«Папа, купи!»
Покупая ребенку новые вещи, родители обычно не видят в этом воспитательной проблемы. Есть деньги, есть возможность, малышу нужно, он очень просит – и покупка состоялась. Между тем, дети – в отличие от нас, взрослых, – находятся, так сказать, в гораздо более интимных отношениях с вещами, которые их окружают, а, в особенности, своими вещами. Более того, то, что у ребенка есть, чем он обладает, что считает своей собственностью, в большой степени влияет на него, в том числе и на его личностное развитие: воспитывает его. Принадлежащие крохе вещи могут формировать его характер, отношение к миру и к жизни, к окружающим людям – вот так серьезно! И это влияние может быть как положительным, так и отрицательным: все зависит от того, какие это вещи и при каких обстоятельствах их купили ребенку.
Сашка – мой сосед. Ему 5 лет.
Как-то Сашка вышел во двор, гордый, как петух, с роскошнейшим автоматом в руках. Автомат – как настоящий: черный, страшный, с оптическим прицелом, а прицел и в самом деле настоящий. Стоит такая игрушка целое состояние: сашкин папа – человек небедный. Казалось бы, случайное обстоятельство. Но не так думают дети!
Сашка огляделся с самым надменным видом и заметил Дениску (6 лет). Дениска робко шел ему (вернее, автомату) навстречу.
Сашка очень громко сказал:
Это мой! Мне папа купил!
Дениска, только что сгоравший от восхищения, ответил тем не менее так:
Подумаешь! Мне еще лучше купят!
И отвернулся. Но долго не выдержал и, глядя исподлобья, попросил:
Дай поиграть…
Накось выкусь!
Дениска подумал-подумал: не подраться ли? Но потом все-таки отошел в сторону.
Какая знакомая всем, банальная сценка.
Почему же Сашка, добрый нежадный мальчик из обеспеченной семьи, не дал Дениске автомат? Наверняка на этот сложнейший психологический вопрос большинство взрослых ответит так: «Он еще маленький, он еще не понимает, как плохо быть жадным».
Представьте себе: ваш знакомый купил хорошую квартиру (машину, яхту?), показал ее вам; вы – ему:
Слушай, дай пожить немного, ну хоть пару лет: я тебе верну, честное слово!
Как думаете, даст?
А ведь для Сашки просьба Дениса почти равноценна этой: автомат для него сейчас – главная ценность, самое дорогое, что у него есть. Сейчас! Через пятнадцать минут положение может измениться. Но сейчас это так.
И все-таки он дал бы Дениске автомат, если уж не поиграть (сам еще не играл: он только куплен), то подержать – если бы Дениска так ему не ответил.
Дело в том, что маленькие дети не отделяют своей собственности от самих себя. Для ребенка то, что у него есть, чем он владеет – это часть его самого: для него «иметь» = «быть». Поэтому тот, у кого больше хороших дорогих вещей – это более важная и значительная личность. И наоборот.
Так что Сашка, выйдя во двор с автоматом и встретив Дениса, сказал не то, что он сказал. Он на самом деле, сам того не зная, сказал:
Смотри, какой я важный и значительный! Важнее тебя!
(Еще бы: у Дениса-то автомата – во всяком случае, такого – нет!).
А Денис ответил:
Неправда! Я скоро стану еще важнее тебя!
(Когда ему купят автомат еще лучше! А будет это… никогда. Потому что Денис из бедной семьи).
Понятно, такого поношения Сашка стерпеть не мог.
Денису надо было ему польстить, почтительно повосхищаться игрушкой, и, глядишь, он бы своего добился.
Но ничего, у него еще все впереди. Вот он станет взрослым и научится вести себя «правильно». Потому что, согласитесь, не только у детей такое странное отношение к собственности: у инфантильных взрослых тоже. А в нашей стране, например, таких большинство.
Но вернемся к Сашке. Папа, сам того не подозревая, портит ребенка, покупая ему самые дорогие игрушки. Если так будет продолжаться все его детство, результат может быть плачевным: мальчик навсегда уверится в своем изначальном превосходстве, ради которого ему ничего не нужно делать (это естественное превосходство: просто я лучше, важнее и значительнее – вот и все, и иначе быть не может).
С другой стороны, есть дети, у которых нет никакой собственности. То есть у них есть одежда, которую они носят, но делать с ней, что им хочется, нельзя: надето это на них – но это собственность их родителей. У них есть игрушки, но их нельзя портить: опять же, играют они, но собственники – не они.
Вот почему дети так любят подбирать всякую, с нашей точки зрения, дребедень: бутылочные осколки, камешки, гвоздики, отломанные кусочки чего-нибудь. Потому что взрослые на это не претендуют: это действительно собственность детей – в полном смысле этого слова.
А собственность ребенку нужна: с ее помощью он укрепляет веру в себя, строит свою личность.
Это для нас вещи отдельно, мы сами отдельно (если мы взрослые не только по возрасту, но и на самом деле). Для ребенка это не так. Ребенок, который ничего не имеет, у которого нет ничего своего, не только страдает от этого, но и не может полноценно развиваться как личность.
Это с одной стороны. А с другой стороны – вот такой автомат. Который без всяких усилий с его стороны ставит ребенка над сверстниками.
Вы спросите: а зачем же их делают? Чтобы получать прибыль. Спрос есть.
И он будет – до тех пор, пока существуют родители, не понимающие собственных детей.
Итак.
Ребенку обязательно нужны свои собственные вещи. Но: малыш воспринимает как свое только то, с чем он, что захочет, то и сделает. Красивенький костюмчик, который добрые родители купили крохе, но который нельзя рвать и пачкать – не воспринимается ребенком как свой.
Поэтому, пожалуйста, учтите: если вы хотите, чтобы ваш ребенок стал полноценно развитым человеком, у него должны быть вещи, свои в полном смысле этого слова – то есть такие, которыми он распоряжается бесконтрольно. Это первое.
Второе. Собственность ребенка не должна быть качественно хуже (более старой, рваной, дешевой и пр.), чем у его братьев и сестер, детей из детского сада, со своего двора. Потому что, если это будет так, то малыш неизбежно начнет воспринимать себя как менее значительную личность, чувствовать себя ущербным – в результате весьма вероятен комплекс неполноценности, который потом непросто будет преодолеть.
Третье. Если вещи ребенка качественно гораздо лучше, чем у всех окружающих детей, то может развиться другой, не менее опасный, комплекс – «комплекс инфанта», основанный на ощущении своего изначального аристократического превосходства над окружающими, – в результате – презрение к людям, эгоизм и т. п.
А вот такой вопрос: что делать, если ребенок очень просит какую-то вещь? Очень-очень просит: ноет, плачет, не может успокоиться? Не секрет: «денежные» родители в подобной ситуации, как правило, уступают маленькому тирану, просто чтобы отвязаться от него. Но вот такое поведение взрослых с воспитательной точки зрения – неправильно, даже опасно. Ребенок приучается выклянчивать то, чего ему хочется. Его требования будут неизбежно расти, и когда-нибудь родители не смогут купить ему желаемое: просто оно окажется слишком дорогим. В результате – тяжелая психологическая травма, обида, даже неприязнь к родителям, которые обязаны мне покупать все-все-все, что я хочу! А ведь – сами приучили.
Но: так же вредно – всегда отказывать ребенку. Родители могут уступить просьбам малыша, если:
то, что он хочет, ему необходимо и полезно;
малышу давно ничего не покупали и это недорогая вещь;
такие вещи есть у большинства его сверстников.
В остальных случаях наилучший вариант – мягкий, но твердый отказ. Кроха должен знать, что его родители – не волшебники, не джины из лампы Алладина, которые все могут; что кое-что купить можно, а кое-что – нельзя. В противном случае он потеряет всякое чувство реальности – к чему дети вообще склонны: будет ждать от окружающих удовлетворения всех своих потребностей и капризов, а при неудаче – переживать глубокую обиду. Как сказал Ж.-Ж. Руссо: «Вернейший способ воспитать несчастного человека – это приучить его не встречать ни в чем отказа».
Так что это все действительно очень серьезно. И поэтому, прийдя в магазин со своим малышом, думайте не о своих финансовых возможностях, не о материальном самоутверждении (другие не могут это купить, а мы можем!), а о духовном благе ребенка, о его развитии, его воспитании. Разумные и умелые родители-воспитатели воспринимаются ребенком как добрые, заботливые, надежные, но скромные (в смысле материального достатка). И это для малыша полезно.
Маленькие лгуны
Все дети врут: это известно давно. Как же нам относиться к детской лжи? Как вести себя с маленькими лгунами: быть непримиримыми к ним или, наоборот, снисходительными? Возмущаться или же сохранять спокойствие? Пройдет ли это само собой или нужны специальные педагогические усилия, чтобы ребенок «вырос» из этого, перестал врать? Для чего вообще дети лгут, зачем им это нужно?
Ну, во-первых, могу сообщить: лгут не только дети. Лжем и мы, взрослые: и не меньше детей. Наша ложь опаснее – но: почему мы такие? Во многом, потому, что наши родители не воспитали нас как следует тогда, когда мы были еще маленькие. Корни большой взрослой лжи часто уходят в раннее детство.
Когда же и зачем малыши нас (и друг друга) обманывают?
Известнейший психолог Е.В.Субботский как-то провел такой эксперимент: дети (от 3 до 5 лет) должны были лопаточкой переложить шарик из одной корзины в другую – это непросто, потому что шарик скатывается с лопатки. Если ребенку удавалось переложить шарик, он получал конфету.
Пока в комнате присутствовал взрослый, все шло хорошо: кому-то удавалось выполнить задание и получить награду, кому-то нет, но никто не пытался жульничать. Но вот экспериментатор вышел. Разумеется, он по-прежнему наблюдает за детьми, но они об этом не подозревают. И, конечно, большинство начинает «махлевать»: видя, что переложить лопаточкой не получается, перекладывают руками.
Но вот взрослый вернулся.
Так ты лопаточкой переложила?
Да, лопаточкой…
Молодец! На, бери конфету.
И вот тут оказывается, что дети – даже трехлетние! – ведут себя по-разному! Кое-кто берет и рад, и спокойненько ее съедает, и доволен. Но таких детей очень мало. Большинство, взяв незаслуженную награду, явно испытывают муки совести: им стыдно, они не смотрят на взрослого, у них тяжело на душе. Некоторые потом все-таки съедают конфету, кое-кто выбрасывает ее. Но был и такой мальчик, который со злостью воскликнул: «Не нужна мне ваша конфета!» – кинул ее в угол и выбежал из комнаты.
В данном случае очевидно, что дети обманывают ради своей выгоды: и это, безусловно, худший вид лжи. Почему малыши так себя ведут? Потому что конфета вкусная и хочется ее съесть: соблазн слишком велик, а контроль над собой у таких маленьких детей пока еще очень слабый – невозможно удержаться.
Что из этого следует? Во-первых, то, что не стоит постоянно ставить ребенка в такое положение, когда у него будут возможность и желание обманывать взрослых. Ведь пока экспериментатор находился в комнате, никто не пытался жульничать. Если у ребенка мало шансов «добиться успеха», он и не станет врать: дети, как это ни странно, – довольно-таки прагматичные существа.
С другой стороны, вечно контролировать ребенка нельзя: он должен постепенно становиться самостоятельнее. А это значит, что выпускать его из-под контроля нужно очень постепенно и в таких ситуациях, когда вы в нем более-менее уверены, когда вокруг нет непреодолимых соблазнов.
Но что делать, если ребенок все-таки вам наврал? Во-первых, важно понимать, когда он лжет, когда говорит правду. Для этого просто внимательно наблюдать за крохой: за его лицом, голосом, манерами. Проверять его слова (хотя лучше так, чтобы он об этом не знал). Если обман успешен, ребенок будет лгать все больше и изощреннее: взрослый должен с самого начала показать, что обмануть его невозможно.
А нужно ли ребенка, солгавшего ради своей выгоды, наказывать? Вот тут однозначного ответа нет. Одного нужно – другого как раз нельзя.
Наказывать нужно не очень совестливых – «толстокожих» – детей: тех, которые в описанном выше эксперименте преспокойно съедали свои «неправильные» конфеты. А вот если у ребенка совесть чуткая, лучше его не наказывать и даже не говорить ему, что для вас очевидна его ложь, а только показать ему своим тоном, своим обращением с ним, что он вас огорчил. И даже есть такой способ воздействия на «тонкокожих» детей: он вас обманул – а вы в ответ дарите ему какую-то давно желанную вещь, идете с ним в зоопарк – тем самым вызывая особенно болезненные упреки совести (мама такая хорошая, а я вел себя так плохо!).
Так что просто своего ребенка нужно знать и выбирать правильную линию поведения в зависимости от его индивидуальности.
Но лгут дети отнюдь не только для своей выгоды, а очень часто и по совершенно другим причинам.
В журнале «Мой ребенок» (№12, 2005, с.182), в рубрике «Детский лепет», опубликован чрезвычайно увлекательный рассказ Артема Сидорова (4 лет) о прогулке в лес. «Однажды пришел весь поцарапанный, с укусом на щеке. Мама спрашивает:
Артемушка, кто же тебя покусал?
Медведь покусал, он живет воон на той горе.
А вы что же, к медведю ходили?
Да, с мальчиками и девочками.
А как же ваша воспитательница?
А мы ее с собой не взяли.»
Спрашивается: зачем Артемка врет? Возможно, отчасти потому, что боится наказания: это уже знакомый нам мотив – ради своей выгоды. Но отчасти он врет потому, что ему хочется выглядеть героем: он же мальчик! А еще – он фантазирует.
Дети вообще путают фантазии и реальность: боятся привидений, сказочных чудовищ и пр. Им свойственно жить больше в фантастическом мире, потому что они там пока чувствуют себя лучше: здесь, в этом реальном мире, страшновато; здесь они маленькие, слабенькие – а в своем воображении – большие и сильные. Вот Артемка подрался с медведем – и ничего: живой!
И это тоже очень распространенные мотивы детской лжи: стремление к приукрашиванию реальности (фантазирование) и потребность в самовозвеличивании. И интересно, что сами эти мотивы – вполне положительные!
Правда, и в этом случае взрослый обязан точно знать, когда малыш выдумывает, а когда говорит правду. Но показывать это ребенку нужно не всегда.
Такая ложь детям так же необходима, как испытывающему острую боль необходимо обезболивающее. Ложь – это анестезия души: слабому, неприспособленному к реальной жизни существу она пока нужна. Поэтому не стоит разоблачать ребенка: пусть пока поживет в мире своих иллюзий и пусть рассказывает их вам – так будет лучше, чем если он станет все таить про себя. Пока для него это нормально.
Вот только он должен постепенно из этого вырастать, учась жить в реальном мире. И если этот процесс роста успешен, реальность перестает пугать и фантазии становятся уже не нужны.
У моего соседа Сашки (5 лет) умер дедушка. На поведении мальчика это совершенно не отразилось: он веселый, как птичка, бегает, играет.
Вдруг во дворе он мне говорит:
Дядя Вадик, а знаете: мы никогда не умрем!
Интересное сообщение. И главное: с таким убеждением это сказано!
Да?
Да! Мы: и я, и мама, и папа, и Соня – мы никогда не умрем!
Я не стал спорить с Сашкой: да и как тут поспоришь?
Ребенку нужно верить в то, что он и его близкие бессмертны, причем, бессмертие он понимает в чисто земном плане: «мы никогда не умрем» – это значит не умрем физически, будем жить, здесь, на Земле, вечно!
Это феноменально нелепо? Допустим. Но что если ребенок прав? Что если люди действительно бессмертны, хотя и не физически, конечно? Просто дети еще не в состоянии отделить духовное от телесного.
Вот тут уже мы встречаемся с особым видом детской «лжи», когда считаем ложью просто то, что не соответствует нашему, взрослому, мировоззрению. А это вовсе не ложь, а особые специфические представления ребенка о мире, которые ему нужны, которые позволяют малышу сохранять веру в жизнь, не боятся ее, быть оптимистом. И разрушать эти «иллюзии» ребенка ни в коем случае нельзя. Скорее, тут нам, взрослым, стоит задуматься: а вдруг устами нашего чада «истина глаголет»?
Впрочем, как бы вы хорошо ни понимали своего ребенка, как бы правильно себя ни вели, он все равно время от времени будет лгать. Потому что люди лгут почти всегда, сами того не замечая: обманывают себя – а тем самым и других, раз принимают ложь за истину.
Так что лучше нам последить за собой и посчитать, сколько раз соврем мы сами, а сколько – «невинное дитя». И еще неизвестно, кто «выиграет».
А дело-то в том, что искусство выискивания мельчайших соринок «в глазе брата своего» – или чада своего – развивается как раз на почве упорного нежелания замечать большие толстые бревна в своем собственном глазу. И у таких родителей дети неизбежно вырастают лживыми: по принципу «яблочко от яблоньки недалеко падает».
Так что, прежде всего, нужно следить за собой. И это вообще главный принцип воспитания.