Глава четвертая. Егор
Облачившись в белые бриджи и голубой топ, я медленно побрела по деревне. Минут через десять добрела до места, где дорога заметно расширялась, образуя нечто вроде миниатюрной площади. На «площади» расположился нелидовский торгово-культурный центр: с одной стороны – бревенчатый одноэтажный магазин, напротив – двухэтажное кирпичное здание сельского клуба.
Остановившись на «площади», я огляделась. Клуб выглядел пустым. В магазин по одному тянулись селяне, в основном женщины в возрасте, но были и мужчины, и даже дети. Проходя мимо меня, все как один здоровались. Решив, что таков здешний обычай, я начала здороваться с ними первой и тут же получила «щелчок» за проявленную инициативу. Угрюмый дед с горбатым носом и длинными седыми патлами напрочь проигнорировал мое приветствие, лишь недобро зыркнул жгучими черными глазами. Пока я мысленно ругала невоспитанного деда, какая-то женщина лубочно-фольклорного вида (распущенные русые локоны, красный ободок на лбу, вышитая светлая одежда до пят) расплылась передо мной в улыбке, показавшейся мне не вполне искренней.
– Здравствуйте! Вы случайно не внучка Марии Степановны?
– Да, внучка, – забыв от удивления поздороваться, подтвердила я.
Незнакомка откровенно меня разглядывала. Я решила ответить ей тем же. Что ж, довольно симпатичная! Зеленоглазая, с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губками. Правда, овал лица уже немного поплыл. Сколько ей – тридцать, тридцать пять?
– То-то я гляжу: вылитая Мария, только лет на пятьдесят моложе! – весело воскликнула она и добавила:
– Что-то вы бабушку редко навещаете.
Смутившись, я быстро забормотала о своей невероятной загруженности в институте и полном отсутствии свободного времени. Слушая меня, женщина продолжала улыбаться. Создавалось впечатление, что ее улыбка вовсе не связана со мной, а существует сама по себе, как надетая на лицо карнавальная маска.
– Вы сюда надолго? – вновь поинтересовалась она.
– Ну, может быть, на неделю… – не совсем уверенно ответила я, подумав, что и пяти дней без Андрея не выдержу.
– Что ж, человек предполагает, а Бог располагает, – глубокомысленно заметила собеседница. – Кстати, давайте познакомимся. Меня Татьяной зовут, а вас?
– Виктория, – с достоинством ответила я.
Татьяна остро взглянула на меня.
– Виктория? Красивое имя. А можно называть вас просто Викой?
– Можно.
– Заходите-ка ко мне вечерком, Вика. Чайку попьем, побеседуем. А потом я вам на картах погадаю.
– А у вас обычные карты или Таро? – тут же заинтересовалась я.
Мне вдруг ужасно захотелось погадать на Андрея. Плохих предсказаний я не боялась, я в них просто не верила. Гадание всегда было для меня игрой – забавной, увлекательной, никак не связанной с жизнью. Помню, как в старших классах мы со Светкой гадали на парней. Одна загадывала – любит или не любит, другая раскладывала пасьянс. Почти всегда получалось, что любит, а если что-то вдруг не складывалось, достаточно было снова раскинуть карты – нехитрый пасьянс сходился в четырех случаях из пяти. Со Светкой мы больше, увы, не дружим. Пасьянсы тоже остались в прошлом…
Короче, предложение Татьяны пришлось весьма кстати. Погадать на Андрея! Что может быть заманчивее? Я, конечно, знаю, что впереди нас ждет пышная свадьба, но так приятно услышать это из уст гадалки!
– Могу и на Таро погадать, и на обычных – любые карты не лгут! – произнесла собеседница. – Гадание у нас наследственное. И мать моя гадала, и бабка, и прабабка. Так что всю правду вам скажу. Но… (тут Татьяна слегка замялась) …если правды боитесь, лучше не гадайте! Лучше мы просто чайку травяного попьем, поболтаем о том, о сем… А гадание – оно, знаете ли, для отчаянных. Или отчаявшихся…
– Ничего я не боюсь, – поспешно заявила я. – И к вам сегодня обязательно загляну. Если, конечно, адресок дадите.
– Да какие тут в Нелидовке адреса! Вон мой дом – зеленый с коричневой крышей. А номер у него – сорок второй. Запомнили?
– Угу, – кивнула я.
– Ну, тогда, деточка, до встречи!
И Татьяна степенно поплыла по улице – вся такая светлая, возвышенная, как из доброй русской сказки. Голова гордо поднята, русые волосы вольно раскинулись по плечам, светлая юбка обтягивает крепкие округлые ягодицы… Ей бы в кино сниматься, в роли матери какого-нибудь юного царевича. Можно сказать, готовый кинематографический образ! Впечатление несколько портил пакет с продуктами в руке.
Оставшись одна, я вернулась к главной цели своей прогулки. Хватит прохлаждаться без дела, начинаем изучать аномалию! Я сейчас нахожусь в самом центре деревни. Мне тепло, но не жарко. Дождя нет. Ветер почти не ощущается. А что сейчас на небе?
Я подняла лицо вверх и застыла в восхищении. Вот это да! Жаль, что я не художница, и не могу запечатлеть увиденное на холсте. Картина получилась бы просто класс! Назвать бы ее как-нибудь авангардно, к примеру: «Сгущение напряженности» или «Рассеивание вечной тьмы», и выставить на вернисаже в Измайлово… С руками бы оторвали.
Счастливые люди – художники! Все краски мира у них руках. Увидел, написал, а дальше – смотри на свое произведение да радуйся! А у меня не то, что красок, у меня и слов-то не хватает. Хочу сказать красиво, возвышенно, а получается все как-то буднично, банально, схематично…
В общем, так… Я стою на центральной «площади», задрав голову и неспешно озирая небосклон. Прямо надо мной – легкие кружевные облака, впереди начинается то самое «сгущение», а позади, соответственно, происходит «рассеивание». Проще говоря, облачность над деревней в одном направлении постепенно сгущается, в результате почти полдеревни погружено в тень, зато в другом направлении (откуда я только что пришла) плавно рассеивается. На домом бабушки облаков уже нет, над ним царит глубокая, чистая синева, и дальше, за окраиной – тоже синева, лишь далеко за Нелидовкой снова видна облачность.
Повернувшись лицом к «сгущению», я отметила в нем некую несимметричность. Плотная облачность накрывала не только дальний конец деревни, но и расположенный справа хвойный лес, а над смешанным лесом (которой был виден слева) она почему-то размылась, развалилась на кучки темноватых облаков.
Так что же получается? Нелидовская аномалия захватывает не только саму деревню, но и прилегающий хвойный лес? Очень интересный факт! Но что он мне дает? Пока не знаю. И что дальше делать – тоже не знаю. Надо бы план какой-нибудь составить. Да и присесть, вообще-то, не помешало бы, уморилась я что-то…
Решив передохнуть, я вновь оглядела центральную «площадь». Ну, в магазине лавочек точно нет, а вот в клубе… В клубе должны быть стулья, но клуб, к несчастью, закрыт на замок. Зато рядом с закрытым входом в клуб оказалась еще одна дверь, ничем не примечательная, разве что прикрепленной на ней беленькой табличкой с надписью «Библиотека». Секунду поколебавшись, я направилась к этой двери и потянула ее на себя. Дверь легко поддалась, и я шагнула в чистенькую, светлую, продолговатую комнату, размером с небольшую студенческую аудиторию.
Вдоль противоположной глухой стены тянулись многоярусные стеллажи с книгами. Справа от меня, возле окон, стояло несколько журнальных столиков с разложенной на них периодикой. Напротив входной двери торцом расположился старый письменный стол, увенчанный самодельным ящичком для хранения читательских карточек. Далее в ряд с небольшими промежутками стояли еще три письменных стола с допотопными настольными лампами на них. За последним от входа столом сидел парень лет двадцати трех – двадцати пяти и выжидательно смотрел на меня. Перед ним лежала стопка пожелтевших газет; поверх газет я заметила блокнот и шариковую ручку. Других читателей в столь ранний час в помещении не наблюдалось.
Я тут же смекнула, что парень и есть местное ученое светило, главный и единственный исследователь нелидовской аномалии. Впрочем, теперь уже не единственный…
Внешность «светила» меня, мягко говоря, разочаровала. Парень действительно оказался рыжим. Не из тех рыжих, чьи волосы по цвету приближаются к каштановым или светло-русым, а интенсивного медного цвета. Такими же рыжими, только на полтона темнее, оказались брови и полоска усов над верхней губой. Его кожа, вероятно очень светлая от природы, обгорев на солнце, приобрела розовато-красный оттенок, что в моих глазах отнюдь не добавило ему привлекательности. Увы, рыжие – не мой тип! Не нравятся они мне. Что поделать, такой уж у меня вкус!
«Вика, какое тебе дело до масти этого парня? – одернула я себя. – Ты невеста Андрея, и этим все сказано! Тебе отныне что рыжие, что белокурые, что черноволосые… С другими мужчинами у тебя теперь могут быть только приятельские отношения, или вообще никаких!»
– Что же вы встали на пороге? Заходите смелее! – приветливо сказал рыжий. – Посмотрите пока журналы – тут совсем свежие есть. А Надежда Федоровна скоро подойдет.
Я сухо кивнула, приблизилась к столику с периодикой и стала листать «Космополитен». И вправду свежий номер! Рядом июньский «Караван историй», майская «Лиза»… На соседнем столике толстый журнал по интерьерам – неужели и его здесь кто-то читает? Ладно, пора завязывать с журналами. Надо бы со «светилом» пообщаться!
Оторвавшись от журналов, я вновь взглянула на парня.
– Так это вы нелидовский феномен изучаете?
– Я, – удивленно ответил он. – А как вы узнали?
– Бабушка сказала.
Парень внимательно посмотрел на меня, потом вдруг выдал:
– А ваша бабушка случайно не Мария Степановна?
Надо же какой догадливый! Только малость опоздал. Благодаря Татьяне я уже знаю, что наше с бабушкой сходство буквально бросается в глаза. Так что пусть поищет другую возможность произвести впечатление!
– Вы очень прозорливы, – сказала я весьма едким тоном. – Но вы не один такой. Меня тут буквально на каждом шагу спрашивают, не внучка ли я Марии Степановны.
– Ой-ой-ой, сколько сарказма! – покачал головой парень и, потеряв ко мне всякий интерес, уткнулся в свои газеты.
Я с независимым видом прошлась по залу, достала с полок несколько книг, механически полистала, вернула обратно, вновь подошла к столику с периодикой. Все это время я искоса наблюдала за парнем. Казалось, он не обращает на мои передвижения ни малейшего внимания: сверху донизу пробегает глазами газетные листы, задерживает взгляд на отдельных статьях, делает какие-то пометки в блокноте… В общем, ведет себя так, словно меня в помещении и вовсе нет. Надо же, какой гордый! Строит из себя аристократа, а сам рыжий, с обгоревшей физиономией, явно самого что ни на есть крестьянского происхождения… Я, конечно, тоже не царских кровей, но все же «столичная штучка». Да и что я такого сказала? На что обижаться-то? Пора прервать эту игру в молчанку!
– И что вы думаете о причинах нелидовской аномалии? – с умным видом спросила я. – Откуда она, по-вашему, взялась?
Парень вновь поднял голову и улыбнулся. Светло-карие, почти желтые глаза добродушно прищурились. Похоже, он и не обижался вовсе, а так, делал вид…
– Наиболее вероятная причина, – охотно заговорил он, – глубинные разломы земной коры. В местах таких разломов обычно скапливаются грунтовые воды. Большие подземные водоемы, в свою очередь, вызывают искажение магнитных полей у самой поверхности земли. В результате на поверхности формируются два разноименных магнитных полюса, которые и определяют местную розу ветров.
– Значит все естественно, никакой мистики? – разочарованно пробормотала я.
– А при чем здесь мистика? – удивленно спросил рыжий, потом вдруг демонстративно шлепнул себя пальцами по лбу. – Простите, забыл, чья вы внучка! Похоже, Мария Степановна уже успела обратить вас в свою веру. Зачем искать какие-то подземные разломы, когда можно собрать всех ведьм в округе да сжечь!
Теперь уже обиделась я. Да что он себе позволяет?! Нахал, деревенщина! Ученым себя вообразил… Да как он смеет насмехаться над моей бабулей?!
Я метнула в парня испепеляющий взгляд.
– Вы что-то перепутали, молодой человек. Ничего подобного моя бабушка не предлагала.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал рыжий. – Не сжечь, а предать анафеме, заклеймить позором… Суть-то от этого не меняется.
Как сказать… По-моему, очень даже меняется. Одно дело – сжечь, другое – заклеймить позором! В любом случае, столь резкая оценка бабушкиной позиции показалась мне странной.
– А сами-то вы как к колдунам относитесь? – настороженно спросила я.
– Так же, как все образованные люди. Никакого колдовства не существует! Есть знатоки народной медицины, но колдовства в их действиях, сами понимаете, ни на грош. Еще есть умелые манипуляторы людским сознанием и легковерные простаки. Чаще, конечно, простушки. Но даже если допустить существование колдовства, оно здесь абсолютно ни при чем. Местной аномалии никак не меньше ста лет, и это легко доказать. В библиотеке сохранилось несколько газет, изданных еще до революции, например, газета тысяча девятьсот второго года. И, представьте, в ней упоминается о нелидовской аномалии! Я, кстати, сделал ксерокопию той статьи…
Полистав блокнот, он выудил оттуда сложенный вдвое лист бумаги.
– Вот она! Читайте там, где подчеркнуто.
Чтобы прочесть статью, мне пришлось подойти к парню почти вплотную. К моему удивлению, от него пахло вполне приятно, каким-то импортным одеколоном с ненавязчивым горьковато-мускусным запахом. За одеколон я поставила парню маленький плюсик. Живет в такой глухомани, где даже мобильная связь не работает, а не опустился, не махнул рукой на гигиену! Слегка наклонившись, я прочла подчеркнутый красным фломастером текст (грамматику тех времен в виде твердых знаков и «ятей», естественно, опускаю).
«Много в мещерских лесах лосей и кабанов, встречается и косуля, и пятнистый олень… Знатная была бы охота, если б не опасные топи в здешних лесах. Как-то по осени, обходя болота, набрел я на деревню Нелидовку. С виду – обычная деревенька, около сотни домов, но есть в ней некая странность. Солнце, в какой момент не возьми, освещает ее лишь наполовину! Поспрашивал я у местных, а они мне в ответ: «У нас в Нелидовке завсегда так было! И при дедах наших, и при прадедах…»
– Ну, что скажете?
– Похоже, об аномалии написано, – неохотно признала я.
– Конечно, об аномалии! Выходит, феномен существовал уже тогда, когда нынешних колдунов и ведьм еще на свете не было. И, следовательно, к аномалии они никак не причастны. Ну что, убедил?
Убедить-то убедил, но мне вдруг захотелось поспорить. Взыграл дух противоречия! «Светило» чувствовало себя победителем, и это почему-то злило. Исключительно назло рыжему я решила защищать бабушкину позицию. Попыталась отыскать контраргументы, и они, как ни странно, нашлись.
– А вам не приходило в голову, – вернувшись к журнальным столикам, елейным голоском спросила я, – что у здешних колдунов и ведьм предки тоже колдовством занимались? Говорят, у колдунов династии покруче цирковых! Так, может, свое влияние на погоду они по наследству передают?
Парень, похоже, растерялся. Довольная победой, я рвалась в бой:
– Как видите, это ваше доказательство не так уж убедительно! Может, у вас есть другое?
Он ответил не сразу. Почесал затылок, видимо, решая, стоит ли продолжать беседу с самоуверенной москвичкой или послать ее куда подальше… Потом, улыбнувшись, произнес:
– Есть, но вас оно вряд ли убедит. Мою бабушку зовут Прасковья Ивановна, ее тут почему-то считают колдуньей… Темные люди! Уж я-то свою бабулю знаю. К странностям погоды она точно непричастна.
– Ваша бабушка – колдунья?! – искренне удивилась я.
Рыжий укоризненно покачал головой.
– Ну, что вы так смотрите? Рожек на голове у меня нет. Да и бабуля моя вовсе не колдунья, а ведунья. Поверьте, в ведовстве нет ничего противоестественного, и уж тем более предосудительного. Бабушка всякие хвори лечит не хуже больничных врачей. Целебные сборы из трав готовить умеет, заговоры разные знает. Грыжу за три дня так заговорит, что и следа не останется. Тут у женщины рак запущенный нашли… Врачи лечить отказались, сказали, месяц, два – и конец, а бабушка взялась. Так та женщина еще пять лет жила. Скажите, чудо? Вовсе нет. Тут в знаниях дело. Просто бабушка знает то, чего почему-то не знают наши врачи. А вообще-то она – совершенно обычный человек и от здешней аномальной погоды никакой радости не испытывает.
– Вот, значит, как, – уставившись на парня, многозначительно промолвила я.
Чудной, однако ж, паренек! В колдовство не верит, а родная бабка – ведьма! Хоть ведуньей ее назови, хоть знахаркой… Интересно, каково это – быть внуком ведьмы? Может, он и сам немножко… того? Гены, знаете ли… С другой стороны, будь он сам ведьмак, зачем ему подземными разломами да магнитными полями заниматься? Вел бы себе прием населения, бабки бы хорошие зашибал… Не передалось ему, видно. Возможно, у них в роду колдовство только по женской линии…
– Кстати, меня Егором зовут, – вновь улыбнулся рыжий.
– А я – Виктория! – гордо сообщила я (пусть знает, что имеет дело с победительницей!).
– Вика, значит… – улыбнулся он.
– Гоша, значит, – передразнила я парня.
– Можно и Гошей, но лучше все-таки Егором. Мне так больше нравится. И, может, перейдем на ты?
– Хорошо, давай на ты, – охотно согласилась я и уселась на соседний стол (все достоинства моей фигуры парень уже разглядел, теперь можно дать отдых усталым ногам). Его лицо оказалось довольно близко от меня.
У рыжего были густые и жесткие на вид брови, по-детски пушистые ресницы, гладкая сухая кожа и резко очерченный нос, который я тут же окрестила «орлиным». Еще я разглядела розоватый шрам на подбородке, трещинки на нижней губе, коричневатые разводы в прозрачной желтизне глаз… Мне тут же вспомнились голубые глаза Андрея – вот если бы сейчас за соседним столом сидел он!
– Ты сюда надолго, Вика?
– Максимум на неделю, – все еще думая о женихе, мрачно ответила я. (Где ты сейчас, Андрей? Чем занят? Может, спишь еще? А если не спишь, то вспоминаешь ли обо мне?)
– Чем займешься? Будешь бабушке по огороду помогать?
Я отрицательно мотнула головой.
– Нет, она меня до огорода не допускает. Считает, что «ребенок» должен отдыхать. Вот только отдыхать тут очень скучно. Не привыкла я к такому отдыху – мне б куда-нибудь на море, под пальмы! А здесь что? Малюсенькая речка да лес, в котором одни болота. Разве ж это отдых?..
– Чего ж ты подалась сюда, а не под пальмы? Финансы подкачали?
Я молча усмехнулась. Причем тут, вообще, финансы! Я здесь потому, что так надо, потому что я клею Андрея, известного в институте плейбоя.
– А ты, говорят, диссертацию пишешь? – меняя тему, спросила я.
Парень отчего-то смутился.
– Ну, в общем, да, пишу… Вряд ли тебе это будет интересно.
– Просто я вот что подумала… Бабушке моя помощь не нужна… Так, может, я тебе помогу?
– Ты? Мне? – опешил он. – И чем же ты мне можешь помочь?
– Я знаю, как пишутся диссертации, – гордо заявила я. – Двоюродный брат кандидатскую писал, он и ввел меня в курс дела. У него там была одна глава, где абсолютно все точки зрения о предмете исследования в хронологическом порядке излагались. Даже самые невероятные, самые спорные… Вот ты намерен от колдунов в деревне отмахнуться. А стоит ли? Ну-ка, скажи, сколько их тут у вас?
Егор на минуту задумался. Что-то бормоча про себя, он слегка загибал свои длинные, жилистые пальцы.
– Пятеро! – твердо заявил он. – Бабушку я, естественно, не считаю – не колдунья она, обычная знахарка. А вот остальные (он иронически хмыкнул) вроде как с нечистой силой знаются. Местные старожилы в этом просто уверены.
– Пятеро на одну деревню?! – удивленно воскликнула я. – И это не считая твоей бабушки?!
– А что тут такого?
– Как это – что? Удивляешь ты меня, Егор! Много ты видел деревень, в которых постоянно проживало бы как минимум пятеро… э-э-э… людей с необычными способностями?
Он как-то по-новому глянул на меня. С уважением глянул – надо же, девица-то городская не полной идиоткой оказалась! Вот только взгляд его желтый (или все-таки светло-карий?) не засветился, не загорелся. Не было в этом парне азарта, хоть тресни. Прагматик, стопроцентный прагматик!
– Пожалуй, кое в чем ты права, – неохотно признал он. – Колдуны и ведьмы, возможно, связаны с аномалией, только связь тут не прямая, а обратная. Все с точностью до наоборот – не люди влияют на здешнюю погоду, а погода на людей. Точнее, не сама погода, а некий фактор, который делает здешнюю погоду. Именно он пробуждает у населения аномальные способности, если таковые реально существуют!
– Ну, что на что влияет, мы еще посмотрим… – уклончиво пробормотала я. – Так ты берешь меня в помощники?
– Ладно, беру, – без энтузиазма произнес он.
Что ж, в этом я его понимала. Чего уж тут не понять! Материал уже собран, акценты расставлены. Осталось только изложить все грамотно да рецензентам отдать – и готов новоиспеченный кандидат наук! А тут, совершенно некстати, открылись новые обстоятельства… И отмахнуться неудобно, и возиться ой как не хочется.
– Предлагаю следующий план действий! – не давая ему передумать, затараторила я. – Ты спокойно занимаешься своими разломами, а я параллельно изучаю местных чародеев. Результат исследований принесу тебе на блюдечке.
– С голубой каемочкой? – вымученно улыбнулся он, показав ровные, как бетонная стена, зубы.
– С какой еще каемочкой? – не поняла я.
Он лишь махнул рукой.
– Ладно, работай. Но у меня есть одно условие. Изучай тут кого хочешь, а бабулю мою, Прасковью Ивановну, оставь в покое! Обещаешь?
– Обещаю, – с самым честным видом ответила я. – Списочек-то чародеев напиши! Как зовут и номер дома… Ну, что б случайно не ошибиться.
Склонив медно-рыжую голову, он набросал несколько строк в блокноте, вырвал оттуда лист и протянул мне. Я плотоядно уставилась в список. То, что надо! Пять домов, пять имен. А вот и моя недавняя знакомая, Татьяна! С ней я увижусь уже сегодня, разведаю все, что можно, заодно и на Андрея погадаю. Совмещу, так сказать, приятное с полезным!
Дверь с улицы внезапно отворилась, и в помещение вошла полноватая невысокая женщина лет пятидесяти. Пучок седеющих волос на затылке, очки в простенькой пластмассовой оправе… Тут и гадать не надо, сразу видно – библиотекарша!
– А вот и Надежда Федоровна, – с непонятным облегчением промолвил Егор. – Тут к вам девушка за книжками пришла!
Женщина вопросительно взглянула на меня. Сильные линзы очков заметно уменьшали ее неопределенного цвета глаза.
– Здравствуйте! – прощебетала я, спешно прикидывая, что бы такое попросить. Книги я брать не собиралась, но просто уйти было неудобно. – Дайте мне, пожалуйста… что-нибудь по колдовству!
– По колдовству?!
Несколько секунд она растерянно моргала, затем быстро подошла к стеллажам и стала что-то искать.
– Вот, возьмите это.
Она протянула мне небольшую книжку в твердом бежевом переплете.
Я взяла книжку, расписалась в каком-то формуляре и, невнятно попрощавшись, направилась к двери. На секунду задержалась у порога, бросила вопросительный взгляд на Егора, и, толкнув дверь, вышла на улицу.
На душе было как-то непонятно. Все, вроде бы, получилось, Егора я уломала, список колдунов у меня в кармане… Но не было чувства удовлетворения. А все почему? Да потому, что этот рыжий совершенно мной не заинтересовался.
Пусть я уже невеста и без пяти минут жена, но он-то об этом не знает! Мог бы и пригласить одинокую девушку, к тому же свою добровольную помощницу, вечерком на дискотеку. Ну, хотя бы, просто погулять – кусок бы не отвалился! Я же знаю, что никакой зазнобы у него нет (спасибо бабушке, просветила, что нелидовские девки ему не нравятся). Так чем я-то не хороша? Вроде бы вполне привлекательная – глазастая, стройная, длинноногая. Для такого, как этот рыжий, даже слишком привлекательная. А ему хоть бы что! Может быть, у него проблемы с ориентацией?