Глава 6
– Опа, – сказал Борман, подымая автомат.
Калмык последовал его примеру.
Алиса мягко шагнула в сторону, одним неуловимым движением вскидывая оружие. Ее взгляд пробежал по забору, перекинулся на соседние здания. Там было тихо, но так и чувствовалось, что отовсюду на спецназовцев направлено множество настороженных глаз.
– Всем стоять, – вполголоса скомандовал Бурый. Держа автомат стволом вниз, он вопросительно посмотрел на Резвана: – Нас не ждали?
– Может, и не ждали, – пробормотал тот.
Он шагнул вперед, поднял открытые ладони на уровень плеч. Негромко что-то проговорил по-чеченски.
Винтовка, торчащая из щели в калитке, даже не шевельнулась, продолжая смотреть на гостей круглым враждебным зрачком.
– Скажи ему, что мы пришли с миром, – сказал Глеб, глядя в сторону калитки и улыбаясь.
Калмык хищно улыбнулся:
– На них это не действует.
Резван, как ни напряжена была обстановка, все же мельком покосился на него, покачал головой.
– Держи пока язык за зубами, – посоветовал Калмыку Бурый.
– Угу, – пробурчал тот, осматривая сквозь прорезь прицела всю улицу.
«Припомню я тебе это «угу», – пообещал себе Глеб.
– А винтовочка-то Мосина, – вполголоса заметил Борман. – Из нее бронежилет прошивается насквозь. Причем вместе с содержимым.
– Не Мосина, а Бердана, – поправила Алиса, покосившись на торчащий ствол.
– Женщина, когда речь идет об оружии… – начал было Борман.
– Тихо вы! – одернул их Бурый. – Нашли время.
И когда подчиненные замолчали, веско добавил:
– Это «манлихер», тысяча девятисотого года выпуска. И всё на этом.
Резван, дождавшись тишины, снова повернулся к забору, заговорил громче и настойчивей. Казалось, он разговаривает с пустотой, но дуло винтовки внезапно дрогнуло и медленно втянулось в щель.
– Ну вот, – констатировал Борман, – обойдется без кровопролития.
– Сплюнь, – сказала Алиса.
– Лучше не надо, – серьезно заметил Резван.
Бурый выжидательно смотрел на калитку. Откроется или на этот раз выставят пулемет?
Калитка, звякнув запором, со скрипом отворилась. За ней стоял низенький белобородый старик, разглядывал гостей черными пронзительными глазами. Винтовка стояла рядом и была почти одного с ним роста.
– А хозяин-то – ровесник винтовки, – заметил Борман.
– Он вообще-то понимает по-русски, – сообщил как бы между прочим Резван.
– Пардон, – спохватился Борман. – Предупреждать надо.
Он улыбнулся старику, поднес руку к сердцу:
– Ассалям алейкум!
– Ваалейкум ассалям, – вдруг звучным, молодым голосом отозвался тот и улыбнулся, показав крепкие, выпирающие вперед зубы. Он вышел вперед, волоча за собой винтовку, глянул на Глеба, безошибочно определив в нем старшего.
– Что ваша надо? – спросил он так, будто с силой выхаркивал слова.
– Прошу прощения, уважаемый, – спокойно ответил Бурый. – У нас одно небольшое дело. Скоро мы уедем.
Резван со своей стороны присовокупил несколько быстрых фраз.
Бурый машинально покосился на Калмыка, немного понимавшего на местном наречии. Тот, успокаивая майора, кивнул.
Старик, выслушав Резвана, что-то важно и долго втолковывал ему. Спецназовцы, жарясь на солнцепеке в своей сбруе, терпеливо ждали конца речи.
Наконец старик умолк и с важным видом задрал голову.
– Что он сказал? – поинтересовался Теплов.
– Арзу сказал, что дает нам времени до тех пор, пока солнце не скроется вон за той горой, – перевел Резван.
Он показал рукой на вершину слева. Солнце уже лежало на ней нижним краем – времени было в обрез.
– Хорошо, – кивнул Бурый, облизывая губы. – Мы успеем. Пошли.
– Стой! – внезапно каркнул Арзу.
Спецназовцы, уже навострившие лыжи, замерли.
Старик шагнул к Борману, которому он едва доставал до груди, и указал на гранаты у него на разгрузке.
– Давать мне, – коротко приказал он.
– Чего?! – взревел Борман.
Старик проворно отскочил назад, наставил на Бормана свой «манлихер». Из-за соседних заборов, из-под крыш вдруг высунулись разномастные стволы, числом не меньше десятка, грозно нацелились на спецназовцев.
– Тихо! – приказал своим Бурый. – Не дергаться.
Борман замер, косясь по сторонам.
– Как тут все запущенно, – пробормотал он.
Арзу между тем, осознавая свою силу, протянул сухую ладонь вперед.
– Давать!
– Лучше послушаться, – посоветовал Резван.
– Отдай ему эти чертовы гранаты, – процедил Бурый.
Борман снял обе свои гранаты, положив в руку старику. Тот, не оборачиваясь, что-то отрывисто сказал. Тотчас из калитки вынырнул юркий черноглазый мальчуган, подхватил гранаты, как булочки, и утащил во двор.
– Теперь все? – спросил Глеб. – Можем идти?
– Это! – сказал Арзу, показывая на магазины у него в нагрудных карманах.
Бурый почувствовал себя не очень уютно. И так они почти безоружны, со своими пукалками, в этих безжалостных горах. А отдать патроны – это на сколько еще шансов сократить возможность остаться в живых? Но спорить со строптивым старцем не решился. Себе дороже. Всех этих сельских вояк, конечно, ничего не стоит положить за пять минут. Но, во-первых, Резван вряд ли одобрит такое решение вопроса. А во-вторых, подобные методы были не в ходу у самого майора Теплова. Поэтому он послушно вытащил магазины и передал их старику.
Тот невозмутимо вручил их внуку – или, скорее, правнуку, – после чего перевел взгляд на Алису.
– Сейчас он тебя заставит стриптиз показать, – съязвил Борман, тяжело переживающий потерю ручной артиллерии.
– А ты и рад будешь, – не осталась в долгу Алиса.
Впрочем, напряглась и она. Поскольку никто не знал, чего можно ждать от предприимчивого аксакала.
«Ладно, – решил Глеб. – Поиграли и хватит».
Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:
– Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. – Он обернулся к Резвану: – Веди нас на кладбище!
Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.
– Вперед, – скомандовал Бурый.
Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.
Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.
И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.
– Может, спеть им? – предложил, оглянувшись, Борман. – Чтоб добрее стали.
– Они добрые, – сказал Резван. – Просто вас не знают.
– Логично, – согласился Борман. – Как бы это исправить?
– Твой способ здесь все равно не пройдет, – заметила Алиса.
Калмык засмеялся – и напомнил о себе Бурому.
«Лучше его на кладбище не брать, – подумал он. – Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».
– Ты останься на выходе из аула, – приказал Глеб старшему лейтенанту. – Будешь страховать нас с тыла.
– Есть, – ответил, пряча глаза, Калмык.
Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал – и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.
«Может, зря я на него бочки качу? – подумал Глеб, догоняя своих. – Ладно, время покажет…»
Он покосился назад. Калмык уже пропал с глаз – точно растворился в тающем желтом мареве. Что-что, а времени даром он не терял.
Вот наконец деревня кончилась. Они пришли на небольшой пригорок, сразу за которым начинались крутые уступы гор. По пригорку были разбросаны скромные белые камни с высеченными на них узорами – надгробия на могилах усопших.
– Где наш клиент? – спросил Бурый, утирая пот.
Майор Хасанов спросил о чем-то Арзу, шагавшего по пятам спецназовцев. Тот, презрительно выпятив нижнюю губу, небрежно показал влево, где тянулась мелкая узкая ложбинка, выходившая за пределы кладбища.
– Там, – перевел Резван, повторив жест старика.
– Со своими побрезговали положить, – заметил Борман.
– Он же не мусульманин, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.
– Ну коне-ечно, – протянул Борман.
Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.
– Как шарахнут сейчас в спину, – сказал Борман. – Место самое подходящее.
– Здесь стрелять не станут, – успокоил его Резван. – Это священная земля, на ней нельзя убивать.
– А что, потом все-таки станут? – поддел его Борман.
– Это как ты себя поведешь, – сердито отшутился майор.
Было видно, что он тоже немного нервничает. Потому как хоть и земляки – а здесь он был тоже чужой. Тут свой только тот, кто родом из этой деревни. А дальше все враги, никому веры нет. Так тут было испокон веков, и так будет и впредь, пока стоят эти молчаливые горы и лучше любой границы охраняют раз и навсегда установленные правила поведения.
– Я-то всегда веду себя хорошо, – вздохнул Борман. – Жаль, другие это не всегда понимают.
Они подошли к ложбине – каменистой канавке в полметра глубиной. Чуть дальше в ней виднелся едва заметный холмик – все, что осталось от покойника.
– Там, судя по всему, – сказал Хасанов.
Арзу остался со своими, издалека наблюдая за гостями. Спросить было не у кого. Спецназовцы остались одни на голом каменистом пятачке, окруженном со всех сторон равнодушными ко всему вершинами.
Борман спустился в ложбинку, остальные пошли по ее краю: Бурый с Резваном по правой стороне, Алиса по левой. Подойдя к могиле, остановились, не зная, что делать дальше.
– У тебя вообще какой был план? – поинтересовался Борман, разглядывая пересыпанную камнями кучку уже ссохшейся земли.
Бурый в который раз вытер со лба пот, тупо посмотрел на кучку.
– Будем копать? – теребил его Борман. – Или как? Солнышко-то все ниже.
– Ты и в самом деле собрался выкапывать труп? – спросила Алиса у Глеба. – Так мы и лопат не взяли.
– Ничего, будешь рыть руками, – успокоил ее Борман.
– Ты, может, и будешь, – отрезала Алиса. – А меня уволь.
Борман перевел взгляд на Бурого:
– В самом деле, командир! Что будем делать?
Бурый покосился назад. Жители деревни смотрели на них, как будто чего-то ждали. Арзу, заметив взгляд Теплова, показал на солнце: время, мол.
Бурый отвернулся, снова уставился на могилу.
Если бы его спросили, чего он ждет, он и сам точно не ответил бы, чего именно. Просто чувствовал, что должен находиться здесь, и все. А почему, он вряд ли толком сумел бы объяснить.
Но время шло, и ничего не происходило. Это начинало его беспокоить, поскольку весь его план был рассчитан именно на то, что здесь что-то произойдет. Пока же, не считая мелкого инцидента с Арзу, все шло гладко. И это было хуже всего.
Он спрыгнул в ложбинку, ковырнул ногой землю.
– А зачем вам вообще этот труп? – вдруг задал Резван самый неприятный для Глеба вопрос.
– Во-во! – подхватил Борман. – Мы же не эксперты, командир. Чего мы там увидим? Типа, насколько он противный, да?
– Как будто не все трупы противные, – фыркнула Алиса.
– Ну, не скажи! – возразил Борман. – Иной покойник ничего себе, чистенький, симпатичный. Хоть водку с ним пей.
– Кому что, – пробормотала Алиса.
– А другой, – не слушая ее, продолжал Борман, – такой урод – с души своротит. Но это после бомбежки, когда в куски… Или если долго в мокрой земле полежал. А тут сухо, как в крематории. Так что наш клиент должен быть красавчиком.
– Забыл, от чего он умер? – спросила Алиса.
– А что? – не понял Борман.
– Его какой-то гадостью отравили, от которой вся рыба в реке сдохла. Так что он уже далеко не красавчик.
– Ах да, – спохватился Борман, потянувшись рукой к затылку. – Точно. Поди, с него уже вся кожа слезла. Слышь, командир? Может, не трогать его? Лежит себе и лежит. И местные спокойней будут.
Бурый, рассеянно слушавший разговор подчиненных, присел на корточки, отгреб ладонью пыльную горсть земли со скудного холмика.
– Будем копать, – сказал он непреклонно.
– Ладно, – кротко отозвался Борман. – А чем?
– Зубами, – разозлился Бурый. – Давай, доставай нож. Резван, сходи попроси у деревенских лопату. Тут же кладбище, должна где-то быть лопата!
– Хорошо, – согласился Резван. – Попрошу. Но за результат не ручаюсь.
– А ты отдай Арзу свой «ТТ», – посоветовал Борман, доставая нож. – Он и на пару лопат расщедрится.
Резван не ответил, лишь одарил веселого капитана тяжелым взглядом.
– Не понравилось, – пробормотал Борман ему в спину. – Нежный какой майор…
Он сел на корточки напротив Бурого, примерился, воткнул нож в холм и вывернул пригоршню земли.
И в тот же миг в воздухе свистнуло, и в камни за ложбинкой смачно цокнула пуля.
Еще только доносился звук выстрела, а Бурый и Борман уже вытянулись на дне ложбинки и уткнули носы в землю. Алиса по-кошачьи метнулась за ближайшее надгробие. То же самое сделал и Резван, успевший отойти шагов на десять.
В надгробие, за которым пряталась Алиса, запоздало щелкнула вторая пуля, высекла белое облачко.
– Алиса, – отдувая от лица пыль, спросил Бурый. – Ты как?
– В порядке, – отозвалась сердитым голосом Иванова.
– Резван?
– Нормально, – послышался твердый голос майора.
Бурый чуть приподнял голову, чтобы посмотреть в глаза Борману, который был отделен от него могильным холмиком. И тут третья пуля вжикнула над его головой, срикошетила от камня, с гудением ушла вдаль. Бурый прижался к земле, ругнулся в адрес дотошного стрелка.
– «Эсвэдэшка» лупит, – сказал Борман уважительно.
– Ага, – согласился Бурый. – Она, родимая.
– Вроде одна, – сделал предварительный вывод Борман.
– Хорошо бы, – отозвался Бурый. – А то мы тут до ночи пролежим.
– С той красной горы стреляет, – сказал Борман. – Над которой солнце висит. Она мне сразу не понравилась. Идеальная позиция для стрелка.
– Сходи похвали его, – подала голос Алиса.
– Много в тебе яду, Елена, – добродушно отозвался Борман. – Может, это ты в той реке искупалась?
– Скорее, это ты в ней отмокал, – не осталась в долгу Алиса.
– Резван! – обратился к майору Бурый, не рискуя поднять голову. – Что там местные?
– Попрятались кто куда, – ответил майор.
– Они-то хоть по нам стрелять не собираются?
– Вроде нет.
– Вроде или точно?
Резван какое-то время молчал, изучая обстановку.
– Ну? – поторопил его Глеб.
– Нет, они сами бояться под пулю попасть, – наконец сообщил майор.
– И то ладно, – констатировал Теплов.
– Что делать будем, командир? – спросил Борман. – Прижал он нас крепко, никому не высунуться.
– А Калмык для чего? – возразил Бурый. – Пусть покажет, на что он способен.
– И верно, – спохватился Борман. – А мы пока тут полежим, позагораем.
– Боюсь, долго загорать придется, – тут же вставила реплику невидимая Алиса.
Борман только покачал головой, но ничего не сказал в ответ. Все равно последнее слово каким-то непонятным образом оставалось за ней.
Бурый тем временем осторожно подтянул руку к груди, активировал рацию, крохотный наушник от которой сидел у него в ухе – как и у всех членов группы.
– Калмык? – проговорил он. – Как меня слышишь?
– Отлично слышу, командир, – послышался голос старшего лейтенанта Халаева.
Голос был ровный, разве чуточку возбужденный, привычно отметил Бурый. Ну это ничего, в охоте без легкого возбуждения не обойтись. Главное, чтобы охотник свое дело знал.
– Стрелка видишь?
– Не вижу пока, – отозвался Калмык. – Но локализовал место, где он сидит.
– Далеко от нас?
– Метров четыреста. На два часа.
– Ясно. Достать сможешь?
Калмык помолчал, прикидывая силы. Бурый его не торопил, понимая, какая работа идет сейчас у него в голове. Все тоже помалкивали. Теперь вся надежда была только на Калмыка.
– Смогу, – ответил наконец тот.
– Хорошо, – сказал Бурый, стирая кончиком мизинца пот с верхних век. – Сейчас мы устроим для нашего приятеля маленькую пантомиму, смотри в оба.
– Понял, – отозвался Калмык.
– Алиса, – сказал Бурый. – По команде начинай.
– Поняла, – откликнулась Иванова.
Теперь они слышали друг друга не только напрямую, но и по рации, что позволяло Калмыку полноценно участвовать в общих действиях.
– А мне что делать? – напомнил о себе майор Хасанов.
Он понимал, что спецназовцы что-то затеяли, и хотел им помочь. Или помешать – кто его знает? На его счет Бурый пока не составил себе ясного представления.
– Сиди пока смирно, – приказал он. – Этот стрелок хоть и никакой снайпер, но может и попасть.
– Ясно, – недовольно отозвался Резван.
– Борман, – чуть-чуть приподняв голову, Глеб все-таки увидел глаза капитана Лещенко. – Ты чего затих?
– А команды жду, – беспечно отозвался Борман.
– Ясно, – опустил Бурый голову. – Алиса, готова?
– Да.
– Начинай.
Алиса рывком поднялась и, помедлив долю секунды, метнулась за соседнее надгробие. Пуля ударила в него, когда она уже надежно сидела за камнем.
– Готово! – крикнула она.
Сейчас же Бурый вскочил, сделал прыжок через могильный холм и рыбкой бросился на дно ложбинки, приземлившись аккурат за ботинками Бормана.
На этот раз снайпер расщедрился сразу на две пули, одна из которых едва не угодила прыгуну в плечо. Ну и то, Бурый двигался как при замедленной съемке. Рисковал, конечно, но надо было выявить место засидки стрелка наверняка.
Для верности не хватало еще одного штриха. И его великолепно дополнил капитан Лещенко. Убедившись, что Бурый в безопасности, он выждал несколько секунд, поднялся на колени и дал длинную очередь в скалу перед собой. После чего повалился на землю и с удовлетворением услышал, как цокают пули снайпера в камни над его головой.
– Вот же идиот, – констатировал он. – Куда пуляет?
– В идиота же, – выговорил ему Бурый. – Ты хоть иногда думай, что делаешь.
– Ну вот, старайся для вас… – обиженно заворчал Борман.
– Калмык, – перебил его Глеб, – засек стрелка?
– Так точно, – весело отозвался Халаев.
– Скоро к нему подберешься?
– Минут через десять.
– Действуй. Будешь на месте – дай знать. Мы его отвлечем.
– Понял.
Некоторое время все лежали тихо, вслушиваясь в звуки, доносившиеся то с той, то с другой стороны.
Вот потихоньку начали переговариваться местные жители, обсуждая, видимо, действия стрелка. Застрекотали как ни в чем не бывало кузнечики. Проблеяла в отдалении овца, вслед ей заголосил петух.
Стрелок молчал, как будто его не было в этом жарком, будничном мире. Но ствол его винтовки был направлен в сторону затаившихся в камнях людей, и глаза неутомимо отслеживали каждое их движение. И где-то в камнях стремительно и бесшумно крался Калмык, подбираясь к нему все ближе и ближе.
– Это и был твой план? – спросил Борман, упираясь подошвами в подошвы Бурого.
– Ага, – отозвался Глеб, разглядывая пеструю, черную с желтым, букашку, занятую своими букашечьими делами прямо у него под носом.
– А если бы он не начал стрелять? – не отставал Борман.
Бурый мог бы и не отвечать. Есть у командира такая привилегия. Но его сейчас слушала вся группа, а группа – это такая сила, с которой приходится считаться. Да и поговорить хотелось, не лежать же молчком десять отмерянных Калмыком минут.
– Начал бы, – уверенно сказал Глеб, осторожно сдвигая букашку сухой травинкой с известного только ей маршрута.
– Хм, – усомнился Борман. – Он что, звонил тебе?
– Эсэмэску прислал.
Глеб усмехнулся, видя, что букашка упрямо возвращается на прежний путь, и снова осторожно столкнул ее в сторону.
– Интуиция, слыхал такое слово?
– Слыхал, – отозвался Борман. – Только почему-то, когда я его упоминаю, я чаще всего получаю выговор.
– Лишь бы не пулю в голову, – вмешалась Алиса.
Послышался легкий фыркающий звук – это Калмык обозначал свое участие в разговоре.
– А некоторым лучше не отвлекаться, – назидательно молвил Борман. – А то кое у кого скоро мозг расплавится.
– А он у него есть? – поинтересовалась Алиса.
Борман крякнул, не сочтя нужным отвечать обидчице, покосился вверх. Солнце, хоть и лезло за вершину, жарило в ложбину со страшной силой, в упор поливая распластанных на земле спецназовцев. И не было никакой возможности от него укрыться.
– Алиса, – оставив букашку в покое, заговорил Бурый, – как только Калмык будет на месте, начинаем по очереди вести огонь по скале. Только осторожно, чтобы не задеть его.
– Поняла, – откликнулась Алиса.
– Калмык? – запросил Бурый.
– Я, – тихонько, утробным голосом, ответил Калмык.
Это значило – он уже близко к снайперу.
– Как высоко сидит стрелок?
– Метров тридцать над нижней границей скалы.
– Ясно. Всем говорю! Берем выше стрелка метров на десять. И делаем короткие перебежки. Только не дурить.
– Ясно, – ответила Алиса.
– Ясно, – пробасил Борман.
– Хорошо. Калмык, ждем твоего сигнала.
– Понял, – выдохнул Калмык.
– И вот что, – добавил Бурый. – Стрелок нам нужен живым. Ты меня понял?
– Понял, – сделав крошечную паузу, ответил Калмык.
Ему сейчас несладко приходилось, там, среди голых раскаленных камней. Жара, смертельная опасность и огромная ответственность – все это было немало для одного человека. И от того, как он со всем этим справится, в равной степени зависело и выполнение полученного задания, и его собственная карьера.
«Надо полагать, он это все понимает, – думал Глеб, – и все сделает правильно. Иначе…»
Он не стал додумывать, что значит «иначе». Калмык был отличным бойцом, в этом ему не откажешь. Но есть моменты, когда просто отличный боец – мало. В группе нужны люди совершенно особого склада, и пока Калмык, несмотря на все свои предыдущие заслуги, не доказал, что он именно такой человек.
«Вот и посмотрим, – заключил Глеб, вспомнив свой спор с генералом Артемовым, – кто был прав».
Какое-то время спецназовцы лежали молча, экономя силы и готовясь к предстоящему рывку. Зато местные, попрятавшись кто куда, обсуждали на своем звучном наречии что-то чрезвычайно для них интересное. Порой раздавались взрывы хохота, как в кинотеатре, на показе комедии.
Первым не выдержал Борман.
– Резван, о чем они кричат? – спросил он.
– Да вас ругают, – с улыбкой отвечал Резван.
– За что? – удивился Борман.
– За то, что воевать не умеете. Говорят, испугались одного стрелка, залегли, как бабы.
Чувствовалось, что того же мнения придерживается и сам Резван – уж больно радостно сообщил он причину веселья своих земляков.
– Сами небось тоже под камни залезли, – запальчиво возразил Борман.
– Оставь, – приказал вполголоса Бурый. – Есть заботы поважнее.
– А чего они ржут? – не мог успокоиться Борман.
– И ты поржи, – посоветовала издалека Алиса. – Легче станет.
– Слушай, иди ты… – вспылил Борман.
– Я на месте, – доложил Калмык.
Даже по этой короткой фразе слышно было, как тяжело он дышит. Все споры моментально утихли, и Бурый ощутил общее внимание, прикованное к нему.
– Я начинаю, – сказал он, подтягивая автомат. – Потом одновременно выступают Алиса и Борман. Всем понятно?
– Понятно, – в один голос доложили Алиса и Борман.
– Калмык, слышал?
– Слышал.
– Тогда поехали.
Бурый вскочил, повернулся к скале, на которой сидел снайпер, и дал длинную очередь, целясь гораздо выше точки, указанной Калмыком. Вслед за тем он выскочил из ложбинки и, делая рывки вправо-влево, метнулся за одно из надгробий. Пуля с большим опозданием ударила рядом с его ногой, зло провизжала в воздухе и шмякнулась в камни.
– Пошли! – скомандовал Бурый.
Алиса и Борман одновременно вскочили на ноги и, поливая огнем скалу, побежали каждый в свое укрытие, имитируя приближение к скале.
Наверное, пули легли совсем рядом со снайпером, потому что на этот раз он помедлил с ответной стрельбой. Но как только выстрелил, Бурый тотчас высунулся из-за камня и дал в его сторону длинную очередь, начисто опустошая магазин.
Пару секунд спустя его поддержала Алиса, затем к ней присоединился автомат Бормана.
А потом послышался голос Калмыка:
– Готов.
По тому, как он это сказал, Бурый понял: дело дрянь. И устало поднялся из-за камня.