Глава 3
Соломон
Протоптанная в снегу тропинка вилась меж невысокими еще сугробами, огибала березы, ныряла под разлапистые ветки елей. Тропинка петляла, кружила, пряталась за снежными заносами – как будто куда-то манила, звала, зазывала. Но на самом деле она никуда не вела. Описав широкий неровный круг, тропинка замыкалась в кольцо.
Такие тропинки-обманки, именовавшиеся не иначе как Уроборосы, во множестве оплетали лесной массив, окружающий поселок альтеров. Каждый год, как только выпадал первый снег, жители поселка, объединившись в группы, отправлялись их протаптывать. А потом ежедневно гуляли по ним, дабы вид у тропинок был ухоженный. Основатель поселка и неформальный лидер сообщества вольных альтеров и примкнувших к ним людей Соломон Юрьевич Шток называл Уроборосы защитой от случайных прохожих.
В пяти километрах к западу от поселка альтеров располагались два садово-дачных товарищества, каждый домов на триста. В семи километрах к востоку находился недавно построенный коттеджный поселок, половина домов в котором были уже проданы и заселены. К северу местность была болотистая. Там, в десяти километрах от поселка, в низине, лежали три торфяных пруда с темно-коричневой, почти черной водой, куда летом энтузиасты ходили рыбу ловить, а то и купаться. Зимой же там было малолюдно. Зато с севера в пяти километрах от поселка проходила довольно оживленная автотрасса, соединяющая две железнодорожные станции. С одной стороны от трассы стояла деревня, похожая скорее на потерявший свой город окраинный микрорайон. По другую сторону дороги прежде находились фермы с прилегающими к ним выпасами. Когда фермерству пришел конец, в пустующих зданиях расположились какие-то сомнительные мастерские, производящие декоративную плитку, деревянную фурнитуру и картонные коробки. А вдоль дороги выстроились магазины, магазинчики, ларьки, кафешки, шашлычные, автомойки и мастерские. Появился даже мини-зоопарк с козлами, верблюдами и страусами в загонах. Понятное дело, в таком окружении велика вероятность, что кто-то случайно собьется с пути или намеренно решит срезать дорогу, пойдя через лес, и наткнется на поселок альтеров.
Все в округе знали, что в лесу находится коттеджный поселок, обнесенный высоким забором. В деревне ходили слухи, что там живут не то тайные миллионеры, не то бывшие мафиози. В гости туда никого не звали, поэтому никто и не ходил. От греха подальше. Однако от случайностей страховки не существует. Страховку придумал Соломон Шток, придав ей вид замыкающихся на себе тропинок.
В основе любой хитрости, как утверждал Соломон, лежит элементарная психология. Наткнувшись на ухоженную тропинку, человек, не знающий местности, скорее всего, по ней и пойдет. А сделав круг и вернувшись на то же место, с которого начал, семеро из десяти махнут рукой и вернутся назад тем путем, каким пришли. Двое из трех оставшихся, прежде чем уйти, сделают еще один круг. Последний, относящийся к категории особо упертых, сделает минимум три круга.
Со временем, а именно три года спустя после начала повального увлечения Уроборосами, обитатели поселка начали склоняться к мнению, что теория закольцованных тропинок была не более чем шуткой Соломона Штока. Однако, когда Соломона исподволь подводили к разговору о Уроборосах, он лишь загадочно улыбался. А когда напрямую спрашивали о том же, он хранил суровое молчание.
Как бы там ни было, зимняя забава многим пришлась по душе. И, как только выпадал первый снег, жители поселка отправлялись протаптывать тропинки. Одни, превратив это дело в искусство, выписывали на снегу эмблемы и вензеля. Другие, отдавая дань спортивному духу, создали несколько видов состязаний по протаптыванию Уроборосов. У каждого был свой свод строгих или не очень правил и свои критерии оценки результатов.
К единственному въезду на территорию поселка не вели ни протоптанные тропинки, ни накатанные дороги. Не зная точно, где он находится, найти его было невозможно.
Прежде дачники, ругая всех и вся, тащились до своих участков по разбитой, изрытой ямами грунтовой дороге. Которая в пору дождей делалась и вовсе непроходимой. Строительство нормальной дороги организовал все тот же Шток. Теперь дачники ездили по бетонке и ругали тех, кто сделал ее слишком узкой. На обочине четвертого километра бетонки штабелями в рост человека было сложено несколько десятков плит, которые по какой-то причине так и не пошли в дело. Две плиты были уложены на землю, перпендикулярно бетонке. Съехав по ним, нужно было обогнуть штабели плит, за которыми начинался совсем неплохой проселок.
Однако, проехав или протопав по проселку километра полтора, случайный проезжий или прохожий упирался носом или бампером в старый, покосившийся шлагбаум с прибитыми к нему таким же древним запрещающим знаком и доской с поясняющей надписью «Проезд закрыт!». Шлагбаум оберегал не знающих дорогу путников от падения в овраг шириной в три метра и глубиной метров в пять, а то и больше, заваленный старыми, драными покрышками, сломанными ящиками, ржавыми консервными банками, битыми бутылками и еще невесть каким хламом. Преодолеть этот ров невозможно было даже на очень крутом внедорожнике. Спуститься же в него на своих двоих мог решиться только форменный безумец. Мало кому за пределами поселка было известно, что над созданием инсталляций «Ров» и «Плиты» работал проживающий здесь же, в поселке, художник-акционист Владимир Скоробогатов. Он не был альтером, но у него тоже имелись причины скрываться. Владимир Скоробогатов прославился своими перформансами, которые мало кто понимал. Власть же, как известно, видит крамолу во всем, что понять не в состоянии. Поэтому Скоробогатову за его художества грозило несколько вполне реальных уголовных статей.
Случайному путнику не оставалось ничего иного, как только повернуть назад. Тем более что прямо перед шлагбаумом имелась удобная площадка для разворота.
Если же перед шлагбаумом оказывался житель поселка, он брал в руку дистанционный пульт, направлял его на кривую сосну, растущую по другую сторону рва, и нажимал кнопку. В ту же минуту, будто по мановению волшебной палочки, кривой шлагбаум исправно поднимался – и широкий, крепкий выдвижной мост, способный выдержать пятитонную фуру, ложился через ров. За мостом же начиналась засыпанная крупным щебнем ровная, накатанная дорога, ведущая прямиком в поселок.
Дороги, как положено, вели из пункта «А» в пункт «Б». А тропинки вились Уроборосами.
Сейчас по тропинке шли двое. Они просто прогуливались. Но время от времени в тех местах, где снег осыпался на тропу, они, как было заведено, утаптывали его. День был морозный, но пасмурный. Небо то ли собиралось обрушить на людей груды снега, то ли просто хмурилось по какой-то своей, непонятной даже метеорологам причине. Один из гуляющих, тот самый Соломон Юрьевич Шток, что придумал Уроборосы, был одет в темно-синюю финскую пуховую куртку с откинутым на спину капюшоном, застегнутую на молнию до самого верха широкого, стоячего воротника, в котором Соломон прятал аккуратную светло-русую бородку. Снизу из-под куртки видны были изрядно поношенные светло-голубые джинсы. Голову Соломона плотно облегала вязаная спортивная шапочка малинового цвета. Второй был в таких же синих джинсах, только поновее, и в черной кожаной куртке, явно не подходящей к сезону. Голова его была повязана черной банданой с разноцветными черепами. Звали его Дмитрий Рапушкин, но друзья, как правило, называли его просто Димоном. Один только Соломон с самого первого дня их знакомства настойчиво продолжал именовать Димона Дмитрием. Шток был вдвое старше своего спутника, но разговаривали они вовсе не как наставник с учеником, а как старые друзья. При этом Димон не забывал выказывать Соломону должное уважение.
– Тебе не холодно? – участливо осведомился Соломон. – Одежка на тебе уж больно легкая.
– Да нет, нормально. – Димон на ходу зацепил пригоршню снега, слепил снежок и перекинул его из одной руки в другую. – Я свитер под куртку надел.
– Так и будешь всю зиму в этой кожанке бегать?
Димон пожал плечами:
– По погоде. Зимы-то последнее время сам знаешь какие. Не зима – одно название.
Соломон поглубже засунул руки в карманы. По его меркам, уже и сейчас было достаточно холодно для того, чтобы как следует утеплиться.
– Парни наблюдают за окрестностями?
– Днем и ночью.
– Внимательно?
– Еще бы.
– И что?
– Я же докладывал – все спокойно. Как будто ничего не произошло.
– Ну, собственно… – Не закончив фразу, Соломон умолк.
Димон метнул снежок в ствол растущей в стороне от тропинки сосны. Разбившись о светло-коричневую кору дерева, снежок оставил на ней белую нашлепку.
– Не нравится мне все это, – угрюмо произнес Димон. – Пропал альтер – и как будто ничего не произошло. Никто его не видел, никто понятия не имеет, куда он мог направиться… Словно в воздухе растворился… Будто не было его вовсе… И ведь не только мы не смогли его отыскать – ловчим он тоже не попался! А он между тем двадцать лет просидел в пансионате, у него ни друзей, ни знакомых, ни денег, ни документов. Где он, мрак его, прячется?
Соломон втянул голову в плечи так, что нос почти коснулся края воротника.
– Что не так с этим Муромским? – продолжал наседать на него Димон. – Я же видел, какие у вас с доктором Снайдеровым были лица, там, в доме для новичков, когда он пропал. Вы были не просто растеряны, а напуганы. Напуганы, Соломон! А я ведь был уверен, что тебя вообще невозможно чем-то напугать. Что происходит, Соломон?
– Я был бы рад ошибиться, – медленно, в такт неторопливым шагам начал Шток. Вместе со словами из-под воротника вылетали клочья пара. – Но, судя по всему, Алексей Муромский стал Мастером. Вениамин Павлович в этом абсолютно уверен. Кана, которую мы пригласили на место происшествия, тоже это подтвердила. Она ничего не знает о Мастере, но все равно поняла, почувствовала, что Алексей стал другим, не просто воплощенным альтером.
– Разве есть другая ступень после воплощения? – удивленно спросил Димон.
– Похоже, что есть.
Вильнув из стороны в сторону, тропинка скользнула меж двумя невысокими елями. Проходя мимо, Димон с Соломоном плечами задели ветки, каждый со своей стороны, и с деревьев посыпался снег.
– Ты никогда не говорил об этом.
В голосе Димона отчетливо прозвучала обида. Да он и не пытался это скрыть. Соломон был человеком, которому он доверял так же, как себе самому, если не больше. И он был уверен, что Соломон ничего и никогда от него не скрывает. Однако ж, оказывается, у Штока имелись свои секреты.
Соломон остановился, придавил ногой горку рыхлого снега.
– С появлением проекта «Вечность» из истории принялись вымарывать все упоминания об альтерах, – начал он, глядя не на Димона, а себе под ноги. – То, от чего избавиться было невозможно, обратили в страшные сказки о вампирах. Это был очень коварный ход. В результате стало почти невозможно не только отыскать истину, но и отличить правду от вымысла. Кем на самом деле был граф Дракула?
– Валахским господарем Владом Цепешем, – не задумываясь, ответил Димон.
– Это мы сейчас так считаем. Почему же тогда Брэм Стокер сделал его главой клана вампиров?
– Это только его фантазия.
– Да? – Повернув голову, Соломон посмотрел на Димона. – А может, у него имелись документы, свидетельствующие о том, кем был на самом деле Влад Цепеш?
– Он был Мастером?
Соломон взмахнул рукой, будто разгоняя мрак, мешающий ему как следует рассмотреть то, что находилось вокруг.
– Насчет Дракулы мне ничего не известно. Я привел его как пример, поскольку все о нем знают. Или считают, что знают. На самом же деле специалисты из «Вечности» так хорошо поработали над древней историей, что я, признаться, уже ни в чем не уверен. Ну а история двадцатого века так и вовсе вся скроена из подлогов и фальшивок. В это время «Вечность» уже серьезно взялась за работу и старательно заметала следы своей деятельности. Тем не менее зарубежным специалистам, занимающимся историей альтеров, с некоторыми из которых я поддерживаю контакты, удалось обнаружить ряд любопытных документов, в которых упоминались альтеры, титулованные как Мастера. К сожалению, подтвердить подлинность этих документов не удалось, поэтому не могло быть уверенности в том, что это не фальшивки, сработанные с какой-то неизвестной нам целью в стенах «Вечности».
С неба начал сыпать мелкий, нудный снег. Погода определенно портилась.
– Доктору Снайдерову ты о Мастерах рассказал, – все еще с обидой заметил Димон.
– Я лишь поделился с ним информацией после того, как он рассказал мне то, что было известно ему. Он наткнулся на упоминание о Мастерах в совершенно других, неизвестных мне источниках. Которые также, увы, нельзя считать абсолютно достоверными. Насколько можно судить по тем документам, с которыми мне довелось иметь дело, Мастер – это высшая стадия воплощения альтера. Доминиканский монах Иеронимус Кресп, фрагменты безымянного трактата которого были обнаружены несколько лет назад в муниципальном архиве Ганновера, пытался увязать альтеров с историей тамплиеров. По сохранившимся страницам его работы, которая в оригинале, по всей видимости, была весьма объемной, трудно судить, насколько обоснованы были его воззрения. Однако Кресп утверждал, что стать Мастером по собственному желанию невозможно. Для того чтобы воплощенный альтер стал Мастером, должно сойтись вместе множество самых разных факторов. Прежде всего альтер со дня своего воплощения должен быть «поденно на крови».
– То есть он каждый день должен пить кровь?
– Именно.
– Вениамин Павлович говорит, что так можно и здоровье подорвать. Это все равно что питаться одним сахаром.
– Если ты не Мастер.
– Альтеров в пансионатах ежедневно заставляют кровь пить. Но они там еще и на поддерживающей терапии сидят. Это ведь тоже не проходит без последствий.
– Если ты не Мастер, – повторил Соломон.
– Выходит, Мастером надо родиться?
– Кто знает, – выдохнул облачко белого пара Соломон. – Во всех известных нам историях появление Мастера окутано тайной. Он возникает как бы ниоткуда. Уже взрослый человек, полностью сформировавшаяся личность. Однако исследователи этого вопроса сходятся во мнении, что перед своим перерождением будущий Мастер, как правило, проходит через мощный катарсис. С ним происходит нечто такое, что ломает, разбивает вдребезги, выворачивает наизнанку все его былые представления о мире и о самом себе. После чего он начинает совершенно иначе оценивать свое место в этом мире.
– То есть у него напрочь сносит крышу, – подытожил Димон.
– Вроде того, – согласился Шток.
– А потом?
– Разные авторы называют массу других факторов, которые, по их мнению, способствуют перерождению будущего Мастера. Но, поскольку большинство сохранившихся документов относится к Средневековью, все они носят весьма умозрительный характер. Авторы пытаются проводить параллели, многие из которых нам сегодня просто не понять. Так, например, алхимик и философ, как он сам себя величает, Франциск Хоэм говорит о том, что будущий Мастер должен непременно соблюдать обет целомудрия и по крайней мере раз в неделю его должны сечь розгами. Кларен Блихсен, именующий себя личным врачом и парфюмером его чести барона Отто Шпанка, придает большое значение особой диете, включающей полный отказ от алкоголя и гусиной печенки. Астролог Курт Гранель описывает ряд магических обрядов, которые, по его мнению, помогают Мастеру не только обрести силу, но и контролировать ее. Рене Вильнер Райнхар связывает появление Мастера с фазами луны и шириной разлившихся рек.
Все это с легкостью можно счесть вымыслом средневековых псевдоученых. А поскольку никакой дополнительной информации из других источников об авторах этих странных документов найти не удалось, можно решить, что все это чья-та мистификация. Если бы не документ, обнаруженный доктором Снайдеровым. Вениамину Павловичу удалось заполучить всплывшую каким-то образом во Франции машинописную копию отчета некой Специальной медицинской лаборатории при Особом ведомстве – так тогда именовалось советское отделение проекта «Вечность» – за тысячу девятьсот пятьдесят первый год. Документ подписан профессором Седовым и уполномоченным Особого ведомства Гниловым. В отчете речь идет об экспериментах, проводившихся в течение трех лет, с тысяча девятьсот сорок седьмого по тысяча девятьсот пятьдесят первый, в возглавляемой Седовым лаборатории. Целью экспериментов, как указано в отчете, было «получение новой, улучшенной породы альтера, которая в дальнейшем будет именоваться «Мастер». – Не то охнув, не то фыркнув, Соломон выпустил облако пара из-за воротника. – Перед Седовым была поставлена задача получить суперальтера, который один будет давать столько М-сыворотки, сколько обычно дают десять других.
– Почему бы тогда не использовать старые добрые мичуринские методы? – мрачно хмыкнул Димон.
– Это они уже прошли. Седов начинает свой отчет с того, что «как известно, скрещивание двух альтеров не приводит к рождению нового альтера». Ну а поскольку генетика в то время в Советском Союзе именовалась не иначе как «продажной девкой империализма», ученые-особисты, в полном соответствии с господствующей в советской науке безумной теорией Трофима Лысенко, взялись за «переделку природы» альтеров. Однако использовали они при этом все те же средневековые методы. Для своих работ Седов выбирал альтеров, не менее десяти лет ежедневно принимавших кровь. Их принуждали соблюдать самые разные диеты, не давали спать, держали в полной темноте, изнуряли физическими упражнениями, заставляли заучивать огромные, бессмысленные тексты, укладывали в ледяные ванны, обкуривали благовониями… Все эти действия Седов подробно и педантично описывает в своем докладе. Отдельным разделом проходят, как он это называл, «методы принудительного физического воздействия». Альтеров пытали электричеством, жгли огнем, травили газами, отрезали им пальцы, заживо хоронили…
– Да это безумие какое-то, а не наука! – не выдержав, перебил Димон. – Эти документы следует придать гласности! Все должны узнать, что творят эти гады!
Соломон еще ниже наклонил голову. С шапки посыпался налипший на нее снег.
– Я испытал те же чувства, когда впервые прочитал этот документ. И подумал о том же самом. Но, сопоставив все «за» и «против», понял, что это принесло бы нам больше вреда, чем пользы. Все, что мы можем сделать, – это слить отчет в Интернет. Но даже если распространение его не будет вовремя заблокировано спецслужбой «Вечности», если в ответ на публикацию возникнет какой-то общественный резонанс, мы не сумеем доказать подлинность отчета. Как я сказал, Вениамин Павлович заполучил лишь машинописную копию отчета Седова. Да и та была снята не с оригинала, которого никто не видел, а с другой копии. Документ будет объявлен фальшивкой, а нас назовут фальсификаторами, готовыми идти на любые ухищрения, дабы опорочить честные имена тех, кто ведет с нами святой и правый бой. На этом все и закончится. – Шток вытащил из кармана руку в кожаной перчатке и указательным пальцем ткнул Димона в плечо. – Та же история, что и с твоим захватом пансионата. Если бы ты прежде как следует подумал, то не стал бы этого делать.
– Ой, ну ладно, – недовольно поморщился Димон. – Хватит уже об этом.
– Нет, не хватит! – строго осадил его Соломон. – Ты хотел устроить показательную акцию, освободив нескольких альтеров. А что в результате? Обвинения в терроризме и беглый альтер, скрывающийся неизвестно где!
Димон благоразумно решил не искушать судьбу и вернулся к прежней теме.
– Седов, надо полагать, ничего не добился? – спросил он.
– Нет. – Соломон снова спрятал руку в карман. – Но, расписавшись в собственных неудачах, он тут же предложил новый подход к решению поставленной перед ним задачи. В конце отчета профессор Седов испрашивает у своих кураторов разрешение перейти к «прямому стимулированию мозга альтера». Что он под этим подразумевал, я даже думать не хочу. Ясно, что, если после рассмотрения предоставленного отчета профессора Седова не сняли с должности, он искалечил, а то и убил еще немало альтеров. Однако тот факт, что в своих работах он руководствовался указаниями средневековых специалистов, свидетельствует о том, что найденные нами документы подлинные. Следовательно, можно утверждать, что крайне редко, не чаще чем раз в столетие, а может, и того реже, по непонятным пока причинам среди альтеров появляется Мастер.
– Ну, хорошо, появляется Мастер. – Димон быстро притоптал осыпавшийся на тропинку снег. – И что он собой представляет?
– Говоря современным языком, это Суперальтер.
– Это я понял, – коротко кивнул Димон. – Что конкретно он может?
– Если каждый из истинных альтеров наделен какой-то уникальной способностью, то Мастер обладает всеми сразу. А еще он может такое, на что не способен ни один альтер.
– Ясно, – снова кивнул Димон. – То есть на что он реально способен, ты не знаешь?
– Этого не знает никто.
– Тем не менее ты уверен, что Муромский – это новый Мастер.
– Скажем так, я хотел бы в этом усомниться, но у меня нет повода. Муромский двадцать лет провел в пансионате, ежедневно принимая кровь. Он попал туда тринадцатилетним мальчиком, поэтому, когда ты вытащил его оттуда, это, надо полагать, оказало на Алексея сильное эмоциональное воздействие. Затем он резко отказался от крови, что привело к гематокризу. Вениамин Павлович утверждает, что ни один альтер в состоянии гематокриза не смог бы самостоятельно даже шагу ступить. А Муромский сумел проползти по галерее, спуститься вниз по лестнице и добраться до холодильника, в котором хранились гемаконы. После этого он выпил сразу несколько литров крови, что не могло не закончиться гематокскикозом. Все это буквально перетряхнуло его организм на биохимическом уровне. Да и на психике не могло не сказаться. Мне очень хотелось верить в то, что произошедшие с Муромским изменения носили временный характер. Ну, вроде как хлебнул лишнего, малость почудил, но потом пришел в себя. Однако прошло две недели, а о нем ни слуху ни духу. – Рукой, затянутой в перчатку, Соломон стряхнул снег сначала с левого плеча, затем – с правого. – Рад буду ошибиться, но, скорее всего, Муромский стал Мастером.
– Ну, стал, и ладно, – с показным небрежением дернул плечом Димон. – Сбежал – ну и пусть себе бегает. Нам-то что? Тебя беспокоит то, что он знает, где находится поселок? Но если он истинный Мастер, то ловчим его нипочем не взять. Так ведь?
– Меня тревожит то, что я не могу понять, при чем тут «Улисс»? – задумчиво глядя себе под ноги, произнес Соломон.
– Что? – непонимающе посмотрел на него Димон.
– «Улисс». Роман Джеймса Джойса. Муромский читал его перед своим перевоплощением. И, уходя, забрал книгу с собой.
– Может быть, она ему просто понравилась? – не очень уверенно предположил Димон. Потому что понимал, что, ежели Соломон заговорил об этом, значит, все совсем не так-то просто.
– «Улисс» – роман, способный перевернуть сознание, – все так же задумчиво произнес Соломон. – Он способен заставить человека взглянуть на мир другими глазами. В каком направлении «Улисс» развернул мировосприятие Муромского? – Шток бросил вопросительный взгляд на спутника. – А?
Димон озадаченно наморщил нос и через бандану поскреб затылок. Пять лет назад он прочитал «Улисса». От корки до корки. Но вовсе не потому, что роман захватил его, а потому, что на этом настаивал Шток. Соломон в категорической форме потребовал, чтобы все семеро воплощенных альтеров, вместе с которыми он в свое время основал поселок, прочитали этот роман. Димон оценил «Улисса» по достоинству. Несомненно, это было выдающееся литературное произведение. В безбрежном потоке сознания, что вылил на читателей Джойс, вне всяких сомнений, можно было утонуть. Димон ощущал это почти физически: стоило ему ненадолго ослабить внимание, как словесный поток подхватывал его, выталкивал на стремнину и увлекал за собой. Вот только куда именно – не разберешь. В чем заключался смысл романа, Димон так и не понял. То есть он чувствовал, что смысл где-то рядом, но ухватить его так и не смог. Когда же он спросил у Соломона, зачем нужно было читать эту книгу, тот с серьезным видом ответил: «В свое время поймешь». Выходит, это время как раз сейчас и наступило?
– А что говорят об этом средневековые знатоки? – спросил он.
В самом деле, «Улисс» был полностью издан только в тысяча девятьсот двадцать втором. Что или кто указывал путь Мастерам прошлого, когда «Улисса» еще и в помине не было?
– В шестнадцатом веке Мастер по имени Мигель де Отеро поднял восстание альтеров в испанской провинции Льейда. В районе Валь-д'Аран альтеры захватили три небольших города и провозгласили независимость. Людям, которые признали новую власть и новые законы, позволено было остаться. Прочие же смогли беспрепятственно покинуть территорию самопровозглашенного государства. Республика Валь-д'Аран просуществовала семь с половиной лет. На восьмом году ее существования объединенные силы французов и испанцев сломили сопротивление повстанцев и устроили в Валь-д'Аране резню. Убиты были все, кто не сумел скрыться, включая местных священников, которые, по мнению пришлых святош, продали души Дьяволу.
Еще один Мастер объявился два столетия спустя во времена Великой французской революции. По утверждению автора обнаруженных нами мемуаров, подлинное имя его было никому не известно, повсюду он фигурировал под псевдонимом Террю. По утверждению мемуариста, этот самый Террю был серым кардиналом революционного правительства. Именно он является идеологом якобинской диктатуры, с его подачи был создан Революционный Трибунал и начата кровавая вакханалия, получившая название Эпоха Террора.
Я не берусь судить действия Мигеля де Отеро и Террю. Нам слишком мало о них известно, чтобы выносить какой бы то ни было вердикт. Однако нельзя пройти мимо нескольких существенных моментов. Первое: нам ничего не известно о детских и юношеских годах будущих Мастеров. Второе: мы не знаем, удалось ли кому-то из Мастеров достигнуть цели, которую он перед собой ставил. Революционный террор или резня в Валь-д'Аране могли быть вовсе не целью, а лишь средством ее достижения. Третье: мы понятия не имеем, что происходило с Мастерами после описываемых событий. Нет ни одного достоверного сообщения о смерти Мастера. И, наконец, четвертое: Мастера становятся непосредственными участниками событий, ведущих к кардинальным переменам в обществе. Вопрос в том, являются ли они сами катализаторами этих перемен или же, обладая выдающимися аналитическими способностями и сверхинтуицией, превращающей их в пророков, они всегда оказываются в нужное время в нужном месте?
– Я так понимаю, все в конечном итоге сводится к вопросу, чем собирается заняться Муромский?
– Именно. Я более чем уверен, мы до сих пор ничего о нем не слышали только потому, что он еще не принял решение.
– Не наметил для себя цель?
– Точно.
– А какие вообще у него могут быть цели?
Соломон громко фыркнул и взмахнул обеими руками, как будто подбросил в воздух большого, тяжелого индюка, пытаясь заставить его лететь.
– Какая цель у реки? Какая цель у ветра?..
– Не нагнетай, Соломон, – расслабленно усмехнулся Димон. – Мы говорим не о природных стихиях, а о человеке. Может, он и обладает кучей выдающихся способностей, но перво-наперво он – человек. Может, он умнее и быстрее нас, но им движут те же самые эмоции.
– В этом я как раз не уверен, – покачал головой Соломон.
– Я в жизни не встречал человека, не подверженного эмоциям. Просто некоторые очень искусно это скрывают.
– Хотел бы я быть в этом так же уверен.
– Ладно! – Димон хлопнул в ладоши и как следует потер одну о другую. – Так какой у нас теперь план?
Соломон спрятал улыбку за воротником. В этом был весь Димон – для него главным было действие. Классический буддистский постулат «Сиди на берегу и жди, когда река пронесет мимо трупы твоих врагов» был явно не для него. Буддизм и Димон – вещи абсолютно не совместимые. Порой Соломон сетовал на нетерпеливость Димона. Но в то же время он понимал, что Димона следовало принимать таким, каков он есть, потому что перекроить его невозможно.
– Что мы должны делать? – задал новый вопрос Димон.
– Жить как прежде, – ответил Соломон.
– То есть ничего? – обескураженно уточнил Димон.
– Тебе что, нечем заняться? – с показной строгостью осведомился Шток.
– Я не о том. – Димон тряхнул головой так, что снег с концов банданы полетел в разные стороны. – Я конкретно о Муромском. Если он Мастер…
– Если он Мастер, – перебил Соломон, – тогда первый ход за ним.
Судя по уксусно-кислому выражению Димонова лица, он был не согласен с такой постановкой дела. Категорически не согласен.
– У тебя есть какие-то предложения? – спросил Соломон, чтобы не оставалось ничего недосказанного.
– Это ты у нас стратег. – Димон отвернулся в сторону.
Ему было что предложить. Но он заранее знал, какие его идеи Соломону не понравятся. Поэтому и не стал озвучивать те, что имелись.
Несколько минут они шли молча. Ветер крепчал, а пелена сыплющего с неба снега становилась все плотнее. Соломон накинул на голову капюшон. Тропинка резко повернула направо, обогнула кривой ствол березы и так же внезапно повернула в другую сторону.
– Наверное, пора возвращаться, – сказал Соломон.
Ему не было холодно, но дома его ждало много дел. По большей части – рутина. Но и ей нужно было заниматься. Соломон для того и пригласил Димона на прогулку, чтобы можно было поговорить спокойно, с глазу на глаз, так, чтобы никто не мешал. Дома это сделать было невозможно. Соломон никогда не запирал дверь и никогда не разворачивал гостей с порога. Зная эту его особенность, к нему то и дело наведывались жители поселка с вопросами, проблемами, предложениями, решениями, а то и просто так, перекинуться парой слов, новостями поделиться или рассказать свежий анекдот.
Обогнув еще одну березу и свернув за невысокую разлапистую елку, Соломон сошел с тропы и двинулся в сторону от нее по снежной целине. Димон шел за ним, стараясь ступать след в след. Теперь ветер дул им прямо в лицо, колючие снежинки царапали щеки и лоб. Димон уперто шел вперед, не пригибая головы. Он не собирался кланяться какой-то непогоде. Соломон натянул капюшон до бровей, а глаза прикрывал ладонью.
– Да, и вот еще что! – громко произнес Соломон, глянув на Димона через плечо. – Как там дела у Шинкаревых?
– Нормально все вроде бы, – буркнул в ответ Димон.
– Что? – Соломон сделал вид, что из-за ветра не расслышал ответ.
– Все хорошо, говорю! – громче повторил Димон.
– Ты поговорил с Верой?
– Ага.
– Ну и как?
– Она не хочет, чтобы ее брат становился альтером. Говорит, дождусь, когда минует кризис, и уйду от вас.
– Плохо дело.
– Ну, не она первая…
– Поговори с ней еще раз.
– Она не желает со мной разговаривать.
– Почему?
– Считает, что я могу заставить ее делать то, чего она сама не хочет.
– Глупость какая!
– Женщина – что с нее возьмешь.
– Ты должен убедить ее не делать глупости!
– Почему я?
– Она доверяет тебе больше, чем кому-либо еще в поселке.
– У нее с Мартой неплохие отношения.
– Кого и в чем может убедить Марта? – Соломон на ходу развел руки в стороны, давая понять, что вариант с Мартой его совершенно не устраивает. – Я поручил это дело тебе, Дима, и ты обязан довести его до конца. Андрей Шинкарев должен стать истинным альтером. Для нас очень важен этот ребенок. Сейчас даже больше, чем прежде.
– Почему? – насторожился Димон.
Соломон снова сделал вид, что не расслышал слов Димона за ветром.
Димон был озадачен. Соломон явно уходил от разговора. Такого прежде за ним не водилось.