Глава 2
Небольшой, но крепкий дом Сахима стоял на окраине селения. При нем ухоженный сад, хозяйственные постройки. В доме две комнаты.
В меньшей из них на матрасе лежал паренек, закутанный в одеяло. Рядом с ним сидела женщина, с виду вроде совсем молодая.
Сахим объяснил гостям:
– Это наша соседка. Я попросил ее посмотреть за сыном, покуда схожу к вам. Как Акрам, Халима?
– Плохо, Карим. То сбрасывает одеяло, потеет, потом кутается, и его всего трясет, после этого забывается.
– Спасибо тебе. Ты иди. Русские нам помогут.
Женщина бросила быстрый взгляд на Самолова и ушла.
Фельдшер попросил отца и командира выйти в большую комнату и занялся пареньком.
– Карим, уверяю вас, фельдшер сделает все возможное. Вы извините меня. Я понимаю, что вам сейчас не до того, но мне надо поговорить с вами.
– Да, конечно. Что вас интересует?
– Пикап, который объявился тут недавно.
Карим указал на цветастую кошму посреди комнаты, подушки на ней.
– Присаживайтесь, офицер, – предложил он.
– Благодарю.
Карим принес чайник чаю, две пиалы, пепельницу и устроился на кошме.
Он сделал глоток чая, прикурил сигарету и проговорил:
– Это боевики, офицер. Они были и у нас, точнее сказать, подъезжали к селению, грозились убить нас.
– Я в курсе. Акрам рассказывал мне об этом.
Сахим покачал головой и продолжил:
– Понятно. Ну, в общем, их шесть человек. Ездят они на пикапе, в кузове которого установлена турель. Четверо в кабине, в том числе их старший. Это настоящий уродец. Его зовут Гунар. Я слышал, как водитель так к нему обращался. В кузове двое, вооружены автоматами «АК-74», пистолетами, есть и пулемет «Браунинг», но оружие они прячут. Мне известно, что их пикап постоянно курсирует вдоль шоссе Идлиб – Хомс, не отходя далеко от вашего поста. Но я не знаю, откуда взялись эти люди и какую цель преследуют. Возможно, это такая тактика. Боевики хотят осуществлять контроль за постом, вызвать нервозность у военнослужащих и у жителей селения. В Эль-Сауре постоянно о них говорят.
– Интересная тактика. Насколько мне известно, боевики ее не практикуют, – сказал Самолов.
– Прежде не практиковали. Но все меняется. Надо признать, тактика выбрана неплохая. Вы ничего против них сделать не можете, так как они не представляют реальной угрозы ни для вас, ни для нас. Их старший прекрасно понимает, что он и его люди будут уничтожены, если допустят глупость и хотя бы приблизятся к посту. Так же с ними поступим и мы. Больше не будем с ними говорить, постреляем, к шайтану, да и конец. А они видят все, что происходит и на посту, и в селении. Думаю, их больше интересуете вы. Боевики получают информацию, нужную им. Им важно знать, как расположены ваши позиции, состав и размещение постов, наличие техники и вооружения. Да и все остальное, чего не выяснишь, сидя на холмах. Грамотная тактика.
– Вот только кому нужна эта информация?
– Да, это важный вопрос. Мы постоянно смотрим за местностью. В десяти километрах от поста и селения никаких бандформирований нигде не замечено. Значит, эти люди пришли издалека. Очевидно, кого-то из главарей боевиков очень интересует ваш блокпост. С чем связано это любопытство, можно узнать, захватив людей, ездящих по окрестностям на пикапе. Это, кстати, не так уж и сложно сделать.
Самолов внимательно посмотрел на Сахима и спросил:
– Каким образом?
– Наши охотники были у брошенного селения Сахана. Позавчера вернулись. Они видели, что у одного из уцелевших домов стоял тот самый пикап, который не дает нам покоя. Значит, на ночь боевики встают в Сахане. Это в пяти километрах отсюда. Мы знаем, как можно скрытно, совершенно незаметно подойти к развалинам. Ну а сам захват будет произведен быстро. Это, как вы говорите, дело техники.
Старший лейтенант улыбнулся и сказал:
– Прав был ваш сын, Карим.
Сахим с удивлением спросил:
– В каком смысле?
– Он высказал предположение, что боевики могут вставать на отдых в Сахане. Кстати, Акрам был в той деревне.
– Вот чертенок! Куда попало нос свой сует. Беда с ним. Любопытный, сил нет. – Карим поднял руки к потолку. – Всевышний, милостивый и милосердный, не дай ему умереть. И ведь никто не знает, что он ходил в Сахану. Люди сказали бы мне об этом. Выздоровеет, накажу!
– Не надо. Тогда получится, что я сдал его. А это, сами понимаете, нехорошо. Мужчины так не поступают.
– Ладно. Не скажу ничего. Давайте о банде. Я могу поговорить с вождем, объяснить, что эти люди нужны вам. Но идти на захват придется вашим воинам. Мы подписали договор о неприменении силы и обязаны соблюдать его. Но проводник – это не воин. Здесь не будет нарушения договора. С вами могу пойти я. Те места мне очень хорошо известны. Или любой из наших охотников.
– Я подумаю. Пока говорить с вождем не надо.
– Как скажете.
Тут из малой комнаты вышел фельдшер.
Сахим вскочил и спросил дрожащим голосом:
– Ну и что там, доктор?
– Острое респираторное заболевание. Вызвано переохлаждением во время купания в ледяной воде. По-простому если сказать, то это простуда. Высокая температура, озноб и другие симптомы – результат борьбы иммунной системы с заболеванием. Я снизил температуру до тридцати восьми градусов. Еще сильнее опускать ее не надо. Пусть организм борется. Он молодой, справится. Хотя возможны осложнения. Это самое опасное. Несмертельно, но последствия могут быть тяжелыми. – Медик посмотрел на Самолова и продолжил: – Посему, товарищ старший лейтенант, парня надо наблюдать. Сюда мне ходить хлопотно. Да и по долгу службы я обязан постоянно находиться на посту. Так что придется переносить паренька к нам. Если возможно, с сиделкой. Так мы точно не упустим парня, и дня через три-четыре он поправится. Я его еще витаминами подкреплю. К тому же питание у нас калорийное, сбалансированное.
Самолов взглянул на Сахима и спросил:
– Отпустишь парня, отец?
– Конечно, какой может быть разговор. Я и Халиму уговорю побыть на вашем посту какое-то время.
– Нужна незамужняя женщина, чтобы не возникло неприятностей.
– Халима одинока.
– Сколько же ей лет?
– Двадцать два года недавно исполнилось.
– Но у вас же девушки рано выходят замуж. Почему Халима живет одна?
– Она была замужем за Али из нашего селения. Но прожили они вместе недолго. Что-то у них не получалось. Оба скрывали это, но ведь народ не обманешь. Оттого, наверное, Али и уехал в Дейр-эз-Зор. Там его брат Иса воевал, был офицером, командиром роты правительственных войск. В одном бою под минометным обстрелом погибли и Иса, и Али. В прошлом году это было. Так Халима осталась одна. Родить ребенка у них и не получилось. Женщины говорили, будто в этом причина разлада их семьи. Так что Халима совершенно свободна. Она не откажет нам, потому что любит Акрама если не как сына, то как брата.
– Парня нести надо будет, – сказал фельдшер.
– Об этом я позабочусь, – заверил его Сахим и спросил: – Когда понесем?
– Как будете готовы, так сразу и пойдем. Мне нужно поскорее ему капельницу поставить.
– Вы, господин доктор, присаживайтесь, а я пошел. Вернусь быстро. И спасибо вам большое. Наш народ добра никогда не забывает. – Хозяин дома ушел.
– Николай, ты уверен, что парень выздоровеет? – спросил Самолов.
– Вытащим, командир. Ничего особо страшного нет. А осложнений мы избежим. Вовремя отец обратился за помощью. Полежал бы парень еще дня два без лечения, и пневмония была бы ему обеспечена. В таких вот условиях вероятность смерти очень велика, процентов семьдесят. Впрочем, организм молодой. Но что теперь об этом.
– Да. Басмача совсем не слышно. Ты усыпил его, что ли?
– Малый сам уснул, когда я снизил ему температуру. Вот и хорошо. Не зря говорится, что сон – лучшее лекарство. Не беспокойся, командир, все будет в порядке. Наша дружба с племенем муали заметно укрепится, – проговорил фельдшер, улыбнулся и налил себе чаю, уже почти остывшего.
Сахим вернулся с молодой женщиной, прикрывавшей нижнюю часть лица платком. Ничего не поделаешь, таковы обычаи. Следом за ними в дом вошли двое крепких мужчин с носилками, позаимствованными, наверное, из сельского медпункта.
Они аккуратно положили Акрама на носилки, вытащили из дома и двинулись на блокпост. Караул был предупрежден. Процессию встретил заместитель командира взвода. Мужчины уложили мальчонку в отдельной комнате фельдшера и вышли.
Сахим задержался у входа и проговорил:
– Еще раз спасибо, офицер. Вы узнаете, насколько благодарным может быть народ муали, в том числе и я. А насчет захвата боевиков вы подумайте. Если решите, дайте только сигнал, и я сразу пойду к вождю. Абу Муржан мне не откажет.
– Подумаю, Карим. Я же обещал. За сына не беспокойся, за Халиму тоже. Они скоро вернутся к вам.
– Благодарность к русским живет в моем сердце. Хотя у вас настоящих русских совсем мало.
– В батальоне большинство составляют чеченцы и дагестанцы. Впрочем, у нас в стране не принято делить людей по национальному или религиозному признаку.
– Чеченцы? Кадыров?.. – воскликнул Сахим.
– Ты о Кадырове знаешь? – с удивлением спросил Самолов.
– Да, у нас многие о нем знают. А чеченцы – это настоящие воины. Люди из Алеппо приезжали, рассказывали, как после освобождения города там бесчинствовали банды местных мародеров и насильников. Да и игиловцев осталось немало, которые только личину сменили. А как чеченские батальоны в Алеппо вошли, все сразу и быстро изменилось. Они навели порядок в какие-то считаные дни. К ним за помощью люди обращаются гораздо чаще, чем к местной полиции. Чеченцы всегда решают все вопросы по справедливости.
– Русские тоже умеют воевать.
– Кто спорит? Это натовцы только бомбить горазды, а как попадут в оборот на твердой земле, так сразу руки поднимают и требуют к себе подобающего отношения. Мол, мы военнопленные. Обращайтесь с нами в соответствии с какими-то там международными конвенциями. А боевики этих самых конвенций не знают и откровенно плюют на них. Они запрашивают выкуп и режут пленным головы, если им не платят. У них с этим легко. Сволочи, собаки бешеные! Только не спрашивайте меня, офицер, почему наше племя не поддерживает Асада. Я вижу этот вопрос в ваших глазах.
– Я и не думал спрашивать, – заявил Самолов и улыбнулся.
– Думали. Есть причины. Но сейчас наш народ верит только вам, русским. Это все, пошел я. Вам отдыхать надо.
– Вас проводят.
Заместитель командира взвода вывел мужчин с территории блокпоста.
Самолов же прошагал в санитарный блок. Фельдшер в это время отошел на склад.
У кровати больного сидела молодая женщина. Платка на ней не было, черные густые длинные волосы рассыпались на плечи, спину. Она повернулась на шум шагов, посмотрела на Самолова и ничуть не смутилась.
Старший лейтенант замер. Такой красоты он никогда не видел. Она не бросалась в глаза, была не яркой, а какой-то незаметной, но заставляла сильнее стучать сердце.
Женщина мило улыбнулась и спросила:
– Что с вами, офицер?
– Вы говорите по-русски?
– Да, не так хорошо, как наш больной Акрам, но для общения вполне достаточно.
– Более чем. У вас все в порядке?
– Николай сказал, что принесет штатив капельницы. Мальчишке надо будет ввести какой-то препарат. Вот сижу и жду.
– Так, а где вторая кровать? Вам ведь тоже отдыхать надо.
– Да я и на полу могу. Дома так и сплю.
– Нет, это непорядок. – Старший лейтенант достал портативную радиостанцию: – Муса, отзовись!
– Я, командир!
– Не лег еще?
– Нет. Мне пришлось поднять пару человек. Сейчас они принесут в санитарный блок вторую кровать вместе с матрасом и постельными принадлежностями.
– Хорошо, что ты сам догадался.
– Я что, совсем без понятия?
– Добро, я в блоке.
– А женщина-то какая, а, командир!
– Конец связи! – буркнул Самолов, отключил станцию и сказал женщине: – Сейчас все принесут. Да, может быть, вы покушать хотите?
– Нет, я хотела бы узнать, где…
– Да, я понял. К сожалению, на улице. Но рядом, справа от двери, через которую вы сюда заходили. Этот туалет будет только ваш. Напротив блока комната. Там мои солдаты завтра же сделают душевую, поставят перегородку, бак, воды нанесут. Все это вам нисколько не помешает.
– Да, спасибо!
– Не за что.
Как глупо.
– И не бойтесь ничего. Вас никто не обидит.
– А я и не боюсь.
– Ну и хорошо.
– Отчего вы так смущаетесь, господин офицер? – неожиданно спросила женщина.
– Я не смущаюсь, хотя… в общем, мне пора идти.
Еще глупее.
– Спокойной ночи.
– И вам спокойной ночи.
Старший лейтенант был зол на себя. Надо же вести себя так, словно ты первый раз в жизни увидел женщину!
Утро, 14 августа, началось как обычно. Общий подъем, физическая зарядка, приведение себя в порядок, утренний осмотр, завтрак.
В 8.00 заместитель командира взвода провел замену ночных наблюдателей на дневных. Сирийцы несли службу в суточном режиме.
После завтрака Самолов прошел в санитарный блок.
Халима была в нарядном домашнем халате. Она сидела на табурете у койки больного мальчика. Теперь тот выглядел значительно лучше.
– Доброе утро, – поздоровался Самолов.
– Здравствуйте, – ответила женщина и отчего-то потупилась.
Голос подал и Басмач:
– Как дела, офицер?
Старший лейтенант усмехнулся и заявил:
– А я смотрю, тебя уже вполне можно выписывать.
– А меня куда-то записывали? – осведомился парень.
– В умирающие.
– Ну вы тоже скажете, господин офицер! – проговорила женщина. – Нельзя так шутить. Хотя если бы не вы, то могло бы случиться всякое.
– Какие есть просьбы, пожелания? – спросил Самолов.
Парень галдел свое:
– Теперь, офицер, вы позволите мне посидеть в кабине «Тайфуна»?
– Пока, герой, ты будешь соблюдать постельный режим и пить лекарства, которые назначит фельдшер.
– Да я почти здоров. Пробовал подняться. Ничего, вот только голова немного кружится, но это пройдет. А что, меня сильно скрутило?
– Не помнишь?
– Местами.
– Ну вот и лежи, пока мозги не встанут на свое место. – Старший лейтенант повернулся к женщине: – Я спросил о пожеланиях, просьбах.
Халима ответила:
– Нет, спасибо, все хорошо. Доктор говорил, что кризис миновал. Он снова препараты вводил.
– Организм у парня крепкий. Ну и препараты, конечно, помогли.
В проеме двери показался дневальный рядовой Гурнов:
– Товарищ старший лейтенант!..
– Да? – Самолов обернулся к нему. – Что там?
– Пикап.
– С утра?
– Так точно!
– Тот же?
– Судя по всему, да.
– Маршрут?..
– Шел со стороны Хомса, но сегодня мимо не проскочил, остановился прямо напротив нас. Он и сейчас там торчит, а может, уже и убрался.
– Ступай в казарму. Я подойду к передовому посту.
Солдат ушел.
– Мы уже поели. Сейчас и вам принесут завтрак. Если что-то потребуется, спрашивайте у нашего Айболита, – сказал старший лейтенант.
– У кого? – с удивлением спросил Акрам.
– Ты сказки читал?
– Я не люблю читать. Мама что-то рассказывала, сейчас не помню.
– Айболит – это доктор.
– Но доктора дядя Коля зовут.
– Верно. – Самолов взглянул на женщину. – В общем, Халима, обращайтесь если что, а я, уж извините, покину вас.
– Да, я все понимаю. А скажите, как мне называть вас? А то офицер, господин старший лейтенант. Все это как-то слишком уж официально, – проговорила женщина.
– Меня зовут Александр.
– Тогда я вас так, по имени, и буду называть. Можно?
– Можно!
Самолов вернулся на КНП.
Связист уже привел спутниковую станцию в рабочее состояние.
Старший лейтенант взглянул на часы. 8.59.
– Вызывай базу! – приказал он.
Полковник ответил немедленно:
– На связи!
– Здесь Самолов.
– Это понял. Докладывай!
Старший лейтенант доложил, что с 21.00 вчерашнего дня до 9.00 сегодняшнего происшествий не случилось. Разумеется, за исключением доставки больного подростка и сиделки из Эль-Саура на блокпост.
– Это было необходимо? – спросил командир батальона.
– Решение принимал фельдшер.
– Ясно, ему лучше нас знать, что требовалось делать. Помогли парню?
– Так точно! Сегодня ему гораздо лучше.
– Ну и слава богу. Слушай новости по пикапу. В штабе отработали данные по старшему этой группы. Это некий Гунар Дуар. По крайней мере, сильно похож на него. Дуар – один из младших командиров крупного бандформирования во главе с известным головорезом Мохаммадом Чали. Его банда в свое время базировалась в Восточном Алеппо, затем ушла к Идлибу. Официально прошло заявление о том, что Чали распустил свою группировку и прекратил сопротивление. Однако наша разведка уверена в том, что Чали сохранил банду и вывел ее из Идлиба. Где она скрывается теперь, неизвестно. Предположительно это поселок Шагас в провинции Идлиб, в тридцати километрах южнее твоего блокпоста. Но такие данные требуют подтверждения. Над этим работают специально обученные люди. В любом случае появление Дуара у зоны ответственности нашего поста – плохой признак.
Самолов озвучил предложение Сахима насчет захвата боевиков, раскатывающих на пикапе и ночующих в заброшенной деревне.
Глухов сразу отверг его.
– Этого не следует делать! – заявил он. – Возможна провокация. Дуар не так глуп, чтобы подставляться под вас. За ним только наблюдать! Пока прямой угрозы посту нет, будем смотреть.
– Я все понял.
– Вопросы ко мне?..
– Нет вопросов!
– Следующий разговор у нас в двадцать один час. До связи!
– До связи!
Старший лейтенант прошел к передовому посту у шлагбаума. Там нес службу рядовой Алексей Грудин.
Пикап «Тойота» Самолов увидел еще от здания. Тот стоял, как правильно доложил дневальный, прямо напротив поста. В кузове находились уже трое мужчин. Один из них держал в руках какую-то штуковину, похожую на секционный натовский гранатомет.
Старший лейтенант прошел к посту, присел на мешок с песком рядом с солдатом и спросил:
– Что тут?..
– Как видите, пикап.
– Пикап вижу. Трех «духов» в кузове тоже. Что в руках у одного из них?
– Профессиональная видеокамера. Они нас снимают, командир.
Самолов взял у наблюдателя бинокль, посмотрел на пикап. Да, один из боевиков действительно снимал блокпост.
– Мы по-прежнему ничего не можем сделать с ними? – спросил солдат.
– Если только выслать «Тайфун» и попытаться вывести из строя «Тойоту», раздавить ее.
– Это бесполезно. Может, предупредительным по ним бахнуть?
– Ты заметил, сколько метров до пикапа?
– Триста.
– Вот именно. Он находится вне зоны ответственности взвода. Эти черти знают, где надо вставать.
– Тогда пусть снимают, да?
– Снимать «духи» могут сколько угодно. Все равно полной информации о системе обороны объекта, если их интересует именно она, они не получат. Вопрос в том, для чего все это надо боевикам?
– Это можно узнать только у них самих.
Неожиданно оператор и боевики в кузове засуетились. Пикап буквально сорвался с места и унесся за холмы.
Вскоре выяснилась и причина всего этого. По шоссе прошел к Хомсу сирийский взвод на БМП, сопровождаемый двумя танками. Эти ребята шли с передовой, настроены были соответственно и могли без всяких условностей расстрелять пикап.
Проезжая мимо, командир взвода, сидевший на броне головной БМП, помахал часовому рукой. Грудин ответил ему тем же. Колонна ушла. Рассеялась пыль, пикапа нигде не было.
– Смотри за сектором! – распорядился Самолов.
– Докладывать о появлении пикапа?
– Само собой!
– Так он может весь день тут мотаться, то появляться, то уходить.
– Докладывать!
– Есть!
К посту подошел заместитель командира взвода прапорщик Гураев и сказал:
– Саша, из Эль-Саура отец пацана пришел. Пока он стоит у ограждения.
– Пусть проходит. Он отец и, естественно, переживает за сына. Кстати, он предлагает изловить этих чертей на пикапе. У муали имеется достоверная информация о том, что на отдых они встают в брошенном селении Сахима.
– А ты как?.. – спросил прапорщик. – Я насчет решения.
– Пока не хочу форсировать события. Твое мнение, Муса?
– Ну, если местные сами предлагают вывести нас на стоянку «духов», то почему не попробовать?
– Это не входит в круг наших обязанностей. У нас другие задачи.
– Пикап тут, Саша, неспроста. Это, скорее всего, разведка. Ее сюда кто-то послал. Не мне тебе объяснять, что такие вот мероприятия проводятся перед началом активных боевых действий. Ты исключаешь вариант нападения «духов» на пост, на селение Эль-Саур или на какую-нибудь войсковую колонну?
– Этого исключать нельзя.
– Тогда о каком круге обязанностей в данной ситуации может идти речь?
Самолов прикурил сигарету и проговорил:
– Ладно, выйдем мы в Сахану с помощью проводника, а что дальше? Что мы предъявим мерзавцам, захваченным нами? Они ведь вполне могут иметь документы, подтверждающие их причастность к какой-то группировке, подписавшей договор о неприменении силы. Оружие? Так оно здесь у каждого. Постоянные разъезды по окрестностям блокпоста? Но это их личное дело, где колесить. Никаких угрожающих действий они не производили.
– А угрозы в адрес племени муали?
– Боевики откажутся от своих слов. Это здесь делается так же легко, как и раздача обещаний. При этом они могут заявить, что враждуют с муали, однако ничего против них не предпринимают. Мы доставим их на пост, и сразу же поднимется изрядный шум. Главарь этих «духов» обвинит нас, российскую военную полицию, в нарушении договора. И пошло-поехало.
– А может, они этого и добиваются? – предположил прапорщик.
– Захвата?
– Захвата и шума. «Духи» прекрасно понимают, что их стоянку вычислить не так уж и сложно. Достаточно заглянуть в ближайшую брошенную деревню. Она будет именно там. Разведка легко подтвердит наличие «духов» в Сахане. А боевики не глупы. Так подставляться они не стали бы.
– Но ведь подставляются.
– И заметь, грамотно. У нас нет оснований для действий против них, а они, по сути дела, контролируют нас. И никто ничего не нарушает. Не нравится мне эта ситуация. Но ладно, надо к отцу парня идти.
– Может, я?.. – предложил заместитель.
– Нет, ты занимайся личным составом. Отработай оборону поста в условиях полного окружения. Наш противник провел артподготовку и пустил в ход тяжелую технику. Каждый боец должен твердо знать, что и как ему делать, какой сектор держать. Еще раз оцени позиции пулеметчиков и гранатометчиков, расчета «АГС». В общем, проводи занятия.
– Сирийцев подключать?
Самолов улыбнулся и ответил:
– Если они пожелают подключиться.
– Но они подчинены нам.
– А то ты не знаешь, что подчинение это чисто формальное, и сержант Бахтари получает указания от своего офицера.
– Я понял. Занятия проведу и заставлю сирийцев участвовать в них. Плевать я хотел на их начальство. Они приданы нам, значит, будут делать то же самое, что и мы.
– Иначе что? Свет им отключишь?
– Иначе я поговорю с сержантом Бахтари по-своему. Не сомневайся в том, что после этой беседы он будет выполнять наши приказы бегом и на полусогнутых.
Старший лейтенант рассмеялся и заявил:
– Да, что-что, а убеждать ты умеешь. Занимайся!
Самолов прошел к тыловому проему в дувале, у которого его ждал Сахим.
– Салам, Карим! – поприветствовал он представителя племени муали.
– Салам, господин офицер. Ну и что с моим сыном?
– Как у нас говорят, лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Пойдем, проведаешь своего сына.
– Но он живой?
– Живее не бывает!
– Слава Аллаху.
Самолов провел Карима Сахима в санитарный блок. Вообще-то это не дело командира взвода, отвечающего за все, что происходит на блокпосту. Старший лейтенант мог послать с Каримом любого солдата, но пошел сам. Он поступил так лишь потому, что хотел еще раз увидеть Халиму.
Самолов понимал, что ничего у него с этой женщиной быть не может. При всем желании не получится. Халима принадлежит своему племени. Суровые местные обычаи не позволят им встречаться даже при обоюдном влечении. Но он жутко хотел увидеть эту необычайную женщину.
Сахим был поражен, когда увидел сына, за обе щеки уминавшего кашу и запивавшего ее чаем. Отец до рассвета молился, просил Всевышнего не забирать у него Акрама. Мальчишка не только не умер, но и выглядел так, что вчерашняя беда словно приснилась Кариму.
– Отец! – воскликнул Акрам. – Салам алейкум.
– Ва алейкум, сын. Как ты? Хотя я и сам вижу, что тебе намного лучше.
– Я могу уже пойти в селение, отец. Вот только машину одну здесь посмотрю. Офицер обещал допустить меня до нее.
– Что за машина, какой дом? – воскликнула Халима. – Доктор сказал, что тебе еще как минимум три дня надо лежать в постели.
– Но я хорошо себя чувствую.
– Ты, Акрам, должен делать то, что скажет русский доктор, и слушаться тетю Халиму! Она из-за тебя все бросила и пришла сюда, – заявил Сахим.
В помещение вошел фельдшер с каким-то флаконом для очередной капельницы.
– Это кто тут собрался домой? – осведомился он, затем повернулся к Сахиму и поздоровался с ним.
– Салам, уважаемый доктор. Вы сотворили чудо. Расскажу в селении, люди не поверят.
– Только не приводи с собой всех жителей селения, чтобы они убедились в правдивости твоих слов, – заявил прапорщик Таренко.
– Нет, конечно, я же все понимаю. Спасибо вам огромное, доктор.
– Не за что. Вы там своему врачу передайте, пусть подойдет, я ему кое-какие лекарства общего назначения дам. Вам они просто необходимы.
– Да, господин доктор. Скажу обязательно.
Тут сигналом вызова сработала станция Самолова.
Он вышел в коридор и ответил:
– Первый на связи!
– Здесь Заслон!
Это был позывной передового поста.
– Слушаю.
– Пикап вновь появился.
– Где?
– У холмов. Человек с камерой поднялся на вершину одной из высот.
– Ну и черт с ним. В остальном?..
– В остальном все спокойно. По шоссе следуют машины в обоих направлениях, ничего угрожающего.
– Продолжай наблюдение!
– Есть!
К старшему лейтенанту подошел Сахим и сказал:
– Уж не знаю, как благодарить вас, господин офицер.
– Никак не надо благодарить.
– Сегодня баранов режем, после полудня привезем вам мясо.
– Как я понимаю, отказаться нельзя. Это значит обидеть племя, так?
– Да.
– Что ж встретим, примем. Если с оплатой, то мы приготовим деньги.
– Какая оплата, офицер? Вы помогаете нам, мы – вам, – воскликнул Сахим.
– Хорошо, пусть будет так.
– А за сына я отплачу, пойду в селение и расскажу всем, как русские спасли его.
– Вы решите вопрос по лекарствам. Возьмите все то, что даст вам наш фельдшер.
– Да, конечно. Где-то в час к вам подойдет повозка.
В 13.10 мужчины из селения Эль-Саур привезли на пост мясо, забрали медикаменты и уехали.
Наступило самое жаркое время суток. Бойцы взвода, не считая тех, которые несли боевое дежурство, укрылись в здании, в котором снова работали кондиционеры.
Пикап ушел за холмы. Видимо, боевикам тоже не очень-то хотелось работать в такую жару, хотя она и была для них привычной. А может, они уже сделали то, ради чего были присланы сюда. По крайней мере, в этот день «духи» на пикапе с помятой крышей больше не появлялись.
Незаметно наступил вечер. Второй день дежурства взвода Самолова подходил к концу. Заместитель командира выставил очередную смену ночных наблюдателей, потом провел вечернюю поверку.
Самолов зашел в санитарный блок. Акрам Сахим выглядел совершенно здоровым. Халима что-то вязала, напевая местную песню, мелодичную и грустную.
Командир взвода пожелал им спокойной ночи и прошел на КНП, где стояли две кровати – его самого и связиста. На столе – спутниковая станция в режиме ожидания.
Но в эту ночь выспаться Самолову, всем бойцам его взвода и сирийского отделения не удалось. В 2.03 старшего лейтенанта разбудила хлесткая пулеметная очередь.
Тут же внизу раздалась команда прапорщика Гураева:
– Подъем! Тревога! Все на позиции. Бегом!
Послышался шум, бойцы быстро одевались, разбирали оружие.
Самолов вышел в коридор, по которому уже бежали его подчиненные. Каждый из них должен был занять позицию на крыше или в одном из помещений второго этажа.
Он торопливо спустился вниз, увидел прапорщика Гураева и спросил:
– Кто стрелял, Муса?
– Наши союзники из пулемета БМП лупанули.
– На хрена?
– Я успел перекинуться парой слов с Бахтари. Он сказал про пикап. Ты лучше с нашим наблюдателем передового поста поговори.
Старший лейтенант прошел до поста. На нем находился сержант Георгий Гавада.
– Что тут, Жора?
Гавада был старше взводного на пять лет, и Александр позволял себе иногда держаться с ним попросту, как, впрочем, и с другими военнослужащими, но только наедине или в узком кругу.
– Полчаса назад вновь объявился все тот же пикап. От холмов осветил пост фарами. Конев с вышки тоже направил на пикап прожектор. Наш-то гораздо мощнее. Боевики вырубили фары и поехали к шоссе. Я думал, что они остановятся там же, где и раньше, а пикап вышел на саму дорогу. На турели закреплен пулемет «Браунинг». Ствол в нашу сторону повернут, у пулемета «дух». Второй с автоматом у кабины, но тоже целился в направлении поста. Я только хотел вас вызвать, как сирийцы из пулемета БМП дали очередь.
– По пикапу? Я что-то не вижу его.
– Перед ним. «Тойота» сдала в кювет, развернулась и пошла к холмам. За ними она и скрылась.
– Твою мать! – выругался Самолов. – Почему сирийцы открыли огонь без команды?
Сержант пожал плечами и сказал:
– Это, командир, у них надо спросить.
– И спрошу!
Старший лейтенант прошел до позиций сирийского отделения.
Сержант Бахтари стоял у капонира БМП-2 и курил.
Он увидел Самолова, тут же бросил сигарету, затоптал окурок и заявил:
– Здравия желаю, господин старший лейтенант!
– Здравствуй, сержант! Не соизволишь объяснить, что означала эта стрельба?
– Так вам уже подробно все наблюдатель передового поста доложил.
– Я у тебя, сержант, спрашиваю.
– Хоп. Я проверял, как несут службу солдаты, подчиненные мне, в том числе наводчик-оператор БМП. В это время появился пикап шайтанов. Он дошел до шоссе, поэтому я приказал наводчику открыть предупредительный огонь из «ПКТ». После этого боевики скрылись, угроза была снята. Они зашли в зону нашей ответственности, господин старший лейтенант. Мы обязаны были реагировать на это.
Самолов посмотрел на сирийского сержанта. Нормальный, симпатичный молодой мужчина, воюет с первых дней войны в правительственных войсках, остается верным присяге.
– Скажи, сержант, у нас здесь базар или блокпост?
– Странный вопрос, господин старший лейтенант.
– Ответь!
– Блокпост, господин старший лейтенант.
– Кто командир поста?
– Вы.
– А кто ты?
– Я – командир отделения, приданного вам.
– Вот. Приданного, значит, подчиненного мне. Так какого шайтана, ты принимаешь решение без моего ведома?
– Значит, вот в чем дело, – протянул Бахтари. – Что ж, объясню. Пикап встал на шоссе, в зоне ответственности наших подразделений. Он мог так и торчать на дороге. Боевики хотели, чтобы мы обратили на них все свое внимание, заставляли нас поднять всех бойцов по тревоге, в общем, просто провоцировали. А ведь они могли рвануть к посту. Вы можете дать гарантию в том, что пикап не был набит взрывчаткой, а боевики не являлись шахидами? Пока я связался бы с вами и доложил, пикап уже прорвался бы на территорию блокпоста. Поэтому я принял решение действовать по обстановке и на опережение. Что именно я сделал не так? Мой наводчик отогнал пикап, и угроза была снята.
Самолову пришлось согласиться с тем, что сержант действовал верно.
– Добро. Но ты мог связаться со мной, когда пикап только пошел от холмов в сторону шоссе, – все-таки проговорил он.
– А на каких основаниях? Он был вне зоны ответственности блокпоста, пока не вышел на шоссе.
– Хорошо, давай закончим этот пустой разговор. Но в следующий раз, Валид, будь так любезен, запрашивай у меня разрешение на открытие огня или предупреждай о потенциальной угрозе, не дожидайся ее реального проявления.
– Слушаюсь, господин старший лейтенант! – отчеканил Бахтари и улыбнулся.
– Весело тебе, Валид?
– А я вообще по натуре человек такой. Веселюсь, пока есть возможность.
– Ладно, отбой всем!
– Слушаюсь! Отбой!
Самолов вернулся в здание, а сирийский сержант на какое-то время задержался. Возможно, он решил провести дополнительный инструктаж своих бойцов.
В коридор вышла Халима и спросила:
– Александр, что-то случилось?
– Ничего серьезного. Опять пикап. Те же самые боевики вновь захотели потрепать нам нервы.
– Вы их уничтожили?
– Нет, отпугнули. У нас не было оснований стрелять на поражение.
– У вас сильная армия, Александр, но есть одна слабость, с моей точки зрения, довольно значительная.
– Что за слабость?
– Вы слишком гуманны к тем негодяям, которые расстреляли бы вас, ни секунды не раздумывая.
– Возможно. Но это не слабость, Халима. В этом и состоит разница между нашими подразделениями и формированиями боевиков. Мы служим своему государству, помогаем вашему и всегда соблюдаем законы войны. Боевики ИГИЛ и других структур такого рода являются обычными бандитами, которым никакие законы не писаны. Если мы будем уподобляться им, то станем такими же негодяями, как и они.
Женщина надолго задумалась.
– Вы правы, – наконец-то сказала она и быстро прошла в санитарный блок.
Самолов поднялся на КНП.
Связист сержант Паладин сидел у своего стола, заставленного аппаратурой. Он посмотрел на командира, вошедшего в помещение. В глазах его стоял немой вопрос. Мол, что там произошло?
Старший лейтенант присел на кровать и сказал:
– Отдыхай, Коля. Ничего серьезного.
– Значит, докладывать на базу не будете?
– Нет. Не о чем, – ответил старший лейтенант, сбросил куртку, ботинки и прилег на кровать.
Но поспать ему толком не удалось.
Через час, в 3.23, ударили очереди у селения Эль-Саур. Старшему лейтенанту Самолову вновь пришлось поднимать личный состав и приказывать ему занимать оборонительные позиции.
Но ведь стрельба велась в зоне ответственности взвода российской военной полиции, да еще и, возможно, в населенном пункте. Поэтому Самолов обязан был направить туда часть своих людей. Он сам повел их.
Пока они шли, стрельба прекратилась. Селение было заполнено вооруженными мужчинами.
Старший лейтенант прошел к дому вождя.
Абу Муржан с автоматом в руке стоял возле ворот. Его окружали лучшие воины племени муали.
– Салам алейкум, вождь.
– А, это вы. Салам.
– Что здесь произошло? – спросил Самолов.
– Обстрел, – кратко ответил вождь.
– И кто в кого стрелял?
Муржан отвел старшего лейтенанта в сторону и проговорил:
– Полчаса назад по селению ударил пулемет. Я давно воюю и неплохо умею различать по звуку, какое оружие стреляет. Так вот, огонь велся из американского пулемета «Браунинг» с расстояния примерно в семьсот метров.
– Погибшие, раненые у вас есть?
– Слава Всевышнему, обошлось без потерь. Хотя пулеметчик расстрелял всю ленту на сто патронов. Люди ран не получили. Досталось домам. Особенно тем, которые стоят на западной окраине. Школа сильно повреждена, стекла выбиты, рамы снесены, в стенах отверстия от пуль. Но это все ерунда, восстановим. Нам бы отыскать этих собак, которые стреляли по мирно спящему селению.
– Думаешь, пулемет бил с того пикапа, который последнее время тут шарахается?
– У нас, офицер, старик на западной окраине живет. Страдает бессонницей. Не спал он и сегодня. Пришел ко мне, как стрельба закончилась, и сказал, что в четвертом часу ночи услышал отдаленный звук двигателя. Но это был не грузовик. Вышел во двор, глянул на пригорок, который как раз метрах в семистах от селения, и увидел пикап. Несмотря на возраст, зрению этого старика любой молодой человек позавидует. Он разглядел в кузове какую-то темную массу, но понять, что это, не смог. Да и ясно, далеко. А потом увидел вспышки, услышал стрельбу и упал под забор. В его дом шесть пуль попало. Так что я не думаю, а твердо знаю, что стреляли шакалы с этого пикапа. Знать бы еще, откуда они, кто такие. Мы нашли бы их, поговорили, отбили бы охоту стрелять по мирным жителям.
Самолов подумал, стоит ли разглашать информацию, полученную от полковника Глухова, потом решился и спросил:
– Вы и ваши люди видели старшего этой группы?
– Да, уродец такой.
– Так вот, это Гунар Дуар, младший командир из банды Мохаммада Чали. Слышал о таком?
– О Чали? Кто же о нем не слышал. Но ведь он, как и я, подписал договор о неприменении оружия. Это что же получается? Чали действительно распустил свою группировку, и его бандиты теперь действуют кому как заблагорассудится?
Самолов отрицательно покачал головой и сказал:
– У меня другая информация. Чали лишь имитировал роспуск своего формирования. На самом деле он перебросил его в поселок Шагас.
– Так это недалеко, чуть более тридцати километров от Эль-Саура! – воскликнул вождь так громко, что к нему повернулись все мужчины, стоявшие у ворот. – Вождь сменил тон и сказал уже спокойно: – Получается, что его банда у нас под боком.
– Информация, вождь, не проверенная, но, как говорится, дыма без огня не бывает.
– Это так! У Чали, если он сохранил всю свою группировку, есть немалые силы, более двух сотен боеспособных людей. Прежде их число доходило до пятисот, но ваши самолеты сильно проредили ряды этой группировки, когда она только шла к Алеппо. Люди говорили, что русская авиация устроила настоящий ад для боевиков Чали. Тем не менее половина людей у него осталась. Он имел танки, БМП, бронетранспортеры, полноценную минометную батарею, самодельные установки для стрельбы газовыми баллонами…
– Я знаю, что это такое.
– Не дай Всевышний, попасть под взрыв баллона. Люди заживо сгорают. Но это ладно. Значит, данные не проверены?
– Да, они официально не подтверждены. Хотя это может произойти уже сегодня. Или наоборот, поступит опровержение.
Муржан посмотрел на Самолова и заявил:
– Знаете, господин старший лейтенант, если данные не будут подтверждены, то я в ночь отправлю к Шагасу своих людей.
– Я должен согласовать это с моим командованием.
– Зачем? Племя муали сейчас не подчинено никому. Мы обещали признать ту власть, которая будет избрана после уничтожения бандформирований. А пока племя соблюдает договор о прекращении огня и нейтралитет. Но право мести остается за нами. Оно священно и не может быть отменено никакими законами, ни единой властью. Так что разведка – это моя личная инициатива. Я очень уважаю вас, российских военных, но вы здесь совершенно ни при чем.
– Ограничитесь ли вы только разведкой, вот в чем вопрос. Но вы правы, в дела племени муали я вмешиваться не могу. Вот только угроза в виде банды Чали, если она действительно существует, распространяется на всю зону ответственности взвода российской военной полиции, которым я командую, и отделения сирийской армии, приданного мне, а не только на селение Эль-Саур. Если боевики решатся на нападение, то в первую очередь они атакуют блокпост.
Тогда…
Муржан прервал Самолова:
– Не продолжайте, офицер, это очевидно. Поначалу я передам вам данные разведки. Не исключено, что мы с вами обговорим взаимодействие. Ведь нам грозит общая опасность. Договор о прекращении огня потеряет силу, если одна из сторон, подписавших его, атакует другую. Мы с вами вынуждены будем обороняться, отражать нападение боевиков.
– Это мне известно. Что ж, пусть будет разведка. Но вы уверены в том, что вашим людям удастся проникнуть в Шагас? Наблюдение со стороны не даст достаточного эффекта и не прояснит обстановку. Этот населенный пункт слишком велик.
– Мои люди сумеют войти в Шагас, – уверенно заявил вождь.
– Да поможет вам Всевышний. Значит, в ближайшую ночь?
– Да. В ночь марш до Шагаса. Вход в город – утром, разведка – днем, отход – вечером. Возвращение – ориентировочно рано утром послезавтра, семнадцатого числа. Я сам приду к вам на блокпост с результатами разведки.
– Договорились.
– Благодарю за то, что прибыли на помощь.
– Это наш долг.
– А лечить нашего паренька – тоже ваш долг?
– Да, и это наш долг, уже чисто человеческий.
– Вот за что вас и уважают в нашей стране, где к чужакам принято относиться с подозрением. Впрочем, Сирия давно связана с Россией дружбой. Я вот тоже прошел курсы при вашем генштабе еще в девяностые годы. Ладно, давайте о делах насущных. Как там у вас наши Акрам и Халима?
– Они дня через два вернутся. Наш фельдшер и постоянный уход молодой женщины подняли парня.
– Спасибо вам за Акрама.
– Да не за что, вождь. Что ж, если угрозы нет, то мы пойдем на пост. Ночка сегодня выдалась сложная. А будет еще тяжелее, если Чали задумал вновь ступить на тропу войны. Но ничего, как говорится, прорвемся.
– Прорвемся, господин офицер.
Самолов подал команду. Его солдаты выстроились в колонну по два и двинулись к блокпосту.
Начало светать. Наступал новый день. Никто не знал, что он принесет.