Глава 4
Похмелье
Очнулся Савва в своей постели. Болела голова, сухой рот забился горечью, руки и ноги не слушались. Сквозь мутную пелену с трудом различались покачивающиеся стены и кружащийся потолок. Внезапно появился человек, в котором Савва не сразу признал хозяина постоялого двора. Пров покачивался вместе со стенами, его лицо расплывалось в разные стороны.
– Доброе утро, сынок!
Савва хотел было ответить, но, поперхнувшись, закашлялся.
– Что пил? – деловито спросил Пров.
– Пиво, – простонал юноша.
– Клин клином вышибают. Прикройся, щас Аграфена принесет тебе пива. Выпьешь и сразу полегчает.
Савва покраснел.
– Прости, Провушка.
– Не вини себя, – добродушно усмехнулся Пров. – Ну, погулял ты малость, хлебнул лишку – с кем не бывает? Добро, что сумел дорогу на постоялый двор найти.
– Я один пришел?
– Один! Ночью услыхал я шум во дворе и выглянул в окно, а у ворот ты ногами вавилоны пишешь. Мы с Некрасом выскочили да вместе довели тебя до постели, раздели, уложили, – он ухмыльнулся. – С тебя что-то свалилось да за сундук упало – камень, судя по грохоту. Видать, ты его за пазуху сунул, чтобы собак пугать.
– Я что-нибудь говорил?
– Мычал токмо.
– Ладно, ступай.
Хозяин выше, а, немного погодя, в горенку вплыла его жена. В двух своих коротких руках она ловко несла кувшин, жбан и два блюда: одно с бараниной в огуречном рассоле, другое с квашеной капустой и солеными огурцами. Поставив все на стол, Аграфена поклонилась постояльцу.
– Кушай, Саввушка, – сказала она и выкатилась за дверь.
Едва Савва поднялся с постели, под ним завертелся пол, и чтобы добраться до стола, юноше пришлось опуститься на четвереньки. Вскарабкавшись на лавку, он выпил пива, закусил бараниной и огурчиком, запил квасом. Ему сразу заметно полегчало: стены перестали качаться, пол и потолок остановились. Как только в глазах Саввы рассеялся туман, в его голову явилась мысль:
«А где Полкановы деньги? Вдруг их Пров взял, а меня обманул?»
Но мешочек лежал себе за сундуком. Савва облегченно вздохнул и задумался над тем, что же делать с неожиданно свалившимся на него подарком. Лучше всего было – оставить деньги себе, – а потом…
«Что потом? – зашептал у юноши в ушах чей-то голос очень похожий на голос Полкана. – Отец заберет у тебя серебро и накупит еще товаров. Ну, а коли ты спрячешь деньги от своего батюшки, то долго не сможешь ими воспользоваться. У Фомы крепкое здравие, и неведомо, кто кого переживет. Ну, положим, дождешься ты отцовой смерти. Тогда зачем тебе будет надобно сие серебро, коли все семейное состояние станет твоим? А надобно ли тебе оно? Желаешь ли ты стать таким же купцом, как твой родитель? Не желаешь, Саввушка, а придется. Так не лучше ли нынче положиться на случай и промотать ради удовольствия дар приятеля».
– А грех, – спросил себя Савва вслух.
Голос Полкана засмеялся:
«Ты никак, брат Савва, всю жизнь решил прожить безгрешным? Оглядись вокруг себя! Каждый человек хоть раз в жизни да оступается. Чем ты лучше прочих? И велик ли грех – соблазниться чужой женой, когда она сама рада прыгнуть в твою постель? Коли виновна баба, с нее и спрос. Не теряй времени даром, Савва! Ведь по осени тебя женят, а ты даже имени своей суженой не знаешь, не видал ее и не увидишь до самой свадьбы. Для твоего отца самое главное – доброе приданое, прочее же не имеет значения. Может, тебе спать с женой будет противно! Так познай нынче любовь, пущай запретную, зато сладкую».
Больше Савва не стал раздумывать, а умылся, оделся и направился к Бажену. Старик встретил гостя испуганным криком:
– Уж не обокрали ли мою лавку?
– Нет, – успокоил Бажена Савва.
– Али иная беда случилась?
Юноша вынул мешочек и высыпал на стол деньги.
– Вот прими от меня дар.
При виде серебра Бажен едва не лишился сознания.
– Сынок разлюбезный! – завопил он. – Зря ты ушел от нас! Прости дурака старого и ворочайся обратно! Я же стану тебя любить сторицей от прежнего.
От радости старик готов был целовать гостю ноги. Юноше стало противно, и он, кивнув, вышел в сени, где столкнулся с Феклой. Осмелевший Савва дотронулся по-хозяйски до ее груди.
– Что ты! – испуганно воскликнула жена Бажена. – Что ты! Муж увидит!
– Твой муж жену на серебро променял, – усмехнулся юноша. – Теперь ты моя.
– Твоя? – переспросила Фекла, не веря своему счастью.
Савва кивнул.
– Я нынче днем к вам ворочаюсь, а ночью жду тебя в своей опочивальне.
Просиявшая Фекла порывисто обняла юношу.
«Вот бесстыжая, не может до ночи подождать», – смущенно подумал он.
– Довольно, Фекла! У нас еще ночь впереди.
Выбравшись из женских объятий, Савва поспешил покинуть дом Бажена. По дороге к постоялому двору он завернул на торжище, где увидел, что в лавке царит порядок и налаженное дело обходится пока без хозяина. Молодой купец отдал кое-какие повеления слугам, а затем направился на конную площадку, рассчитывая найти там своего приятеля. Однако Полкана среди торговцев лошадьми не оказалось.
– Уехал Полкан, – сообщили Савве. – Обещался воротиться опосля Николы весеннего.
«А мне вчера он даже словом не обмолвился о своем отъезде. Тоже мне друг!» – обиделся Савва, не беря во внимание, что длившееся всего один вечер знакомство рано называть дружбой.
Вскоре обида на Полкана забылась, уступив место мечтам о предстоящих утехах с чужой женой. Сгорающий от нетерпения юноша бросился почти бегом на постоялый двор, чтобы забрать оттуда свои вещи.
– Я ворочаюсь к Бажену, – выпалил запыхавшийся юноша Прову.
Тот не удивился и так же, как в прошлый раз, не обиделся.
– В добрый час, – пожелал Пров с улыбкой.
У Бажена вернувшегося постояльца приняли с особым почетом. Такого изобилия Савва ни разу не видел в этом доме: на столе были блюда с пышными пирогами и рыбой, миска с жирными щами, жбан с медовухой.
– Откушай, откушай, гостюшка, – приговаривал хозяин. – Да выпей ты хоть немножко!
Юноша ел, но от медовухи воздерживался, боясь охмелеть. Он откровенно наблюдал за суетящейся вокруг стола хозяйкой и заметил, что щеки у нее румянее, чем обычно, а руки слегка дрожат.
Насытившись, Савва поднялся в свою горенку, где разделся и лег. На его беду давал о себе знать сытный ужин, от которого клонило в сон.
«Не хватало, чтобы я уснул. То-то осрамлюсь! Придет баба, а полюбовник бревном лежит. Поторопилась бы Фекла».
Наконец скрипнула дверь, и женщина с распущенными волосами медленно приблизилась к замершему юноше. Когда она села на постель, Савву с головы до ног прошибло потом.
– Вот и я, любый мой! – шептала Фекла. – Бери меня всю! Терзай! Не жалей!
Задыхаясь, Савва бросился в пучину неведомой ему прежде плотской страсти, а Фекла помогала, как умела, неопытному любовнику. Они наслаждались друг другом до тех пор, пока у юноши не иссякли силы. Он был в полном восторге от испытанных впервые ощущений.
Обняв в последний раз любовника, Фекла собралась уходить.
– Ты, поди, мужа сонным зельем опоила, чтобы он крепко спал? – спросил Савва.
Она хихикнула:
– В прошлый раз опоила, а нынче в том нужды не было. Старый хрыч и впрямь променял жену на серебро – он велел мне лечь в светелке: дескать, я тревожу его хворые кости.
– Не очень-то Бажен тебя любит.
Фекла вновь засмеялась:
– Мужу моему давно любить нечем. Он по ночам о меня греется, словно я печка бездушная.
Откровения любовницы не очень понравились Савве.
«Значит, баба так оголодала без ласки, что готова на любые штаны кинуться», – разочарованно подумал он и спросил:
– А ты прежде изменяла Бажену?
– С кем изменять-то? – усмехнулась Фекла. – Не с Косоротом же?
– Будто бы больше не с кем было?
Фекла поняла, что сболтнула лишнее, и поспешила оправдаться:
– Я токмо нынче на грех решилась из-за любви к тебе.
Савва ей не поверил.
– Ладно, ступай. Утро уже, – буркнул он.