Глава 2
Сидящая у стены служанка притихла. Всхлипнула в последний раз и вздохнула: сначала с присвистом, потом полной грудью. И хотя лицо ее все еще оставалось мертвенно бледным, а руки дрожали, она понемногу приходила в себя.
Их было трое. По крайне мере, пока.
Ран взглянул на ведро, оставленное у двери, и вспомнил, как оно с грохотом покатилось по полу, когда высокая, с проседью в волосах прислуга любопытно заглянула в комнату. Раздавшийся звон, подобно звукам колокола, стал собирать зевак у злополучных покоев. И хотя никто из них не смог заглянуть внутрь – Ран вывел служанок из комнаты до того, как на этаже появился кто-то еще, – слухи уже поползли.
Рубиновый офицер знал: стоило только спуститься вниз – и он услышит десятки догадок о том, как умерла эта девушка, долго ли она мучилась и повинен ли в ее смерти кто-то, кроме нее самой. Знал он, что и о нем вскоре станут болтать.
– Не бойся, моя милая, я здесь, – заботливо коснувшись плеча сидящей на полу служанки, прошептала женщина: – Тетушка Толли рядом.
Ран взглянул на бормочущую тетушку и сложил руки на груди. Когда она вошла в комнату, он как раз нагнулся над телом, чтобы понять, от чего умерла девушка. Проверять, жива ли она, не имело смысла. Лицо было повернуто к двери, а сиреневые мертвые губы слегка обнажали ряд ровных зубов. Ее не сразу хватились, но когда нашли, истошный крик долетел до его покоев.
– Я говорила ей, но кто бы слушал… – Взглянув на закрытую дверь, Толли напоказ вздрогнула.
– Говорила о чем?
– Я предупреждала ее. Бедная девочка, – тетушка обхватила себя руками, – знаете, она была немного не в себе. Об этом все знали. А если ты не в себе и идешь в эти комнаты, – служанка обвела взглядом коридор, – беды не миновать.
– И что же здесь такого опасного?
– А вы сами не чувствуете? Вы же живете здесь, – тетушка понизила голос, словно их могли услышать, и голова ее вдруг воспламенилась.
Запах жженых волос и кожи ударил в нос, и Ран едва не отпрянул, настолько он был реальным. Однако Толли как ни в чем не бывало продолжала говорить. Уродливое обожженное лицо тетушки смотрело прямо на него, пока пламя пожирало ее грудь и яркими волнами сползало к ногам. Рубиновый офицер взглянул на вторую служанку, чтобы увидеть ее реакцию, но та не изменилась в лице. Резкий запах гари душил только его. Приложив кулак ко рту, Ран громко закашлял.
– Вы в порядке?
Теперь он ее слышал. Толли с беспокойством взглянула на него и повторила:
– Говорю, здесь происходят странные вещи…
– Правда? – Ран пожал плечами. – Никогда не замечал.
Толли нахмурилась:
– А это? Бедная девочка! Кто погубил ее, по-вашему? – голос ее звучал взволнованно. Было видно, она искренне верила в то, что говорила.
– Это несчастный случай.
– Они здесь случаются слишком часто. Спросите кого угодно!
– Идут.
И Ран, и тетушка Толли с облегчением уставились на появившихся из-за поворота рувимов. Облаченные в черные траурные одеяния, оба высокие и худощавые, они молчаливо скрылись в комнате с погибшей, а Ран вернулся в свои покои.
Плотно закрыв дверь, офицер бросил взгляд на распахнутое окно. В паршивом настроении его всегда тянуло на улицу. Свежий воздух помогал расслабиться, и мысли вставали на свои места. Перед уходом, если не торопился, он имел привычку настежь открывать окна, чтобы по возвращению в комнате не стоял затхлый запах. Но едва в этот раз с улицы ворвался теплый ветер, принесший с собой аромат высушенных солнцем цветов и трав, в коридоре раздался крик.
Ран обернулся к закрытой двери, вспомнив, как прямо на его глазах воспламенилась служанка. Такое случалось с ним не впервые, но каждый раз пугало не меньше, чем прежде: Ран не понимал, что и почему с ним происходит. А для него это было страшнее чужой смерти.
Оказавшись в ванной комнате, он закатал рукав и достал лезвие. Поток теплого воздуха, идущий откуда-то снизу, обволок его ступни жарким облаком, словно он стоял босиком на холодном полу. Перстень с рубином на пальце слабо сверкнул: офицер принял это за добрый знак и провел лезвием по тыльной стороне запястья. Алая капля сорвалась вниз и разбилась о гладь воды. Ран выставил руку перед собой, чтобы лучше разглядеть порез, из которого сочилась кровь, но рубин не собирался затягивать рану. Не в этот раз.
Ран отложил лезвие в сторону и вытер оставшуюся кровь. Набрав в ладони остывшую воду, он умыл лицо, но голова продолжала нещадно гудеть. Ничего не менялось, и с каждым днем ему думалось, что становится только хуже. Рубин отторгал своего хранителя, и чего ждать дальше – неизвестно. Он уже потерял контроль над своим камнем и теперь склонялся к тому, что его смерть совсем близко.
«Такова жизнь, приятель», – Ран вспомнил слова лунного офицера, которые тот произнес накануне отъезда, и невесело хмыкнул. Оброненная Дорахом фраза была настолько заурядной, что в тот день они все посмеялись над ней: говорить такие вещи серьезно совсем не в духе лунного офицера.
«Какая несправедливость», – заметил тогда Ран, наигранно покачав головой. Дорах всего несколько дней назад вернулся в замок, и теперь ему снова нужно было выдвигаться в путь. Улыбка вмиг стерлась с лица лунного офицера, он пригладил аккуратно подстриженную бороду и с умным видом произнес:
– Такова жизнь, приятель, – Ран повторил слова друга вслух.
В следующий раз, когда он увидел Дораха, тот был похож на покойника.
Отложив полотенце в сторону, Ран услышал странный треск. Ногам в ботинках отчего-то было жарче, чем обычно, и он отступил назад, чтобы понять, откуда исходит жар. Оглядевшись, он не заметил ничего странного, присел и поднес ладонь к полу как раз в том месте, где стоял до этого. Тоже ничего.
Решив, что от головной боли и увиденного в коридоре ему могло это показаться, офицер еще раз умыл лицо. Но, коснувшись лежащего справа полотенца, рука его окунулась в поток горячего воздуха, и ткань в секунду воспламенилась. Ран отшатнулся, и жар на этот раз коснулся его спины. Снова раздался треск. Краем глаза заметив движение, рубиновый офицер повернулся к окну.
Пламя было везде. Огромные тянущиеся к самому небу всполохи уходили вверх и растворялись во мраке. Ран закашлял от проникшего в комнату дыма и бросился к окну, чтобы закрыть створки. Но было уже поздно. Дым и огонь заполнили комнату, забрались во все щели, окружили его, как будто вся ванная была внутри огромного кострища. Дышать стало нечем, и спазм разрывал горло. В голове билась настойчивая мысль, что еще один шаг, и он упадет. Прямо здесь, так и не дойдя до двери. Так и не сумев ее открыть.
Но она на удивление поддалась. Чистый прохладный воздух привел его в чувства, и Ран с облегчением понял, что все это ему привиделось. За распахнутым окном виднелось синее небо с редкими облаками, а горящая мгновение назад комната выглядела как обычно: никаких следов пожара. Вернувшись в нее, он даже полотенце нашел целым. Только порез так и не затянулся.
Громкий стук в дверь вырвал его из мыслей. Ран на всякий случай закрыл окно в ванной и вышел в спальню. Голоса в коридоре звучали отдаленно, но он без труда различил голос Нино. В это время хранители спускались на тренировочную площадку, и, если он не пойдет, это вызовет много лишних вопросов. Давно миновал полдень, и скрываться ото всех целый день он не мог. Рассказать кому-нибудь о тех видениях, что преследовали его со дня возвращения Дораха, – тоже. Да и зачем? Они все равно не смогут помочь. А пока он держит язык за зубами, сплетни точно не поползут.
Оказавшись на улице, Ран с облегчением осознал, что дышать стало легче: сдавливающий горло кашель отступил, словно его никогда и не было. Теплый ветер гнал редкие высушенные листья и поднимал пыль по выложенным плитами дорожкам. Рубиновый офицер не торопясь прошел небольшой прогулочный дворик, миновал украшенную лепниной арку и вскоре вышел на тренировочную площадку.
Однако стоило Рану показаться на ней, парящий в небе ящик приблизился к нему и стал медленно поворачиваться из стороны в сторону, давая возможность разглядеть каждую из стенок.
– Подожги его! – предложил Нино. Жемчужный офицер, стоящий на середине площадки, вытянул руку вперед, и ящик приблизился к Рану почти вплотную.
– Как-нибудь в другой раз.
Нино нахмурился и поднял руку. Ящик резко взлетел, но, достигнув окон второго этажа, с грохотом рухнул на землю и окончательно развалился. Сидящий на ступенях Эрик громким хлопком приложил ладонь ко лбу:
– А если бы это был человек?
Ран тоже об этом подумал. Иногда жемчужный офицер поднимал в воздух желающих, но не так высоко, как предметы. И с каждым разом у него получалось все лучше: то, что Нино стал хранителем в годовалом возрасте, давало о себе знать. За шестнадцать лет он освоил две способности, которые подарил ему жемчуг, тогда как остальные с трудом справлялись с одной.
Но Нино все равно старался отличаться. Учился рьяней остальных, спорил по поводу и без, обзаводился странными привычками и вел себя порой непозволительно беспечно для юноши семнадцати лет. Сам Нино называл это частью «алибвары арагвы», что означало в переводе с вермудского «то, по чему тебя будут вспоминать». Собственный почерк, неповторимый образ, который создавали для себя молодые люди со всего континента.
Драгоценным офицерам в этом смысле повезло значительно больше. Они являлись воплощениями магических камней в человеческом обличье и одним своим существованием эффектно заявляли о себе. Поэтому Ран никогда и не задумывался над тем, чтобы как-то отличиться – его и так отлично помнили и знали.
– Мне нужен доброволец!
Наблюдающие за представлением зеваки заторопились по своим делам. Кое-где закрылись окна, а ребята Мактора, освободившие площадку после изнурительных тренировок, послали Нино куда подальше.
Ран заметил, что кроме него, жемчужного офицера и Эрика, из хранителей никто не спустился. И с облегчением подумал, что вскоре сможет покинуть площадку. Делать ему здесь было нечего. Ведь это огонь сейчас управлял им, а не наоборот. А если об этом узнают, он может лишиться головы намного раньше, чем рассчитывал.
Ран хорошо помнил казнь бывших драгоценных офицеров. Ему тогда было десять, и он стоял на городской площади, как завороженный разглядывая лица хранителей. Как только с них сняли камни, те будто постарели на несколько десятков лет. И он был так потрясен этим, что не мог отвести взгляда, хоть и не желал смотреть, как головы приговоренных полетят в перепачканную кровью корзину.
После казни городская стража разогнала толпу зевак по домам, а на утро следующего дня все мужчины, будь то младенец или умирающий старик, должны были явиться согласно спискам на главную площадь, где пройдет церемония выбора нового драгоценного офицера. Тогда, держа на руках своего годовалого брата, Ран задавался вопросом: какая польза камням от такого хранителя? Но ответ на него получил только будучи офицером.
– Слышь, хорош их крушить! – не выдержал Эрик. Еще один ящик расшибся о землю, упав с высоты.
Да я только начал.
– А башка от тебя уже болит!
– И что мне поднимать? – Нино развел руками. – Тебя?
– Ну, рискни, – сидящий в тени топазовый офицер огляделся и, подцепив пальцами какой-то камешек, бросил его в юношу. – На! Тренируйся.
Нино увернулся и отвесил издевательский поклон:
– Ты так щедр!
Топазовый офицер скорчил недовольную гримасу и улыбнулся.
Как только Нино развернулся и зашагал в сторону старых бочек, сложенных друг на друга, Ран сел на ступени рядом с Эриком и спросил, куда подевались остальные.
– Без понятия, – ответил тот. – Ну и видок. Тебе этот ящик на голову упал, что ли? – довольный своим остроумием, он усмехнулся.
Рубиновый офицер шутку не оценил. Поднялся с места и молча направился обратно в замок. Тренироваться сегодня он был не намерен, а без конца цепляющиеся друг к другу хранители создавали вокруг себя слишком много шума.
– Что, все? – бросил ему вдогонку топазовый офицер.
– Все.
– А ты силен!
Ран усмехнулся, но ответить не успел.
– Не упадешь? – расслышал он голос жемчужного офицера.
Ран обернулся и сощурился. Стоя на залитой вечерним солнцем арене, Нино обращался к мальчику, который все это время ловко прятался от них. Загорелый и темноволосый, тот залез на крышу, чтобы понаблюдать за тренировкой хранителей, но очень скоро попался.
– Нет, Величавый, что вы. Я и не так высоко лазал. Нино усмехнулся, но вместо его ответа на площадке прогремел голос стражника:
– Сюда ты точно больше не залезешь, щенок. Живо спускайся!
Мальчишка вздрогнул и сжался всем телом. Но не успел он сделать и шагу, створки на втором этаже вмиг распахнулись, и рубиновый офицер различил знакомый женский голос:
– Боги мои! Руму, слезай оттуда, – взмолилась тетушка Толли, но уже через мгновение голос ее стал жестче: – Сию же секунду, негодник, иначе я спущусь и мало тебе не покажется!
– Тетя, я…
– Боги милостивые! Не пререкайся со мной!
На секунду Ран и Толли встретились взглядом, и он мог поклясться, что даже с такого расстояния прочел в глазах тетушки ужас. Будто с этого дня любое место, где находился рубиновый офицер, считалось смертельно опасным.
– Слезай оттуда! Быстрее! – вновь рявкнул стражник.
Мальчик замешкался и обвел беспомощным взглядом драгоценных офицеров. Под пристальным взглядом мужчин он стал торопливо спускаться, но влажная ладонь соскользнула с выступа.
С коротким вскриком он сначала повис на одной руке, а после нескольких мгновений сорвался и с воплем рухнул на выступ этажом ниже. Офицеры, не сговариваясь, сорвались с места.
– Эй, ты жив? – закричал Нино.
Пискнув то ли от страха, то ли от боли, мальчишка побелел от испуга. Вжался в козырек всем телом, боясь свалиться на землю, и от слов жемчужного офицера еще больше растерялся.
– Я не могу спуститься…
– Не бойся, – Нино поднял руку. – Только не шевелись, ладно? Я спущу тебя.
– Да спускай же! – поторопил его Эрик. – Ну что ты разорался в самом деле? – обернулся он к подоспевшему стражнику. Голос топазового офицера на мгновение осип и стал еще более грубым, так что он закашлял и опустился на колени перед приземлившимся ребенком.
Объятый ужасом мальчик дернулся и попытался встать. Он все еще не понимал, что происходит: лицо было бледным, а застывшая гримаса точно у одной из неудачных статуй.
– Дай взглянуть. Я только посмотрю.
Мальчик с опаской отнял руку от груди и показал ее Эрику. Тот коснулся бледной кисти, осмотрел ее с разных сторон и, когда ребенок отвлекся, резко потянул вверх, вправляя кость. Мальчик вскрикнул, и яркий оранжевый свет, исходящий от ладоней топазового офицера, окутал место перелома. Через несколько мгновений все кончилось.
– Все. Шагай, – скомандовал Эрик, поднимаясь на ноги. – И сопли подбери, пока никто не увидел, – добавил он почти по-отцовски ласково и потрепал тихонько всхлипывавшего мальчика по волосам.
Отойдя в сторону, топазовый офицер снова заговорил о чем-то со стражником, но Ран уже не вслушивался. Он обернулся к окнам, но тетушки Толли и след простыл. Словно ее никогда и не было.
Заметив, что топазовый офицер покидает площадку, Нино его окликнул:
– Ты куда?
– Хватит с меня на сегодня тренировок, – бросил на ходу Эрик, и Ран впервые за долгое время был с ним согласен.
– И что это было? – жемчужный офицер непонимающе развел руками.
– Я тоже ухожу.
– Ты-то куда?
Ран не ответил. Они оба знали: стоит ему только придумать мало-мальски правдоподобную отговорку и открыть рот, Нино почувствует, что он лжет. И не потому, что они знакомы шестнадцать лет. Отнюдь. Способность жемчужного офицера чувствовать ложь всегда казалась Рану весьма неудобной.
Решение подняться в библиотеку показалось ему самым правильным из тех, что он принимал в последнее время. Но едва Ран коснулся перил, его окликнули.
– Что у вас произошло?
Обернувшись к Леону, Ран попытался сделать как можно более серьезное лицо и произнес:
– Проклятая комната.
– Опять?
Приложив кулак ко рту, Ран громко закашлял и отмахнулся:
– Просто несчастный случай.
Леон отрешенно кивнул: на него это не произвело никакого впечатления. Намного больше обитателей замка – не только впечатлительную прислугу, но и приближенных короля – взбудоражило происходящее с лунным офицером. Повисла странная тишина, будто что-то осталось недосказанным. Леон, казалось, думал о чем-то своем, а потом вдруг сказал:
– Если продолжишь делать вид, что с тобой ничего не происходит, будешь лежать вместе с Дорахом.
Рубиновый офицер усмехнулся: ему уже давно не десять, но Леон, по всей видимости, все еще не был готов принять взросление бывшего подопечного.
Они познакомились шестнадцать лет назад, когда Ран, как и другие драгоценные офицеры, перебрался в замок. Леону в тот год исполнилось семнадцать, и он только поступил на службу к новому правителю. Благодаря отцу, служившему королевской семье на протяжении многих лет, его определили на пост наставника вновь избранного рубинового офицера, с которым внешне они оказались настолько похожи, что первое время их принимали за родных братьев. Оба светловолосые и сероглазые, с высокими скулами и ямочками на щеках, они быстро нашли общий язык. Вот только Ран не уставал напоминать другу, что присматривать за ним тот должен был всего год, а не всю жизнь.
– Я могу поговорить с Холгером. Король ничего не узнает, обещаю.
– Холгер отправил Грэга за противоядием в деревню, – напомнил Ран. – Чем же он тогда меня лечить собрался?
Леон удивленно приподнял бровь и уточнил:
– Думаешь, ты болен тем же, чем и Дорах? Тогда тебе действительно стоит показаться Холгеру.
Ран отрицательно покачал головой. О том, чтобы его осматривали, не могло идти и речи.
– Для чего? Если это правда, я лучше дождусь Грэга с противоядием, – предложил он. – Перехвачу его прямо на воротах.
– Очень весело. А если оно не поможет?
– Значит то, что говорят, правда: драгоценных офицеров пытаются отравить…
– Ты тоже уже слышал?
– Еще бы, – Ран скрестил руки на груди. Слухи о том, что Велибриум стоит за отравлением лунного офицера, не заставили себя долго ждать. – А что? Хорошее такое жертвоприношение получится. Их божество будет довольно.
– Доволен будет Дэймон. В первую очередь.
Ран согласно кивнул и краем глаза уловил движение в конце коридора. Помощник советника издалека махнул рукой, и Леон тут же стал серьезным:
– Поговорим потом.
У них тоже что-то случилось, подумал Ран, слушая торопливые шаги в конце коридора. Вокруг целый день происходило какое-то сумасшествие. И случилось оно у всех одновременно.