Глава 2
В палатке бедуина в районе Азизии (пригород Триполи) четверо мужчин пили зелёный чай.
– Муаммар, как ты думаешь, что происходит? Почему именно сейчас, когда, казалось, нам удалось наладить отношения со многими развитыми странами Европы, Ливия неожиданно подверглась западной агрессии? – спросил ливийского лидера и своего старого друга бывший министр обороны и революционный соратник Абу-Бакр Юнис Джабер. – Как получилось, что именно Франция, Италия и Англия, те, с которыми мы подписали договоры о дружбе и сотрудничестве, в том числе и в военной отрасли, предприняли против нас столь ожесточённую атаку? Италия считала нас важнейшим торговым партнёром. За последние годы мы заключили с ней только военных контрактов на сумму более двухсот семидесяти миллионов евро!
Премьер Сильвио Берлускони первым из европейских политиков посетил нас с официальным визитом сразу после снятия экономической блокады. Между вами сложились сердечные отношения. Он даже целовал твою руку в знак особой признательности! А ты хотел подарить ему итальянскую винтовку времён борьбы Омара Мухтара за независимость против Италии.
Вспомни, ты даже давал распоряжение, чтобы в новых паспортах граждан Ливии была помещена ваша фотография, где ты и Берлускони пожимаете друг другу руки!
Я уже и не говорю о президенте Франции Николя Саркози. Не успел он стать, не без твоей помощи, президентом, как мы тут же подписали с ним ряд соглашений на поставку французского вооружения. Только во время своего визита во Францию в декабре 2007 года ты подписал контракты с Францией на сумму в десять миллиардов евро, что серьёзнейшим образом поддержало его авторитет как политика в стране!
А Великобритания?… В 2004 году, вслед за итальянским премьером, нас посетил Тони Блэр и предложил тебе «руку дружбы». И сразу получил от нас право на разработку газового месторождения на сумму в двести миллионов долларов!
Твой сын, Сейф, окончил престижную экономическую школу в Лондоне и получил диплом о докторской степени. Как понимать внезапную враждебность этих, некогда наших, друзей и партнёров? Что такого могло произойти вдруг, что в корне изменило наши отношения?!
– Ты же помнишь нашу историю, брат (арабское обращение друг к другу)? – заговорил Каддафи, сосредоточенно слушавший каждое слово генерала Джабера. – Когда-то ещё до нашей эры распад Римской империи привёл к политическому делению Ливии. Потом зависимость от Великой Порты уже в новой истории в корне изменила жизнь наших предков. В двадцатом веке – освободительная война за независимость от Италии под руководством великого Омара Мухтара и борьба против стран-колонизаторов – Франции, Англии и Америки. А после наша борьба против королевского режима и засилья западных нефтяных картелей. И, наконец, революция аль-Фатех, поддержанная всем народом Ливии.
Вспомни восьмидесятые и девяностые годы прошлого столетия. Сколько провокаций и открытых агрессивных действий против нас предприняла американская администрация! Особенно во главе с Рейганом. Неоднократные попытки физического устранения политического руководства Ливии. Бомбардировки городов и даже резиденции руководителя страны в Триполи. Погибли члены моей семьи!
А сколько лжи и циничного фарисейства, сколько информационных атак было предпринято против нас международными средствами информации. Одно только дело «Локкерби», сфабрикованное ЦРУ, с лжесвидетелями, изменившими за американские деньги свои показания в суде, нанесло нам многомиллиардный экономический и трудно поддающийся оценке ущерб на международной арене. Нас представляли исчадием ада, приписывая Ливии все террористические акты, совершаемые в мире! И только заступничество мощного в те годы СССР и Лиги арабских государств положили этому конец.
Всё это – этапы истории нашей многострадальной Родины. Как видишь – нас никогда не оставляли в покое! А теперь, когда мы взяли курс на финансирование африканских проектов, которые неизбежно приведут к ликвидации экономической зависимости стран Африки от Запада, нас тем более никто не оставит в покое.
Кроме того, наша позиция в нефтяном вопросе всерьёз затрудняет спекуляцию нефтяными фьючерсами американскими концернами, которые впервые за последние десятилетия, прошедшие после Второй мировой войны стоят перед экономическим коллапсом.
Нынешние цены на нефть – рукотворны. Уже более десяти лет они определяются не классическим рыночным механизмом, а спекулятивными манипуляциями по продаже нефтяных контрактов. Цены за баррель нефти повысились с тридцати до семидесяти долларов, а объёмы потребления за два последних года резко снизились. И всё это потому, что с момента добычи нефти и до её достижения конечного потребителя нефтяной баррель проходит через руки четырёх-пяти посредников!
Премьер Италии Сильвио Берлускони ещё несколько лет назад говорил о необходимости борьбы с этими международными спекуляциями. Но Евросоюз не в силах справиться с ведущими банками США, которые и являются основными спекулянтами нефтяными фьючерсами. Если бы удалось сдержать или хотя бы ограничить спекулянтов с Уолл-стрит, то цена за баррель нефти сразу опустилась бы до 45–50 долларов! Не трудно догадаться кто в этом не заинтересован.
Кроме того, Европа и Америка перетекают из одной фазы кризиса в другую, стараясь за счёт других стран мира ещё какое-то время продержаться на плаву. Экономики их стран уже «приговорил» МВФ и по темпам экономического роста их явно опережает Китай, который, скорее всего, и будет новым мировым экономическим лидером в ближайшее десятилетие. Объявляя нас «вне закона», западные страны пытаются «заморозить» наши банковские счета в Швейцарии, а проще говоря, отобрать ливийские двести миллиардов долларов! Ведь Запад научился «крутить» и «замороженные» капиталы стран, подвергшихся экономической экспансии. И проделывал такое не раз!
Но самое главное – это наш водный проект, который лишил Запад, и прежде всего Соединённые Штаты, которым было весьма выгодно держать нас в условиях водного голодания, триллионных прибылей![6]
– Сегодня идёт сложный и трагичный для Запада процесс: в фазу распада вступил мировой капитализм, – продолжил свои размышления ливийский лидер, – а вслед за ним меняется и вся система мирового порядка. Эта смена ведёт к новым конфликтам и сменам политических элит.
Каддафи немного помолчал, находясь в глубокой задумчивости. Его собеседники (кроме Джабера в палатке находился один из сыновей ливийского лидера и руководитель личной охраны главы государства генерал Мансур Дау) молча наблюдали за руководителем государства.
– Когда распался СССР, – снова заговорил Каддафи, – в бывших союзных республиках некогда великой страны западными спецслужбами были инспирированы так называемые «цветные» или «бархатные» революции. По сути это никакие не революции, призванные менять социально-экономический и политический строй, а «управляемые мятежи», которые приводят лишь к смене руководящих элит. Запад впервые применил тогда разработанные им новейшие технологии в общественно-политической сфере против своего главного противника – СССР. В последующем он неоднократно пользовался этим современным оружием и в других странах – на Балканах, в Ираке, Афганистане, Йемене, Ливане – да много где, и во всех этих точках мира до сих пор неспокойно. Собственно, дестабилизация обстановки в той или иной стране и есть основная цель первого этапа мятежа, имеющего чисто экономические цели. Я предвидел эти события в Зелёной книге. Помнишь, я писал о неминуемом падении как коммунизма, так и капитализма? – обратился ливийский лидер к министру обороны, самому старшему по возрасту из всех присутствовавших при чаепитии и своему революционному коллеге.
– Конечно, помню, – кивнул в знак согласия темнокожий гигант. – Значит, речь идёт о том, что теперь дошла очередь и до нас, следовавших почти полвека «третьим путём развития»? Неугодны именно мы – законная власть, и нас хотят поменять на другую? Но на какую? – Джабер взглянул в глаза Каддафи. – Что выиграет Запад от прихода к власти исламских фундаменталистов? Вспомни, как в отношении Запада повёл себя иранский имам Хомейни, когда вернулся в результате народных волнений на родину? Первое, что он сделал, – захватил в заложники работников американского посольства!
– Все действия западного альянса на международной арене преследуют лишь одну цель: захват природных богатств суверенных стран, – снова заговорил Каддафи. – США перед агрессией в Ирак объявили, что у Саддама есть ядерное оружие. Как оказалось, никакого оружия там нет. Но разве американцы покинули страну, когда это обстоятельство стало для всех очевидным? Саддама, осмелившегося объявить о национализации нефтяной отрасли Ирака, попросту убили, обвинив в геноциде против собственного народа! И никто не заступился, пытаясь восстановить справедливость! А разве сейчас кому-то есть дело до простых иракцев? Страну уничтожили, превратив в пылающий очаг напряжённости. Там каждый день убивают мирных людей, выдавая происходящее за установление конституционного порядка. Главное – не люди и их судьбы. Главное – это нефть! А у нас этой самой нефти хватает. Да ещё и высочайшего качества! Почти без примесей серы. Такой нефти нет нигде в мире! Кроме того, нам не простят национализации собственности нефтяных концернов США и Великобритании в 1970 году. Теперь настало их время.
– Думаешь, что нас ждёт судьба Саддама, отец? – задал наконец главный вопрос сын Каддафи, Хамис.
– Мой дорогой сын, перед нами стоит выбор: покинуть страну и стать предателями, либо попытаться защитить право Ливии на свободное существование и свою собственную жизнь.
– Лично я выбираю второе, отец!
– Я никогда в тебе не сомневался, гордость моя! Однако сегодня мы стоим перед смертельной опасностью, и мы все должны это хорошо понимать. После ухода СССР с Ближнего Востока, мы одни противостоим Западу, который стремится взять свой реванш за прошлые поражения и в этой борьбе он пойдёт до конца. Теперь никто, кроме Аллаха, помешать этим планам не сможет! Экономика США, да и всего Запада, на волоске от гибели. Сегодня они переживают глубочайший финансовый и сырьевой кризис. И, чтобы не погибнуть, нуждаются в глобальной войне. Этот путь тупиковый и, непременно, гибельный. Но не только для этих стран, а для всего мира, если это не поймут вовремя и не объединятся, дав отпор, остальные страны.
Каддафи встал и, пройдя по шатру до его конца, приподнял полог. С улицы потянуло холодом. Ветер утих, и воздух очистился от песчаной пудры. Светила луна, и на чёрном небе горели высокие звёзды. Муаммар выдохнул воздух, который немедленно превратился в пар. «Значит, температура уже ниже десяти градусов», – молча констатировал он.
Далеко вдали, у самого горизонта, узкой полоской догорал закат и на песке поблёскивали капли обильной росы. Любуясь яркими красками «умирающего» солнца, Каддафи вдруг вспомнил, как ещё мальчиком учился в Сирте в медресе. Его отец и мать, с братьями и сёстрами жили далеко в пустыне, в тридцати километрах от города, и на ночь он, совсем ещё ребёнок, оставался в местной мечети. Здесь под монотонные молитвы сонного муллы засыпал на полу, мечтая о встречи с родными и о милости Аллаха, которого просил только о еде. Ни о чём более голодный мальчик не мечтал!
Потом последовала учёба в Себхе на юге страны, в Мисурате, Египте и даже Англии. Всё было!.. Но более всего Каддафи вспоминал сейчас годы, проведённые в военном училище вольнодумного Бенгази.
Как он и его друзья мечтали о справедливости и счастье для своего народа! Да разве думали они тогда о богатстве или личной выгоде? И революция, которую он совершил вместе с ними, началась всё в том же Бенгази, откуда теперь пришла на его родину беда.
Чего же он не понял, что не увидел вовремя? Разве мало он сделал для Ливии и своего народа? Сколько всего было пройдено?
Ликвидирована безработица и кричащая бедность населения, которое, за время его правления, увеличилось в несколько раз! Какая из самых развитых западных стран может похвастать подобными социальными достижениями? А уж таким скачком в демографии – и подавно!
Да, он согласен, многого достичь не удалось. Слишком поспешными были экономические реформы, к которым не оказалась готова страна. Но разве в том его вина, что он опередил время, пытаясь вырвать свой народ из феодального мрака?
Эх, может, и правда, нужно было уйти лет десять тому назад? Но на кого оставить страну, кому передать власть? Террористам аль-Каиды или «Братьям-мусульманам»? Молча наблюдать за тем, как они палками загоняют всех в «Великий исламский халифат» от океана до океана? Вновь ввергнуть страну в пучину хаоса, отбросив её на сотни лет назад, наплевав на будущее своих детей и внуков?…
У Каддафи были серьёзные разногласия с исламскими экстремистскими группировками внутри страны и, прежде всего, в трактовке канонов самой религии. Полковник считал, что все законы в Джамахирии должны строиться исключительно на священной для всех мусульман книге – Коране. Он был против иных духовных книг и источников в исламе. Кроме того, он проводил активную социальную политику и контролировал деятельность мечетей, что лишало духовенство определённой самостоятельности в поступках и принимаемых решениях. Лидер страны чувствовал недовольный ропот мулл за своей спиной, который однажды перерос в реальную угрозу его жизни.
В памяти Каддафи было ещё свежо покушение, которое организовало на него Исламское движение мучеников в мае 1998 года. Тогда он, ехавший в Египет на автомобиле, был ранен в локоть. Но мог бы и погибнуть, если бы не жертвенный поступок любимой девушки-телохранителя, погибшей вместо него. Верная защитница бросилась вперёд и заслонила собой ливийского лидера от пуль мятежников, приняв их на себя.
«Бедная девочка погибла на месте. А ведь была красавицей, и звали её так же, как и мою дочь, – Аишей!» – вздохнул, вспоминая невинную жертву, Муаммар.
Когда-то, очень давно, полковник послушался совета немецкого специалиста из ГДР Карла Ханса по вопросам личной безопасности и организовал отряд телохранительниц, положившись на женскую интуицию и быструю реакцию на опасность. И никогда после не пожалел об этом.
Его «амазонки» берегли своего раиса[7] долгие годы, и он не обращал никакого внимания на слухи и сплетни вокруг его стройных симпатичных охранниц, отбором которых руководил лично.
Придя к власти, Каддафи добился для ливийских женщин равных с мужчинами прав и свобод. Он сделал это наперекор шариату и многовековой исламской традиции, чувствуя гул неудовольствия религиозных фанатиков за своей спиной. И всё же он пошёл на этот шаг, понимая, что иначе невозможно вырвать страну из феодального невежества. И также никогда после не пожалел об этом поступке!
Его «девчонки», получившие подготовку в военных колледжах, носили офицерское платье, щеголяли стеками и модельной обувью. Им целовали руки мужчины-офицеры. От их вида кружилась голова!
Да, со всеми проблемами он научился справляться за те долгие годы, пока находился у власти. Со всеми, кроме одной…
«Как же всё-таки тяжело, когда тебя предают родные люди! Перебежали в стан врага некоторые министры, переметнулась и часть высшего офицерского состава, забыв, что присягали на верность революции. Трудно, больно, но всё же не так, как когда тебя предаёт собственный сын! – тяжело вздохнул Каддафи. – Эх, Сейф, Сейф!.. Мы, возможно, уже не увидимся в этой жизни. Так знай, что судьба предателя печальна. Ты предал не меня, а свой народ, свою семью, свою Родину!..»
Вчера по телевидению Ирана поступило сообщение, которое потрясло его самого и всю семью: его любимый сын Сейф аль-Араб – предатель! Он советует отцу «пустить пулю в лоб!».
Но, может, это всего лишь вероломная ложь? Ведь он сам не видел выступления сына. Конечно, его сын захвачен мятежниками, как и старший брат Мухаммед. Ему угрожают, склоняя к сотрудничеству враги. Ведь, чтобы «свалить» власть отца, необходим раскол среди самых близких ему людей, его семьи. Только тогда у мятежников есть шанс!
Несомненно – это акция психологической войны, направленная на то, чтобы сломить его. И ничего более! И всё-таки если это правда… За все сорок с лишним лет, пока он является руководителем Ливии, его по-настоящему предавали лишь дважды. Те, кому он доверял безгранично и кого нежно любил.
Тогда, в далёком теперь уже 1975-м, его предал друг детства и юности Омар Мохейши, с которым они сидели за одной партой в школе, служили в армии и вместе вошли в революцию аль-Фатех. Его он считал братом, доверял свои самые сокровенные мысли. Омар сопровождал главу государства во всех дальних поездках. И вдруг организовал заговор!
Тогда от революции откололись и другие её активные участники – Наджим, Хаввади, Хуни, Герви, Хамза… Всех этих людей Каддафи знал лично, доверял им как самому себе и любил как своих братьев. Между ними не было никаких разногласий в отношении внешней политики, но они оказались неготовыми идти до конца революционными преобразованиями внутри собственной страны.
Муаммар никогда и никому за прошедшие годы ни разу не признался, как ему было трудно примириться с этой душевной раной, которая до сих пор ещё напоминает о себе. Интересно, где теперь Омар? Всё так же живёт в Египте? А может, уже забрал его Аллах? Ведь они с ним давно уж немолоды как прежде. Простил ли он его? Трудно сказать. Ненависти к Омару он не испытывал никогда, хотя он предал не только их дружбу.
Потом в заговоре против отца был замешан его родной сын, Муттасим. Дослужившись до подполковника ливийской армии, он был советником ливийского лидера по вопросам национальной безопасности. И вдруг примкнул к заговорщикам! Попытка путчистов провалилась, и Муттасим в страхе перед гневом отца бежал в Египет.
Каддафи простил своего неверного «дурака» и разрешил вернуться домой после неоднократного ходатайства за него президента Египта Хосни Мубарака, убеждавшего ливийского лидера в том, что его сын раскаялся в содеянном и просит о помиловании…
Муаммар тяжело вздохнул. Он вспомнил Сейфа маленьким, сидящим на его руках в шатре близ Сирта, и к горлу подкрался предательский ком.
«Эх, Сейф, Сейф, что же ты наделал?… – мысленно повторил полковник. – Что ж, раскисать нельзя. Теперь осталось лишь одно: идти до конца. И будь, что будет!..»
– Хамис! – Каддафи повернул голову в сторону одного из младших сыновей.
– Да, отец! – встал со своего места молодой симпатичный мужчина.
Несмотря на то, что Хамису недавно исполнилось двадцать восемь лет, он уже пользовался авторитетом в армии за самостоятельное мышление и стремление провести давно назревшие реформы в Вооружённых силах Ливии. Сын имел чин полковника, был подготовленным и грамотным офицером, окончил военную академию в СССР и сейчас командовал элитной частью – 32-й бригадой спецназа.
– Я хочу поручить тебе возглавить борьбу с оппозиционерами на востоке страны. Я очень в тебя верю!
– Спасибо, отец. Я тебя не подведу!..
Командир боевого подразделения английского спецназа SAS[8] майор Роберт Маккензи, мужчина лет тридцати семи-тридцати восьми, в пятнистом грязно-буром камуфляже, с коротко стриженным рыжим затылком, проводил инструктаж своего личного состава в заброшенной пещере в горах Киренаики невдалеке от Бенгази.
Ещё на прошлой неделе группа диверсантов-подводников, приплывшая к ливийским берегам на резиновых надувных плотах, скрытно доставила сюда оружие, взрывчатку и провиант. А также большие алюминиевые фляги с пресной питьевой водой.
Подразделение SAS в количестве 60 бойцов высадилось на дикий берег с итальянского десантного корабля ещё засветло и проделало путь до пещеры скрытно, соблюдая все меры маскировки.
Подготовив всё для ночного выступления и приняв соответствующие доклады командиров групп, Маккензи готовился отдать боевое распоряжение. Развернув карту на складном столике, освещённом лучом подвесного прожектора, майор начал с оценки обстановки:
– Итак, господа, мы находимся с вами в пятнадцати километрах от Бенгази. В городе действует группа американских политтехнологов, интернациональные отряды арабских наёмников, ряды которых пополняют частные военные компании, и французский спецназ, переодетый в национальную арабскую одежду. Он прикрывает деятельность и тех и других. Главная цель: организация вооружённого восстания против режима Каддафи. В результате ливийский лидер должен быть убит, как и вся его семья, а также ближайшее окружение – носители закрытой политической информации. Ваша задача состоит в том, чтобы в результате неожиданного рейда захватить арсенал оружия в ар-Рудайя близ авиабазы Бенина и склад с боеприпасами в Самуда. Они обозначены кружками на картах, которые получат командиры команд. После захвата необходимо удерживать объекты до подхода основных сил – отрядов арабской оппозиции, которым это оружие и передать. Затем возвращаетесь сюда, в исходный район для получения новой задачи. Всё подразделение делится на две команды по две спецгруппы, в каждой – по 16 бойцов. Первая команда под руководством капитана Грина, – майор кивнул в сторону лысеющего коротышки, – вторая – лейтенанта Харриса. Выступление в час ночи, то есть через пять часов. Прошу сверить часы! Сейчас семь минут девятого…
Маршруты выдвижения обозначены на картах красным цветом. Район сосредоточения «поднят» прерывистой линией и находится между тремя ориентирами на местности, взятыми в кружки. Местонахождение района приблизительно в трёхстах метрах юго-западнее высоты Рас-Нури. Время «Ч» – пять часов утра. Сигнал – красная ракета. Связь со мной по радио. Позывной – «сова». Пленных не брать и самим в плен сдаваться не рекомендую! Думаю, вы и так понимаете, что значит попасться в лапы к дикарям?… И прошу помнить, господа, что мы здесь инкогнито: никакой наземной операции не проводится! Какие есть вопросы? Всем ли понятно задание?…
В пещере, где находилось боевое подразделение диверсантов, послышался утвердительный гомон, гулко отозвавшийся в замкнутом каменном пространстве.
– Тогда всем отдыхать, кроме господ командиров, которых прошу задержаться, – подвёл итог совещания майор-спецназовец.
На песчаном холме в отрытом секрете под камуфляжной сеткой беседовали двое мужчин в ливийской военной форме. На вид каждому из них было около 45–48 лет.
– А ты – смелый боец, Александр! – похвалил своего русского коллегу командир группы отряда спецназначения боснийский серб с чудным именем Борислав. – Если бы не ты со своим пулемётом – надрали бы мне задницу воины Аллаха!
– Да там были не только арабы, а целый интернационал, которому всё равно кого «мочить», лишь бы платили деньги. Сразу видно – профи! Помнишь, как они организованно отступили, выйдя из-под огня?
– Ну да, конечно, помню. А ты где-то и сам раньше бывал? Подготовка видна.
– Да так, везде понемногу, – неопределённо протянул собеседник.
– Ну, не хочешь – не говори.
Чуть поодаль от беседовавших командиров отдыхала группа вооружённых людей значительно моложе их по возрасту, также в военной форме, числом не менее двух дюжин бойцов.
– Я не понял, что значит «мочить»?
– Убивать…
– Ага, – закивал серб. – А как ты попал сюда, почему стал воевать на стороне полковника? Я слышал, как ты говоришь по-арабски. Ты что раньше бывал в этих краях?
– Ну, как попал – это долгая история. А в отношении языка… Когда-то, в восьмидесятых, я служил здесь в качестве военного переводчика. Арабский язык изучал в Москве, в самом лучшем на тот момент учебном заведении Советского Союза – Военном институте иностранных языков в Лефортове. Потом дослужился до майора Советской армии… А потом не стало ни армии, ни самого Советского Союза. И меня, как и многих моих соотечественников, бросало из страны в страну… Знаешь, есть одна иммигрантская песня с такими словами: «…и швыряло меня как осенний листок, я менял города, я менял имена…» Так вот, это – про меня. За долгие годы странствий и одиночества я и приобрёл свои умения. А Каддафи… Он защищает Джамахирию от всякого сброда. Я не знаю его лично, но он заслуживает уважения, в одиночку противостоя целому блоку вооружённых до зубов технически развитых стран!
– Что есть «Лефортово»? – поинтересовался Борислав. – Я не понял этого слова.
– Район Москвы. А что означает твоё имя? – в свою очередь, полюбопытствовал бывший переводчик, улыбнувшись. – Я слышал, что сербские имена всегда носят скрытый смысл? В этом проявляется общая языковая традиция для всех восточных народов. В том числе и восточных славян.
– Это верно. Моё имя, например, означает – «прославившийся в боях».
– Недалеко от правды, – усмехнулся Александр.
– Но особенно красивые имена со смыслом у наших женщин. Вот мою бывшую жену звали Веса, что значит по-нашему – весна. А ещё есть женское имя Гордана, что означает по-русски – гордая. А ты женат, Александр? – обратился к своему боевому товарищу серб.
– Была жена, да сплыла!..
– Это значит, что теперь её нет?
– Именно так.
В их разговоре наступила временная пауза.
Группа профессиональных бойцов, а проще говоря – наёмников, воевавших на стороне законной власти Ливии, сидела в засаде. Её состав был весьма пёстрым.
В отряд входили граждане Сирии и Ливана, Ирана и Афганистана, бывшей Югославии, два словака и, до вчерашнего дня, татарин Рафаил, погибший от разрыва пехотной мины, при её обезвреживании.
Все они – опытные воины, пережившие трагедии собственных стран (а зачастую и свои личные), – понимали друг друга без слов. Достаточно было сигнала или жеста, и каждый из них шёл на смертельный риск, делая свою работу так, как её делает истинный профессионал.
Между ними существовало негласное правило: товарищей ранеными или убитыми на поле боя не бросать и в плен живыми не сдаваться. Каждый понимал, что является, по сути, наёмником. А с наёмниками расправляются на месте без всякого суда или снисхождения.
Из «русских» в отряд входил теперь только он один – Александр Степанченко, который, по большому счёту, «москалём» не был, так как являлся гражданином ныне «самостийной Украйны». Но для иностранцев Украина всё равно – Россия. Александр же никого в обратном убеждать не собирался.
По данным разведки в районе действовал английский спецназ. С какой целью он сюда прибыл, можно было лишь догадываться. Но задача была поставлена чётко: непрошеных гостей уничтожить!
Стояла непроглядная ночь, и ничто не нарушало тягучего спокойствия холодного мрака.
– Знаешь, я часто думаю: если бы Россия помогла Югославии в её борьбе против войск НАТО тогда, в девяностых, мы бы здесь сейчас с тобой не сидели, ожидая врагов, – нарушил молчание Борислав, пристально взглянув на своего русского заместителя.
Это была больная тема. Александр понимал, что у серба предательство «большого брата» запеклось на сердце глухой обидой. Как объяснить ему, что на самом деле предали не только Югославию. Был совершён вероломный международный заговор против всех славян сразу. Против России – основного славянского бастиона, и всех народов, её населявших: христиан, мусульман, и верующих, и неверующих. Против целостности страны – крепости всех её институтов. Против всех и каждого!
Что на самом деле смертельный удар по единству славян был нанесён ещё в конце восьмидесятых годов, когда «пятая колонна» западников, захватившая все ключевые посты в стране, бросилась грабить СССР, разрушая её экономику и финансовую базу и оставив истекать кровью.
А потом нанесли последний удар, прервав бег истории некогда великого государства, объединявшего в своих границах сотню разных народов и наций, разрубив его по национальному принципу. И изумлённый некогда единый народ растерянно «поклонился» вернувшимся в свои пределы местным князькам, бывшим партийным функционерам, враз превратившимся из радетелей за светлое будущее советского народа в давно забытых ханов и баев.
Беловежские соглашения 1991 года были подписаны не чернилами, а кровью граждан России. Они стали позором, чернее всякого позора, хуже Пакта Риббентропа-Молотова!
Подписание Пакта с советской стороны было продиктовано хотя бы желанием отодвинуть неминуемую войну со смертельным врагом и тем самым спасти не готовый к войне Союз. Так поступил бы любой разумный внешнеполитический игрок, стараясь выиграть время.
И так называемой «оккупации» советскими войсками Прибалтики было вполне разумное объяснение. Не сделай мы этого, её территория немедленно была бы использована для нападения фашистской Германии на СССР. Всему было объяснение и оправдание в недавней истории нашего государства.
А неслыханному заговору в Пуще, немыслимому «самороспуску» оправдания нет и быть не может! Как нет и не может быть прощения тем, кто ради собственного политического благополучия, против воли своего народа, высказавшегося за сохранение СССР на референдуме, тайно подписался под документом. Предали, поставив шесть подписей под приговором Союзу, и как ни в чём не бывало продолжают благоденствовать сегодня!
Как об этом расскажешь, да и зачем? Ведь просто словами ничего не изменишь…
– Я тоже так считаю, – наконец отозвался Степанченко после долгой паузы, соглашаясь с сербом.
Продолжать тему, поднятую Бориславом, он не хотел. Слишком уж много личных переживаний было связано с ней.
Вдруг в ночи дважды мигнул дальний свет фонаря. Потом ожил ещё один, но уже ближе. Это были сигналы тревоги, поданные дозором.
– Приготовиться к бою! – скомандовал Борислав.
«Вот и ладушки», – почти обрадовался Александр тому, что говорить больше ни о чём не придётся.
– Сова, Сова! Вызывает второй!..
– Что случилось, второй?
– На нас внезапно напали на маршруте, сэр! Нас кто-то выследил. Мы понесли тяжёлые потери: семеро убитых, среди них капитан Грин. А также двенадцать раненых.
– Вы в своём уме, Харрис?! С кем вы там воюете, с вооружённым отребьем? Остатками ливийского сопротивления? Вас разве ничему не учили, чёрт побери!
– Это профессионалы, сэр!
– Что вы такое несёте, лейтенант?! Вам придётся отвечать! Приказываю отступить, и немедленно возвращайтесь, предприняв меры маскировки! Тяжёлых раненых… впрочем, вы и так всё знаете. Конец связи!
– Вас понял, сэр!..
«Что это значит? Откуда появился вражеский спецназ? Ведь не было здесь никого! Разведка донесла только о местном гарнизоне. Но среди армейских офицеров уже давно идёт работа. Многие командиры согласились перейти на сторону повстанцев, другие колеблются, но на решительные действия они не способны. Кроме того, военные городки правительственных войск практически блокированы, и любые организованные действия с их стороны тут же стали бы достоянием наземной разведки.
Воздушная разведка альянса также не отметила никаких перемещений крупных войсковых формирований. К тому же основанием для активных военных действий всегда является политическая воля. А Триполи, насколько мне известно, всё ещё находится в замешательстве. А может, лейтенант прав, и это на самом деле действия профессионалов? Выходит, появились спецподразделения, ведущие скрытую, партизанскую войну? Но откуда? Кто ими руководит? Как доложить о том, что задачу выполнить не удалось?» – заметался, как зверь в клетке, по полутёмной пещере командир британского боевого подразделения SAS.
– Нас будут эвакуировать морским путём из Рас-Лануфа, – сообщил своим спецам Павел. – Туда должен прийти морской паром «Святой Стефан», который доставит нас в Сирию, в Латакию либо Тартус[9].
Далее мы продолжим своё «путешествие» до Москвы уже на обычном рейсовом самолёте. Если память мне не изменяет, он курсирует туда и обратно дважды в неделю. Впрочем, кроме Аэрофлота ещё с полдюжины иностранных компаний совершают чартерные рейсы по маршруту Дамаск-Москва. К тому же есть ещё и сирийские авиалинии. Я как-то пользовался их услугами и могу сказать, что сервис там не хуже нашего. А еда, на мой вкус, даже лучше!
Дорошин только что говорил по телефону с ответственным работником российского посольства в Ливии, бывшим своим коллегой-переводчиком, окончившим когда-то Московский институт Азии и Африки.
Дипломат сообщил ему, что прошедшей ночью в районе авиабазы Бенина шёл ожесточённый бой правительственных войск и отрядов оппозиции, стремившимися захватить склады и арсеналы с оружием. Повреждена взлётная полоса, и аэропорт поэтому для приёма самолётов временно закрыт. А в связи с тем, что ситуация неспокойная, в пути следования их будет сопровождать арабский спецназ.
– То-то всю ночь были слышны выстрелы и время от времени громыхало! А потом, когда всё стихло, что-то ещё долго горело, – поделился своими наблюдениями Иван.
– А где находится этот Рас-Лануф? И как мы туда доберёмся? – поинтересовался один из заводчиков.
– Поедем на комфортабельном автобусе марки «Мерседес», который должен прийти за нами завтра-послезавтра. В зависимости от обстановки. Мы в автобусе будем не одни: с нами эвакуируются и другие иностранцы – братья по несчастью. Их должны будут собрать по гостиницам города, где они сейчас проживают, раньше нас.
– Все места в автобусе позанимают! – недовольно пробурчал Иван, удостоившись сердитого взгляда своего непосредственного начальника.
– А Рас-Лануф, – добавил Дорошин, не обращая внимания на парня, – находится недалеко от родного города ливийского лидера – Сирт, в заливе Сидра, примерно на полпути между Бенгази и Триполи.
– Ишь ты, залив Сидра! Залив имени портвейна «Таврический»! Классно звучит, а?
– Ваня, хорош балбесничать! Ситуация серьёзная, а ты: ляля-тополя! – одёрнул своего работника старший группы заводчиков, возмущённо глядя на парня, который всё-таки вывел его из равновесия.
– А я что? Я ничего. Сидр – это же яблочный самогон!
– Ваши познания, Иван, конечно, поразительны. Но в данном конкретном случае ни о каком спиртном речи не идёт, – терпеливо разъяснил Дорошин, обращаясь к молодому человеку.
Пылающее зарево видел и Павел. Ему уже привычно не спалось этой ночью: одолели тревожные думы. Он стоял у окна и наблюдал за вспышками огня и густым дымом, поднимающимся на горизонте, и в нём клокотала злость.
Теперь, когда стало ясно, что в Ливии разгорается вооружённое столкновение сторон, в его голове вдруг всё сложилось в стройную картинку: необъявленное окончание занятий, окружённый агрессивной толпой автобус, обстрел воинского городка, ночная стрельба и манёвры на автомобилях каких-то «орёликов» (как он окрестил вооружённых незнакомцев), тревожные сообщения по телевидению.
«Запад „поёт“ о том, что лишь стремится прикрыть воздушное пространство над Ливией, а на самом деле ведёт наземную вооружённую агрессию против законной власти, – размышлял Павел. – В стране действуют иностранные воинские подразделения, спецназ и, конечно, „специалисты“ – подстрекатели к актам неповиновения и анархии».
В Дорошине нарастала ненависть к тем, кто взрывает по всему миру спокойствие и безопасность. Кто каждый день фарисейски выставляет себя поборником справедливости, клянётся с экранов телевизоров в своей «вере» в демократию, одновременно повсеместно грубо попирая её, поучает других и нагло лезет во внутренние дела суверенных государств, уничтожая ради нефтедолларов целые народы, которым по праву принадлежат их собственные богатства.
«Деньги, деньги – доходнейший „бумажный“ бизнес американских ростовщиков-банкиров на чужой крови! Сколько судеб сломано, сколько пролито слёз из-за чьих-то барышей! Будьте вы прокляты, янки паршивые! – в сердцах выругался Павел. – Ведь поганцы и нам в России пытаются указывать, только пока без оружия…»
Бессилие отбирало покой и сон. От очевидности происходящего политического фарса становилось не по себе. Мужчине казалось, что ещё немного, и он просто свихнётся, если ещё какое-то время останется здесь.
«Скорее бы уже уехать!» – от бессонных ночей у Дорошина отчаянно болела голова.
6 В результате геологических изысканий, проведённых в 1960-х годах прошлого столетия, в ливийской Сахаре были обнаружены громадные запасы пресной воды: 4 подземных озера. Только совокупная площадь трёх самых крупных из них превышает 35 тыс. кубических километров воды! Правительство Каддафи приняло решение о сооружении грандиозного водного проекта, получившего название «Восьмое чудо света». По проекту предполагалось перебросить артезианскую воду из малонаселённых южных районов страны в северную индустриальную зону. В 1996 году вода пришла в столицу Ливии, город Триполи. Это был грандиозный успех крупнейшего за всю историю Африканского континента национального проекта. Победа была ещё и в том, что всё необходимое для его осуществления производилось внутри самой Джамахирии. Проект отозвался звонкой пощёчиной госдепу США, который утверждал, что Ливия ни на что, кроме поддержки терроризма, не способна. В экономическом же плане ливийский водный проект лишал Запад, ранее продававший Ливии опресненную воду по цене 35 центов за кубометр воды, многих триллионов долларов. Такое не прощается!..