Глава 9
Алчный Федот
Несмотря на ранний час, пристань была уже заполнена народом. Люди суетились возле готовящегося к отплытию учана: носили мешки и какие-то вещи. Кроме этого судна у причала покачивались на волнах еще две барки и несколько лодок.
– У моего отца есть похожий струг, – заметил Савва, глядя испуганно на учан.
Полкан усмехнулся:
– Не страшись, Саввушка! Сей струг принадлежит не Фоме Грудицыну, а торговому человеку из Нижнего, Федоту Доброву.
С учана спустился по сходням русобородый крепыш средних лет.
– Вовремя вы подоспели, – обратился он к Полкану. – кормщик твердит: мол, ветер набирает силу, пора плыть. Я еле уломал его немного погодить.
Полкан окинул крепыша холодным взглядом.
– Я, Федот, всегда поспеваю вовремя – особливо тогда, когда заранее заплатил. Еще никто не утек с моими деньгами.
Купец смутился:
– А я и толкую кормщику: дескать, уплатил человек за провоз – надобно его подождать.
Друзья быстро погрузились в учан, и вскоре судно, подняв паруса, поплыло по Волге.
– Нынче будем в Нижнем, – удовлетворенно сказал Полкан.
После бурной ночи Савва чувствовал себя уставшим. Он решил немного поспать и, с дозволения Федота, пошел на корму, где прилег на мешки. Однако ему было неудобно и жестко.
«Не иначе Добров каменьями торгует. Здесь не уснешь», – сердито подумал Савва, поднимаясь.
– Не спится, брат Савва? – заботливо спросил у него Полкан и посоветовал: – А ты устраивайся ближе к носу – там тюки с материями.
– Надобно дозволения спросить у Федота.
Полкан махнул рукой.
– Добров с кормщиком трапезничают, прочим не до нас, да и нет никому дела до того, где ты будешь спать.
Савва перебрался на тюки с материями, лег и сразу уснул. Сон его был очень беспокойным: снилось ему, будто он бегает по Казани, спасаясь от отца. Когда, наконец, Фома загнал сына на крышу, где стояли с пищалями наготове Афоня Заяц и покойный Хрипун, Савва проснулся в холодном поту.
– Не помри от жадности, Федот, – сказал где-то рядом грубый голос кормчего.
– Ты, Кондрат путаешь жадность с расчетом, – возразил Добров. – Жадный у нас в Нижнем – Настасий Свербин: он каждую денежку бережет, себе во всем отказывает, жену и детей в черном теле держит, и одевается почитай в лохмотья. Я же ради своего семейства стараюсь.
– Даже ради своего семейства меру знать надобно. Тебе ж люди заплатили за проезд, а ты чего надумал? Бога побойся!
Савва навострил уши.
– А чего я худого надумал? – рассердился купец. – Ведь не ограблю путников, а всего-навсего наведу на них стрельцов. Пущай, дознаются, что за птицы к нам в Нижний явились? Может, сии люди – тати, и у них руки в крови христианской по самые локти!
– Стрельцам токмо дай наводку, – продолжал возражать кормчий, – они и честных людей в татьбе обвинят, коли у тех деньги имеются. Тебе-то в чем польза от извета?
– За поимку татей награда положена, – заметил Добров.
– Ну, как знаешь, Федот! Коли ты решил выгоду поиметь, спорить с тобой без толку. Чует мое сердце – не доведет тебя жадность до добра!
Кормчий зашагал прочь, купец тоже удалился.
Выбравшись из тюков, Савва бросился искать Полкана и, найдя его на корме, возмущенно сообщил о коварстве Доброва. Однако рассказ юноши почему-то не взволновал его друга.
– Прав Кондрат: жадность до добра не доводит, – только и сказал Полкан.
– Нам-то что делать?
– Покуда ничего. До Нижнего еще есть время.
Савве передалось спокойствие друга. В конце концов, Полкан всегда находил выход из трудного положения.
Савва стал глядеть на голубые, переливающиеся на солнце волны. Он вырос на Волге и очень ее любил. Еще в детстве мальчик часто убегал на реку, где совершенно забывал обо всех своих бедах. Ко всем прочим рекам Савва относился равнодушно: они были просто водой, а у Волги несомненно имелась душа, красивая и добрая. Иначе, почему лишь здесь отступали все заботы? Вот и сейчас, глядя на волны, юноша быстро забыл о корыстолюбивом купце.
– К Нижнему подходим, – напомнил сам о себе Добров, появившись из-за тюков.
Вдруг какая-то сила швырнула Савву на палубу, а затем покатила куда-то вниз.
– Поворачивай, скотина! – орал громоподобным голосом кормчий. – Куда ты прешь!
Савва остановился и увидел под собой дощатый борт судна, над которым торчала голова Доброва. Судя по всему, купец едва не упал в реку, но в последний миг успел зацепиться за борт.
– Помоги, паренек! – бескровными губами прошептал Федот.
«Ты ему поможешь, а он тебя в Нижнем стрельцам сдаст», – прошептал внутри Саввы голос похожий на голос Полкана
Юноша сделал вид, что желает помочь Доброву, и, протянув руку, как будто нечаянно, оттолкнул от себя его испуганное лицо. Купец исчез за бортом, а судно сразу начало выравниваться.
– Собаки …! – бранился кормчий. – Перепились видно все …! Чуть себя и нас не потопили …!
Эти слова относились к людям, которые находились на едва не столкнувшемся с учаном легком струге. Там тоже царило оживление: столпившиеся у борта стрельцы махали саблями и грозили кулаками в сторону купеческого судна.
Кондрат умерил свой пыл.
– Токмо бы они не напали на нас! – испуганно воскликнул он.
– Уже не успеют, – спокойно сказал Полкан.
И тут же легкий струг вильнул в сторону и резко остановился, а бравые стрельцы дружно посыпались за борт.
– Угодили на мелководье, – обрадовался кормчий. – Так им, собачьим сынам, и надобно.
Народ на учане радостно засвистел и загалдел. Когда же восторг немного утих, кормчий первым заметил отсутствие хозяина и громко спросил:
– А где Федот?
Люди кинулись искать Доброва. Савва тоже бегал по учану, звал незадачливого купца, словно не зная, что тот давно утонул. Впрочем, довольно скоро все догадались о случившемся с хозяином судна несчастье.
– Не иначе Федота от толчка в реку выбросило, да будет милостив Господь к его грешной душе, – сделал вывод кормчий и перекрестился.
А Савва тем временем отозвал друга в сторонку и поведал ему о том, как погиб Добров.
– Ну вот, и славно, – отозвался Полкан – одной заботой у нас стало меньше. Радуйся, Саввушка!
– Чему радоваться? – возразил Савва. – Я же грех великий совершил – человека загубил.
– Кабы ты его не загубил, он донес бы на нас стрельцам, – напомнил Полкан. – Так что нечего жалеть о том, что случилось, погляди-ка лучше каков Нижний Новгород.
Учан уже подходил к городу. Были виден высокий крутой берег, а на нем уже хорошо различались крепостные стены, купола церквей, избы посада, торг у пристани и многое еще.
– Ух, ты! – восторженно воскликнул Савва. _Нижний не меньше нашей Казани!
Полкан дружески потрепал юношу по плечу.
– Погоди, брат! Как увидишь Москву, тебе и Казань, и Нижний селами покажутся.