3
Водитель лимузина суетливо открывал двери двум пассажиркам. Зацепившись фуражкой за замок багажника, пытаясь вытащить сумку, уронил чемодан на асфальт.
– Дайте сюда, – Марина раздраженно выхватила у него дорожную сумку и направилась в прохладный зал ожидания для VIP-персон.
– Вам нужно быть аккуратнее, вас могут уволить за такую оплошность, но не переживайте, моя дочь не будет никому сообщать, – пожилая женщина улыбнулась и коснулась пальцами его щеки. Он чертыхнулся на итальянском, не заботясь о том, что они могут понять, сел в машину и уехал. Оставив ту, что постарше, стоять с чемоданами в ожидании носильщика. Марио был двадцать один год, он собирался стать певцом, а пока работал в компании «Люкс Лимузины». Его клиентами часто были русские, почти всегда они вели себя вызывающе и высокомерно, а он не собирался терпеть оскорбления.
В зале ожидания, где никого, кроме нее и ее матери, не было, Марина села в кресло и попросила кофе с молоком.
– Я устала.
– Зато вилла потрясающая. – Мать имела в виду виллу, купленную Мариной на побережье.
– Она не нужна ни мне, ни Андрею.
– Зря ты так, Мариша. Тебе стоит уделять больше времени мужу. Он – твоя единственная забота.
Марина отвернулась, ее взгляд был полон отчаяния. Вошла стюардесса, чтобы проводить их на борт. Частный борт Андрея Димчинко. Стюардессу звали Катя, Марина неоднократно летала с ней, но каждый раз ограничивалась лишь кивком головы вместо приветствия. Катя, бойкая девчушка двадцати двух лет, профессионально улыбаясь, незаметно разглядывала Марину, подмечая на ней новинки сезона. Она выглядела клево, и не важно, что ей уже за сорок, Катя готова была биться об заклад, что на нее все еще заглядываются мужчины. Боже, какое это наслаждение – тратить, тратить и тратить, не задумываясь о стоимости. На Марине всегда последние коллекции дорогущих марок одежды и обуви, тщательно подобранные аксессуары, у нее безупречная кожа и макияж, гладкие светлые волосы до плеч уложены так, как будто мастер секунду назад зафиксировал прядки. Марина была не высокая и не низкая, не худенькая и не полная. «Пропорциональная», – определила для себя Катя, будучи выше ее на голову, с выдающейся грудью, которую демонстративно выставляла напоказ.
В самолете, после того как стюардесса оставила их, Марине нестерпимо захотелось упасть на пол и завыть в голос: «Я не хочу в Москву! Не хочу! Ненавижу Москву!» Она надела наушники и краем глаза заметила, что мать наблюдает за ней с сожалением.
Марина росла беззаботно. Будучи поздним ребенком, была избалована отцовской любовью. Когда она родилась, отцу шел уже сорок девятый год. Мать моложе его на двадцать пять лет. У Марины не было особых пристрастий и увлечений. Все, как у всех детей из ее круга. Школа с углубленным изучением иностранного языка, престижный вуз. Диплом Марина защищала с трехлетним сыном на руках и применить свои знания на практике ей так и не пришлось. Задолго до знакомства она положила взгляд на лучшего студента курса, блещущего остроумием и вызывающего уважение, как у мужской, так и у женской аудитории. Проблема была в том, что он ее не замечал. Она безуспешно попыталась влиться в его компанию. Не отчаявшись, стойко терпела весь учебный год, но, так и не дождавшись его внимания, Марина решила взять судьбу в свои руки.
– Я хочу выйти за него замуж, – по секрету сказала Марина матери.
– Он интересный молодой человек, – мама осторожничала.
– Но мне кажется, что я ему не нравлюсь.
Угрюмый Маринин тон задел маму. Она удивленно подняла бровь и обняла дочь за талию:
– Что за глупости, доверься в этом вопросе мне, доченька.
Отец, хоть и планировал составить для единственной дочери лучшую партию, перечить не решился, согласившись с мнением окружающих, что зять – симпатичный, целеустремленный молодой человек. Марине нравилось положение замужней дамы с ребенком. Ее подружки бегали на свидания, а она уже мать и жена. Андрей пропадал то на работе, то в институте и домой всегда приходил не раньше полуночи. Периодически на нее накатывала хандра, тогда она собиралась и ехала в родительский дом, пожаловаться матери.
– Я не вижу его совсем.
– Марина, это счастье, когда мужчина заботится о ребенке и жене так, как Андрей.
Действительно, деньги Андрей зарабатывать умел. Довольно скоро они перебрались в собственную «двушку», а еще через год обосновались в трехкомнатной квартире с лоджией в Гагаринском переулке. Марина думала, что теперь Андрей сбавит обороты, но не тут то было. И в этой квартире они не задержались надолго. У Андрея появились влиятельные знакомые, и его карьера начала набирать обороты. Он стал, а может, и был всегда, одержим бизнесом. Покупал одну компанию за другой. Его доходы стали исчисляться цифрами с шестью и семью нулями. За последующие десять лет Марина превратилась в жену олигарха. Несмотря на это, она чувствовала себя несчастной и одинокой. Ходила на психотерапевтические сеансы, потребляла огромное количество антидепрессантов. Ее ничто не радовало. Он всегда был занят – она всегда была свободна. Время, потраченное на себя, воспринималось обязанностью: жена Димчинко должна выглядеть соответственно успехам мужа. Время, потраченное на сына, не принесло ожидаемых дивидендов. Никита вырос избалованным и ничем не интересовавшимся юношей.
О чем-то вспомнив, она полезла в сумочку и достала из нее ежедневник от Hermes, пролистав, открыла на нужной дате, там аккуратным почерком было выведено: «Салон, Ольга, коллекция. Прием. Юрченко. Массаж». Одни и те же лица, ни к чему не обязывающие разговоры, пустое времяпрепровождение. Жалко, что у нее нет подруг. Марина посмотрела на мать. Та спала, чуть приоткрыв рот. Удивительно, но ее мать в свои шестьдесят с небольшим полна жизненных сил – с этой мыслью Марина провалилась в сон.
Нежное Катино прикосновение к плечу вернуло Марину из забытья:
– Москва, Марина Викторовна, ваша машина ждет у трапа.
Марина встала и надела очки, скрывающие пол-лица, а то мало ли что. Ее раздражали некачественные фотографии в прессе. Поэтому она следила за тем, чтобы не дать журналистам возможность щелкнуть затвором, предварительно не предупредив ее. Из машины она набрала номер сына:
– Я в Москве.
– Привет, мамуль, через пару часов буду дома, сейчас дела.
– Хорошо, любимый, жду.
Она повесила трубку явно удивленная:
– Какие у него дела?
К сожалению Андрея, Никита не унаследовал его мужских и деловых качеств, предпочитая оставаться маминым сыном. Нельзя сказать, что Марину это слишком расстраивало, скорее она относилась философски: что бог дал. В конце концов, другого сына у нее не было и не будет.
Второй звонок мужу:
– Андрей, привет, еду домой.
Она хотела добавить, что соскучилась, и предложить где-нибудь поужинать вдвоем. Но не успела.
– Привет. До вечера.
Он отключился на последнем слове. При этом он не был грубым, он был безразличным. Всегда.