Отцов не выбирают
Если отец Моцарта лелеял талант сына и развивал его продуманными систематическими занятиями, то безалаберность Иоганна Бетховена проявилась и в воспитании сына. Он задался целью во что бы то ни стало сделать из Людвига виртуоза и заставлял его до бесконечности повторять скучные упражнения, нередко доводя ребенка до слез.
Отец был вспыльчив и груб, хотя и любил сына на свой лад. А мать, которую Людвиг обожал, была лишена возможности уделять ему время и внимание: последние силы отнимало у нее хозяйство, да еще двое малышей – Карл и Иоганн, на 2 и 4 года моложе Людвига.
Людвиг ван Бетховен очень быстро овладел нотной грамотой и свободно играл с листа; почти одновременно у него проявился дар импровизатора. В восемь лет он уже выступал в Кельне, а в одиннадцать совершил первое заграничное турне, посетив родину своих предков, – он играл в голландском городе Роттердаме.
С учителями Бетховену долго не везло. За 4 года он сменил не менее 5 учителей, многие из которых совсем не заслуживали этого имени. Друг старого Людвига, придворный органист Эден, некоторое время обучал Бетховена игре на органе. Затем актер Пфейфер учил его играть на флейте и клавесине.
Пфейфер был приятелем и собутыльником Иоганна и даже жил в его доме. Возвращаясь вместе с Иоганном ночью после очередной попойки, Пфейфер вдруг вспоминал, что ему необходимо дать урок Людвигу. Отец будил мальчика среди ночи и полусонного, плачущего, усаживал за клавесин, заставляя играть до утра.
Через год после вступления в боннскую труппу Пфейфер был с позором изгнан из театра; он еще попытался удержаться в Бонне, играя на флейте и гобое, подражая свистом пению птиц и показывая фокусы, но вскоре был вынужден покинуть город.
На смену Пфейферу пришел монах Кох, под руководством которого Бетховен достиг таких успехов в игре на органе, что мог заменять своего учителя во время церковной службы. Затем был еще один монах, Ханцман (сохранился маленький орган в церкви миноритов, на котором Бетховен упражнялся с этим учителем). И, наконец, скрипач Ровантини, научивший Людвига игре на скрипке и альте.
Много лет спустя, уже став известным композитором, Бетховен жаловался своему ученику, что не смог получить в детстве настоящего музыкального образования.
Общее образование Бетховена было еще более отрывочным и несистематичным. Некоторое время он имел возможность посещать школу, где обучали латыни, немецкому и арифметике, однако в 10 лет был вынужден бросить занятия, чтобы начать работать и помогать семье. И все же Бетховен упорно, почти без посторонней помощи, изучал языки, так что уже в юности свободно читал по-латыни и немного по-гречески, а по-французски и по-итальянски даже писал (хотя и не без ошибок).
Людвиг рос заброшенным ребенком. Трудные условия жизни, бедность, пьянство отца, болезнь матери рано сделали его взрослым, сформировали черты характера. У Бетховена было необычайно развито чувство собственного достоинства, независимости. Несмотря на живой темперамент и чувство юмора, мальчик отличался большой сосредоточенностью и замкнутостью, нередко погружался в глубокую задумчивость, из которой его невозможно было вывести.
Несмотря на скудное образование, Бетховен выработал хороший вкус и прекрасно разбирался в литературе – современной и древней, немецкой и зарубежной. Любимым его чтением были античные авторы. Бетховена восхищали эпические герои «Одиссеи» и «Илиады» Гомера, а возвышенные образы «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха – биографии знаменитых исторических героев Греции и Рима – представлялись носителями гражданских добродетелей, образцами для подражания; среди них любимым героем Бетховена был Брут. (Культ античности был присущ всем передовым людям конца XVIII века в Германии и особенно Франции, где деятели революции воскрешали традиции античных празднеств и даже брали себе древнегреческие и римские имена.)
Наряду с античной, увлекался Бетховен и английской литературой: не только творения Шекспира, который был его кумиром всю жизнь (4 тома Шекспира, испещренные многочисленными пометками, хранились в личной библиотеке Бетховена), но и романы XVIII века были его постоянным чтением. В немецкой литературе Бетховена привлекали глубокие философские произведения: вначале он восхищался Клопштоком[4], ему на смену пришел Лессинг[5], затем – Гёте и Шиллер, которых Бетховен нередко цитировал по памяти. Возвышенные идеалы дружбы, верности, самопожертвования, любви, прославлявшиеся немецкой литературой, пленяли молодого Бетховена.