Глава 12
Короткий взгляд – провал до дна,
Всё ясно мне! Это она —
Моя мечта, мой кислород
Я твой запретный плод!
Слот, Альфа-Ромео, Бета-Джульетта©
Уже наступил конец февраля, двадцать первое число, и Клер покинула Австрию, возвращаясь домой, где её ждали важные и преданные клиенты. Микки вновь остался в гордом благоговейном одиночестве, которого не могло нарушить ничего, потому что на улицу парень выходил достаточно редко и ещё реже включал телевизор. Ничего не могло нарушить тишины, которая была его верной спутницей и сопровождала его повсюду, где не было назойливых и ничего не понимающих людей, которые всё болтают, болтают и не могут оценить всей её прелести. Люди не любят тишину, потому что она гнетёт, потому что в ней слышится всякое и в ней можно попросту сойти с ума, если оставаться наедине с ней слишком долгое время. А Микки её любил, в этом было ещё одно его отличие от большинства жителей планеты Земля.
Микки особо никогда не задумывался над тем, существуют ли параллельные или просто иные миры, других планеты, также населенные разумными созданиями. Скорее он не верил в это: не верил в то, что есть реальности иные и инопланетяне на сверхзвуковых летающих тарелках. Но, порой, совсем редко, ему казалось, что он и есть тот самый обитатель соседнего мира, который потерялся по детской глупости и оказался здесь и про которого никто не вспомнил.
«Бред» – сказать что-то другое в ответ на свои такие мысли Микки не мог, всегда одинаково пренебрежительно фыркая и качая головой.
Но всякий раз ухмылка быстро сползала с его лица, обращая губы прямой линией; а взгляд его наполнялся привычным холодом безразличного космоса. Он с ранних лет уяснил для себя, в чём кроется причина его отличий от многих, даже от тех – тоже больных, с которыми он делил больничные стены и палаты. Потому глупо было бы полагать – надеться? – что причина его странности в синей люминесцентной крови из иных миров. Какой бред…
В ответ на такие размышления, действительно, оставалось только качать головой и усмехаться, потому что подобное нельзя принимать всерьёз и всерьёз задумываться над этим, в противном случае можно сломать себе весь мозг. А сломанный разум нередко поворачивается в совершенно непредсказуемом направлении.
Оставалось смеяться над самим собой и своими мыслями и иногда всё-таки включать телевизор или какой-нибудь фильм по интернету, потому что их звуки могли заглушить голос собственных мыслей и отвлечь. Не зря говорят, что телевизор отупляет, отнимает способность мыслить в полной и широкой мере. Это правда. Никто не думает во время просмотра интересного кино или передачи, это время является мгновениями чистого бездумного потребления визуальной и аудиоинформации. Но иногда «не думать» – это как раз то, что нужно.
Вот только Микки надоело коротать вечера в обществе телевизора и шедевров кинопроизводства – четырёх вечеров с него хватило. Звонить Клер не хотелось, как и кому-либо другому. Он, вообще, не любил телефонных разговоров, предпочитая им личные встречи и общение. Один раз за эти дни звонил Стюарт и за десять минут телефонного разговора успел превысить лимит Микки на слова. Другие не звонили. В принципе, все знали, что брюнета лучше не тревожить и не донимать пустыми телефонными беседами. Звонить ему стоило лишь по рабочим или же иным важным делам. Но, как видно, сейчас с клубом всё было более чем в порядке. И Микки никого не ждал в гости и ни с кем не назначал встреч, потому и звонить ему было некому.
Вокруг была любимая им тишина, а за окном постепенно темнело небо, что обещало скорую встречу с ещё одной его возлюбленной – ночью. Но бывает так, что даже от самых любимых требуется отдых, требуется смена обстановки. Сегодня был как раз такой вечер. Потому Микки, подумав немного, решил не идти на поводу обыденной привычности и поддаться порыву. Порыв твердил парню, что ему было бы очень неплохо прогуляться и подышать свежим воздухом, которого было не найти в центре крупного города, но попытаться было можно. За попытку, вообще, крайне редко пытают, не зря так гласит народная мудрость. А исключения… А об исключениях лучше не думать.
Потому Микки, быстро переодевшись, допив чай и рассовав по карманам сигареты, зажигалку, ключи и бумажник, покинул квартиру. Проигнорировав существование лифта, парень быстро сбежал вниз по лестнице и, нажав на кнопку открытия, распахнул тяжёлую дверь подъезда и переступил его порог.
Над городом витали, стекая с крыш домов и покачиваясь на ветвях деревьях лиловые сумерки, которые с каждой ушедшей минутой становились всё более синими. Не пройдёт и часа, когда день в очередной раз проиграет в сражении с ночью, чтобы утром взять реванш, и небо окончательно окрасится чёрным.
Город стремительно зажигал фонари, чтобы его дорогие жители не споткнулись и не упали в темноте ночи; один фонарь загорелся совсем близко от Микки, слева от него, и резанул вспышкой по глазам. Уловив это боковым зрением, брюнет слегка поморщился, замедляя ход на несколько секунд, но затем вновь возвращаясь к прежней скорости.
Сунув на ходу в рот сигарету, брюнет подкурил, прикрывая ладонями огонёк зажигалки, после чего спрятал руки в карманы и свернул за угол. Он забыл взять с собой перчатки, а февраль никогда не являлся самым тёплым месяцем в году.
Сегодняшний вечер выдался совершенно непонятным на погоду. С одной стороны, он дышал несильным, но промозглым ветром, но, с другой, особого холода на улицах Вены не было. Через какое-то время Микки даже стало жарко, и он развязал длинный чёрный шарф, оставляя его болтаться на шее, играя своими концами от каждого шага. Также брюнет расстегнул три верхние пуговицы пальто и распахнул его на груди.
По вечерам и ночам всё окрашивается в тёмные цвета, как бы не было сильно освещение на проспектах и площадях того или иного города. Но даже сейчас, когда сумерки полностью захватили власть над городом и прохожие начали выглядеть на несколько тонов темнее, Микки выделялся на их фоне. Высокий и стройный, будто не замечающий никого на своём пути, он был одет во всё чёрное: зауженные брюки, нетолстый свитер с высоким горлом, ботинки, пальто, длинный вязаный шарф и шляпу с полями. Всё чёрное, всё идеальное, как самая прекрасная ночь. И глаза его, в тон одеянию, поблёскивали завораживающей темнотой, отражая свет фонарей, что переливался оранжевыми бликами на окружностях шоколадных радужек.
Остальные прохожие были одеты в серые цвета, боясь запачкать белые одежды, либо же в цвета яркие, пытаясь компенсировать этим уныние зимней поры. Микки бесконечно выделялся на их фоне, походя на идеальную чёрную тень, адвоката зла или же самого дьявола, который вышел на неспешную вечернюю прогулку в поисках очередного глупого смертного, с которым можно заключить выгодные контракт на его бессмертную душу.
Он шёл и шёл, не замечая, как уходит время и утекает в никуда, как проходят минуты его прогулки и становятся часами. Прохожих становилось всё меньше, все спешили домой, к своей семье или же просто хотели скорее укрыться за уютными стенами и, сунув ноги в тёплые шерстяные носки или тапочки, засесть в любимом кресле с ноутбуком на коленях, интересным, или не очень, фильмом в нём и чашкой ароматного чая в руках. Кто-то будет этим вечером расслабляться и готовиться к спокойному сну, потому что завтра суббота и большинству людей на работу идти будет не нужно. Кто-то будет укладывать своих детей спать и устало улыбаться им, возиться с ними, падать от недосыпа, но всё равно чувствовать себя безмерно счастливым, потому что у него есть эти маленькие пухлощёкие подарки небес. Кто-то встретится с друзьями или парнем и будет жарко обсуждать события прошедшей недели и жаловаться на начальника-сволочь. Кто-то позвонит родным. Кто-то будет паковать чемоданы, потому что в Вене он лишь гость. А кто-то нальёт себе крепкого алкоголя и пропустит бокальчик-другой, потому что конец рабочей недели и потому что этот человек точно заслужил этого ленивого отдыха.
Они такие разные – эти люди, которых становилось на улицах «сказочного города» всё меньше, но они все одинаково забавны для Микки и чужды ему. В отличие от них, ему некуда спешить. И дело совсем не в том, что ему повезло с работой, на которую не нужно приходить стабильно к девяти утра и с которой не хочется бежать без оглядки, когда рабочий день закончится. Его попросту ничего и никто не держал. Нигде. Он мог сорваться в любой момент и сменить страну проживания или даже континент. Он мог исчезнуть на неопределенное время и никому ничего не объяснять – друзья знают эти его повадки, а подчиненным и всем тем, кто связан с его бизнесом, он объяснять ничего не станет и вовсе, ограничившись словами о том, чтобы не ныли и не причитали и просто рассказали сейчас, когда он уже на связи, всё то, чего не смогли сказать ранее из-за его недоступности.
«Абонент временно недоступен» – частое явление для его мобильного телефона. «Абонент недоступен всегда» – извечное явление его сердца, к которому не подобраться ни с оружием, ни с подкупом. Его, как дикого зверя, можно было прикормить и добиться того, чтобы он дал себя погладить по лоснящейся тёмной шкуре. Но, как любой дикий зверь, он никогда не даст гарантии того, что однажды не уйдёт, ничего не сказав и не видя в этом смысла.
Совсем скоро людей на улицах практически не осталось – лишь редкие прохожие, которые кутались в свои куртки и шарфы, пробегая мимо и косясь на расслабленного Микки в его расстёгнутом пальто и небрежно повешенном на шею шарфе.
Когда брюнет завернул за очередной угол и прошёл метров семь, налетел не сильный, но слишком внезапный порыв ветра, который едва не сорвал с парня шляпу. Он вовремя успел схватить её, чтобы удержать на голове, перспектива гоняться за ней по улице Микки совсем не улыбалась.
Он остановился, пережидая порыв ветра и, дождавшись его окончания и восстановления полного штиля, как говорят моряки, поправил шляпу, сдвинул её чуть назад, на затылок. Микки хотел уже продолжить свою бесцельную прогулку, даже сделал несколько шагов вперёд, но вновь притормозил. Боковым зрением он улавливал некий очень яркий и белый свет, который был совсем не таким неприятным и резким, как свет мощных ламп в больницах и иных местах, которые люди вспоминают с содроганием – он был мягкий и будто бы лился на улицу, заполняя собой тротуар.
Подумав немного, просто не видя смысла торопиться, Микки повернул голову, обращая свой взор к источнику приятного белого света, ища его. Источником света была стеклянная и совершенно прозрачная витрина некого бутика. Брюнет мельком бросил взгляд на вывеску с его названием, но не прочитал его. Это было не очень важно. Просто вывеска, стилизованная под бежевый камень и тёмно-тёмно синие буквы наименования магазина на ней.
Скользнув взглядом по нижнему краю «каменной» вывески, Микки спустился им по правому краю витрины, безразлично смотря, скучая внутри, в принципе, как это бывало всегда, когда его внимание привлекало неясное нечто, пойманное боковым взором, и на поверку оказывающееся недостойным его внимания. Красивая витрина, дорогой бутик – Микки не знал этого места и не знал степени его элитарности, но он был уверен, что так оно и есть, он умел это отличать – много приятного для глаз света, персонал – девушки в обтягивающих чёрных штанах и белых блузках, примерочные с тяжёлыми бежевыми шторками, которые тоже можно было увидеть через огромную панорамную витрину. Всё мило, всё красиво, дорого, приятно для глаз, но совершенно неинтересно. Ах, точно, были ещё многочисленные вешалки с одеждой и манекены, один из которых был раздет. Как видно, его лишили одеяния буквально несколько минут назад, потому что, обычно, в дорогих магазинах манекены нагими не стоят никогда.
Парень обвёл взглядом всю эту красоту, задумавшись и не заметив, как потратил на это ещё несколько минут своего вечера, который был уже почти ночью, потому что стрелки часов уже почти подобрались к отметке в одиннадцать часов вечера. Микки сунул руки поглубже в карманы, и в последний раз оглядел помещение магазина через стекло витрины, собираясь покинуть это красивое место.
«Бедные, – без особых эмоций подумал брюнет, доставая сигарету, и зажал её губами, ища по карманам зажигалку. – Посетителей нет, причём, нет их, скорее всего, уже несколько часов, а они вынуждены работать, потому что конец смены только в… – он бросил взгляд на табличку со временем открытия и закрытия бутика. – Потому что конец смены только в одиннадцать вечера…».
И тут, словно желая опровергнуть мысли Микки, шторка одной из примерочных отъехала в сторону и из неё вышла припозднившаяся посетительница бутика. Не обращая внимания на то, что все ждут только её и что работники магазина хотят уже отдохнуть после долгого рабочего дня, покупательница уверенной походкой прошла к длинному зеркалу, останавливаясь перед ним и окидывая своё отражение придирчивым взглядом.
Микки вскинул бровь, наблюдая за неторопливыми движениями посетительницы бутика. Это была молоденькая девушка с копной светлых вьющихся волос и обручем на голове, который пытался укротить непослушные локоны и не дать им упасть на лицо. Правильные черты лица с чуть вздёрнутым носиком, пухлыми губами, тронутыми коралловой помадой-блеском и невероятно яркими глазами бирюзового цвета. Она примеряла небесно-голубое пальто с большими лацканами, которое было длиной чуть выше колена и потому несколько скрывало фигуру.
Не отводя взгляда от зеркала, продолжая игнорировать консультантов бутика, которые уже выстроились в зале в ряд, ожидая, когда последняя клиентка сделает свой выбор, и они наконец-то смогут быть свободны, девушка неторопливо покрутилась. В этом абсолютном равнодушии к чувствам тех, кто обслуживал её, эта девушка так походила на принцессу. Впрочем, она была права в своём безразличии к усталости консультантов – даже, если она поторопится, они всё равно не уйдут с работы раньше, так что, глупо было бы суетиться. Каждый выполняет свою работу.
Сложив руки на груди, Микки сделал небольшой шаг вперёд и вправо, ближе к витрине, за которой стояла самовлюбленная незнакомка. Он уже наблюдал за этой девушкой, в лице которой было ещё столько детскости, с уже нескрываемым интересом. Вот только взгляд её был совсем не похожим на взгляд наивного ребёнка – это был взгляд истиной наследницы престола, которая с рождения знает себе цену и которую отец-король носит на руках.
Брюнет слегка усмехнулся, отчего в глазах его зажёгся озорной огонёк, продолжая следить за девушкой по ту сторону стекла. Она сказала что-то консультантам и взялась за верхнюю пуговицу пальто, расстегивая вещь. Расправившись с тремя крупными пуговицами, девушка повернула голову, не ожидая ничего увидеть там, на ночной улице. Но её спокойный взгляд столкнулся с изучающим, блестящим чертями взглядом Микки.
Парень слегка улыбнулся ей, приподнимая уголки губ и не обнажая зубов, не разрывая зрительного контакта. Обождав всего несколько мгновений, девушка отвернулась, не выражая взглядом никаких особых эмоций в отношении стоявшего по ту сторону стекла Микки. Расстегнув все пуговицы, она сняла пальто и передала его консультанту, которая унесла вещь. Девушка в это время вернулась в примерочную за своей курткой и, надев её, ещё что-то сказала консультантам, после чего направилась к двери, которая тоже была стеклянной и потому совершенно прозрачной.
Девушка подошла к двери и, открыв её, вышла из магазина. Белая куртка и светлые чуть свободные джинсы со стильными потёртостями, ботиночки на плоской подошве с мехом, натуральные белокурые локоны лёгкого пшеничного оттенка, большие ясные бирюзовые глаза – сущий ангел – и совсем не ангельский взгляд, которым она одарила Микки.
– Привет, – поздоровался брюнет, слегка улыбнувшись.
Получив ещё один недобрый взгляд от девушки в ответ на своё обращение, он повторил его, но уже на английском:
– Привет.
– Привет, – на французском ответила блондинка, иронично скривив пухлые губки.
– Во французском я не столь силён, – вздохнул Микки, сложив руки на груди, и сделал шаг к собеседнице. – Но я буду стараться всё понимать.
Из трёх языков, которые знал парень, не считая родного немецкого, французским он владел в наименьшей степени.
– А для меня он тоже не родной, – с прежней недружелюбностью и уже на немецком ответила девушка и тоже сложила руки на груди. – Просто, я подумала, что мы соревнуемся в том, кто знает больше языков.
– Я знаю три, – спокойно ответил брюнет. – С немецким – четыре.
– Поздравляю, – холодно отозвалась блондинка.
– Я – Микки. Скажешь мне своё имя?
– Нет.
– Можно узнать причину?
– Причина в том, что после того, как люди представляются, принято говорить: «Приятно познакомиться», а я этого сказать не смогу, – фыркнула девушка и, развернувшись, быстрым шагом пошла прочь.
Микки легко нагнал её и даже чуть обогнал, устраиваясь сбоку и смотря на её гордый профиль с вздёрнутым носиком спокойным изучающим взглядом.
– Ты всегда так дружелюбна с незнакомцами? – поинтересовался парень.
– А меня родители учили с незнакомыми людьми на улице не разговаривать.
– Родители иногда ошибаются, – хмыкнул Микки.
– Может быть, твои и ошибаются, но своим я доверяю, они – умные люди.
Микки удивлённо взглянул на собеседницу. Право, как за столь ангельской внешностью может скрываться столь вредное самодовольное создание?
– А ты сама любезность, – хмыкнул парень.
Высказывание девушки о его родителях ему не понравился, но отступить это его не заставило, даже наоборот.
– А ты не понимаешь слова «нет», – не поворачивая головы, фыркнула блондинка.
– Понимаю, – спокойно отозвался Микки. – Но ты мне его не сказала.
– Тогда – нет, я не хочу завязывать с тобой знакомство, – проговорила девушка и смерила Микки гневным взглядом, после чего вновь устремила взор вперёд.
– Я тебе так не нравлюсь? – вскинув бровь и слегка ухмыльнувшись, поинтересовался брюнет.
– А ты догадливый…
– А ты врёшь, – спокойно произнёс брюнет, теперь уже тоже смотря вперёд и продолжая идти рядом с девушкой, справа от неё.
Блондинка повернула голову, одаряя Микки презрительным взглядом.
– И в чём же я лгу? – поинтересовалась она. – Вру себе, что ты мне не нравишься, а на самом деле влюбилась с первого взгляда?
– Ну, твой вариант слишком глобален, но он тоже возможен.
– Пошёл ты, – фыркнула девушка, нахмурившись, и ускорила шаг, сворачивая за угол и выходя на тёмную улицу.
Микки последовал за ней, вновь легко догоняя. Он обратился к ней:
– Аккуратнее, будь на моём месте кто-нибудь другой, тебе могло бы быть сейчас очень больно.
– А будь сейчас со мной рядом мой брат, тебе бы было очень больно, – едко отозвалась блондинка. Какой же у неё острый язычок… – И ты бы уже лежал где-нибудь в кустах, – добавила она, спокойно, но победно смотря на Микки. – Он у меня, кстати, был чемпионом Германии по боксу. А будь рядом мой отец… – она намерено не договорила и покачала головой, мол – сам понимаешь, что ты был бы уже трупом.
– А я сирота и защищать меня некому, – спокойно отозвался брюнет.
Девушка непонимающе взглянула на него, слегка нахмурилась.
– Хочешь, чтобы я тебя пожалела? – спросила она после нескольких секунд молчания.
– А я похож на ущербного, чтобы меня жалеть? – искренне удивился Микки, вскидывая бровь и смотря сверху на собеседницу. – Просто, ты рассказала мне о своей семье, а я рассказал о своей.
Он помолчал немного, затем добавил:
– Или ты не привыкла отвечать правдой на правду и потому мои слова показались тебе странными?
– Ты мне весь кажешься странным, – чуть поморщилась девушка, – а не только твои слова.
Она вновь ускорила шаг, но для Микки не составило труда идти вровень с ней и сейчас, он привык ходить очень быстро. Такая столь быстрая ходьба не приносила ему никаких неудобств, он выглядел расслабленно и спокойно, держа руки в карманах и не оставляя девушке шансов убежать от него.
– Ещё немного и я подумаю, что ты маньяк, – проговорила блондинка, вновь кривя губы.
– Я не маньяк, – без тени обиды отозвался Микки. – А у тебя, как видно, был сложный день, раз ты так «добра» сейчас.
Он помолчал немного, затем добавил, ухмыляясь и лукаво смотря на собеседницу:
– Или у тебя трудная жизнь? Что, папа долго гулять не разрешает?
– Будешь упоминать моего папу, пожалеешь.
– А я сказал о нём что-нибудь плохое? – искренне удивился парень.
– Ты просто не имеешь права говорить о нём.
– Принцесса, у нас в стране демократия и свобода слова, так что, я имею право говорить всё, что захочу.
– Как ты меня назвал?!
– Принцесса, – спокойно повторил Микки.
– Не смей меня так называть.
– А как мне тебя называть? – спросил парень, вскинув бровь, но дожидаться ответа на свой вопрос не стал и продолжил: – Ты ведёшь себя, как избалованная наглая принцесса. К тому же, я не знаю твоего имени, а обращаться к тебе как-то надо. Так что, будешь принцессой, – он ухмыльнулся, – принцесса.
– Я Дженна! – повысив тон, раздражённо выпалила девушка.
– Приятно познакомиться, Дженна, – слегка кивнул Микки.
– Нет, неприятно, – отозвалась Дженна и вновь ускорила шаг, сворачивая за новый угол.
Она помолчала немного, сосредоточившись на своём «побеге», но вскоре вновь обратилась к Микки:
– Ты можешь не идти за мной? Или мне от тебя убегать нужно?
– Если хочешь бежать – беги, – пожал плечами брюнет. – Конечно, я не поклонник вечерних пробежек, но можно и попробовать.
– Ты от меня не отстанешь? – спросила Дженна после некоторого молчания и резко остановилась, разворачиваясь к Микки лицом и складывая руки на груди, поджала губы.
– Тебе же лучше, чтобы я этого не делал, – спокойно отозвался парень.
– Можно узнать, почему?
– Потому что уже поздно, улица тёмная и ты можешь легко нарваться на тех, кто захочет причинить тебе вред.
– А ты, типа, телохранитель-доброволец?
– Вот, именно об этом я и говорю, – кивнул брюнет и встал ближе, заглядывая Дженне в глаза. – К тебе подойдёт кто-нибудь и даже, если он не будет изначально хотеть тебе зла, ты поговоришь с ним в таком тоне, и он превратится в маньяка. Любой бы превратился.
– Поверь мне, я могу за себя постоять, – уверенно ответила девушка, гордо выдерживая взгляд в глаза и близость незнакомца.
– Так тут же нет ни твоего брата, ни отца?
– Думаешь, что без них я не способна ни на что? – вскинула бровь Дженна. – Меня с детства учили самообороне. У меня мама – полицейский, так что, поверь мне, я смогу легко обезвредить любого, кто подойдёт ко мне не с добрыми намерениями.
– Тогда, почему ты этого до сих пор не сделала? – спокойно поинтересовался Микки, заглядывая собеседнице в глаза, беся. – Ты же сама сказала, что я тебе не нравлюсь. Так, почему я всё ещё стою и разговариваю с тобой, а не лежу в позе морской звезды и не смотрю в небо?
– А ты так хочешь, чтобы я сделала это? Будет больно.
– Удиви меня. Как раз, если у тебя получится это сделать, я уверюсь в том, что ты – боец в женском обличии и смогу, не боясь, отпустить тебя, чтобы ты продолжила путь в одиночестве.
– Ради такого стоит постараться, – вздохнула Дженна. – Но, пожалуй, я не буду этого делать.
– Вот видишь, ты не можешь ударить человека даже тогда, когда он сам просит тебя об этом. Как же ты будешь защищаться?
– Ты меня специально провоцируешь?
– Я не виноват в том, что ты так легко провоцируешься.
– Хорошо, – поджала губы девушка и отступила назад, разминая руки. – Только в больнице, куда ты попадёшь со сломанной рукой, скажешь, что упал сам.
– Конечно, – ответил Микки, продолжая спокойно стоять, сложив руки на груди. – Только в больницу я не попаду.
– Поспорим?
– Дженна, то, что ты желаешь попытаться отметелить меня, уже является спором, причём, проигрышным.
– Я докажу, что ты ошибаешься, – с вызовом ответила блондинка, вздёргивая подбородок и смотря Микки в глаза.
– Доказывай.
Микки развёл руками и, не дожидаясь действий Дженны, молниеносно преодолел расстояние до неё, хватая за тонкое запястье, разворачивая и прижимая спиной к себе, удерживая так.
– Ты уже проиграла, – ухмыляясь, проговорил Микки, смотря на макушку девушки.
– Не дождёшься, – процедила Дженна и попыталась вырваться, но Микки вновь перехватил её, ещё теснее прижимая к себе.
Она вцепилась в руку Микки, которой он обхватил её и удерживал под шеей, впилась в неё ногтями и попыталась ударить его по ногам, но парень ушёл и от этого.
– Сдавайся, – насмешливый шёпот над самым ухом.
Дженна вся вскипела от этого, даже волосы едва дыбом не встали, что сделало бы её окончательно похожей на маленького чертёнка.
«Нет уж, – подумала девушка. – Не дождёшься», – и, выгнув спину, дав себе это пространство для манёвров, заехала Микки локтем в печень.
Брюнет резко выдохнул, инстинктивно отходя и отпуская «жертву». Воспользовавшись его промедлением, Дженна подскочила и ударила его под дых, а после под колени, вынуждая упасть на них.
Подойдя к поверженному противнику, блондинка встала перед ним, складывая руки на груди и победно ухмыляясь.
– Будет тебе уроком, – произнесла она, продолжая держать уголки губ приподнятыми, – не нужно думать, что тот, кто выглядит слабее, на самом деле является таким.
Микки медленно поднял голову, награждая Дженну совершенно непонятным тяжёлым взглядом, смотря в глаза.
– Я это усвою, – проговорил он. – Но и тебе стоит усвоить урок, принцесса – один выигранный бой не считается полной победой.
Сказав это, Микки схватил девушку за низ куртки и дёрнул на себя. Дженна замахала руками в попытке удержать равновесие, но всё-таки полетела по инерции вперёд и упала прямо на парня. Как только Дженна оказалась на нём, Микки обхватил её за талию, зажимая в не болезненных, но крепких тисках.
– Отпусти! – потребовала девушка.
– Не подумаю. Бой должен быть честным, ты же этого сама хотела. Так что, победи меня, если сможешь.
– Ударю, – процедила через несколько секунд Дженна, поднимая ногу и размещая своё колено в опасной близости от паха Микки.
– Не советую.
– А на войне все средства хороши. К тому же, как ещё защищаться девушке, если её зажали? Бить туда, куда её ударить не могут.
Ничего не ответив, Микки ловко выпрямил ноги, на которых лежал, и сел. Благодаря такой резкой смене положения Дженна оказалась у него на коленях с широко распахнутыми глазами, полными недоумения, а следом и негодования.
– Отпусти, – вновь процедила Дженна, ощущая стальные тиски на своей спине и то, как крепко Микки держал её.
– Отпущу, – согласился брюнет. – Но только в том случае, если ты признаешь поражение и перестанешь протестовать против того, чтобы я тебя провёл до дома.
– Я живу в отеле! – отчаявшись выбраться из объятий Микки, но продолжая пытаться это сделать, невпопад ляпнула Дженна.
– Ты не местная?
– Нет, я из Германии, из Берлина.
Очередной раз ударив Микки ладонями по плечам, блондинка всё-таки добилась того, чтобы он её отпустил. Встав, она отряхнула ноги и, сверкнув испепеляющим взглядом, круто развернулась, устремляясь прочь. Тоже поднявшись с земли и отряхнувшись, Микки последовал за ней, на этот раз оставаясь идти чуть позади, превращаясь в тёмную тень этого вздорного ангела.
Минут десять они шли молча и уже вот-вот должны были выйти на улицу, где располагался отель, в котором остановилась Дженна. Девушка шла быстро, но убежать уже не пыталась, поняв, что это бесполезно, что от «собственной тени» не убежишь. Она не оглядывалась, но точно знала, что странный ночной знакомый продолжал идти следом за ней. Об этом говорил лёгкий шорох подошв его ботинок по влажному асфальту, и она просто чувствовала его присутствие, взгляд в спину.
Они преодолели очередной поворот, и вышли на совершенно пустынную улицу, освещенную апельсиново-оранжевым светом фонарей. Дженна оторвалась чуть-чуть сильнее, уходя вперёд, и Микки уже хотел ускорить шаг, чтобы догнать несговорчивую девушку, но сделать ему это было не суждено. В его голове прозвучали слова:
– Стой!
Микки замедлил шаг, продолжая смотреть на спину Дженны и не понимая внезапного требования одного из «голосов».
– Стой! – повторил «голос» и теперь он принадлежал «Искусителю». – Стой, дальше нельзя…
Микки начал идти совсем медленно, а через несколько шагов и вовсе остановился. Требование «Искусителя» было иррациональным и бессмысленным, но этот «голос» не имел за собой привычки заговаривать просто так. Наверное, и сейчас в его словах был смысл, просто Микки не мог его пока что познать.
Остановившись под фонарём, влившись в поток его оранжевого света, Микки наблюдал за удаляющейся фигурой Дженны, которая уже подходила к повороту. Она, кажется, даже не заметила того, что новый знакомый отстал.
Но – нет, она заметила и, дойдя до поворота, обернулась, хмуро смотря на брюнета, до которого теперь было метров двадцать пять. Он неподвижно стоял в потоке апельсинового света и, пусть издали глаза были практически не видны, но Дженна точно знала, что он смотрит на неё. Она ощущала этот странный взгляд, который медленно наливался свинцом, на коже.
Постояв так, смотря на Микки, секунд семь, Дженна отвернулась и продолжила свой путь, более не оглядываясь и скрываясь за поворотом. Брюнет так и остался стоять, смотря ей вслед и слушая благоговейную тишину, которая наполнила его голову. «Голоса» в его сознании молчали, как молчал и голос собственных мыслей; не было ни ветерка, ни шороха, ни лая раздраженной собаки. В эти мгновения всё вокруг словно перестало существовать, дышать, замерев и затаившись в непонятном ожидании чего-то.