Глава четвертая
Узкую тропку, отходящую в сторону холмов от дороги почти сразу за руинами бывшей церкви, Осси не пропустила только благодаря Ходе. Сама она ее просто не заметила, а Мей вышагивал рядом, старательно держась интессы и по всему было видно, что конечная цель путешествия его нисколько не волнует и никакого значения для него не имеет.
Тропинка начиналась за небольшим колючим кустом и была едва заметна на каменистом склоне. К тому же, по ней, видимо, никто давно не ходил. Да, не «видимо», а точно уж лет десять, как никто не ходил. Некому было тут прогуливаться, да, в общем-то, и незачем.
Чуть более светлая на фоне холма она карабкалась вверх по склону, огибая большие камни и невысокие редкие кустики скудной растительности. Направление примерно совпадало с тем, которое еще утром широким взмахом руки указал леди Кай несуществующий в этом мире Харлан, и это вселяло надежду.
Склон был не сильно крутым, и идти по нему было не так чтобы очень тяжело, а потому шли быстро. Мей от девушки не отставал, вперед тоже не забегал – шел как приклеенный, раз и навсегда, похоже, выбрав себе место по правую руку Осси. Так и цокал когтями рядом, хотя тропинка была местами очень узкой, и вдвоем идти по ней было очень неудобно. Но это его, похоже, ничуть не смущало, и он упрямо жался к ноге, лишь изредка делая шаг в сторону, чтобы обойти очередной желтый валун.
Вообще, желтый цвет в здешней палитре заметно преобладал. Зелеными были только невысокие пожухлые колючки, но попадались они не часто и на общую картину почти не влияли. Зато и скалы, и камни, и тропинка – все это было окрашено в самые разные тона грязно-желтого, с небольшой примесью серого и коричневого. Даже небольшие, совсем крошечные цветочки, пробивающиеся сквозь сухую каменистую почву, и те были желтенькими. Все это, вместе с довольно ярким все еще солнышком, создавало вполне хорошее настроение, и пока прогулка по холмам была не в пример приятнее, чем недавнее странствие унылыми подземными тропами.
Единственное, что диссонировало с окружающей благодатью и всеобщим умиротворением, так это – змеи.
Змей здесь было просто навалом, а может быть даже и больше. На каждом втором мало-мальски крупном камне возлежала очередная серая с крупными желтыми пятнами гадина. Правда, пока они не выказывали никакого интереса ни к Осси, ни к ее необычному эскорту и продолжали греться на раскаленных за день камнях, не обращая на путников ровным счетом никакого внимания. И все же, такое соседство, да еще в таких запредельных количествах несколько напрягало, тем более что змей леди Кай не то чтобы не любила, но симпатий особых, во всяком случае, к ним не питала. Исключая, конечно, Ходу, которая, правда, строго говоря, змеей не являлась, хотя и предпочитала эту форму всем другим.
Так что, как и всегда бывает в этой жизни, полная идиллия была недостижима, и Осси приходилось все время не только крутить головой по сторонам, но и внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь очередную серо-желтую мерзость, выбравшую для принятия солнечных ванн именно то место, куда теперь должна была ступить нога интессы.
Потихоньку и, в общем-то, как-то даже незаметно для себя Осси забралась на вершину холма, благо не таким уж высоким он и был. Отсюда сверху открывался вполне симпатичный вид на холмы вокруг и на деревушку позади, вместе с руинами церкви, останками мостика и перекатывающейся по камням речушкой. Кладбища отсюда видно не было, но леди Кай по этому поводу как-то не очень и переживала. Насмотрелась уже…
Значительно приятней и интересней было то, что на вершине следующего холма виднелось приземистое, но довольно большое каменное строение, которое, по всей видимости, и служило некогда жилищем некромансеру Лерду. Отсюда, с расстояния, правда, довольно приличного, оно выглядело целым и невредимым, а уж что там и как внутри – предстояло разобраться. Тем не менее, цель уже была видна и почти достигнута, и Осси сильно воодушевленная этим фактом зашагала быстрее.
Впрочем, далеко уйти ей не дали.
Едва только Осси спустилась на дно седловины между двумя холмами, – да на самом деле, даже и не дошла еще до самого низа, – как пустая и сонная до этого лощина взорвалась десятком песчаных гейзеров. И почти сразу же на девушку обрушилась целая лавина стрел и камней, а за ними следом откуда-то сбоку прилетел небольшой клубок потрескивающих в сухом воздухе фиолетовых молний. Был он слишком, впрочем, слабый, чтобы причинить сколь-нибудь существенный вред, но тем не менее…
Мгновенно выставленный Ходой щит прикрыл Осси от всех этих неприятностей, так что первая атака врасплох не застала, цели не достигла и захлебнулась, едва начавшись. А из открывшихся столь эффектным образом нор на поверхность все продолжали и продолжали переть гуринги. И число их в этой только что пустой и унылой лощине росло с ужасающей скоростью.
Гуринги были созданиями не очень, в общем-то, опасными, достаточно мелкими – лишь немногие из них достигали леди Кай до пояса, – но злобными и совершенно безмозглыми. Эта их врожденная глупость оказывала миру большую услугу, ибо самки гурингов приносили в помете до полутора десятков детенышей, причем делали это с завидной регулярностью примерно раз в полтора-два месяца, и не будь эти мелкие зубастые твари с блестящей темно-серой кожей столь безнадежно глупы, они давно бы уже расплодились, расселившись по всему континенту. К счастью бескрайняя тупость этих созданий, обладающих лишь ничтожным зачатком сознания и самой примитивной речью, не давала возможности большинству из них выжить и организоваться. Так что пока мир пребывал в относительной безопасности, и перенаселение ему не грозило, но зато отдельному путнику эти подлые твари могли доставить массу хлопот и проблем, навалившись на него несметным количеством.
Таким вот путником и оказалась на этот раз леди Кай, вступив на территорию клана, облюбовавшего эту лощину несколько лет назад.
Обнаружив, что первым массированным ударом расправиться с противником не удалось, гуринги приуныли и боевой свой задор несколько подрастеряли. Теперь они в количестве тридцати с небольшим душ топтались шагах в двадцати от Осси, окружив ее широким полукольцом. При этом для поддержания боевого духа они гневно потрясали деревянными трубками, с помощью которых выплевывались небольшие отравленные стрелки, более похожи на длинные иглы, а некоторые из них – то ли самые смелые, то ли самые глупые, что по большому счету одно и то же – периодически что-то выкрикивали на своем малопонятном лающем языке. Если они пытались тем самым нагнать страху на Осси, то не на ту, как говорится, напали, а если подбадривали самих себя, то совершенно безрезультатно, потому как с места никто из них не двигался.
В этот миг слева, откуда совсем недавно прилетел фиолетовый и сыпящий во все стороны искрами подарочек для леди Кай, ею, впрочем, без сожаления отвергнутый, раздался короткий отрывистый лай, служивший, по всему судя, приказом и руководством к действию. Во всяком случае, нерешительно переминающиеся с ноги на ногу гуринги подскочили, как в зад ужаленные, и все скопом кинулись к Осси. При этом каждый из них старался, как можно ревностнее выполнить полученную команду, для чего отталкивал и придерживал соседа, не давая ему вырваться вперед и первым дотянуться до врага.
Лающая и повизгивающая от переполняющих ее чувств толпа приближалась стремительно и неумолимо, как серая лавина, и уже через миг уже должна была подмять под себя и леди Кай и ее свежеобретенного союзника Мея.
Осси была против. Столкновение в рукопашной с толпой маленьких и злобных тварей в ее планы пока не входило. А посему, стараясь не обращать внимания на сгустки молний, разбивающиеся один за другим о выставленный Ходой щит, интесса прошептала заклинание и, крепко зажмурившись, выкинула обе руки вперед, вывернув обе ладони, навстречу набегающей толпе. Откликнувшись на ее призыв, горячий воздух лощины сгустился, образовав тугую, хорошо заметную глазом волну, и с огромной силой ударил по толпе набегающих гурингов.
Удар был сильным, безжалостным и вышибающим дух. Мелкие фигурки серых зубастых тварей отбросило в сторону, словно сухие листья. Пролетев по воздуху не меньше десятка ардов, гуринги врезались в крутой каменистый склон, ломая конечности и сворачивая свои худенькие шеи. С начала атаки прошло – всего ничего, а больше чем с половиной нападавших было покончено. Правда оставалась еще вторая половина, и она уже начинала приходить в себя.
Удары фиолетовых молний тем временем становились все реже и слабее – видно шаман, засевший где-то в отдалении на безопасном, как ему казалось, расстоянии, начинал потихоньку выдыхаться. Большой опасности для прикрытой щитом леди Кай он по-прежнему не представлял, поэтому и дальше внимания на него можно было не обращать, полностью сосредоточившись на остатках его ударного отряда.
Впрочем, сосредотачиваться было уже почти не на чем, потому как по рядам поверженного наземь, в буквальном смысле этого слова, противника уже белым вестником смерти прошелся Мей.
В мгновение ока, оказавшись подле корчащихся на земле гурингов, он пролетел по лощине, отвешивая по сторонам мощнейшие удары когтистых лап, разрывающие серые тушки просто напополам. Время от времени он останавливался, чтобы с хрустом раскусить череп очередного бедолаги, после чего стремительный бег смерти по желтым камням продолжался.
Осси даже поморщиться не успела, как все уже было закончено, и от толпы нападавших остались одни лишь воспоминания да шаман, засевший где-то неподалеку.
О нем, впрочем, беспокоиться тоже не пришлось, потому, как Мей дело свое знал, по всему судя, неплохо и натаскан был тоже – дай Странник каждому. Да и азартом его при рождении, похоже, что не обделили.
Через миг из-за нагромождения камней неподалеку раздался истошный визг, и тут же из тени вынырнул Мейла-кун, с добычей в зубах. Не спеша, и очень, видимо, довольный собой, он подошел к леди Кай, сжимая в зубах голову шамана, волочащегося за ним по земле эдаким обмякшим кулем.
Свои кинжалоподобные клыки Мей сжимал не слишком – ровно настолько, чтобы добыча не трепыхалась и не помышляла о попытках вырваться, но и вреда особого пленнику не причиняя. Если не считать, конечно, вредом, порванное ухо и несколько глубоких порезов, из которых наземь тонкими струйками стекала бледно-розовая кровь.
Подойдя к Осси, Мей разжал свои внушительные зубки, и предводитель стаи, освобожденный из смертельного захвата грохнулся на землю, тихо поскуливая. Мей подтолкнул его носом – точнее той частью черепа, где должен был бы находиться нос, – подкатив прямо к ногам интессы, и замер прямо над ним, готовый вмешаться, буде пленник поведет себя неподобающим образом.
Пленник ни о чем подобном не помышлял и думать – не думал, с ужасом взирая на оживший скелет, который только что играючи расправился с остатками его отряда, а теперь возвышался прямо над, ним весьма недвусмысленно изготовив к работе палача свои окровавленные клыки.
«Впечатляет, – оценила работу союзника Хода. – Быстро и эффективно. Очень хорошо».
Еще раз, подтолкнув пленника носом, Мей отступил на шаг, освобождая для Осси оперативный простор для действий по ее высочайшему разумению.
Шаман лежал в пыли, сжавшись в комочек, и скулил, размазывая по своему серому лицу кровь вперемешку с соплями и ритуальной краской. Сейчас он ничем не напоминал идейного вдохновителя, многократно превосходящего численностью противника. Вываленный в земле, с порванным ухом и сломанным прутиком жезла с намотанными на него перьями, он был жалок, противен и бесполезен. Иметь дело с ним не хотелось, и Осси перешагнув через гуринга, попытавшегося ухватить ее за ботинок, чтобы припасть к нему жирными, как садовая улитка губами, направилась дальше, подарив ему жизнь.
Мей, однако, так не думал, и через несколько мгновений смачный хруст оборвал на полуноте начинавший уже надоедать скулеж.
«Да воздастся каждому по глупости и скудоумию его», – изрекла Хода, а Мейла-кун уже шагал рядом, прижимаясь к правой ноге Осси и задрав на хозяйку, измазанную в крови морду в ожидании похвалы.
А если вспомнить, что мордой ему служил оскаленный окровавленными клыками череп, то нетрудно понять, что зрелище это было то еще… Но дорога к дому на холме была открыта.
Холм хоть и казался небольшим, но пока добрались до вершины, солнце успело нырнуть за горы, а на стремительно темнеющем небе уже появились первые звезды.
Изблизи – в упор, так сказать, – строение выглядело, мощным и нерушимым как бастион. Будто не на века его строили, а навечно. Приземистый дом, сложенный из огромного размера булыжников стоял крепко, и выглядел глубоко вросшим в холм.
Пролетевшие годы власти над ним не имели и отметин на нем не оставили – ни трещин, ни мха, ничего вообще, что говорило бы о возрасте последнего пристанища Лерда. Он не выглядел ни брошенным, ни запущенным, вот только узкие редкие окна его были темны и неприветливы.
В какой-то момент Осси поняла вдруг, что ей не по себе, и она всячески оттягивает тот момент, когда придется взяться за кольцо двери и отворить ее. И именно поэтому она так долго стояла, не двигаясь с места, и неспешно разглядывала стертые камни ступеней, массивные стены и чуть покатую крышу с невысокой широкой трубой. При этом она никак не могла избавиться от ощущения, что пока она рассматривала дом, что-то чужое, чему нету в людском языке ни имени ни названия, внимательно изучало ее. А может быть, это сам дом присматривался к незваной гостье…
Из оцепенения ее вырвал голос Ходы:
«Что стоим? Чего ждем? Встречающих не будет. И дом, насколько я понимаю, – пуст».
– Сама знаю, – огрызнулась Осси. – Просто стою и все. Смотрю я.
«А, – протянула Хода. – Ну, смотри, смотри. Чего ж не посмотреть-то, если есть на что. И долго еще смотреть будешь?»
Осси вздохнула. Хода была права: хочется – не хочется, а входить все равно было надо. Иначе, и не стоило в такую даль переться.
Дверь была не заперта и открылась легко. Без скрипов и протестов. Будто смазывали ее каждый день, да не абы чем, а дорогим иленским маслом, по сорок ниров за бутыль. И где в такой глуши брали-то?
За открытой дверью кроме темноты и тишины ничего не было. Зато уж этого добра там хватало.
– Ну, пошли, раз все туда так рвутся.
Как оказалось, рвались не все – Мейла-кун, например, в дом заходить отказался наотрез. Несмотря на все уговоры и подталкивания.
То ли ему запрещено было, под страхом чего-нибудь крайне неприятного, то ли чуял он чего, одному ему ведомое, но не шел. Крутился на пороге, но даже носа своего в дом не сунул. Разбираться с капризами поднятого костяка было не досуг – темнело на глазах, да и, действительно, пора уже было под крышу – внутри осмотреться и свои бы кости куда бросить, а поэтому Осси плюнула на уговоры и решила оставить Мея на улице. В конце концов, – не пропадет. Не маленький.
Усмехнувшись этой простой житейской мысли, применительно к разупокоенному кошаку, Осси вошла в дом, а Мей, покрутившись на пороге еще немного, улегся на землю, положив череп на вытянутые вперед лапы, и уставился в наступающую ночь, всем своим видом показывая, что враг здесь не пройдет. И это леди Кай вполне устраивало.
Внутри, действительно, никого не было. А, если верить Ходе, то не было и ничего, что могло бы нести в себе опасность или что-нибудь иное не слишком дружелюбное. Мыши и пауки были не в счет, и как потенциальная угроза пока не рассматривались.
Войдя в дом, Осси почти сразу наткнулась на подсвечник и дальше продвигалась уже почти с полным комфортом, не тратя время и силы на светляков и прочие фокусы. Совсем скоро в доме уже горели все свечи, задорно потрескивали факелы, а в камине резвились, разминая косточки саламандры, выпущенные, наконец, из непомерно долгого заточения. Сразу же стало намного уютнее, и, вообще – веселее.
Комнат в доме было пять, и были они не такими большими, как можно было ожидать, глядя на дом снаружи. Видно, толщина стен была тут немалой, и, видно, для чего-то это нужно было.
Бегло осмотрев чулан, кухню и прихожую, Осси некоторое время раздумывала, где ей лучше расположиться – в спальной или гостиной, но затем все же выбрала гостиную, где и принялась наводить порядок.
Надо сказать, что вопреки ее ожиданиям, дом от набегов селян не пострадал, и если что отсюда и пропало, то на первый взгляд это было незаметно. На второй тоже, потому что и мебели, и утвари, и всяческих мелочей, в том числе сильно для сторонних рук привлекательных, было здесь предостаточно. Впрочем, окончательно судить пока было рано – обстоятельный осмотр дома и вообще всего Осси отложила на утро. Но, по-любому, действительность оказалась много лучше ожиданий. Во всяком случае, те картины, которые рисовала себе леди Кай в своем воображении, были куда мрачнее.
Пыли и грязи было тут не так уж и много, во всяком случае, с запустением в деревне это ни в какое сравнение не шло. Скорее всего, держались тут еще какие-то остаточные заклятия. Предохраняющие и удерживающие, так сказать. Поэтому уборка, в первом ее приближении, времени много не заняла, и для начала этого было вполне достаточно.
Закончив с обустройством ночлега, Осси наскоро перекусила, проверила, чем там занимается Мей – ничем, как лежал, таращась в темноту, так и продолжал себе лежать – после чего, сочтя себя в относительной безопасности, под охраной двух верных соратников, отправилась спать.
А с утра начались хлопоты. Приятные и интересные, но оттого не менее утомительные. Пора было знакомиться с домом, и делала леди Кай это очень обстоятельно.
Еще накануне она решила остаться здесь, по крайней мере, на пару-тройку дней – передохнуть, привести в порядок разбежавшиеся как вспугнутые тараканы мысли и составить план на будущее.
Хотя бы подобие плана.
Потому как сейчас в голове было совершенно пусто, и что делать ей дальше она абсолютно не представляла. А фора, которую она получила, воспользовавшись в гробнице Лехорта порталом некромансера, стремительно таяла, и можно было не сомневаться, что скоро на ее поиски будут брошены силы нешуточные, а как раз даже наоборот – очень и очень серьезные.
И ведь найдут, чтоб им пусто было.
Обязательно найдут.
Это было всего лишь вопросом времени. Причем, не очень большого. И к этому надо было быть готовой. С четким планом и во всеоружии, если понадобится.
И в этом смысле дом Лерда вполне подходил для того чтобы тут отсидеться. Даже более чем подходил. Он был почти никому неизвестен и хорошо скрыт от чужих и любопытных глаз. Конечно, рано или поздно лиловые обнаружат ее и здесь, если конечно до этого их не опередит Мастер Дисс, который обладал, похоже, возможностями не меньшими, а как раз даже и наоборот – сильно превосходящими. Но на некоторое время дом этот был убежищем просто-таки идеальным.
Так что новое владение предстояло обживать и устраиваться тут со всеми возможными удобствами. Благо сохранилось оно отлично, было крепким как цитадель и достаточно при этом комфортным. А за прошедшие полдня внутри все уже сияло чистотой – паутину смахнули, пыль вытерли, полы помыли.
Быструю инвентаризацию добра и утвари тоже провели. При этом в одном из сундуков обнаружился довольно приличный запас свечей, так что на этот счет можно было не беспокоиться.
Проблемы с водой тоже не существовало – об этом позаботился еще прежний хозяин, устроив небольшой, аккуратный, почти игрушечный колодец прямо на кухне. Вода в нем была отменно чистой и удивительно вкусной. Впрочем, может быть, просто показалось. Но как бы то ни было, а, учитывая, что дом находился на холме и в довольно-таки пустынной местности, можно было быть абсолютно уверенной, что без маленькой бытовой магии тут не обошлось.
Не брезговали, выходит, адепты смерти житейским комфортом, и за это им отдельное, как говорится, спасибо.
Сама собой, к огромному удовольствию Осси разрешилась и проблема с пропитанием. А точнее – с его добычей.
Мей, нощно и денно возлежавший около входа и, вроде как, не отлучавшийся оттуда ни на шаг, – а леди Кай специально проверяла, наблюдая за ним то через дверь, то, высунувшись из узкого высокого оконца, – каким-то совершенно непостижимым образом успевал еще и поохотиться. Во всяком случае, придавленные им змеи, мыши и ящерицы появлялись на крыльце с завидной регулярностью и буквально из ниоткуда.
Возможно, делал он это вовсе не из альтруистских побуждений, мертвякам, скорее всего, чуждым, а исключительно для собственного удовольствия, или просто из-за ненависти ко всему живому. Но после того как добытые им грызуны и рептилии были интессой с негодованием отвергнуты и выкинуты со ступеней вон, он безропотно переключился на дичь, и теперь Осси была обеспечена свежим мясом, по крайней мере, на несколько дней вперед. Надо отдать должное – Мейла-кун был сообразителен и схватывал все буквально на лету и почти с первого раза.
В общем, быт потихонечку налаживался, и леди Кай даже на миг почувствовала себя не машиной для прорубания сквозь плотные ряды живой и мертвой плоти в поисках очередного сокровища, а почти настоящей графиней, владеющей почти своим и почти настоящим владением.
Впрочем, ощущение это быстро прошло…
К вечеру, дом был прибран целиком и полностью, за исключением чулана, в котором была свалена какая-то древняя рухлядь, и до которого руки просто не дошли. Не дотянулись и не успели… Все остальное в доме уже было почти в полном порядке.
А вот чего в доме не было, так это ни единого следа пребывания здесь некромансера. Если не считать, конечно, боевой магией заклинания, оберегающие дом от пыли и подтягивающие с невероятных глубин воду. А так, – будто и не жил тут Мастер смерти. Во всяком случае, ни книг, ни амулетов, ни черных свечей – ничего такого и подобного тут не было и в помине. Хотя обязано было быть, а это значит, что Осси просто не видела чего-то совершенно очевидного и очень простого…
Впрочем, одна книга тут была. И валялась она на тумбе подле кровати, будто бывший ее хозяин имел обыкновение полистывать ее на ночь для лучшего и более здорового сна. И то верно – книга была прелюбопытная, вот только ко сну она не располагала никаким, что характерно, образом.
Небольшой – в две ладони томик был обтянут мягкой светлой кожей какого-то неизвестного зверя, и носил скромное и неброское название – «Книга дождя».
Так вполне мог бы назваться сборник слезливых стишков начинающего рифмоплета или что-нибудь в этом духе. Но когда Осси Кай прочитала это название, то внутри у нее все сжалось и похолодело. А, может, наоборот – сначала похолодело и лишь потом сжалось, но это не суть… А суть – в том, что девушка наткнулась, на одну из редчайших книг заклинаний.
Книг разъятых стихий было известно семнадцать. Были они очень старыми и для обычного человека практически недоступными. Во всяком случае, Осси не знала никого, кто, в свою очередь, знал бы хоть кого-нибудь, кому удалось бы в такую книжку заглянуть. Хотя бы одним глазком и хотя бы ненадолго. Все те немногие экземпляры, которые сохранились и были найдены очень быстро и каким-то совершенно невообразимым образом оказывались в хранилищах Ордена, а это все равно, что переставали существовать вовсе.
Насколько знала Осси, больше всего было найдено «Книг солнца», или как еще их называли – «Книг огня», хотя на корешке самой книги про огонь не было ни слова. Таких книг, было найдено восемь, хотя опять же – это были только слухи, а доподлинно никто этого знать не мог. Кроме избранных адептов Лэшш, естественно, но они на этот счет молчали, как рыба об лед, и ни слова из них было вытянуть невозможно.
«Книг снега» не нашли, опять же, – вроде как, – ни одной, если не считать несколько обгорелых листков, которые быстро были из какого-то монастыря изъяты и в надежное и никому неизвестное место препровождены.
Что же касается «дождя», то леди Кай сейчас держала в руках не то третий – не то четвертый его экземпляр.
Не подумайте только, что опус с таким легкомысленным названием затрагивал вопросы орошения засушливых земель или что-нибудь в этом роде. Отнюдь.
Все заклинания, которые были собраны в этой книге, – а было их около тридцати – действительно касались вызова дождя в любом месте и в любое время. Только все эти заказные дожди были весьма и весьма для здоровья неполезными, а сами заклинания – очень даже боевыми. Один только «Мерзлый дождь» чего стоил…
Словом, сокровище в руки к леди Кай попало несметное, а оттого его следовало не только читать и перечитывать на ночь, но и беречь, пуще, может быть, всего прочего.
Но должно было в доме быть еще что-то. Ведь не с книжкой же одной тут некромансер время коротал.
Обязательно должно было быть…
Но день, тем временем, уже вовсю катился к ночи, и продолжать поиски, равно как и заниматься делами уже не хотелось. Да, честно говоря, и не моглось уже – ведение хозяйства выматывало поболее иного похода… А поэтому Осси, отложив все на завтра, вывалила на подходящее по размеру блюдо поджаренную до хрустящей корочки птицу, порода которой, правда, так и осталась ей неизвестной, и, устроившись в кресле с найденной книгой, закатила себе настоящий пир. Благо, делиться ни с кем не надо было.
Вечер прошел тихо и спокойно.
Ночь тоже.
А вот утро началось бурно.
Проснулась Осси ни свет – ни заря, просто-таки с первыми лучами солнца, и, при том, не по своей воле.
Разбудил ее шум на улице – жуткие, пронзительные крики, сопровождающиеся частыми громкими хлопками. В общем, там разворачивалось какое-то действо, явно базарно-скандального характера, готовое в любой миг превратиться в наибанальнейшую драку.
Раздавшийся вскоре истошный визг возвестил о том, что превращение это произошло, и Осси, не тратя время на то, чтобы надеть и зашнуровать ботинки, босиком и на ходу застегивая комбинезон, выскочила на крыльцо.
А там шел настоящий бой. Не сказать, чтобы сильно ожесточенный, но зато в лучших традициях местных краев – все на одного. Причем, этим одним, как нетрудно догадаться, был Мейла-кун, а вот противостояли ему твари доселе тут еще невиданные. Причем, в количестве четырех.
Невиданные тут – не значит, что невиданные вообще. Зверюшек этих Осси знала, пару раз с ними встречалась и много чего про них рассказать могла. Причем, что характерно – среди этого «много чего» хорошего было почему-то маловато. Гаденькие это были создания – зловредные и настырные. А звали их улами.
Родословную свою они вели от летучих мышей Заристы[5], а крестными их, если можно так выразиться, были вампиры. Причем, если вурлоков[6] вампиры придумывали и создавали сами и специально для себя, то в случае с улами большую часть работы за них совершенно безвозмездно проделала матушка-природа. Вампирам оставалось только чуть-чуть подправить, немного изменить, совсем капельку добавить, и они без особых трудов и затрат получили в свое распоряжение быстрых и неплохо вооруженных разведчиков. Вооруженных, помимо всего прочего, и магией тоже. Пусть хоть и слабенькой, но вполне способной доставить в определенной ситуации множество ненужных хлопот.
А поскольку создавала улов природа, и она же провела их через многие поколения скорой на расправу эволюции, то были они существами не столько красивыми, сколько насквозь и напрочь функциональными. Да что там говорить – на вид они были весьма отвратными, а если что кроме омерзения и могли кому внушить, так это – страх.
Размером они были со среднюю собаку, только не в пример ей намного грязней и вонючей, а размах их кожистых крыльев достигал иногда полутора ардов. Поговаривали, что встречались особи и покрупнее, но особой веры таким россказням не было, потому, как слышали их в тавернах, а там, сами знаете, – чего только не наболтают. Были бы, как говорится, уши свободные, а язык для них – всегда найдется…
На земле улы смотрелись довольно нелепо, были неловки и неповоротливы, зато в полете чувствовали себя легко и уверенно. И даже очень. Потому как крылья их, не смотря на кажущуюся свою хлипкость, были весьма сильными и могли держать в воздухе долго – иногда по несколько дней кряду. В маневренности же улы не только не уступали птицам, но и вовсе наоборот – позволяли себе такие кульбиты и выкрутасы, что ровнять их с пернатыми не стоило вовсе. Не стоило еще и потому, что – как любили изъясняться ученые мужи в университете, напуская туману на вещи даже самые простые и понятные, – улы были существами ограниченно разумными.
Что сие означает, Осси не понимала и в толк взять никогда не могла. Ни тогда, ни сейчас.
Основным оружием ограниченно разумных были зубы, вкупе с внушительного размера когтями, а основным желанием – желание убивать. Так что, все вместе это смотрелось весьма мило и органично.
Функциональность же проявлялась в том, что отвратительные их, по человеческим меркам, хари, сильно смахивающие на обезображенные обезьяньи морды, было начисто лишены губ, и это позволяло улам кусать, рвать и хватать прямо с лету, безо всякой, там, подготовки и ненужных прелюдий.
Кровушку, при этом, твари уважали вне всякой меры и этим очень походили на своих хозяев и покровителей. За что те, как говорится, их и любили; и за что наделили их своей, присущей только вампирам способностью обращать. Так что укус ула, при определенных, понятно, обстоятельствах был хуже, чем смертелен и мог породить к жизни новообращенного вампира. К сожалению, понятными эти обстоятельства становились зачастую только после укуса, что любви к улам, ясное дело, никак не прибавляло.
Вот такие, вот, красавцы сейчас хлопали крыльями и верещали как оглашенные в Оссином дворе, не взирая на то, что в такую рань и солнце-то само еще толком не проснулось, а что уж говорить об остальных…
Впрочем, строго говоря, – хлопали и верещали только трое, потому как четвертый уже бился в пыли, повизгивая и царапая сухую каменистую землю длинными и острыми, как бритвы, когтями. Правое крыло его было сломано и в трех местах порвано. Причем так, что в образовавшиеся дырки вполне можно было просунуть руку, буде такое желание вдруг возникло бы. Не иначе, как летун был не очень осторожен и подставился под удар мощной лапы. Может, небрежен был, а может – просто не повезло, но как бы то ни было, он уже был не боец, а зная сумрачный характер Мея, – и не жилец тоже.
Трое оставшихся улов, пронзительно крича, продолжали кружить над скелетом Мейла-куна, периодически один за другим пикируя, и пытаясь пробить ему череп своими внушительными клыками. Без особого, впрочем, успеха, но зато с завидным упорством и постоянством.
Мея, похоже, это все раздражало изрядно, потому как он то и дело подпрыгивал, выворачиваясь самым немыслимым образом и пытаясь дотянуться до обидчиков когтями и зубами одновременно. Твари, однако, были верткими, да еще у них перед глазами корчился в пыли наглядный пример небрежности, так что держались они начеку и стремительно взмывали вверх при первом же намеке на опасность.
Продолжаться вся эта канитель могла еще очень долго, но появление растрепанной со сна леди Кай нарушило шаткий баланс сил и добавило в ситуацию динамики.
Завидев, что к врагу подоспело подкрепление, улы моментально перегруппировались. Причем, дразнить Мея остался только один, в то время как два других переключили свое внимание на Осси, кружа над ней и примериваясь к атаке. Довольно быстро улы пришли к простому и логичному в этой ситуации решению и тут же с ходу и без лишних раздумий перешли к его реализации.
Решение это действительно было простым и, вообще говоря, практически единственно верным – улы разделились и теперь падали на леди Кай с разных сторон, пикируя с высоты ардов, примерно так, десяти. И было это с их стороны – проявлением явной и бесспорной разумности.
Ограниченность же этой разумности, по всей видимости, проявилась в том, что до этого они подарили таки Осси немного времени, за которое она смогла охватить ситуацию в целом, и принять свое решение. И теперь уже было не важно, со скольких сторон валится с неба смерть, ибо губы интессы уже шептали последние слова заклинания, а мерзлый дождь – только вчера и так кстати вычитанный – был уже готов пролиться на землю.
Впрочем, пролиться – это так, для красного словца, – проливаться никуда ничего не собиралось, да и не должно было. Заклинание работало совсем иначе, – в мгновение ока собирало оно всю имеющуюся вокруг влагу в острые холодные кристаллики льда. Один миг – и все пространство в радиусе десятка шагов оказывалось густо нашпиговано этими, с позволения сказать, каплями.
Все пространство, это значит – абсолютно все. Включая, между прочим, и все живое, находящееся внутри этой области.
В принципе, уже этого было бы достаточно, чтобы разом забрать столько жизней, сколько потребуется. Но для пущей надежности, и немного, наверное, для красоты, спустя какое-то время все эти ледяные капли: и повисшие в воздухе, и образовавшиеся внутри живой плоти, взрывались, рассекая тело жертв снаружи и разрывая их изнутри.
Такая вот незавидная участь была уготована двум падающим сверху улам, и, наверное, так бы оно все и произошло, не понадейся леди Кай на свою память и прочитай она вчера найденное в книге заклинание еще пару раз. Может, все-таки уставшая вчера была, или проснулась еще сейчас не до конца, но два переставленных местами слова, превратили формулу, вызывающую ледяную смерть в набор бессмысленных звуков, не породивших ничего и, соответственно, никак леди Кай не защитивших.
Времени на то, чтобы выдумывать что-то другое уже не оставалось. Пора было уносить ноги, и, желательно – вместе с головой. Причем, непременно чтобы целой и невредимой. Улам оставалось до цели всего – ничего, когда Осси рефлекторно взмахнув мечом, дернулась в сторону.
Гаситель, описал неширокий полукруг, не встретив, как обычно, на своем пути ни малейшего сопротивления. Он будто даже не заметил крылатую тварь, которую развалил пополам, и теперь ее останки, заливая все вокруг брызжущей кровью, кувыркались в воздухе, падая на каменные ступени.
Увернуться от второго ула Осси уже не успевала. Не хватало ей ни времени, ни скорости. Самой малости не хватало. Да вот только значения это уже не имело – не успевала она…
Помощь пришла неожиданно и в тот момент, когда Осси уже чувствовала дыхание налетающей на нее твари, а опережающая ее тугая волна воздуха уже разметала и без того растрепанные волосы. В пылу схватки, со всеми этими несложившимися заклятиями, слепыми ударами мечом и безуспешной попытки увернуться от валящейся с верху громадины, леди Осси как-то совсем забыла про Мея. И вообще, даже потеряла из виду.
А вот Мей, оказывается, успевал не только совершать бессмысленные прыжки в попытке дотянуться до своего врага, но и исправно замечал все вокруг происходящее.
Рефлексы зверя, даже мертвого, оказались намного быстрее человеческих, и в тот момент, когда Осси была уже готова распроститься со своей такой интересной и богатой на приключения жизнью, Мейла-кун в каком-то невероятном броске просто сшиб ее с ног.
Подставившись под удар, Мей встретил врага оскаленной пастью, и теперь уже ул, только что праздновавший в глубине своей души – если, конечно, он обладал такой эфемерной субстанцией – победу, не мог ничего изменить. И не смог, закончив свое странствие в этом мире в тот миг, когда сильные и ничуть не пострадавшие от времени зубы с хрустом перекусили его шейные позвонки.
Расправившись с летучей тварью, которая в буквальном смысле сама нашла свою смерть, Мей молниеносно развернулся и мощнейшим ударом лапы размозжил голову последнему оставшемуся улу, на свою беду поспешившему на помощь собрату.
Мейла-кун стоял на ступенях крыльца, широко расставив лапы, слегка пригнувшись и чуть склонив голову набок. Его темное сердце сверкало черными искрами, бешено пульсируя в клетке костей, все еще не успокоившись после лихорадки боя, который начинался так нехотя и вяло, а затем вдруг ускорился в сотни раз, будто напрочь опровергая все общепринятые догматы о природе времени. С оскаленных в извечной ухмылке клыков Мея на землю капала густая темная кровь.
В двух шагах от него, над натекающей из размозженной головы ула лужей выплеснутых наружу мозгов уже вились две вездесущие мухи, всегда готовые попировать за чужой счет. Пусть хоть и за счет чужой жизни…
После страшного удара Мея, спасшего ей жизнь, Осси отлетела шагов на семь не меньше и со всего маху приложилась спиной о землю. Да так, что дух вышибло. Меч выпал из разжавшихся пальцев и с лязгом прокатился по усеянной камнями земле. Это было последнее, что слышала леди Кай, перед тем как потерять сознание.
Откатившийся в сторону меч своей резной рукояткой зацепил сломанное крыло корчащегося на земле ула. От невыносимой боли, пронзившей все его тело, тот было взвыл, но тут же, оценив ситуацию, забыл обо всем и, перестав оглашать округу своим мерзким повизгиванием, начал разворачиваться к беззащитному врагу, волею случая оказавшегося совсем рядом.
Заметив движение ула, и вполне однозначно истолковав его намерения – а как еще, скажите на милость, можно истолковать разворот твари с оскаленной пастью – Хода сыпанула во все стороны жалящими, как лесные осы искрами, пытаясь если не убить, то хотя бы отпугнуть и, тем самым, выиграть хоть немного времени. Но в этот миг ул прыгнул.
Все еще стоявший у двери Мей заметил это слишком поздно, и сделать уже ничего не мог. Его бросок уже ничего не решал, и в тот момент, когда всей своей массой он обрушился на врага, клыки ула уже сомкнулись на горле лежащей в беспамятстве девушки.
Леди Осси Кай Шаретт умерла.