02 Квест
1
Мягкий влажный мох под ногами. Мертвый лес, покрытые черной плесенью стволы. Здание торгового центра вдалеке, реклама на его крыше со словами, составленными из гигантских разноцветных букв: «Радуга парк… Рай есть… Он рядом…». Он часто бывает в этом центре на окраине города, но он никогда не видел его с такого необычного ракурса. Блеклый свет из-за туч, затянувших все небо. Застывшее колесо обозрения, справа от него – две пологих горы, выглядывающих одна из-за другой. Артур постепенно приходит в себя. Не понятно, сколько сейчас времени – еще утро и не до конца рассвело или уже вечереет. Он пытается сделать шаг, но спотыкается о болотную кочку и падает на четвереньки. Сгустки тумана медленно расползаются от него в разные стороны, паря в нескольких сантиметрах над влажной землёй, обволакивая кочки, струясь по их травянистым краям. Он чувствует, как в ступню тычется чья-то мокрая подвижная морда, обнюхивая его, щекоча усами. Обернувшись, он встречается взглядом с внушительных размеров крысой: та улыбается, оголяя острые мелкие зубы и качая головой то влево, то вправо. Она разглядывает его под разными углами, гипнотизируя мерными движениями, блеском глаз. Артур резко вскакивает на ноги и крыса, испугавшись, бежит вперед, прочь от нервного юнца.
Артур осматривается. Позади него лес: покосившиеся деревья лишены листьев, некоторые совсем завалились на бок, показывая отравленные болотом корни, которые торчат над землей, словно гигантская черная паутина. Он замечает, что вслед за первой, по земле бегут, подволакивая задние лапы, еще несколько крыс: их вытянутые тела юрко огибают кочки, розовые хвосты скользят по мху и сгнившей траве. Слева от него, метрах в пятистах, виднеется неправдоподобно высокая насыпь, похоже, это шоссе или железнодорожная ветка – с такого большого расстояния ему сложно разглядеть, едут ли там машины, но поезд по ней точно не идет, он бы его заметил даже отсюда. Возможно, эта дорога заброшена, так как он не слышит никакого шума с той стороны. Ему представляется ржавчина на рельсах, растрескавшийся асфальт. Раньше он жил на окраине города, и одно из приключений его раннего детства – прогулка по заброшенной железной дороге, вдоль старых промышленных зданий, опустевших складов, до финальной свалки отходов, заполнившей собой пространство до горизонта. Искаженные пропорции, сбившееся с ритма время. Металлический привкус во рту, легкая изжога, выступивший между лопатками пот.
Он решает идти прямо, в сторону торгового центра, единственного ориентира, который кажется ему знакомым. Внимательно смотря под ноги, боясь напороться босой ногой на осколок пивной бутылки или консервную банку, он осторожно ступает между большими кочками, чувствуя прикосновения прохладной скользкой гнили к коже, то и дело взмахивая руками и балансируя, чтобы снова не упасть. Спустя полчаса Артур понимает, что напрямик к центру не выйти – пока он шел вперед, болотная вода становилась все глубже, вначале скрывая его ноги по щиколотки, потом по колено, и, наконец, его путь преградило озерцо, перебраться через которое можно было только вплавь.
Артур чертыхается, прикидывает, сможет ли обойти эту топь с правой стороны, и, так как лезть в стоячую кислую воду, несмотря на жару, ему не хочется, а других вариантов он не видит, он тащится в обход. Зловонный зной, словно спертое дыхание тысячи бездомных. Божественное одухотворение. Он думал, что доберется до торгового центра за пятнадцать-двадцать минут, но, по его ощущениям, прошло уже больше часа, а расстояние все еще не сократилось на сколько-нибудь заметный отрезок: буквы продолжали мерцать вдалеке, на фоне серого неба и Чертова колеса, совсем не приблизившись к нему. Никаких звуков, кроме чавканья и урчания болота, как будто переваривающего в своей утробе проглоченных жертв. Никакого движения, никаких примет жизни. Артур закрывает глаза и перед его внутренним взором проносятся несколько сценок, словно вырезанных из фильма. Крысиная возня и писк. Они, эти живучие твари, проникают внутрь через канализационные трубы, выпрыгивая друг за другом из пересохших унитазов, и разбегаются по зданию, стуча когтистыми лапками по зеркалистому полу из глянцевой керамической плитки. Горы тухлых трупов в галереях торгового центра. Тела детей нежнее и крысы начинают трапезу с них. Артур массирует веки большим и указательным пальцами левой руки, несколько раз моргает. Ждет, когда эти образы поблекнут и исчезнут из его головы. «Чертовы наркотики, нужно быть с ними осторожнее, а не то можно – одним прекрасным днем! – очнуться в дурке в окружении бормочущих шизофреников и пускающих пузыри дебилов». Когда наваждение отпускает его, он идет дальше, думая, не мираж ли его цель и не придется ли ему вечно скитаться по этому гиблому месту, словно призраку, застрявшему в чистилище, но спустя еще полчаса, описав дугу вокруг торгового центра, он замечает грунтовую дорогу из рыжей глины, серых булыжников и рябого гравия и вздыхает с облегчением, думая, что она выведет его к живым людям.
Куски щебня врезаются острыми краями в ступни, заставляя рефлекторно морщиться от боли, но он не обращает на это внимание и даже ускоряет шаг. Дорога идет по направлению к двум большим холмам с необычной текстурой, и Артур не сразу понимает, что это огромные горы мусора и он сейчас находится на территории свалки. По мере того, как он подходит к ним, эти груды хлама закрывают собой большую часть неба. Оказавшись у их подножия, он видит, что и здесь не сможет выйти: свалка отгорожена от пустыря перед ней, за которым начинается парковка торгового центра, трехметровым сетчатым забором с кольцами колючей проволоки наверху. Кажется, что забор уходит влево и вправо до самого горизонта, насколько видит глаз. Цинковый блеск сетки, сплетенной из сцепленных друг с другом зигзагов стальной проволоки, такой крепкой, прохладной на ощупь. Он мог бы вскарабкаться по ней, продевая пальцы рук и ног в ее ячейки, но на трехметровой высоте его бы ждали заросли металлического терновника, свернувшегося в причудливую тройную спираль. Их он не сможет преодолеть, ведь на нем нет ничего, кроме трусов. Артур подходит к сетке вплотную, не веря глазам, до последнего надеясь найти проделанную кем-нибудь дыру, но её нет – забор абсолютно новый и сделан на совесть: никаких дыр, никаких щелей, сквозь которые смог бы пролезть человек. «Никто не сможет выбраться отсюда, кроме крыс», вспоминает он строчку из популярной песни и усмехается: «Они бы ещё ток пустили по периметру, чтобы никто не спёр их мусор!».
Уловив шорох за спиной, Артур резко поворачивается, скользя ступнями по влажной илистой почве, похожей на смоченный сигаретный пепел. Старые холодильники, стиральные машины, диваны с прорванной обивкой и торчащими ржавыми пружинами… У подножия правой из двух огромных, высотой с пятиэтажное здание гор из ставшего ненужным скарба лежит куча тряпья. Вороны беззвучно реют в небе, выискивая гнилое мясо или другую испорченную еду. Приторно-сладкий запах разложения, тяжелые взмахи черных крыльев. Куча тряпья начинает шевелиться и Артур понимает, что это человек. Подернутые белесой пеленой глаза, кратеры язв по всему телу, ампутированные выше колен ноги. Артур подходит ближе, чтобы лучше рассмотреть встрепенувшегося бомжа.
Культи ног гниют, кажется, как будто он сам отпилил их прямо здесь, на свалке, ржавым зазубренным куском металлического листа, оторванного от кузова машины: раны так и не затянулись и влажно поблескивают в тусклом солнечном свете. Старик подползает на руках к Артуру, падает перед ним чуть не лицом в грязь, плачет в голос, целует ему ступни, голени, тянется, приподнявшись и подобрав под себя культи, трясущимися грязными руками к его трусам. Артур отшатывается.
– О, Господь Вседержитель! Наконец ты послал его к нам, наконец, все изменится. Ты должен объединить раздвоенный мир, должен вернуть нам наши подлинные тела! – По морщинистым щекам старика, покрытым волдырями и язвами, катятся слезы. Голова запрокинута назад, глаза устремлены ввысь. Проговорив всё это, он опять с размаху падает ниц, в ноги к Артуру – Дай я поцелую тебя, юнец! Дай насладится твоим запахом, это настоящая плоть… Я так устал от этой фальшивой оболочки, верни мне мое подлинное тело, молодость моей души… – произнося слова вначале очень громко и четко, к концу речи старик переходит на еле слышное бормотание, почти шепот.
– Е..ный старик, ты безумен! – Артур смотрит на бомжа с недоумением и ухмылкой. Привстав на руках, тот ловко садится на землю, выставив обрубки ног вперед. Он опустил серые глаза долу и уставился на ступни и голени Артура, лишь изредка позволяя себе поднять взгляд выше. Из кучи тряпья вслед за стариком выныривает крыса, бежит к нему, словно ручной зверь, останавливается у правой культи. Старик гладит ее облезшую шкуру, доставляя ей этим удовольствие: крыса прикрывает бусинки глаз, тихо попискивает.
– Тебе лучше выслушать меня, сопляк, – старик перестает гладить крысу и та вновь начинает суетливо крутить головой, обнюхивает его сморщенное грязное бедро, озираясь по сторонам. Теперь старик говорит ровным спокойным голосом.
– Ты должен сделать то, что я тебе скажу! – Артур с отвращением замечает, что крыса теперь лакает гной из культи бомжа. – Или ты спасешь себя и нас всех, или – старик проводит рукой перед собой, предлагая полюбоваться на окрестности – останешься здесь навечно, в компании живых мертвецов, крыс и тараканов.
– Е..ный безумный старик… – уже не обращаясь к нему, повторяет ругательство Артур и делает ещё один шаг назад. – Какого хера я тут делаю…
Он чувствует, как кровь в его голове начинает пульсировать всё сильнее: его левый висок пронзают стальные иглы боли, он морщится, дыхание сбивается с ритма. Старик ползет следом, скользя в илистой грязи обрубками ног, пристально смотрит в лицо Артура, ловит его взгляд и, когда их глаза встречаются, растягивает рот в довольной улыбке.
– Слушай меня, у тебя нет другого выбора. Лучше слушай меня. Ты должен пройти сквозь город, должен найти выход, когда ты пройдешь сквозь него, огненный свет поглотит тебя и этот мир обретет завершенность. Ты должен его найти, юнец, ты должен. – Старик опять начинает плакать, продолжая бормотать как одержимый. Артур отворачивается от него и уходит, решив, что лучше вернуться назад, к болотному озерцу. Переплыть его не такая уж и сложная задача.
2
По пути назад, Артур вспоминает, что, прежде чем оказаться на территории свалки, он не проходил через ворота, и, следовательно, забор не огораживает свалку с левой стороны, там, где распростерлось болото. Решив сократить обратный путь, он идет влево вдоль линии забора и минут через двадцать замечает, что земля под ногами становится все более влажной, постепенно переходя в болотистую податливую почву. Каждая следующая секция забора становится чуть ниже, уходя под небольшим углом во влажное раскисшее нутро земли. Он испытывает прилив дурноты, когда, наконец, осознает масштаб поглощения: новый трехметровый забор, продолжая блестеть оцинкованной проволокой, постепенно исчезает под землей так, что еще через пятьсот метров от него на поверхности остается только спираль колючей проволоки, зацепившаяся шипами за лохматые пожухлые кочки, но и она, несмотря на своё сопротивление, через несколько десятков метров вынуждена исчезнуть в трясине. Артур представляет, как болото сделало это, возможно, всего лишь за одну ночь, и он испытывает благоговейный страх. Громкий рокот болотной утробы. Высоченный забор, пронзительно позвякивая и скрипя так, словно просит о помощи, о сохранении порядка, стремительно погружается в топь, слабо светясь в последних лучах закатившегося солнца. Ветхозаветный бомж, его исступленное в отчаянии лицо, его безумные пророчества… Мурашки начинают роиться у Артура между лопаток, переползают на шею, опоясывают голову, волнами прокатываясь по ней, словно перед оргазмом – он вдруг понимает, насколько серьезно он влип.
Наконец добравшись до той точки, где он решил свернуть направо, Артур останавливается в нерешительности. Озерцо болотной воды, стоячей, затхлой, его зеркальная гладь, по которой снуют – туда-сюда, туда-сюда – крупные клопы-водомерки. Глубины должно быть достаточно, чтобы он смог плыть, но он боится, что зацепится ногой или причиндалами за колючую проволоку, ведь забор, вполне возможно, огораживает не свалку, а торговый центр. Тогда он повернул вместе с Артуром налево, и все ещё не кончился – он лишь скрыт мутной илистой жижей. Из леса за его спиной доносится треск упавшего дерева – его ветви ломаются, цепляясь за соседние, еще наполовину живые деревья и выбрасывая в воздух темные облака из мириадов болезнетворных спор. Артур несколько секунд смотрит на лес и ему начинает казаться, что дерево уронило некое огромное невидимое существо, которое пробирается через чащу в его сторону. Деревья стонут, кряхтят, когда оно отодвигает их в спешке: треск и скрипы приближаются и Артур, с трудом заставив себя отвернуться, делает шаг вперед, потом еще один, теплая вода покрывает его голени, бедра и, когда она доходит почти до подмышек, он пускается вплавь. Расстояние до другого берега казалось небольшим, и он рассчитывал преодолеть его в несколько взмахов рук, но вода, а возможно и само пространство тут словно обладают неприятной вязкостью: он гребет, все больше уставая, но никак не может доплыть до середины. Сердце колотится в его груди все сильнее, дыхание начинает сбиваться. Чтобы успокоиться и отдышаться, он переворачивается на спину и почти перестает работать ногами. В начальной школе, когда их учили плавать на уроках физкультуры, он и другие дети делали «звездочки»: ложились на поверхность воды лицом вверх с распростертыми в стороны руками и ногами. Вода закрывала его уши, заставляя исчезнуть голоса и другой шум, и он чувствовал себя почти полностью изолированным от жизни. Умиротворение, желание раствориться в пустоте. Он закрывает глаза, расслабляет мышцы, дыхание выравнивается, становится глубже и размереннее. «На самом деле я сейчас совсем в другом месте, мне просто нужно проснуться». Его голова упирается во что-то мягкое, и он не сразу осознает, что это не его старая, пропахнувшая потом подушка. Открыв глаза, и повернув голову вбок, он видит, что уперся макушкой в травянистый комок болотной кочки. Хоть он и не оказался в кровати у себя дома, он, по крайней мере, доплыл до берега.
Перевернувшись и опершись рукой на кочку, которая под его весом глубже погрузилась в воду, Артур вылезает на заболоченный берег и уже начинает шлепать в сторону заасфальтированной автостоянки, как вдруг замечает черные продолговатые сгустки слизкой кольчатой плоти, тут и там облепившие его кожу. Панический страх, смешанный с омерзением, охватывает Артура, и он чувствует сильный приступ тошноты. Огромные пиявки, по пять-семь сантиметров в длину, присосались к нему и прямо сейчас насыщают желудки его кровью. Дрожа всем телом, он начинает срывать их одну за другой, хватаясь непослушными мокрыми пальцами за скользкие мускулистые тельца и отшвыривая их подальше от себя. Изощренно разрезанная хитиновыми иглами кожа сочится кровью, и Артур чувствует пощипывание, а затем и саднящую боль, которая становится все сильнее по мере того, как впрыснутая в него дрянь перестает действовать. Закончив с животом, грудью, руками и ногами, он закидывает руки за спину и отцепляет еще пару штук. И тут ему приходит в голову, что он забыл проверить еще одно место – пах. Он сдергивает с себя трусы и видит целый выводок разбухших от его крови тварей. Одна из них висит прямо на его члене, передней присоской держась за крайнюю плоть, а задней, более мощной, впившись прямо в головку. Продев пальцы под ее брюшко, он резко дергает, вскрикивая больше от гадливости, чем от боли. Затем, одной рукой оттягивая мошонку, убирает ещё трех из-под яиц. Осталось совсем немного, успокаивает он себя – несколько штук на внутренней стороне бедер и одна, запутавшаяся в волосах на лобке.
3
Избавившись от всех пиявок, проклиная их, болото и весь чёртов мир, Артур идет быстрым шагом к автопарковке торгового центра, совершенно пустой, безлюдной. Он как мог отжал воду из трусов, надел их обратно – влажная ткань неприятно скользит по его коже, льнет к нему, словно медуза. С каждым шагом почва под ногами становится тверже и суше, и он уже предвкушает, как почувствует под ступнями асфальт, символ отвоеванных у природы пространств. Сегодня будний день, рабочее время, и, конечно, машин и людей должно быть не так много, как по вечерам и в выходные, но чтобы их не было вообще – это довольно странно. Надпись на стене, нанесенная черной краской, корявые буквы с подтёками: NO JUSTICE, NO PEACE – FUCK THE POLICE! Артур затравленно озирается, гоня прочь плохие предчувствия и моля Бога, чтобы он избавил его от этого морока. Оказавшись на заасфальтированном тротуаре, Артур обращает внимание на множество трещин, чьи ветви изукрасили поверхность дороги, превратив её в абстрактный шедевр, потом на тонкие бледные травинки, пробившиеся к свету через щебень и асфальт. Как давно здесь не было машин, как давно и почему люди перестали ездить сюда за покупками?
Он слышит шорох сдавливаемой колёсами пыли и через мгновение замечает огромный черный внедорожник, который медленно выезжает из заполненного тенями пространства под зданием. Поначалу кажется, что это ожил и движется сгусток темноты, но когда он выныривает под лучи полуденного солнца, Артур испытывает облегчение – по направлению к нему едет тонированный Cadillac Escalade, и, кем бы ни был его водитель и возможные пассажиры, это должны быть живые люди, а именно общения с ними так жаждет Артур. Забыв о предосторожностях и о своем внешнем виде, он машет руками, привлекая внимание водителя к себе. Поравнявшись с ним, внедорожник останавливается, несколько секунд ничего не происходит. Артуру кажется, что прошла целая вечность, и он уже думает, не было ли ошибкой связываться с незнакомцами, когда окно с пассажирской стороны начинает ползти вниз. Тихое жужжание, открывшаяся взгляду кабина. Не веря глазам, Артур делает шаг к машине, чтобы лучше рассмотреть водительское кресло – в нем никого нет, и оно и пассажирское место рядом с ним – пусты. «Чертовы призраки», думает Артур, и страх искажает его молодое, почти детское лицо.
– Он принял нас за привидения! – раздается гнусавый голос из полумрака салона, – Вы только посмотрите на него, он сейчас обосрется от страха!
Сказавший это парень начинает довольно мерзко хихикать и к нему присоединяются еще несколько голосов: басовитое утробное хо-хо-хо, женские смешки с придыханием, чьё-то нарочито серьезное: «Хм, а ведь он прав!». Вглядываясь в глубину автомобиля, Артур различает четыре человеческих силуэта. Дыхание холода и свежести от кондиционера смешивается с затхлым запахом старого пота и свернувшейся крови. Единственный источник света внутри – сенсорный экран под рукой одного из парней: мертвенно бледный свет подсвечивает его лицо снизу, делая его похожим на покойника. Улыбка застыла на его губах, пальцы правой руки что-то нажимают на пульте управления.
– Ты че, никогда не видел машины на автопилоте? – спрашивает он, и его голос доносится до Артура, словно со дна пещеры.
– Видел, но… – Артур раздумывает, не пуститься ли наутёк, прочь от этой странной компании.
Парень с гнусавым голосом, по-видимому, хозяин авто, прикасается указательным пальцем, таким длинным, костлявым, к пульту управления и в салоне загорается яркий свет, превращая тени во вполне реальных, из плоти и крови, людей. Кресла установлены так, что пассажиры сидят лицом друг к другу, словно в уютном кафе и, хотя с того места, где он стоит, видно плохо, кроме хозяина Артуру удается рассмотреть и его попутчиков: затылок коротко обритой головы и толстую шею парня, который сидит к кабине водителя спиной, девочку с длинными волосами на заднем сидении и спортивное мускулистое тело парня в синих тренировочных трусах и майке с номером 69 справа от неё. Потом парень с гнусавым голосом что-то бормочет друзьям, встает и, распахнув дверцу напротив, выпрыгивает наружу – Артур не успевает двинуться с места, как тот оказывается рядом с ним на улице. Парень старше его, но не намного, ему лет семнадцать, максимум двадцать. Он кладет худую руку Артуру на плечо, смотрит на него с нескрываемым интересом и Артур чувствует себя редким насекомым, попавшим в сачок энтомолога.
– Как ты тут оказался, малыш? И как тебя зовут? – Артур невольно отстраняется, сбрасывая с плеча руку и вызывая этим улыбку у парня. Из открытой двери внедорожника на них пристально смотрят остальные пассажиры – толстяк с угрями на щеках, спортивного вида блондин, стройная девочка в белой хлопковой майке и шортах. Её длинные русые волосы прикрывают щёки по бокам, большие зеленоватые глаза, кажется, смотрят на Артура с состраданием.
– Не бойся нас, мы друзья… – шепотом говорит парень, стараясь, чтобы его слова звучали искренне, и делает шаг в сторону Артура, – Меня зовут Виктор, а тебя?
Артур продолжает молчать, переводя взгляд с болезненно худого лица Виктора на людей в салоне и обратно. Виктор поднимает брови, округлив выгоревшие карие глаза:
– Если ты будешь и дальше строить из себя целку, мы просто уедем и оставим тебя здесь! Как ты выберешься отсюда? На поезде-призраке?
Приступ раздражения быстро проходит, и Виктор опять начинает дружелюбно улыбаться, но Артур, кажется, слегка опешил.
– Не бойся, он выглядит как псих, но он не опасен… – голос девочки кажется таким знакомым, он заставляет пробежать мурашки по спине Артура, – Это все из-за кокса и алкоголя.
– Меня зовут Артур, – Виктор выдыхает с облегчением и протягивает ему руку, Артур жмет ее. Ладонь Виктора прохладная и сухая, и Артур думает, не поморщится ли его новый друг от прикосновения к его влажной от пота коже, но тот, если и замечает это, то вида не подаёт.
– А ты мне нравишься… Так как ты тут очутился?
– Не знаю, я лег спать дома, принял немного колес… – Дружный хохот заставляет его остановиться.
– Торчок торчка видит издалека! Давай прыгнем в машину и уберемся из этого чертова места, – Виктор опять кладет руку ему на плечо и подталкивает его к открытой двери, – Ты ведь не против?
Артур качает головой и залезает в просторный салон.
4
Тихий низкочастотный рокот мощного двигателя. Сидения расположены буквой П, Артур садится напротив девочки, в правом верхнем углу от двери, залезший следом Виктор занимает место у пульта, как бы во главе стола: по его левую руку – Артур, по правую – девочка Кира. В подлокотниках кресел торчат полупустые бутылки с пивом. Баскетболист отхлебывает из своей и, еще не успев проглотить прохладную влагу, ароматную, игристую, с горьким послевкусием, задает Артуру немой вопрос, показывая пальцем на бутылку, приподнимая брови и одновременно наклоняя голову вниз: «Будешь?». Артур кивает в ответ, прикрывая глаза и испытывая чувство благодарности к попутчику – тот подает знак свободной рукой сидящему напротив него толстяку. Толстяк тянется вбок и открывает дверцу мини-бара, который встроен в кресло как раз между ним и Артуром и набит в основном бутылками пива разных марок и сортов. Артур выбирает мексиканское: стекло холодит его ладонь, покрывается испариной. Крутанув металлическую крышку и поискав глазами, куда ее можно выбросить, он делает глоток, вытирает губы предплечьем левой руки, улыбается. Крышка остается зажатой в ладони.
– Кира, двигай сюда, надо решить, куда ехать, – говорит Виктор и она послушно пододвигается вплотную к нему, так, что ее длинные голые ноги соприкасаются с его черными джинсами. Тот закидывает руку ей за спину и обнимает за талию, сцепляя правую кисть с левой на ее бедре, еще сильнее прижимая её тело к своему, потом косится на Артура:
– У тебя есть подружка? Мы могли бы заехать за ней. – Но Артур только опять качает головой и отводит взгляд в сторону. Толстяк и блондин в баскетбольной форме переглядываются, и толстяк решает сменить тему:
– Было бы неплохо заехать в ресторан пожрать, – он говорит медленно, его слова на фоне гнусавых фраз Виктора кажутся такими весомыми, – Или я один ещё испытываю эту естественную потребность?
Кира озаряется улыбкой:
– Нет, Игорь, не один. Я тоже хочу есть!
– Да, хорошая идея, но в ресторан не пускают в трусах, тем более в таких грязных. Что это, кровь? Тебя что ли изнасиловали и бросили в лесу? – Не понятно, насколько Виктор серьезен, когда задает последний вопрос, но в его голосе слышится издевка. Все опять смотрят на Артура, на его грязные ноги, на влажные, запачканные илом и кровью трусы, на свалявшиеся в патлы волосы на голове. Они, в том числе Кира, вот-вот засмеются над ним. Артур вспыхивает так, словно учительница прочитала перед классом его записку с признанием в любви, адресованную красавице-однокласснице.
– Нет, мне пришлось пробираться через болото. Кровь из-за укусов пиявок. – Толстяк с важным видом кивает его словам, как бы говоря: «Да, я тебе верю». Кира переводит взгляд с Артура на баскетболиста:
– Так-то мы все не при параде, да, Олег? – тот смотрит с удивлением на свои синие тренировочные трусы, потом с кривой улыбкой кивает ей в ответ. – Может купим одежды, а потом сразу поедем к мадам де Ла Вернь?
И толстяк Игорь, и баскетболист Олег, и Виктор по очереди переглядываются друг с другом, затем начинают улыбаться, словно Кира предугадала ход их собственных мыслей.
– Ладно, заметано, – говорит Виктор и, освободив левую руку, выбирает на трехмерной карте пункт назначения. Рокот двигателя усиливается и внедорожник плавно трогается с места.
5
Выехав с территории заброшенного торгового центра, внедорожник проносится по автомобильному тоннелю под насыпью, и, оказавшись с другой стороны, сворачивает налево и едет по пустой развязке вверх, пока не оказывается на шестиполосном скоростном шоссе. Автопилот набирает внушительную скорость, но из хорошо изолированного салона её сложно почувствовать.
– Ты точно ничего не помнишь? – спрашивая, Виктор смотрит на монитор, и Артур пользуется этим, чтобы продолжить разглядывать лицо девочки.
– Нет, но мне кажется, я был в этом торговом центре две-три недели назад и он работал…
– Ты рехнулся, его закрыли почти сразу после теракта! Помнишь, какой-то парень расстрелял кучу народу два или три года назад? Не помнишь!? – Виктор отрывается от экрана и смотрит на Артура, проверяя, не шутит ли тот. Артур опускает глаза в пол, качает головой.
Кира сдвигается обратно на свое место и начинает перешептываться о чем-то с Олегом. Их полуголые молодые тела созданы друг для друга: высокие, спортивные, словно модели из глянцевого журнала для подростков, которые всегда так нравились Артуру и часто заставляли его почувствовать возбуждение. Письма читателей, с рассказами об их первом сексе и о страданиях от неудовлетворенной любви, реклама презервативов с силуэтами тел, соединенных в объятии, советы для мальчиков, что нужно сделать, чтобы не кончить слишком быстро… Артуру кажется, что Кира и Олег вот-вот стянут с себя шорты и начнут совокупляться прямо на глазах у остальных. Как бы подыгрывая его фантазии, Олег кладет руку на внутреннюю сторону бедра Киры и начинает поглаживать её, ребром ладони задевая промежность. Кира немного сползает по кожаному креслу вниз, чтобы было удобнее, и встречается взглядом с Артуром, заставляя прилить кровь к его щекам и гениталиям. Легко догадавшись, какой гипнотический эффект на него оказывает, она подначивает его мысли улыбкой, прежде чем отвернуться к Олегу и начать целовать его жилистую загоревшую шею.
Виктор иногда бросает на них взгляд и одобрительно ухмыляется, но в основном его внимание сосредоточено на просмотре ролика, снятого на видеорегистратор: черный внедорожник, той же модели что и авто Виктора, несется по мокрой от сильного ливня трассе. Видно, как крупные капли разбиваются о лаковую поверхность асфальта, сквозь облака брызг из-под колес машин с трудом можно разглядеть габаритные огни. Внедорожник начинает заносить, когда он обгоняет микроавтобус – похоже, водитель кадиллака сделал какую-то глупость. Он ударяется о бок микроавтобуса и отскакивает от него на встречную полосу, где почти сразу происходит лобовое столкновение с огромным тягачом: грузовик врезается во внедорожник с такой силой, что трехтонный кузов кадиллака в одно мгновение разлетается на мелкие осколки, словно он был сделан из хрусталя. Прицеп тягача из-за резкого торможения наскакивает на кабину, но сгорбившийся грузовик продолжает двигаться вперед, тогда как внедорожник, кажется, просто рассыпался в воздухе в прах. На последних кадрах видно, как микроавтобус съезжает в кювет и заваливается набок. Стеклянное здание вдалеке, почти у линии горизонта, отражает лучи заката, светясь, словно гигантский золотой слиток. Видимо, на западе небо уже очистилось от туч. В машине, из которой снято видео, играет какая-то старая дурацкая песенка:
Ты сейчас далеко
Столько дней или лет
Ты сейчас далеко – дождь стучит мне в окно
Это осень смывает твой след
Мальчик мой, музыка дождя
Скажет мне, что с тобой
Мальчик мой, вспоминай меня
Вспоминай, мальчик мой
Ночь придет и звезду
Ты увидишь во сне
Мальчик мой, погрусти. Может эта печаль
Мое сердце откроет тебе…
Стеклоочистители мерно смахивают крупные капли дождя: тугой скрип резиновых щёток, ручейки воды.
6
Город одновременно похож на тот, в котором он вырос – те же серые, покрытые копотью, улицы, те же яркие рекламные вывески банков и аптек, но в то же время что-то изменилось. Артур смотрит в тонированное окно, которое делает все цвета блеклыми, приглушая и без того слабый солнечный свет: дома проносятся мимо, кажется, они стали больше, словно кто-то исказил привычные пропорции, а их окна ослепли. Кира положила голову на колени Олегу и тот гладит ее волосы. Гостевой дом мадам де Ла Вернь, помпезное, в стиле сталинского классицизма, семиэтажное здание в историческом центре города, элитный бордель. Лихо подрулив к нему, кадиллак останавливается. Наклонив сенсорный экран плашмя, Виктор высыпает из пакетика чуток кокаина, и занюхивает его через небольшую трубку из слоновой кости, изукрашенную причудливой резьбой. Затем, вытерев нос тыльной стороной ладони, широко улыбается, как бы спрашивая: «Ну, вы готовы?».
Перед тем как пойти обедать, они заходят в магазин с одеждой, чьи роскошные витрины с застывшими в изысканных позах манекенами занимают половину первого этажа здания де Ла Вернь. На входе их встречает метиска с необычной прической и огромными карими глазами, такими глубокими, внимательными. Ростом с баскетболиста Олега, или даже чуть выше, она смотрит на Артура сверху вниз – тот едва достает ей до груди. Несмотря на свой рост, широкие бёдра и плечи, её походка грациозна, в каждом её движении или жесте чувствуется её порода и превосходство, необычное сочетание силы и женственности. Кира видит, что продавщица с легкостью завладевает вниманием парней, и слегка морщится, когда та здоровается с ними. Олег расплывается в улыбке, довольно долго не может оторвать взгляд от смуглого, красивого лица, чувственных губ, и, особенно, бездонных глаз в обрамлении длинных от природы ресниц. Кира идет напрямик в зал с женской одеждой, где её ждет обходительный консультант, помешанный на чистоте и французских духах парень-гей, который знает всех постоянных покупательниц по имени.
Виктор смотрит ей вслед, пока она не исчезает между стойками с платьями. Потом, облизав пересохшие губы, обращается к продавщице:
– Нам нужны брюки и рубашки вот для этих двух остолопов, – Олег изображает удивление на лице, как бы говоря: «Как ты только что меня назвал? Остоло-о-оп??», Артур же смиренно кивает.
Продавщица улыбается, понимая, кто будет оплачивать покупки.
– Не знаю, сможем ли мы что-нибудь подобрать для мальчика, у нас нет отдела с одеждой для детей, – её глубокий бархатистый голос, вежливый, кроткий, но дающий почувствовать силу характера его обладательницы. Она оценивающе смотрит вначале на Олега, на его майку со следами соли от высохшего пота, потом её взгляд скользит по Артуру, начиная с макушки и заканчивая голыми грязными ступнями.
– Ну, постарайтесь! Они полностью полагаются на ваш вкус, да ведь? – и Олег и Артур с готовностью кивают, а Виктор переходит на шёпот и добавляет: – На худой конец возьмите что-нибудь из одежды для анорексичек, и скажите ему, что это унисекс.
Метиска смеется и не понятно, что ее больше смешит, шутка Виктора или он сам, его гнусавый голос, его манера себя вести.
– Хорошо, джентльмены, как бы вы хотели одеться? Вот там дальше, справа, есть отличные штаны от одного модельера из Италии, талантливого, как говорят. Вам должны пойти вот эти – подойдя к стойке, обращается она к Олегу, одновременно выуживая вешалку с хлопковыми летними брюками.
Олег заходит в просторную кабину примерочной, и, не закрывая занавесь, скидывает с себя спортивную форму, оставаясь полностью нагим. Забыв, что за его спиной стоит продавщица, он смотрит с восхищением и жалостью на свое идеально сформированное тело, так, словно не может поверить в его реальность, так, как будто оно для него стало всего лишь воспоминанием. Кашлянув, чтобы привлечь его внимание, продавщица вручает ему штаны: его поведение вызывает у неё только едва заметную полуулыбку. За время работы в этом магазине она привыкла к странностям покупателей. Обуздывая любопытство, Артур проходит дальше, в следующую свободную кабину. Кладет крышку от пива на обтянутый бежевой кожей пуф в углу. Смотрит в зеркало.
7
Просторный светлый холл, стойка с надписью «Reception».
– Месье Виктор! Добрый день! В каком зале вы и ваши друзья хотите провести время?
– Виктор, давай во французском! – просит Кира, – Как тебе не надоели эти Письки-шоу!
– А что, давай пообедаем во французском зале? Для разнообразия, – присоединяется к ней Олег.
Почти поддавшись на их уговоры, Виктор заглядывает в роскошный французский зал в стиле Людовика XV: причудливо изогнутые ножки кресел из бука, шелковая обивка спинок и сидений, картины на стенах – теплых пастельных тонов. Огромная позолоченная люстра с мириадами хрустальных капель, отразивших внутри себя огонь от десятков восковых свеч. Он уже собирается переступить порог, как замечает в полумраке нескольких мужчин кавказской внешности, которые сидят за двумя сдвинутыми столами в дальнем углу. Один из них, проглотив большой кусок баранины, вдруг начинает громко смеяться и Виктору кажется, что он узнает этот смех.
– Нет, пойдем в тайский. Не хочу пересекаться с чеченской диаспорой, – говорит он, проходя дальше по коридору к мраморной лестнице на второй этаж – Е..ные хачи!
– Вы ведь не взяли с собой огнестрельное оружие, парни? – добавляет он, обернувшись.
Олег показывает указательным пальцем на свой пах:
– Мой ствол всегда со мной!
– Твой скорострельный пистик? Против их крупнокалиберного оружия? – Виктор мрачно хмыкает, – Ну-ну…
Кира закатывает глаза, показывая, как она устала от их ребяческих шуток, но тоже улыбается. Тайский зал стилизован под занюханную забегаловку с Walking Street начала века. Чтобы попасть туда, они идут по длинному, кое-как освещенному голыми лампочками коридору, в конце которого их встречает грудастый, начавший стареть транссексуал. Он что-то говорит на смеси тайского с английским. Накладные ресницы, заколотые в конский хвост черные волосы. Он протягивает им какую-то деревянную ступу, в которую Виктор небрежно бросает пару купюр из бумажника. Поблагодарив его за щедрость («Сенкью»), таец-транссексуал стучит в невзрачную, обшитую стальными листами дверь, из-за которой слышны низкочастотные удары ритмичной клубной музыки, и та распахивается навстречу гостям. Две молодые проститутки на высоких каблуках встречают их улыбкой и провожают к столику перед сценой. Олег начинает дергать головой в такт жесткого бита, одновременно поглаживая обтянутый латексом зад приглянувшейся ему девочки. Яркие цвета, блики, вспышки света. На сцене в этот момент танцовщица, абсолютно голая, с некрасивым лицом, вставляет себе во влагалище какую-то трубку. Официантки принимают заказы и одновременно предлагают посетителям взять один из разноцветных воздушных шаров с гелием.
Виктор заказывает большое блюдо с креветками, жареную на углях рыбу Пла Плу и салат с крабами Сом Там Бу. Официантка, приняв заказ, вручает ему красный воздушный шар и уходит на кухню. Низкочастотная пульсация барабанов, механический скрежет и стоны бесполых существ. Виктор пару мгновений мешкает, не зная, куда деть этот шар, и тут ему на глаза попадается Артур, впившийся взглядом в побритую промежность девочки со сцены. Виктор окликает его, передает ему шарик на нитке, показывает, что его нужно держать повыше, над головой. В этот момент девочка с зажатой в половых губах трубкой приподнимает таз над полом сцены и стреляет дротиком. Артур вздрагивает от резкого хлопка пробитого иглой шара – ему на колени падают резиновые ошмётки, похожие на порванный цветной презерватив. Олег громко смеется, кто-то аплодирует.
– Представляешь, какие у нее мышцы любви, если она может вытворять такое? – говорит Олег, оторвавшись от меню, чтобы посмотреть на Артура. Тот, кажется, немного смутился.
Пальнув еще пару раз в другие стороны, некрасивая девочка уходит со сцены и ее сменяет другая, которая, пританцовывая вокруг шеста, открывает стеклянную бутылку с водой, вставив ее себе между ног и резко повернув, так что металлическая крышка с резьбой осталась зажатой в ее малых половых губах. Прежде чем выплюнуть её, девочка показывает крышку зрителям: присев и откинувшись назад, она поворачивается широко раздвинутыми ногами ко всем желающим. Гладкая внутренняя поверхность крышки ловит разноцветные лучи прожекторов и красочно бликует. Потом девочка повисает на шесте вверх ногами, берет рукой открытую бутылку и выливает воду из нее в свое нутро. Опять встает на ноги, проходит по сцене, помахивая пустой бутылкой под музыку, затем замирает на середине сцены, прямо напротив Артура, и выливает из себя жидкость обратно в бутылку. Вода изменилась – из прозрачной она стала цвета черного кофе или кока-колы. Из зала доносятся смешки и разрозненные аплодисменты.
– Заказывай еду, – говорит Артуру Кира, – Хватит смотреть эту гадость!
– Я буду то же, что ты! – Отвечает он ей и улыбается, стараясь выглядеть непринужденно. Кира смотрит на красивое, немного женственное лицо Артура, стараясь понять, чего больше в его еще детских глазах, мольбы или похоти, что он испытывает к ней.
Когда приносят еду, Артур ест почти без аппетита, то и дело косясь на сцену, где продолжается шоу и девочки, многие из которых еще недавно были парнями, сменяют друг друга каждые пять минут. Одна курит вагиной сразу две сигареты, делая глубокие затяжки и выпуская кольцами дым. Другая, танцуя, достает из себя гирлянду со светящимися в ультрафиолете цветками из синтетической ткани. Потом снова выходит та, что стреляла дротиками, и, опять вставив трубку себе между ног, задувает свечи на большом праздничном торте.
Артур обескуражен. Эти сотворенные хирургами тела, эти циничные фокусы с женскими половыми органами – он не знает, как правильно на них реагировать. Обычный европейский стриптиз нравится ему больше, он вызывает легкое возбуждение в его теле, а это асексуальное шоу заставляет его задуматься о смерти. И Олег, и Игорь сидят в пол оборота к сцене и полностью сосредоточены на еде. Кира тоже не смотрит представление – она его видела уже много раз, и ей интереснее разглядывать посетителей за соседними столами: компанию пузатых армян в глубине зала, которые то и дело начинают громко ржать; двух молодых парней, явно впервые зашедших в это заведение, к которым клеится, недвусмысленно предлагая себя, высокий молодой трансвестит, еще не накопивший нужную сумму на последнюю в череде операций по смене пола.
Виктор, продолжая жевать, наклоняется к Артуру, и улыбка исчезает из его глаз, они становятся пустыми, безразличными:
– Я больше не чувствую себя живым, – говорит он, проглатывая кусок рыбы – Теперь ты понимаешь меня?
Артур неуверенно кивает, вспоминая лицо бомжа со свалки – в глазах Виктора та же смесь безумия и пустоты.
8
Толстяк Игорь большим глотком допивает пиво, рыгает в кулак и медленно произносит, пробегая взглядом по пустым грязным тарелкам:
– Думаю, я наелся, – он удовлетворенно поглаживает брюхо пухлой ладонью, но на самом деле он не уверен, что сыт, также как не был уверен ранее, что хочет есть.
В последнее время Игорь перестал получать удовольствие от еды, но он боится признаться себе в этом и по инерции продолжает играть роль чревоугодника – так ему проще сохранять свою самость, границы которой, он чувствует, могут быть окончательно размыты в любой момент. Иногда он даже заканчивает трапезу на середине, отказываясь от вполне вкусных блюд – раньше он так никогда не делал. Словно островок почвы, постепенно смываемый бурным потоком вышедшей из берегов воды, его я, самое ядро его личности, постоянно омывается течением свихнувшейся жизни, всех этих деталей, которые вот-вот сложатся в целую и очень неприятную картину. Ухудшившийся аппетит лишь один из симптомов, еще есть приступы необъяснимой паники, которая почти сразу сменяется злостью, желанием что-нибудь разрушить, сломать, исковеркать. Перевернуть стол и сильным ударом кулака свернуть нос Виктора набок, чтобы посмотреть, как изменится его самодовольное лицо, или разбить губы Кире, этой безмозглой потаскухе. Даже Олег, его лучший друг, кажется ему теперь всего лишь марионеткой в руках враждебно настроенного демиурга. Этот демон-демиург пытается свести Игоря с ума, искусно сплетая вокруг него паутину лживой реальности, но Игорь, кажется, придумал способ, как перехитрить врага. Его друзья, вернее, люди, выдающие себя за его друзей, пока не догадываются об этом и он рад, что ему удается скрыть от них правду.
Он встает из-за стола, отряхивая с себя несколько липких разваренных зерен риса, похожих на личинки мясных мух. Когда-то давно они ходили рыбачить с отцом, живя по нескольку недель на даче в деревне, и он помнит, как насаживал на крючок опарышей в качестве наживки. Течение реки, ее монотонный шум, звук стрекоз, патрулирующих окрестности. Там же, в деревне, он впервые влюбился – девочка приехала погостить к своей бабке и жила с ней в старом деревянном доме недалеко от поселка, где у родителей Игоря был большой особняк. Они случайно столкнулись у колонки с водой, когда почти одновременно подъехали к ней на велосипедах, испытывая жажду. Игорь не сразу заметил ее. Смешно надув полные щеки, он набрал ледяной воды в пересохший от горячего дневного воздуха и дорожной пыли рот, чтобы прополоскать его, и тут встретился с ней взглядом: она улыбалась, зажав маленькую пластиковую бутылку из-под минеральной воды в руках и ожидая своей очереди. Шум электрического насоса и падающей на камень воды.
– Господа, теперь мне нужен качественный минет! – Игорь обегает взглядом всех друзей, скабрезно ухмыляясь – Не знаю как вы, а я пошел выбирать себе спутницу на ночь. Пока еще всех красавиц не разобрали эти старые извращенцы…
– Иди, я тебя догоню! – Отвечает ему Олег, – Ты ведь опять пойдешь к малолеткам, да?
Игорь кивает, хлопает Олега по плечу, как бы говоря: «Да, дружище, тут ты прав!» и, тяжело вздохнув, идет к выходу из зала – мимо сцены, где продолжается жалкое шоу, мимо столиков с другими посетителями.
Виктор, отодвинув тарелки и опершись локтями на стол, кладет голову на ладони, скользя ими по наморщенному лбу, разглаживая его и оттягивая брови и веки вниз, на уставшие глаза. Потом массирует щеки и подбородок, полностью закрыв ладонями лицо. Сквозь щели между пальцами он видит почти полную соусницу: красноватый остро-сладкий соус чили, волокна чеснока, крошки от роллов. Потерев указательными пальцами уголки глаз, Виктор убирает руки от лица и смотрит на Олега:
– Сходишь со мной до машины? Я там кое-что забыл.
– Да, конечно, почему бы нет, – Олег только что закончил есть, он вытирает губы салфеткой и встает.
– Кира, если мы тебе понадобимся, звони, хорошо? – они по очереди целуют её в гладкую щёку, когда проходят мимо.
– Да, конечно, не волнуйтесь. Резвитесь вдоволь! – наигранно восклицает она им вслед и смеется, и те, обернувшись, улыбаются ей в ответ. – Поперлись за коксом, бедолаги! Тут нюхать боятся, знают, что их родителям могут переслать записи с камер, – также весело добавляет она, когда Виктор и Олег уже исчезают за стальной дверью, оставив ее наедине с Артуром. Она вдруг испытывает прилив болтливости: этот мальчик кажется ей таким наивным, таким непосредственным, что ей хочется сделать что-нибудь, чтобы растревожить его невинную душу.
– Мы с Виктором уже четыре года и его пыл, как видишь, поостыл. Хочешь, сходим наверх? Там есть комнаты.
– А Олег, ты с ним тоже целовалась… – Артур старается не отводить взгляд от ее глаз, зеленоватых, бесстыжих.
– Да, конечно. И не только… – Как ни в чем не бывало говорит она, – Мне кажется, он специально подложил меня под Олега, чтобы проверить, способен ли он еще испытывать ревность… Хотя, только черт разберет, что там у него в башке.
Не зная, что сказать в ответ, Артур просто многозначительно кивает головой и вызывает этим новый приступ веселья у Киры.
– Так мы уходим? – словно намекая ему, что он должен взять инициативу в свои руки, говорит она, – Ненавижу этот притон!
Артур косится на официанток, вспоминая, что им не приносили счет, и Виктор не расплатился, прежде чем уйти. Его правая рука даже начинает тянуться к карману новых модных штанов, подарку Виктора, хотя он прекрасно знает, что тот пуст.
– Не волнуйся, дурачок! Для таких как Виктор и для его друзей в этом заведении уже все оплачено. Он ведь племянник губернатора и сын крупной шишки из Конторы! Он тебе разве не сказал?
Артур встает первый и Кира любуется его молодым живым лицом: удивление на нем сменяется смущением, растерянностью, потом он пытается взять себя в руки и смотрит на нее с напускной самоуверенностью, с вызовом. Кира берет со стола обновку – клатч из кожи ската.
– Ты девственник? – спрашивает она, искрясь едва сдерживаемым смехом, и получает в ответ полный укора взгляд. – Ладно, иди за мной, я тебе кое-что покажу…
9
Вода падает из крана колонки на выложенную камнями землю, ледяные брызги долетают до его ступней, обутых в сандалии. Стальной рычаг холодит его ладонь, он нагибается, чтобы отхлебнуть прямо из бьющей с напором струи. Девочка стоит чуть поодаль, и с любопытством смотрит на него. Студеная вода ломит зубы и он ждет несколько секунд, прежде чем проглотить её, потом отпускает рычаг, поворачивается лицом к девочке и взглядом показывает ей, что она может подойти и набрать воды. Девочка, совсем худенькая, загоревшая, снова улыбается ему, подходит ближе, садится на корточки и, открутив крышку, подставляет горлышко бутылки к крану, трубка которого шире. Игорь нажимает на рычаг, из колонки доносится гудение. Напор резко хлынувшей воды, ударившись о пластиковое дно, заставляет дернуться ее руку вниз, бутылка переполняется за мгновение и холодные брызги летят ей в лицо, на плечи и на майку. Девочка визжит, отпрыгивает от колонки, смеется и смотрит с укором на вызвавшегося помочь парня.
– Ты должен был выключить воду быстрее! – говорит она и замечает, что ее бутылка наполнена лишь наполовину – остальное разбрызгалось из-за сильного напора.
– Давай попробуем еще раз, – ухмыляется Игорь, и девочка с недоверием смотрит на него, забавно прищуриваясь.
– Не, с такой реакцией как у тебя я промокну насквозь!
– Хорошо, давай бутылку сюда, я покажу, как это делается. Как тебя зовут?
– Ира.
Несколько раз нажимая и сразу отпуская рычаг, Игорь осторожно доливает воды в бутылку и отдает ее девочке.
– Я тебя раньше не видел. Ты где живешь? – спрашивает он.
– Я тебя тоже. Вон там. – Она показывает рукой в сторону нескольких старых деревянных избушек с огородами. – Видишь зеленую крышу с флюгером в конце улицы?
Родители Игоря привезли его на дачу уже неделю назад, но его друзья из соседних коттеджей – Виктор и Олег – все еще оставались в городе и он маялся от скуки и одиночества. Ему было тогда уже лет четырнадцать. То, что он из богатой семьи, что у них трехэтажный загородный дом в поселке с круглосуточной охраной, придает ему уверенности в общении, но все-таки в глубине себя он чувствует робость перед Ирой и всячески старается ее скрыть. Он кивает ей в ответ, предлагает ей покататься вместе, но девочка лишь пожимает плечами. Без особого интереса, скорее из вежливости, она узнает, где живет он и, получив ответ, многозначительно кивает, делая смешную гримаску: уголки рта опущены, брови приподняты, в глазах одновременно удивление и насмешка. Игорю хочется сказать что-нибудь еще, но в голову сразу ничего не приходит. Вставив полную бутылку в специальное крепление на раме, Ира поднимает велосипед с пыльной земли, ловко запрыгивает на сиденье и катится по проселочной дороге вниз с холма, разгоняясь все сильнее. Он смотрит ей вслед, думая, что было бы отлично сойтись с ней поближе до того, как в деревню приедут его друзья.
10
На следующий день Игорь просыпается раньше обычного, принимает прохладный душ, быстро съедает легкий завтрак и, схватив велосипед в гараже, отправляется в путь. Он испытывает воодушевление, весь его организм собран, у него есть цель, захватившая его целиком. Он едет минут пятнадцать с довольно высокой скоростью по новому, заасфальтированному шоссе, специально проложенному в их поселок, потом сворачивает на пыльную, всю в ухабах проселочную дорогу, проезжает мимо скважины с чугунной колонкой, где они вчера набирали воды.
Лицо Иры, его тонкие черты, загар, обветренные губы и, самое главное, ироничный взгляд ее серых глаз, таких любознательных, живых, – все это не выходит у Игоря из головы и он готов отдать многое, чтобы она снова посмотрела в него, заставив почувствовать смесь робости и желания узнать её лучше, глубже проникнуть в ее мир. Он останавливается напротив дома с зеленой крышей, осматривается. Иры не видно, за невысокой изгородью в глубине двора можно разглядеть только пожилую женщину, которая, похоже, пропалывает грядку. Солнце припекает всё сильнее, кровожадные слепни то и дело пытаются сесть на его шею, голени, предплечья и ему приходится энергично от них отмахиваться. Присев на скамью, сколоченную из распиленных пополам бревен, он терпеливо ждет минут двадцать, делая вид, что чинит цепь на велосипеде, но Ира не появляется, вместо нее к изгороди подходит женщина и, одарив его оценивающим взглядом, спрашивает:
– Чего тебе?
– Здравствуйте! – набравшись смелости, говорит он, – А Ира дома?
– Ирка то, нет, не дома. Укатила с утра куда-то, небось, в соседнюю деревню. А она тебе зачем?
Слегка опешив от такой прямоты, Игорь надувает щеки, опускает глаза на велосипед, потом всё-таки отвечает, но произносит слова слишком тихо:
– Хотел предложить ей покататься вместе…
– Чего? – не расслышав, переспрашивает женщина.
– Думал, покатаемся вместе! – на этот раз громко говорит он, разворачивает велосипед, запрыгивает на него и, перед тем как уехать, добавляет: – Передайте ей, что я заезжал.
– Хорошо, хорошо. Тебя хоть как зовут?
– Игорь!
– Ну, хорошо, Игорь, я все передам, – с многозначительной улыбкой говорит женщина.
По пути назад Игорь корит себя за то, что сразу не попросил у Иры номер ее телефона или контакт в социальной сети.
11
В течение недели Игорь каждый день приезжает к дому Иры, останавливаясь чуть поодаль, чтобы его не заметила та женщина, её бабка, которая явно только и ждет повода, чтобы подшутить над ним, над его влюбленностью. Он с ужасом представляет, в каких словах описала она его первый неудачный визит, каким дураком выставила перед Ирой, и как они вместе смеялись над ним. Впервые он всерьез задумывается о своей полноте как о недостатке, вспоминая, как его дразнили в детском саду и в начальной школе, пока он не стал давать отпор. Их пронзительные голоса, их искаженные смехом лица. Тогда он воспринимал все издевки как незаслуженные и дрался с любым до тех пор, пока тот не забирал слова назад, теперь же он и сам был готов согласиться с этими глумливыми голосами, поселившимися внутри него и ставшими неуязвимыми для его кулаков. Толстяк Игорь, так его называют друзья, считая, что это главная его черта, и теперь, став подростком, он боится, что его тело никогда не будет привлекательным для женских глаз. Но он старается не поддаваться этим голосам и этому страху. Он хочет проверить, сможет ли Ира ответить ему взаимностью, сможет ли разглядеть в нем что-то кроме излишне развитой жировой прослойки.
Через восемь дней его попытки венчаются успехом, упорство и настойчивость приносят плоды. Подъезжая к их дому, он видит, как Ира открывает калитку, выкатывает на дорогу свой старый велосипед, седлает его и катится в противоположную от Игоря сторону. Он налегает на педали и догоняет ее в конце улицы. Они останавливаются.
– О, привет! – говорит Ира и хитро улыбается.
– Привет! – отвечает Игорь, борясь с одышкой и чувствуя, что выглядит сейчас довольно жалко, – Ты где пропадала? Я заезжал сюда несколько раз, хотел покататься вместе.
– Да, я знаю, ты тут каждый день отираешься, мне бабушка говорила, – ее глаза гипнотизируют Игоря и он тоже расплывается в улыбке, – Ты такой настырный, я специально пряталась от тебя, а ты все-таки меня выследил, да?
– Ну, да, но зачем ты пряталась?
– Не знаю, так было интереснее…
– Давай съездим в ту сторону, я тебе покажу, где я живу, – предлагает Игорь.
– Я знаю, где ты живешь и какие дома в том поселке. Что еще ты хочешь мне показать? – несмотря на грубость ее слов, Игорь видит, что всё-таки вызвал в ней интерес, пусть он и объясняется простым любопытством.
– Ну, я мог бы взять виски из отцовского бара, ты когда-нибудь пробовала хороший виски? – Игорь сам совсем недавно его попробовал, чуть-чуть пригубив и едва смочив горло: напиток показался ему отвратительным, хотя он знал, что отец не жалеет денег на хороший алкоголь и это один из лучших сортов. Теперь же, перед Ирой, он хочет выглядеть знатоком – друзья говорили ему, что девочкам нравится, когда парни ведут себя как взрослые.
– Украсть, ты имеешь в виду? Папаша явно не разрешает тебе пить, тебе ведь всего… Сколько тебе?
– Через месяц будет пятнадцать, а что?
12
Когда они проезжают через автоматические ворота на охраняемую территорию поселка, когда, проехав по широкой, идеально заасфальтированной улице и свернув на подъездную дорогу с раскинувшимися по обе стороны от нее, словно райские кущи, фруктовыми садами, они оказываются на гигантском земельном участке, за напускным равнодушием Иры он угадывает изумление, для нее это словно оказаться в другой, почти волшебной стране. Участок огорожен забором с причудливо отлитыми узорчатыми решетками из чугуна и похож на имение одной из голливудских звезд первой величины: дом с богатым декором – колоннами, пилястрами, балюстрадами и прочим, ландшафтный дизайн. Есть даже сад камней, с ручьем и декоративной мельницей.
– Неплохо!
– Это все отец, он служит государству, – с гордостью говорит Игорь. Он действительно восхищается отцом, тот кажется ему сильным и справедливым, хотя Игорь в точности не знает, чем именно он занимается и как заслужил право перенаправить некоторые денежные потоки так, чтобы и на его мельницу лилась вода.
Игорь решает зайти через гараж, и видит, что машины матери нет – скорее всего, она уехала в город, чтобы встретиться с друзьями. Жизнь в деревенской глуши довольно быстро ей надоедает. Полумрак, тусклое сияние полированных деталей автомобиля отца, запах солярки. Они проходят в дом, оказываясь в коридоре у ведущей на второй этаж лестницы из массива дуба. Игорь оборачивается, смотрит в просторную гостиную, в которой после обеда любит сидеть отец, читая газету или смотря новости и часто погружаясь за этими занятиями в дремоту. Но сейчас его там нет, возможно, он уехал вместе с матерью или заперся в кабинете. Игорь жестом показывает Ире, что им нужно подняться наверх – там его комната, и они могут уединиться в ней.
Зайдя в комнату, Ира обегает ее взглядом, замечая большого плюшевого медведя, какие-то глупые книжки, написанные специально для подростков дамочками среднего возраста, обертки конфет на прикроватной тумбе.
– У тебя уютно, – улыбается она, – А кровать заправляет твоя мама, или у вас есть служанка?
– Нет, я сам заправляю. Папа требует, чтобы был порядок во всем. «Порядок в комнате, порядок в голове», так он говорит. Садись в кресло, я пошел за виски.
Травянистый, дымно-торфяной привкус, горечь спирта. Они выпивают по пятьдесят грамм, закусывают темным шоколадом.
– Какая гадость! – морщится Ира и отламывает еще кусок от плитки шоколада, чтобы быстрее избавиться от вкуса теплого виски. Шорох и блеск фольги, ее тонкие длинные пальцы, испачканные подтаявшим маслом какао.
– Да, как они его пьют? – смеется Игорь, – Будешь еще?
По телу Иры разливается тепло, пухлое лицо Игоря кажется ей довольно милым. Она кивает, продолжая жевать горький шоколад, в ее глазах, еще детских, появляется что-то новое, чего Игорь раньше не замечал. Он пытается разгадать значение этого взгляда, но не может, так как еще не знает этот тайный язык – он прерывает неловкую паузу, начиная болтать о чем-то второстепенном, потом они идут на улицу и он провожает ее домой.
13
Две недели спустя, в деревню приехал Виктор, а следом за ним и Олег. Игорю пришлось познакомить друзей с Ирой, и они стали проводить время вчетвером. Они вместе ездят на озеро, гуляют по вечерам, курят тайком от родителей травку, смотрят кино. Виктор, кажется, тоже запал на Иру. Он постоянно шутит, переключает её внимание на себя, делает ей двусмысленные комплименты, заставляя Игоря злиться: Ира перестает обращать внимание на него, с Виктором ей гораздо интереснее, он такой остряк, он так непредсказуем – то строит из себя джентльмена, то рассказывает похабные истории, и, кроме прочего, так хорошо танцует.
– Почему ты так смотришь на Виктора? Он тебе нравится?
– Да, он классный, – говорит она, заставляя Игоря почувствовать себя несчастным. Он замолкает и с горечью осознает, что потерпел поражение.
Как-то раз, когда они напились у Виктора дома, Олег невзначай обратил внимание Игоря на то, что Виктор и Ира куда-то пропали и их уже нет в гостиной больше получаса, наверное, добавил Олег, он ее уже трахает в туалете или у себя в комнате. «Пустяки», сказал Игорь, «она ему не даст», и решил отправиться на их поиски. Заглянув на кухню, потом в туалет на первом этаже и не найдя их там, он поднимается на второй этаж и открывает дверь в спальню друга: полностью голая Ира лежит в объятиях Виктора и что-то шепчет ему на ухо, пока он неуклюже стягивает с себя штаны.