что появились деньги. Только, как маме преподнести, откуда – тети-мети?

Время тянулось, отвлекаться стали на все события, происходящие.

И тут Никита, вновь «увидел» бабушку, которую он встретил на площадке, как будто, через стены, – расстояние, её увидел – поднимающуюся к квартире, откуда «сняли» деньги. Его, как будто – его ошпарили! Стыд, словно боль, сковал; едва согнулся, спрятал голову в коленях.

– Я знаю, как решить нашу проблему! – Никита, тихим шепотом, воскликнул. Давай, те деньги отнесём обратно!

– Ты что? Зачем? И, как, мы это сделаем? Нас, сразу же сдадут в милицию, как только мы признаемся. Лошара полоумная!

– И, что? Если сдадут, то сразу выпустят. Во-первых, – малолетки, а во-вторых, – проступок осознали и, добровольно принесли назад, что взяли. Ну, просидим немного в «обезьяннике», пока родители зайдут за нами.

– Самим, что взяли, принести назад? А для чего тогда, мы рисковали? И дома попадёт мне больше, – лишь за то, что мы вернули деньги, чем – украли.

Нет, – лучше мне в колонию, если поймут, что мы воры. Но, может, не поймут…, сам говорил.

– А ты оставь себе одну бумажку, ведь за одну – нас не убьют, и, может, не заметят. Их в пачке много. Получится, – не зря ходил на дело.

– Мне жалко. Столько денег, никогда, я не держал в руках. Когда ещё придётся?

– Но, всё равно – они ведь не твои.

– Ты знаешь, я привык к ним, как-то, – они мне, как родные – стали.

– И жечь в кармане перестали?

– Ты знаешь, только ты – их предложил отдать, так сразу перестали жечь. Теперь, – приятно греют.

Конец ознакомительного фрагмента.