Глава пятая
«Во Чернигове»
От места ночевки тропа лесная пошла сначала вниз с холма, а потом опять круто наверх. Ехали почти в том же порядке, впереди воевода со знаменосцем, а позади Забубенный с Изяславом. Только количеством ратников поубавилось после нападения разбойников.
Забубенный после ночных происшествий смотрел гордо, словно ему только что присвоили внеочередное звание генерала армии, сразу после младшего лейтенанта. А поскольку новый конь ему попался тоже относительно смирный, из тех, что везли ранее отроков, не брыкался и сбросить не пытался, то новоиспеченный генерал армии весело болтал со своим бывшим конвоиром о всякой всячине, предоставив коню самому идти вперед. Лишь изредка ему приходилось дергать за примитивную уздечку, поскольку конь так и норовил сойти с дистанции, и не торопясь пожевать коры в свое удовольствие на какой-нибудь полянке. Нового коня Забубенного звали Жорик. Имя механику понравилось, приятно напомнив народную кличку «Запорожца» среди работников автосервиса и простых автолюбителей.
В минуты сытости Жорик шел четко по тропе, которая здесь считалась лесной дорогой, давая хозяину возможность пообщаться с Изяславом. Отрок, как скоро выяснилось, довольно спокойно отнесся к смерти своих друзей. Мол, нечего в боевом походе клювом щелкать. Сами виноваты. А смерть она любого ратника ждет, из-за каждого дерева таращится. Да и пожить успели, не младенцами мир сей покинули. Отроки уже.
Забубенный, конечно, согласился, что не младенцами, да только торопиться все равно не стоило. Лет им было в лучшем случае по семнадцать. Хотя, по местным меркам, действительно выходило, что уже не дети. Вспомнились механику всякие книжки, читанные в своем времени, где писали историки о времени этом. Говорилось в них, что в тридцать лет мужик здесь считался старым стариком. Редко кому удавалось прожить так долго, ибо неизлечимые болезни, дикие звери, да постоянные войны укорачивали век человеческий очень сильно. И даже сам обычай уважать старших пошел из этих древнейших времен. Поскольку если ты умудрился не умереть от болезней, холеры да чумы, что свирепствовали повсюду, шатаясь с утра до ночи по лесам избежать встречи со свирепыми хищниками, да проведя полжизни в седле боевом не сгинуть от ран, то чтобы дожить до старости, ты действительно мог быть только мудрым и сильным. А потому тебя стоило уважать.
Григорий вообще был большой любитель истории, особенно про русичей читал много. Но только был у него один недостаток при этом: избирательная память на счет событий и дат. То есть, прочитав о чем-то, он вроде бы суть дела запоминал, но вот где это было, с кем и когда в точности сказать не мог. Забывал детали. За это его в школе учителя бранили и ставили двойки по истории, хотя он старался изо всех сил. Ну, вот память у него была такая, избирательная. А вот с языками было наоборот. К иностранным словам Забубенный имел явную склонность и запоминал целые страницы текста очень быстро и без напряга.
Вспоминая, Забубенный подумал о своих родных временах, в которых любой даже никчемный человек, сторонясь тяжелой работы, да периодически заходя в аптеку, мог дожить до глубокой старости. А человек смелый и работящий мог сгинуть раньше времени от пренапрягов. Обычай же уважать старших оставался в неизменном виде. И подумал о том, что древний взгляд на мир был ему больше по сердцу. Ведь если родился ты дураком, повзрослел, а ума не набрался, ничему не научился – стал зрелым дураком. Ну, а постарел – стал старым дураком. Ну, за что тебя уважать? Только за возраст? Не правильно это выходило. Нет, место в троллейбусе конечно уступать стоит, но уважать по полной программе можно только за заслуги настоящие, а их подтверждать надо.
– А почему поход-то боевой, а Изя? – спросил механик-новатор зацепившись за сказанное отроком слово и решив, пользуясь случаем, разузнать побольше о ситуации, – вроде не на войну идем. А ли кроме разбойничков какие вокруг регулярные враги имеются?
– Враги вокруг всегда имеются, куда ж без них, – нехотя пробасил отрок, – Только это я так сказал, к слову пришлось.
– Ой, что-то ты темнишь, паря, – проговорил Забубенный тоном воеводы и дернул за уздечку Жорика, который в очередной раз направился влево от основной тропы, заприметив вкусную молодую сосенку.
Вернув коня на основной курс, Григорий скосил взгляд назад, где временно отставленная Савраска в одиночестве тащила свой арсенал из копий, и продолжил информационную беседу.
– Значит, говоришь, войны сейчас нет, и копья эти мы так с собой тащим, поохотится, – заметил он, – А что за дела срочные у воеводы в Чернигове? Может рать собирается идти куда?
– Про то мне не ведомо, у воеводы спроси, – отрезал Изяслав и замолчал, словно не хотел более говорить об этом.
Любопытный механик и сам решил не расспрашивать больше Изю. Подумает еще, что шпион засланный. Хотя теперь его и охраняла магическая сила колдуна с фонариком, но кто их знает, надолго ли хватит этого впечатления. Вдруг решат, что вся его сила в фонарике, украдут ночью или отберут, а там и на кол недолго посадить. Кому нужен засланный колдун. Тут, похоже, с этим тянуть не станут. Так что лучше сохранять вооруженный нейтралитет, вдруг сойдет за своего и без фонарика. А как батарейки сядут, что тогда делать? Но об этом механик решил пока не думать. Доберемся до Чернигова, осмотрим город, с князем пообщаемся, а там видно будет, что дальше делать.
Затяжной подъем понемногу заканчивался. Растянувшийся по тропе отряд остановился на вершине лесного холма поджидая последних, то есть Забубенного с Изяславом. По мере подъема механику все слышнее становился какой-то монотонный шум или рокот, явно естественного происхождения. А когда дюжий Жорик взобрался на самый верх и остановился среди себе подобных, рокот усилился многократно. Бросив взгляд в ту сторону, откуда доносился шум, Забубенный узрел внизу меж деревьев широкую синюю ленту воды. Это была река.
– Где это мы? – уточнил механик у воеводы.
– А ты сам не знаешь? – попытался в очередной раз выведать географические познания непонятного путника Путята.
– Да откуда, – отмахнулся механик, – я же говорил, что сами мы не местные, из Новагорода. Тамошние речки знаю, Волхов там течет. Еще Неву знаю, Москву-реку и Черное море. А это что за речка мне не ведомо. Много их на Руси по лесам-полям течет.
– Это, брат, Десна, – ответил за воеводу Данила, с радостью рассматривавший реку, блестевшую внизу под холмом, – наша родная река. Кормилица наша. Есть-пить дает. Мы тут все почитай и выросли.
– Так ты что, из рыбаков что ли? – уточнил Забубенный, – тут на мормышку зимой окунь берет?
– Хватит болтать, – перебил его воевода, – князь ждет, поскакали быстрее.
И направил коня по тропе, что спускалась с холма вниз, скоро теряясь среди деревьев.
– А долго еще ехать-то? – попытался уточнить Забубенный, – есть уже охота. Хорошо бы второй завтрак устроить. Привал там, перекур.
Но Путята не удостоил его ответом.
– После полудня будем, – опять ответил за него Данила, – там тебя и накормят.
– Звучит угрожающе, – пробормотал механик, но больше вопросов задавать не стал.
Ратники один за другим снова растянулись по тропе, что вела с холма вниз, а потом вверх по течению Десны. Забубенный с Изяславом и верной Савраской замкнули строй и потрусили следом за основными силами отряда. Похоже, ждать действительно оставалось не долго.
Скоро даже не обученный всяким охотничьим премудростям глаз Забубенного стал отмечать присутствие в здешних местах людей. Раза два попались небольшие костровища справа и слева от тропы, словно кто-то очень аккуратный выезжал на шашлыки и не оставил после себя ни соринки, только пару поваленных сосен. Еще через сотню метров увидел механик небольшой шалаш из веток березы, что стоял, притулившись у дерева метрах в пятидесяти от воды. Григорий решил, что это рыбаки местные соорудили на случай непогоды. А рыбы здесь должно было быть видимо-невидимо.
То тут, то там попадались пни от свежесрубленных деревьев. Кучки конского навоза. Скоро сама тропа расширилась и стала походить на проселочную дорогу. А когда отряд Путяты обогнал телегу с двумя мужиками, что тащилась в том же направлении, Забубенный ощутил приближение местной цивилизации. Казалось, еще чуть-чуть и возникнет из-за угла разлинованный черно-белыми полосами шлагбаум, а за ним пост ДПС при въезде в город.
Шлагбаума не возникло, зато из-за поворота дороги возник передвижной пост в виде пятерых конных ратников, главным из которых был здоровенный детина в кольчуге и блестящем шлеме. Его широкое лицо укутывала огромная черная бородища. «Ну, прямо, дядька Черномор, решил Забубенный, подъехав поближе».
Увидев Путяту, детина с бородой чуть не вытянулся по струнке в седле своего тяжеловоза.
– С прибытием, воевода, – радостно пробасил он.
– Здорово, Геронтий, коль не шутишь, – приветствовал его в ответ Путята, остановив коня, – Ну как дела в Чернигове и окрестностях? Все ли сообразно?
– Тихо пока, – сообщил Геронтий, – Князь, уж заждался. Велел с дороги сразу к нему.
– Ну, то я и сам разумею, – кивнул воевода, – Не будем время за зря терять. А ты неси службу крепко, чтоб ни одна мышь без спросу не прошмыгнула.
– Оно понятно, – кивнул задумчивый Геронтий.
На том и расстались. Отряд ускорил свой ход и поскакал в город по все расширявшейся дороге. А дозор во главе с Геронтием не спеша поехал вперед. Пропуском в Чернигов послужила личность воеводы, сообразил Забубенный. «Интересно а какой паспорт придется предъявлять тем мужикам на телеге что тащились сзади за отрядом, пришла неожиданно мысль в голову механика. Наверняка с рыбалки возвращаются, а ли из местной командировки. Небось, тормознут их бравые ратники на проселке, и давай шмонать: мол, колеса не того диаметра, техосмотр телега не прошла, аптечки нету, короче, – делись рыбкой и вали дальше. Забубенный до того распереживался из-за плодов своей буйной фантазии, что даже обернулся назад, и посмотрел в след предтечам гаишников, которые уже почти скрылись за поворотом дороги.
Еще через пару километров по проселку стали попадаться первые домишки местного крестьянства. Большинство лепилось прямо к брегу Десны. То были либо хибарки, слепленные из обломков древесины, либо вообще землянки, возвышавшиеся над землей только небольшим скатом накладной крыши из дерна. У особо зажиточных домишек виднелись плоскодонные лодчонки. Видно, промышлял народ здесь, как водится у речных жителей, рыболовством на жизнь.
Как бросилось в глаза Забубенному никакими трехэтажными особняками новых русских здесь и не пахло. Наверняка, местные бояре жили в самой крепости, опасаясь вражеских набегов. Ибо в случае войны или разбойного нападения все эти займища и починки первыми попадали под удар и почти полностью выжигались. Гораздо безопаснее было жить гурьбой в городе. Но, как и во все времена, места для всей голытьбы в столице не хватало, вот и приходилось народу обживать ближайшие территории: берега рек, да обочины дорог. Все к стенам крепости поближе, в случае чего можно в стенах спрятаться, а ли в лесу затеряться, жизнь свою спасти. Ну, а имущество, – дело наживное. Сегодня есть, завтра нет и наоборот. Да, судя по местной крестьянской архитектуре, имущества тут отродясь не водилось. Не было, видать, крепких хозяйственников.
Скоро избушки по краям дороги стали расти в количестве и друг к другу все теснее жаться. Народу бродячего поприбавилось. Люд встречный приветствовал воеводу, останавливался, завидев конный отряд, шапки ломал. По всему выходило, Путята тут был личность известная, полету высокого, не какой-нибудь рядовой ратник. Оно и так было понятно, да только Забубенному непривычно, словно ехал он сейчас рядом с уважаемым генерал-губернатором, да еще предварительно обещал на него порчу навести, если тот не выделит участок под строительство дачи. Как-то даже совестно стало за мистификацию с фонариком и введение власти в заблуждение. Но, вспомнив про обещанный кол, Забубенный передумал и успокоился. Этот, блин, генерал-губернатор, еще птица темная, неизвестно что от него ожидать приходилось из подарков. А кол, – штука реальная.
Тем временем отряд проехал через утреннее скопление народа в слободе и оказался у самого берега реки. Забубенный во все глаза искал признаки деревянного моста наведенного через узкое место Десны, но пока ничего не увидел. Река здесь была конечно гораздо уже, берега расходились всего метров на сто, но при желании утонуть было можно. Путята, не раздумывая, направил коня в воду, за ним последовали все остальные ратники. Лошади с шумом погружались в воду по самое брюхо и шли вперед, осторожно переступая копытами. Когда дошла очередь до Забубенного, он закрыл глаза на мгновение, мысленно перекрестился, и, собравшись с духом, шлепнул Жорика пятками по бокам. Тонуть вместе с лошадью как-то не хотелось. Да и без нее не хотелось. Жорик, не обратив на команду никакого внимания, несколько секунд постоял, размышляя о чем-то своем, а затем ровно вошел в воду и устремился за остальными. Сразу за ним в воду устремился Изяслав, тянувший за узду Савраску с копьями.
Обернувшись через десяток метров назад, механик бросил короткий взгляд на своего первого коня. Савраска рассекала воду словно заправский броненосец, даже груз копий ее, похоже, не смущал.
Еще через десяток метров, почти на середине переправы, конь Забубенного вдруг яростно забил копытами и начал терять дно. Но, почуяв, что земли уже нет, быстро успокоился и поплыл. Видно Жорику, как боевому коню, не рас приходилось форсировать реки. Оно и понятно, с мостами, понтонами и паромами тут были временные напряги.
Григорий посмотрел, что делается впереди, и увидел, что весь отряд уже плывет через Десну на своих лошадях. Довольно сильное течение постепенно сносило ратников вниз, но никто из них не паниковал и не кричал, словно так оно и было задумано. На другом берегу, механик заметил толпившийся народ, для которого переправа ратников был чем-то типа утреннего киносеанса на халяву. А выше, над кронами прибрежных сосен, Забубенный увидел маковки каких-то высоких строений. Похоже, это были башни крепостной стены.
Скоро сильное течение подхватило Жорика и понесло вниз. Забубенный немного забеспокоился. Было холодно и мокро. Повернувшись к рассекавшему рядом воду Изяславу, который тянул за собой на поводке Савраску, механик спросил:
– Слушай, Изя, а у вас тут на реке лоцманы водятся?
Отрок отрицательно мотнул головой.
– Не слыхал пока.
– А глубину кто-нибудь мерял?
– Да чего ее мереть-то, пока утопло не много. Да не боись, тут не глубоко. Скоро кони дно почуют.
В следующее мгновение, словно услышав слова отрока, Жорик глухо ударил передними копытами о каменистое дно, а через несколько гребков уже скреб по нему всеми четырьмя. Григорий поднял голову и увидел, что Путята с первыми ратниками уже выбрался на берег и поджидает остальных. Спустя несколько минут арьергард в составе Забубенного, Изяслава и транспорта типа «Савраска» присоединился к основным силам отряда.
Выбравшись на берег, отряд поднялся вверх по крутому берегу, оказавшись в редком лесочке. Скоро дорога, наконец, вывела ратников на открытое место, сразу за которым Забубенный узрел длинный пояс бревенчатых стен с бойницам, перемежавшихся островерхими башнями. Под стеной был виден не очень глубокий ров. Сама дорога, пройдя через поле, упиралась в ворота огроменной величины, сооруженные между башнями. Ворота были закрыты, мост поднят.
Похоже, это смутило Путяту.
– Знать, невесело сегодня князю, – пробормотал он и, пришпорив коня, поскакал к воротам.
Остановившись на краю рва, в котором, как увидел Забубенный, воды не было, воевода неожиданно зычным голосом гаркнул:
– А ну открывай, бездельники, своему воеводе! А ли не увидали кто прибыл, спите что ли?
Из башни высунулось действительно заспанное рыло и мгновенно исчезло обратно. Вместо него, спустя время малое, показалась более достойная личина с бородой и в шлеме, затянутая в кольчугу.
– Нам спать никак нельзя, – философски заметил новый человек и зевнул, – Ибо враг на подходе. А своего воеводу мы завсегда увидим. Здрав будь, Путята Алексич.
– То-то и оно, – ответствовал воевода, – отворяй, Гаврила Боречич! Князь, ждет.
– Ужо отворяют, отроков послал.
Скоро послышался лязг и скрип за воротами. Дрогнул огроменный створ и отворился. Затем и мост под копыта воеводских коней опустился, закрыв собой ров.
Отряд, следом за воеводой, вступил в город.
– Добро пожаловать в Чернигов, – крикнули им в вслед с башни.
Взору Забубенного, по-прежнему обретавшегося в арьергарде, предстал древнерусский город. Собственно в книжках по истории врали не сильно. Общие черты совпадали. Стены со рвом вокруг города. Деревянные лачуги внутри начинались сразу от городских ворот. Здесь их было так много, что появились даже подобия улиц. Затянутые бычьим пузырем прорубы вместо окон. Дворы, огороженные забором. Помои выливались прямо на улицы, а потому вонища стояла страшная. Даже кони, казалось, с омерзением наступали в помойные лужи, попадавшиеся под копытами через каждые три метра. Забубенный пожалел, что не захватил с собой противогаз. Впрочем, остальные ратники ничуть не раздражались резкими запахами. Скорее просто радовались прибытию домой и оживленно глазели по сторонам, переговариваясь, словно о том, что изменилось за их долгое отсутствие.
Постепенно продвигаясь вперед одному воеводе известным маршрутом отряд проезжал мимо множества домишек и Забубенный скоро стал улавливать разницу. Город стоял на крутом берегу, на холме, возвышавшемся над Десной, а внутри был разбит на кварталы. Судя по запахам, квартал притулившийся у городских ворот был кварталом кожевенников, где мяли кожи и делали всякие полезные штуки от обувки до доспехов кожаных. Потом запахи изменились. Стал преобладать дым и запах металла горячего. Значит, въехали в квартал, где обретались кузнечных дел мастера. И правда, механик-новатор заметил, что дым здесь валил изо всех щелей, повсюду виднелись домы с широченными дверями или просто навесы на столбах, а во дворах кучками стояли здоровенные полуобнаженные мужики в фартуках и колдовали над какими-то сложными приспособлениями. «Меха, – догадался Забубенный, – прообраз мартеновской печи, а это первые литейщики-металлисты». То и дело из-под навесов выбегал какой-нибудь отрок из подмастерья с раскаленной заготовкой меча в руке и совал его в воду. Будущий меч страшно шипел и пускал пузыри, охлаждаясь. Работа во всех кузнях кипела, словно все черниговские кузнецы недавно получили госзаказ.
Неожиданно эта мысль механика получила подтверждение. Остановившись рядом с одним из дворов, Путята знаком подозвал мастера.
– Здрав будь, воевода, – сказал, подойдя вплотную здоровенный потный мужик в грязном фартуке, о который он как раз, не торопясь, вытирал руки. Лоб его и русые волосы были перехвачены тонким металлическим обручем. Как вспомнил Забубенный, таких надо было называть «косая сажень в плечах».
– Здорово, Михайло. Ну что, готов заказ княжеский?
– Почитай все готово, – кузнец Михайло кивнул в сторону выстроившихся вдоль стены кузни новехоньких мечей, – Завтра к утру, как и было велено, все откуем.
– Добро, – удовлетворенно кивнул воевода и подозвал знаком отрока Изяслава, – Нако вот тебе еще работы. Возьми эти копья, да навостри оконечники, так чтоб щит вражеский пробивали с одного маха.
Изяслав спешился и под уздцы завел во двор кузни Михайло еле передвигавшую ноги после длительного похода и заплыва Савраску, груженную мокрыми копьями. К концу пути видать силы стали покидать престарелую Савраску и, едва ступив на двор, она рухнула на бок под тяжестью груза.
– Лошаденка устала, – резюмировал Забубенный.
Не обратив на припадок Савраски никакого внимания Михайло, подошел к валявшейся лошади, присел на корточки и внимательно осмотрел наконечники копий. Пересчитал, прикидывая объем работы. Видно остался доволен, кивнул сам себе, а потом встал и ответил воеводе:
– После завтра к обеду будет.
– Уговорились, – в ответ кивнул Путята, – этот отрок к тебе заедет за заказом. И лошадь заберет, если еще жива останется.
Теперь Михайло заметил лошадь и посмотрел на Савраску с видом знатока, который не первый день общается с лошадьми.
– За этой-то? – переспросил хитрый кузнец, – да она ж у вас вечная. Отлежится немного, отожрется, ее только подковать маненько и снова тягать тяжести начнет, как молодая.
Воевода понял, куда клонит Михайло, и сказал, как отрезал:
– Ковать не надо, кормить тоже. Она свое пожила. Если оклемается, то заберем. Ты, копья востри, да ни о чем другом не помышляй. Князю оружье скоро понадобиться во множестве. Торопись.
– Оно понятно, – заметил кузнец.
На том и расстались. Проехав еще несколько кварталов, запахи в который уже висели более тонкие, то ли одежу с нарядами там шили, то ли непахучее чего делали, отряд выбрался на небольшое открытое пространство. Забубенный осмотрелся по сторонам и понял, что это была площадь перед воротами в терем княжеский. Путь туда преграждали десять ратников с копьями в руках, что сразу признали воеводу, и срочность его миссии оспаривать не стали, пропустили во двор внутренний.
Оказавшись во дворе княжеского терема, механик стал с жадностью озираться по сторонам. Оно и было понятно, не каждый день простые механики с автосервиса попадают в гости к Черниговскому князю. А терем был знатный, словно из сказки: башни высокие резные с золочеными князю флюгерами в виде рыбок да петушков поверху. Окна повсюду резные с наличниками, а в них не бычий пузырь, сразу видать, а слюда всяких цветов отсвечивала. Да крыльцо богатое резное с колоннами да лавками широкими.
На крыльце том стоял видный муж в дорогих одежах, золоченых штанах, кушаком подпоясанный. Его широкое лицо с умными глазами, обрамляли волосы черные как смоль и борода умеренной длины. То и был князь Черниговский, что в народе прозывался Чернявым. А за спиной его тенями виделись два ратника в полной броне с мечами у пояса.