4. Резервуар с водой
Он проснулся, когда уже вовсю стоял день. Об окно рядом с головой терлась трава, стебли плясали назойливый менуэт, словно уже давно старались его разбудить. На его тело падала полоса теплого солнечного света. Несколько секунд оставаясь не в силах пошевелиться, Мейтланд наконец вытер заляпанный маслом циферблат часов. Было без четверти девять. Он лежал, одеревенело растянувшись на заднем сиденье автомобиля. Откоса автострады не было видно, но постоянный грохот, угрожающий, но и некоторым образом успокаивающий, как звукозапись знакомого кошмара, напомнил ему, где он находится.
Уже начинались утренние часы пик, и тысячи автомобилей вливались обратно в центр Лондона. Гудки перекрывали гортанный рев дизелей и непрерывный гул машин, проходящих по туннелю виадука.
Под правой рукой лежала бутылка из-под вина, ее отбитый край впился в локоть. Мейтланд сел, вспомнив вызванную вином анестезию. Он также вспомнил, словно ослабшая память скрывалась на задворках сознания, краткий припадок жалости к себе.
Мейтланд взглянул на себя и еле узнал задрипанную фигуру, сидящую на заднем сиденье. Его пиджак и брюки были заляпаны кровью и маслом. Рубец на правой руке, где ее задела проходящая машина, покрывала машинная смазка. Правое бедро распухло от обширного ушиба и как будто бы накрепко застряло в тазобедренном суставе. Мейтланд перегнулся на переднее сиденье. Кровоподтеки и ссадины покрывали его тело, как клапаны орга́на, сдерживающие избыточное давление.
– Мейтланд, кто в это поверит?.. – Слова, произнесенные вслух как сигнал самоидентификации, только напомнили о повреждениях во рту. Помассировав разбитые десны, Мейтланд с усталым юмором улыбнулся себе и в зеркальце заднего вида посмотрел на свою физиономию. Всю правую часть лица по диагонали пересекал сине-красный синяк, как какой-то гротескный закрученный вверх ус.
Пора бы выбраться отсюда… Он оглянулся на откос автострады. По идущей на восток полосе двигались крыши двухэтажных автобусов и грузовиков с высокими кабинами. Полосы, идущие на запад, оставались почти пусты. По направлению к пригороду мчались пикап развозчика и два пассажирских автобуса. Если взобраться на откос, то вскоре он смог бы остановить машину.
– Добраться до телефонной будки – в Хаммерсмитскую больницу – позвонить Кэтрин и на работу… – Перечисляя этот список, Мейтланд открыл дверь и осторожно вынес себя на солнечный свет. Правую ногу он взял двумя руками и, как кусок мяса, опустил на землю, после чего неуверенно прислонился к двери в изнеможении от столь малых усилий. Глубокие шпоры боли проникали из ляжки в пах и ягодицы. Стоя неподвижно, он мог лишь балансировать на здоровой ноге. Мейтланд уцепился за желобок вдоль крыши и посмотрел на ехавшие по автостраде машины. Водители опустили солнцезащитные козырьки, прикрывая глаза от утреннего солнца. Никто из них не заметит изможденную фигуру среди брошенных машин.
Холодный воздух бил Мейтланду в грудь. Даже в бледном солнечном свете чувствовались холод и усталость. Только его мощное телосложение помогло ему перенести аварию и раны, полученные на автостраде. Краденая спортивная машина с незажженными фарами и водителем без прав – десять против одного, молодой человек за рулем не сообщит, что сбил Мейтланда.
Он поднял свою покалеченную ногу и поставил на траву перед собой. Подумалось о вине в багажнике «Ягуара», но Мейтланд понимал, что бургундское сразу же ударит в голову. Забудь про вино, сказал он себе. Упадешь в эту высокую траву, и никто никогда тебя не найдет. Будешь лежать здесь, пока не сдохнешь.
Выбросив в стороны руки, он сумел скакнуть вперед на здоровой ноге и схватился за высокую траву, чтобы не упасть.
– Мейтланд, у тебя уйдет на это целый день…
Он сделал второй шаг и, хватая ртом воздух, увидел, как по автостраде едет автобус в аэропорт. Никто из пассажиров не взглянул вниз, на островок. Собравшись с силами, Мейтланд сделал еще три шага и почти добрался до лежащего на боку автомобиля. Протянув руку к ржавому шасси, он зацепился здоровой ногой за старую покрышку, левое колено подогнулось, и он упал в высокую траву.
Мейтланд лежал не шевелясь в этом сыром приюте. Когда к нему вернулось дыхание, он собрал с травы влагу в свой разбитый рот. До откоса еще оставалось футов 20 – и даже если он доберется туда, то все равно не сможет взобраться по рыхлому крутому склону наверх.
Мейтланд сел, опершись руками на траву. Над головой у него возвышался ржавый мост старого автомобиля. Шины и двигатель были сняты, и из глушителя свободно свисала выхлопная труба. Мейтланд ухватился за нее и стал трясти. Ему удалось вырвать ее из крепления и вытянуть шестифутовый кусок из ржавого утолщения позади заднего моста. Сильными руками он согнул один конец в грубую рукоятку.
– Хорошо!.. Теперь мы куда-нибудь доберемся…
Мейтланд уже почувствовал, как к нему возвращается уверенность. Он поднялся по этому самодельному костылю и потащился дальше, переступая по земле здоровой ногой.
Добравшись до подножия откоса, он начал махать одной рукой и кричать машинам, проезжавшим по дороге на запад. Но никто из водителей не видел его, не говоря уж о том, чтобы услышать его хриплые крики, и Мейтланд прекратил попытки, сберегая силы. Он попытался влезть по откосу, но через несколько шагов рухнул, как куча, на грязный склон.
Умышленно повернувшись спиной к автостраде, он в первый раз стал осматривать островок.
– Бедняга Мейтланд, тебя забросило на этот остров, как Робинзона Крузо. Если ничего не придумаешь, то просидишь тут всю жизнь…
И эти слова просто отражали истину. Этот клочок пустыря у пересечения трех автострад поистине являлся необитаемым островом. Разозлившись на себя, Мейтланд замахнулся костылем на эту бессмысленную землю.
Он заковылял обратно к своей машине и в 20 ярдах к западу от автомобильного кладбища взошел на небольшой пригорок. Здесь он остановился, чтобы обследовать периметр острова в поисках служебной лестницы или какого-нибудь доступа к туннелю. Под виадуком один бетонный откос сплошным экраном отгораживала от другого проволочная сетка. Склон к примыкающей дороге был высотой более 30 футов и еще круче откоса автострады. Там, где дороги сливались, у западной оконечности земляные насыпи переходили в отвесные бетонные стены.
Мейтланд потащился обратно к своей машине, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы прибить путавшуюся под ногами высокую траву. Добравшись до машины, он открыл багажник и методично перебрал пять бутылок бургундского, по очереди вынимая каждую из картонки, словно это крепкое спиртное представляло собой единственную оставленную ему реальность.
Он потянулся к тяжелому гаечному ключу. Ну, Мейтланд, сказал он себе, для выпивки еще рановато, но бар уже открыт. Впрочем, погоди минутку. Подумай, тебе нужна вода.
Когда утреннее солнце встало выше и согрело его замерзшее тело, он снова напомнил себе, что даже несколько глотков вина натощак приведут его в пьяное отупение. Где-то среди этих машин должна быть вода.
Радиатор. Хлопнув крышкой багажника, Мейтланд взял свой костыль и потащился к капоту. Он залез под переднюю решетку и рассаженными руками стал нащупывать вдоль тормозных трубок нижний край радиатора. Отыскав сливной краник, он повернул его и подставил руки под хлынувшую жидкость.
Гликоль! Мейтланд выплюнул горечь и посмотрел на зеленое пятно на ладони. От резкого привкуса ржавой воды заболело горло.
Он уже почувствовал, как оживают рефлексы. Перегнувшись через переднее сиденье, Мейтланд отомкнул капот, оттянул его вверх, поднял тяжелую крышку и обследовал двигатель. Руки ухватили баллон с водой для промывки ветрового стекла. Одним концом костыля Мейтланд выломал металлическую арматуру и сорвал с пластиковой канистры крепежные скобы.
Это была почти полная, почти целая пинта чистой воды. Попробовав прозрачную жидкость, Мейтланд прислонился к машине и костылем помахал катящим по автостраде автомобилям. Как ни мал был этот успех, обнаружение воды оживило в Мейтланде уверенность и решительность. В первые часы на острове он слишком поспешно решил, что помощь прибудет автоматически, что даже такой незначительный жест, как махание проходящим машинам, вызовет незамедлительное спасение.
Мейтланд выпил половину всей воды, осторожно прополаскивая свой пораненный рот. В голове ощущалась приятная легкость, вода возбудила его нервы и артерии, как электрический стимулятор. Ковыляя вдоль машины, он с почти детской игривостью стучал по крыше. Мейтланд добрался до багажника и сел там, осматривая неровную поверхность острова у проволочной ограды. В автомобильном наборе было более чем достаточно инструментов, чтобы проделать дыру в проволочной сетке.
Тихо посмеиваясь про себя, Мейтланд улегся, прислонившись к заднему стеклу «Ягуара». Почему-то его вдруг охватило чувство облегчения. Он поднял вверх канистру и поболтал в ней чистую воду. Теперь он не сомневался, что вырвется отсюда. Несмотря на раны и разбитую машину, прежние страхи, что он всю жизнь просидит на этом острове, теперь показались паранойей.
Он все еще смеялся, когда через несколько минут на автостраде затормозила проезжавшая на запад машина с открытым верхом. Водитель, американский военный в форме, добродушно смотрел сверху на Мейтланда, которого явно принял за бродягу или бездельника, наслаждающегося первой утренней выпивкой. Он сделал жест, предлагая Мейтланду подвезти его. Но прежде чем тот пришел в себя и понял, что с момента аварии это был единственный автомобилист, который остановился ради него, американец вежливо помахал рукой и укатил прочь.