Глава 3
Еще за несколько дней до возвращения Дораха Нино вдруг понял, что скоро все изменится. Это осознание свалилось на него внезапно, но как что-то само собой разумеющееся.
Так часто бывало в детстве, когда он падал, сбегая с крутого склона, а няня ожидаемо причитала: «Я же знала! Я предупреждала тебя». В этот раз его никто не предупреждал. Нино просто знал, что упадет: он или кто-нибудь из ближайшего окружения. А потом в замок вернулся Дорах, и он понял, что предчувствие сбылось. Оставалось только воскликнуть: «Я же знал! Я предупреждал тебя». Но какой в этом был смысл?
После тренировки Нино поднялся в свои покои, чтобы переодеться к ужину, и поймал себя на мысли, что совсем не удивится, если за столом офицеров не окажется никого, кроме него самого. С тех пор, как Дорах вернулся, его не покидала мысль о том, что на месте лунного офицера мог быть кто угодно. Нино представлял каждого и в конце концов представил всех сразу. Воображение рисовало, как он остался один за трапезным столом. От этой картины стало не по себе.
Освещаемые факелами стены, казалось, излучали тепло, но сквозь толстую подошву ботинок Нино ощущал холод. Мерзлоту опустевшего замка. Ледяной воздух пощипывал лицо и руки, охватывал горло прямо как запах дыма, но Нино не чувствовал ничьей лжи. Будто в этом месте больше некому было лгать.
Жемчужный офицер ускорил шаг и, спустившись по лестнице, расслышал где-то вдалеке тихое, едва слышное пение. В дни, когда провидица Кирра общалась с богами и видела долгие сны, ее духовные сестры устраивали танцы и песнопение в стенах замка, привлекая своими голосами богов.
Нино не ждал хороших вестей. Даже не надеялся. А еще старался не попадаться на глаза сестрам пророчицы и идти в ровно противоположном направлении от тех коридоров, где танцевали женщины.
Когда он зашел в обеденную залу, Ран, Эрик и Нарк уже приступили к еде.
– А где остальные? – спросил он вместо приветствия.
Ран пожал плечами, и Нино едва сдержался, чтобы не попросить отныне изъясняться с ним только жестами. Так он точно не поймет, говорят они правду или нет.
– Ну и ладно. Нам больше достанется, – жемчужный офицер безразлично оглядел несколько блюд на столе – на аппетит не было даже намека.
– Не видел, где ходят сестры? – Эрик оторвался от своей тарелки и вопросительно взглянул на Нино.
Тот, передразнивая рубинового офицера, пожал плечами и молча занял свое место.
– Брось, – усмехнулся Эрик. – Видел их или бежал так быстро, что оборачиваться не успевал?
– Скоро на наш этаж пойдут.
– Великолепно. Ну, хоть бы эти танцы помогли Мериде…
– Или хотя бы не сделали хуже, – закончил за него Нино.
– Или хотя бы так, – кивнул топазовый офицер.
За столом вновь воцарилась тишина. Нино мельком взглянул на Рана и Нарка, которые расправлялись с мясом и лишь изредка бросали взгляд куда-нибудь выше стола.
Они всегда что-то недоговаривали. Сначала потому, что он был слишком мал, потом – из-за его способностей. Еще в детстве Нино понял, что различает ложь. Ему хватило нескольких дней, чтобы связать внезапно появляющийся запах дыма с обманом, и это стало неприятным открытием для жителей замка.
В тот год он резво ловил на лжи всех вокруг: доставалось и нянькам, и учителям. А еще Нино хорошо помнил, как старый советник короля в одно из собраний запричитал, что лишать людей возможности лгать – одно из самых жестоких наказаний для человечества. От него тоже часто пахло дымом, о чем Нино сразу же поспешил рассказать королю. Нино было наплевать на человечество. Его наказанием было понимать, когда тебе лгут.
– Слышали о последнем жертвоприношении? Так значит, ту женщину и ребенка сожгли заживо?
С соседних столов доносились обрывки фраз незначительных и ни к чему не обязывающих разговоров. Нино знал, что выбрал не лучшую тему для обсуждений за ужином, но молчать об этом больше не мог.
Напряжение, повисшее за столом, стало еще ощутимей. Нарк, до этого момента хранивший молчание, отложил вилку в сторону, и Нино понял: они целый день обходили эту тему стороной.
Нино был уверен: Кирр больше не нуждался в жестоких богах Анабкана. Уже более полувека на континенте девяти королей было разрешено свободное вероисповедание. Жертвоприношения в угоду богам могли приносить лишь отдельные, независимые религиозные общины и только при добровольном согласии будущей жертвы. Нино, конечно, мало верил в то, что фанатики обходились одними религиозными самоубийствами, но, по крайней мере, в жертву они приносили своих детей, а не чужих, как это делал Велибриум.
Шестнадцать лет назад, после смерти седьмого правителя Кирра, дела у государства стали совсем плохи. Наследников у покойного короля не было, и поэтому желающих взойти на престол нашлось немало. В тот год на улицах творился настоящий беспорядок, и драгоценные офицеры Кирра во избежание полного разлада внутри государства приняли сторону младшего брата короля – Бернара. Не сказать, что он являлся достойным претендентом на престол, но был сравнительно лучше остальных кандидатов. Тем более, что наследному государю гораздо проще удержать власть: достаточно было просто не переступать через обычаи предков.
Так, заручившись поддержкой Велибриума, Бернар заполучил желаемое – престол отныне по праву принадлежал ему. В Кирре стали разрешены всевозможные ритуалы задабривания и умилостивления бога Варлоу. А варлоулианство стало одной из официальных религий, что принесло в их государство немало бед.
– Почему Бернар ничего не предпринимает? Не думаю, что Велибриум способен дать нам отпор, – жемчужный офицер внимательно следил за реакцией остальных в надежде, что кто-нибудь поддержит его, но хранители молчали.
– Ты, похоже, никогда не повзрослеешь.
Нино вопросительно взглянул на Эрика и поинтересовался:
– А что такого я сказал? Такое чувство, что это волнует только меня и Тиммета.
На самом деле Нино сомневался, что Тиммету было бы дело до жертвоприношений, если бы в этот раз не пострадали близкие ему люди. Но он все же решил использовать аметистового офицера в качестве союзника. Хоть кто-то же должен быть на его стороне?
– Может, тогда подождем, пока Велибриум и нас затребует для своих ритуалов? – так и не дождавшись от топазового офицера ответа, предложил он.
Жертвоприношения в Велибриуме стали проводить намного чаще по сравнению с прошлым годом. И Нино было интересно, сколько еще все будут закрывать на это глаза.
– Хочешь войны, которую мы сейчас не потянем? Будешь недооценивать Велибриум – даже жемчуг тебя не спасет, – Эрик раздраженно уставился на жемчужного офицера: россыпь топазов на его черном камзоле угрожающе замерцала, показывая, что их хранитель не в духе.
– В отличие от вас, я хоть что-то предлагаю.
Эрик небрежно махнул рукой, советуя Нино замолчать или убраться с поля зрения.
– Как знаешь, – тот отодвинул от себя тарелку и встал из-за стола. Продолжать разговор Нино был не намерен.
Когда дверь трапезной хлопнула чуть громче, чем ей положено, жемчужный офицер остановился. Идти туда, где он, возможно, встретится с сестрами, не хотелось, а вернуться на ужин не позволяла гордость. Нино закрыл глаза и, в попытке обуздать раздражение, облокотился спиной о холодную дверь, прижав к ней затылок.
– Ему семнадцать, Нарк! Какой он ребенок? – до ушей донесся полный недовольства голос Эрика, который как обычно говорил чуть громче, чем следовало. Нино сжал кулаки.
– Ребенок без детства, возможно, – голос Рана прозвучал отчетливо, будто рубиновый офицер стоял прямо за дверью и точно знал, что он, Нино, еще здесь.
Запаха дыма так и не последовало.
***
Кассандра нервно обернулась. Никого. Хотя в такой темноте едва ли можно что-то различить: то ли возле стены стояли ящики, уложенные друг на друга, то ли это человек, который следил за ней от самого дома. Кассандра поежилась и, потеплее закутавшись в накидку, продолжила красться вдоль каменной стены. Еще немного… Она прибавила шаг и решительно свернула на узкую улочку.
Через пару мгновений перед ней возник знакомый полуразваленный амбар, за которым начинался негласный переход от южной части Кирра к восточной. Кассандра ловко взобралась на неустойчивый каменный помост, тревожно озираясь по сторонам. Теплый ветер, не остывавший даже к глубокой ночи, обдал жаром ее застывшее в напряжении лицо. Она торопливо потерла утомленные глаза и, сощурив их, обвела взглядом каменные развалины – когда-то здесь был мост.
Стараясь не споткнуться, она подошла к крутому склону и взглянула вниз. Перед ней предстали пышные верхушки деревьев, освещенные луной.
Кассандра с детства плохо спала в полнолуние. Ребенком она подолгу ворочалась в постели и в итоге засыпала только под утро. Или и вовсе не ложилась, а дожидалась, пока родители уснут, и выходила на улицу. Сначала, оказавшись во дворе, она подолгу сидела на крыльце и внимательно разглядывала причину своей бессонницы. А позже гуляла по пшеничному полю, скрываясь в море гибких колосьев от старого сторожа.
Он, конечно, был ей другом, но вовсе не одобрял ее полуночные прогулки. И если ему доводилось застигнуть маленькую Кассандру в поле, старик без малейшего угрызения совести выдавал ее с поличным. Поначалу она долго обижалась на него, но, вновь замечая на горизонте маленького, чуть сгорбленного старичка, забывая обо всем, мчалась ему навстречу. Он был хорошим человеком. Добрым и мудрым – каким и полагалось быть старику во всех тех удивительных сказках, которые он ей рассказывал. Множество правдивых легенд Кассандра услышала именно от него, и теперь, повзрослев, сама рассказывала истории своим и соседским детям, которые подолгу засиживались у нее во дворе. Загадочная и удивительная легенда о драгоценных офицерах была одной из ее любимых.
С момента первого появления россыпи рубинов на континенте девяти королей драгоценные камни вызвали у людей немалый интерес. Вокруг кровавых кристаллов ходило немало слухов, споров и обсуждений. Множество религиозных общин трактовали их пришествие как дар богов, остальные же, напротив, пророчили неминуемую гибель всего человечества.
Второй король Кирра Алариус Минэль не побоялся пророчеств и, приказав опустошить месторождение, оставил россыпь рубинов у себя в замке, став единоличным владельцем алых сокровищ. Тогда никто еще не знал, что они обладают магическими способностями.
На роскошном пиру в честь свадьбы своей дочери король сильно перебрал, но упорно продолжал налегать на выпивку. Не успевал он осушать свой кубок, как ему снова подливали хмельной напиток. Его младший брат Виктиан был пьян не меньше, и когда очередной кувшин с глухим стуком опустился на стол, он неожиданно предложил брату пари: кто из них последним осушит наполненный до краев кубок, тот на следующую охоту поедет нагим. Король громко рассмеялся, не сводя взгляд с самоуверенного брата, и подозвал к себе прислугу, чтобы те наполнили их кубки до краев.
Когда младший брат стал неожиданно задыхаться, король был уверен, что юноша просто подавился – ведь если бы вино было отравлено, пострадал бы не он один. Виктиана, который расцарапал себе всю шею в попытках освободиться от невидимой петли, пытались спасти, но все было напрасно – брат короля умер через несколько минут.
Опьяненный ужасом, правитель взмахом руки опрокинул их с братом золотые кубки. Алый напиток, подобно крови, растекся по столу жутким узором. Король несколько секунд вглядывался в разводы, и, наконец, заметил алый хрусталик, беспризорно покоившийся на червонном пятне.
На расшитом мелкими рубинами наряде короля не хватало лишь одного кристалла – он и угодил в кубок правителя, обезвредив яд в медовом вине.
С тех самых пор король не расставался с золотой шкатулкой, где хранили драгоценные камни. Но по велению правителя рубины не проявляли своих способностей. Сколько бы кристаллов ни клали в отравленное питье – бесполезно: камни по собственной воле спасли короля и не терпели ни малейшего главенства над ними.
Однажды ночью, опоив правителя сонным зельем, один из его приближенных слуг попытался вынести шкатулку с рубинами из королевских покоев – ему пообещали мешок золота просто за то, чтобы юноша передал сокровища одному из подкупных стражников, караулящих ночной покой правителя. Эти деньги для семьи воришки не были бы лишними: мать, в одиночку воспитывающая его пятерых братьев и сестер, нуждалась в помощи, поэтому юноша не мог упустить представившуюся возможность.
Он аккуратно взял в руки роскошную шкатулку и уже понес ее к выходу, но вдруг остановился, как вкопанный, на полпути. Сам до конца не осознавая, что делает, молодой слуга быстрым движением руки откинул расписную крышку шкатулки и дрожащими пальцами дотронулся до холодных рубинов. Невероятная сила, исходящая от драгоценных камней, стала медленно заполнять его изнутри. Юноша, как околдованный, не мог отвести взгляда от магических камней. Он снова потянулся к кровавым кристаллам и, набрав в ладонь небольшую горстку мелких осколков, пропустил ее через пальцы. Резкая боль заставила его прийти в себя, и он с криком отбросил камни в сторону. Рука нестерпимо болела, а от ладони до локтя, словно клеймо, на коже были выжжены пять неизвестных символов.
На крики в покои вбежала стража. Они попыталась схватить предателя, но только обжигались от жара его тела, как от огня, а камни рубина сияли так, будто в них самих заключалось неугасаемое пламя.
Придя в себя, король пощадил своего неверного слугу и подарил его семье в десятки раз больше денег, чем было обещано несчастному. И юноша поклялся служить правителю Кирра до самой смерти и использовать силу рубинов только на благо государства. Так в мире появился первый драгоценный офицер. Первый из сорока двух, что ныне живут в девяти государствах, охраняя мир и покой простых людей.
Женщина улыбнулась внезапно нахлынувшим воспоминаниям и двинулась вдоль обрыва. Полностью сосредоточившись, вглядываясь в землю под ногами, она искала россыпь светло-серой гальки, расположившуюся у самого края оврага – прямо под ней находился наиболее удобный для спуска склон. Нужно было торопиться – ее драгоценный офицер, должно быть, уже заждался.
Несмотря на то, что она была его бывшей женой, Драгон наотрез отказывался вычеркивать Кассандру из своей жизни. У драгоценных офицеров не должно было быть жен и детей – это закон. Поэтому на то, что они были уже женаты, когда изумруд выбрал ее молодого мужа как своего хранителя, не обратили внимания. Их развели спустя несколько дней, после чего родители Кассандры насильно выдали дочь замуж во второй раз.
Их с Драгоном недолгая, но счастливая супружеская жизнь продлилась семь месяцев. Кассандре никогда и в голову не приходило, что кого-то из ее родных и близких могут в одно мгновение отнять. Лишь со стороны ей приходилось наблюдать за убитыми горем матерями и молчаливым отчаяньем жен и сестер, которые все прекрасно понимали: то, что забрал у них проклятый камень, не вернуть. Люди, нашедшие первый в истории мира драгоценный камень – кроваво-красный, размером с детский кулачок рубин, – сами того не подозревая, обрекли своих потомков на незавидную участь. А легенда, рассказанная когда-то старым сторожем, настигла ее даже спустя много лет.
Миновав овраг с густым широколиственным лесом, растущим по его дну и склонам, она оказалась у противоположного каменного помоста – прямо за ним находилось их убежище. Кассандра тихонько прошла к тяжелой двери заброшенной пекарни, в которой Драгон оборудовал тайное подземелье для таких коротких встреч с ней, как сегодня. Тихонько приотворив ее, женщина зашла внутрь.
– Кассандра? – раздался взволнованный шепот из темноты.
Женщина вздрогнула от неожиданности. Огонек от одиноко стоящей на столе свечи плохо освещал большое подземелье, но человека, который позвал ее, она узнала бы и с закрытыми глазами.
Кассандра протянула руку вперед и тут же почувствовала прикосновение холодных пальцев мужчины. Она, не раздумывая, прильнула к Драгону. Чтобы обнять офицера, ей пришлось встать на цыпочки.
– Ты задержалась. Я волновался.
– Как ты себя чувствуешь? Я слышала, что Дорах болен. Все так серьезно? Его сестры места себе не находят… Нам ничего не говорят! Драгон, что у вас там происходит? – Кассандра обеспокоенно посмотрела на бывшего мужа. Глаза уже привыкли к темноте, и она могла разглядеть знакомые черты лица.
Изумрудный офицер нахмурился, и она успела пожалеть, что полезла не в свое дело. А если Дорах уже был мертв, но по каким-то причинам обитатели замка не торопились разглашать об этом? Что она тогда скажет его сестрам?
– Состояние Дора тяжелое – врать не буду. Даже Эрик и его топазы бессильны.
– Как же он тогда…
– Лунный камень. Пока он держится только благодаря нему.
– Какой ужас! – испуганно прошептала женщина. – Эта болезнь. Она же не заразна, так?
Драгон покачал головой и тяжело вздохнул.
– Не знаю. То, что эта хворь за две недели не передалась никому из нас, еще не гарантия того, что она не опасна. Мы склоняемся к тому, что Дорах заразился в Апсаре.
– Апсар? Вы написали им?
Офицер кивнул и заговорил более оживленно:
– Первым делом, но они молчат. Грэг уже отправился в деревню. Надеюсь, они вернутся с противоядием, но…
Драгон вдруг замолчал и внимательно прислушался. Инстинктивно схватив ее за руку, он потянул Кассандру на себя, вынуждая встать ему за спину. И она послушно спряталась и стала напряженно прислушиваться. Через некоторое время отчетливо послышались приближающиеся шаги.
– Свидание окончено! Старик, на выход! – громоздкая дверь с протяжным скрипом отворилась, и в проеме показался жемчужный офицер.
Драгон с облегчением хмыкнул и обернулся к Кассандре. Но она все еще испуганно глядела на Нино, который продолжал стоять в дверях, нервно постукивая пальцами по деревянному косяку, и до сих пор не понимала: друг это или враг. Изумрудный офицер легко обнял ее и поцеловал в светлую макушку:
– Это Нино. Все нормально.
– Да-да, давно не виделись, – юноша приветственно махнул рукой. – Старик, я не шутил. Бернар созывает срочный малый совет.
– Совет? Сейчас? Что произошло?
– Без понятия, – безразлично отозвался Нино. – Не паникуй раньше времени. Может, королю приснился кошмар, и он решил созвать нас, чтобы мы его успокоили?
– Очень сомневаюсь…
– Все нормально, иди, – Кассандра мягко положила ладонь на его плечо и легонько сжала. Непонятно откуда взявшееся предчувствие беды, которое подобно серым тучам скопилось над головой изумрудного офицера, полностью охватило ее. Немалых усилий стоило сдержаться и отпустить Драгона обратно в замок. – Обещай, что будешь осторожен!
– Конечно… – Драгон обнял ее на прощание и поторопился к выходу. – Идем, сынок!
– Эй! Не называй меня так.
***
В малом зале собрались все драгоценные офицеры, не считая Дораха и тех, кто был в разъездах. Нино и Драгон были последними, кто вошел в зал, – громоздкая дверь с глухим стуком закрылась за ними.
Ран украдкой взглянул на Бернара: король устало потер глаза и откинулся на спинку кресла, бросив недовольный взгляд на прибывших:
– Наконец-то вы соизволили явиться! – сердито сказал он, но на извинения только отмахнулся, пригрозив, что в следующий раз прикажет снять с офицеров их камни.
В зале, где зажгли свечи, а бархатные портьеры подрагивали от ветра, они провели немало времени. Их разбудили посреди ночи, сообщив, что Мерида вышла из транса и теперь срочно желает видеть драгоценных офицеров и короля. Подождать до утра это не могло, однако ясновидящая отказалась говорить, пока не соберутся все хранители. И сколько бы король ни настаивал – без толку. Офицеров он мог разжаловать, но провидице даже не пригрозишь. Более двухсот лет она служила правителям Кирра, и ни одно важное для государства решение не принималось без ее ведома. В народе Мериду нарекли бессмертной матерью королей, но лично Нино звал ее старухой-предсказательницей.
С самого начала она не проронила ни слова. Прошла к креслу в конец зала, поправила тонкими, как прутья, пальцами повязку на голове, и бубенцы на браслете, обхватывающем ее запястье, отозвались так звонко и радостно, словно их ждали хорошие вести. Однако Ран мало в это верил. Он был не против предсказаний, но Мерида впервые попросила их собраться таким узким кругом. Без советников Бернара, королевы. Только они. И это не могло не настораживать.
Несколько долгих минут провидица напряженно молчала, и до присутствующих доносилось ее мерное дыхание. Ран услышал, как жемчужный офицер повернулся к Эрику и тихо спросил, не заснула ли она. Тот посоветовал Нино заткнуться.
– Сегодня я видела сон. Луна тонула в воде, а черное солнце заняло не свое место на небе Винейны… – голос провидицы звучал глухо, словно она простудилась. Ран слушал ее как никогда внимательно, пытаясь понять, знала ли Мерида о том, что рубин отторгал его, и собиралась ли рассказать об этом остальным. Но провидица вдруг замолчала, и Нино громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание:
– Что это значит?
– Смерть, мой мальчик. Смерть, – Мерида качнула головой, и седая прядь у лица дернулась, как живая. – На небе Винейны – небе жизни – черное солнце должно находиться только на своем месте, и нигде иначе… – неторопливо продолжала она.
Они переглянулись.
– Винейна, черное солнце, луна тонет в какой-то воде, откуда там вообще вода? – Нино шумно откинулся в кресле, чем невольно привлек внимание всех остальных. Малахитовый офицер, сидящий рядом с Раном, приложил указательный палец к губам, призывая Нино к тишине: Мерида говорила тихо, а иногда и вовсе переходила на шепот. Расслышать, о чем она твердила, и так удавалось с трудом.
– И кто же умрет?
– Луна была в воде. Она тонула, мой дорогой… Луна – это вы.
На какую-то секунду Ран решил, что ослышался. Пророчество Мериды привело их в замешательство, и до конца поверить в то, что она говорит, он все еще не мог.
– Кто-то из них скоро умрет? – король нахмурился и с недоверием посмотрел на провидицу. – Камни не защитят их?
Мерида покачала головой:
– Не в этот раз.
– Ну, все понятно, это Дорах.
– Нино, заткнись, – Эрик одернул жемчужного офицера, но тот отвечать не стал. Закатил глаза и уставился в сторону окна. Ветер зашевелил портьеры, и шорох листвы, по-хозяйски ворвавшись в комнату, заполнил затянувшуюся паузу.
– И как помешать этому?
Мерида сложила руки перед собой, так и не проронив больше ни слова. У нее не было ответа, но эта немая сцена показалась Рану красноречивее всяких слов: боги предупреждали их, но им не избежать пророчества. Происходящее вокруг все больше становилось похожим на чью-то насмешку.
– Это все? Можно идти? – жемчужный офицер встал из-за стола и выжидающе взглянул на короля.
– Нино, сядь, – посоветовал Эрик.
– Сесть? Для чего? Старуха ясно дала понять, что ни она, ни кто-либо еще не сможет повлиять на то, что какое-то черное солнце встало не на свое место. Тогда какой смысл здесь сидеть и смотреть друг на друга? Все и так ясно: кто-то умрет, и надеюсь, что это буду не я.
Рану было понятно поведение Нино. Более того, он считал, что у каждого, кто сидел за столом, пронеслась подобная мысль, но они предпочли оставить ее при себе.
– Вы все услышали предупреждение? Будьте осторожны и не нарывайтесь на неприятности. Увольте меня от очередного няньканья с малолетним офицером. Завтра мы еще вернемся к этому. На сегодня собрание окончено, – король встал со своего места и первым покинул зал. Все остальные последовали его примеру.
В коридоре Ран догнал изумрудного офицера, идущего немного поодаль от остальных. Драгон сосредоточенно смотрел себе под ноги, не замечая ничего вокруг, что выдавало его встревоженное состояние. Ран легко коснулся плеча офицера в попытках обратить на себя внимание.
– Как Кассандра? – спросил он, вскользь наблюдая за Тимметом и Нино, которые шли впереди.
– Все нормально, – дежурный ответ дал понять, что Драгон не расположен к беседе. Только когда они дошли до лестницы, изумрудный офицер наконец заговорил:
– Думаешь то, что случилось с Дорахом, и предсказание Мериды – совпадение? Если говорить о том, у кого из нас наибольший шанс погибнуть в скором времени – ответ очевиден. В словах мальца был смысл: лунный камень и Дорах, должно быть, уже на пределе.
Ран ничего не ответил. Его самого посещали похожие мысли. Безусловно, Дорах сейчас был ближе к смерти, чем кто-либо из них. Но то, что творилось с ним, было ненамного лучше.
– Ему больше нет смысла пытаться спасти Дора. Ты же знаешь не хуже меня: камни недолго церемонятся с людьми.
Рубиновый офицер кивнул. Люди были всего лишь оболочкой. Они все знали это.
Для драгоценных камней не существовало таких понятий, как привязанность или любовь. Хранители для них – сосуд. Подавляя волю человека, камень постепенно менял его сознание до неузнаваемости. Поэтому чем старше был избранный, тем тяжелее проходил процесс слияния, который был необходим для того, чтобы в полной мере пользоваться силой камня. Перед офицерами стоял выбор: полностью отказаться от себя, став с драгоценностью единым целым, или продолжать бороться за свою личность, отдельную от колдовского камня. Ран даже не сомневался – лунный камень воспользуется уязвимостью своего хранителя, чтобы окончательно выбить из него все ненужное, а если ему не понравится полученный результат, перестанет помогать Дораху.
– Думаешь, боги предупредили нас о смерти, чтобы Кирр готовился принять нового драгоценного офицера? – наконец спросил Ран, поворачиваясь к другу. Драгон пожал плечами и отвел взгляд в сторону:
– Не знаю. Я уже ни в чем не уверен.
Ран понимающе кивнул и похлопал изумрудного офицера по плечу. У него было плохое предчувствие, но сказать об этом он не решился.
– Продолжим разговор утром, – предложил рубиновый офицер.
«Если я, конечно, проснусь» – произнес он только в мыслях.