Царская охота
«В лесу все темней да темней. Деревья сливаются в большие чернеющие массы; на синем небе робко выступают первые звездочки… Сердце ваше томится ожиданьем, и вдруг – но одни охотники поймут меня, – вдруг в глубокой тишине раздается особого рода карканье и шипенье, слышится мерный взмах проворных крыл, – и вальдшнеп, красиво наклонив свой длинный нос, плавно вылетает из-за темной березы навстречу вашему выстрелу…»
Тургеневские «Записки охотника» читаешь, будто сам на вечерней тяге в лесу оказался: в сердце – радость, заботы уходят на задний план. Природа лечит. Испокон веку единение с ней, состязание с лесными обитателями и с другими охотниками в умении и везении делали охоту на Руси праздником и любимым народным развлечением. Советские, а потом перестроечные «цари» превратили старинную забаву из искусства в промысел. И это не только к охоте относится. Нездоровый азарт, жадность, принцип «после нас хоть трава не расти» ни к чему хорошему никогда не приводили и на охоте, и в политике, и в экономике.
Человека на охоте сразу видишь, как на ладони он – что собой представляет, кто по жизни. Первый Президент России Ельцин Борис Николаевич (хотя для удобства можно звать его и ЕБН, и Елбон) был большим любителем охоты и не меньшим браконьером. Только рядовой браконьер штрафы платит (когда поймают), а президента кто может ограничить. Вот он в Завидово и бил зверье десятками за один выезд. Очень жадный был до добычи – всё вокруг заповедное, всё вокруг моё. Как охотник из анекдота: «Охота была отличная, зайцы – стадами! Только успевали заряжать и стрелять, заряжать и стрелять, заряжать и стрелять! А потом уже не успевали даже заряжать и всё стреляли, стреляли, стреляли…»
Был такой Юрий Петров – выкормыш ЕБН, сменивший его на посту первого секретаря Свердловского обкома КПСС, затем отправленный послом на Кубу, а в 1991–1993 годах руководивший администрацией президента. Петров классно стрелял – с колена, безо всякой оптики, снайпер. Так вот, будит меня ночью однажды управляющий завидовским охотничьим хозяйством Фертиков:
– Александр Васильевич, знаешь, что Петров учудил? Навалял оленей двадцать пять голов! Все стадо положил. Лупил как сумасшедший. Завалил переднего и заднего, а потом отстреливал всех в середине, как в тире – и маленьких, и самок беременных. Дорвался, будто первобытный…
Я доложил об этом первому лицу, лицо задумалось и распорядилось о санкциях за жестокость:
– Петрова больше на охоту брать не будем!..
После леса мы традиционно в бане парились, и на неуемного стрелка Ельцина, как разденется, смотреть страшно было – плечо фиолетовое от приклада. Двенадцатый калибр все-таки. Наина ворчала: «Вы что, бьете его там, что ли?» Интересно, что было бы с Ельциным, если бы он пользовался ружьем – гусятницей восьмого калибра, которое сделали в то время тульские оружейники. Такие до середины прошлого века в промысловой охоте на водоплавающих использовали. Мастера сказали мне, когда я тот ствол осматривал: «Александр Васильевич, даже если ты хороший стрелок, максимум десять выстрелов сможешь сделать. А потом плечо отшибешь так, что без компресса не обойдешься».
Себя ЕБН считал знатоком леса и непревзойденным охотником. Если кто-то был удачливее его, обижался, как ребенок. Однажды едем по лесному урочищу, я смотрю – олень в лежке, огромные рога только торчат, судя по ним, животному лет двенадцать. Показываю Ельцину. Тот встрепенулся, схватил ружье, приложился, вгляделся – нет, мол, куст это. Я не соглашаюсь. «Ну ладно, – говорит, – стреляйте, поглядим, какой это олень». Беру его карабин, стреляю – «куст» пропадает. ЕБН пошел поглядеть – не поленился, вопрос же принципиальный. Возвращается злой, сопит, бормочет: «Ну как же так…» До вечера со мной не разговаривал.
Зато гости ему не перечили, поддакивали и говорили только то, что он хотел услышать: дескать, слов нет, Борис Николаевич, какой вы крутой охотник. В качестве хозяина в Завидово он часто принимал Назарбаева, германского канцлера Гельмута Коля – тот, правда, не стрелял, боялся, что «зеленые» узнают. Нашим же «цветные» не указ, никаких ограничителей, вот и ходили по лесу, как мамаи.
Если на уток была охота, ЕБН нередко предлагал: «Давайте соревнование, кто больше убьет, победителю – бутылка шампанского!» Мы – я, Барсуков, Грачев – спортивную охоту любили. Били только с лету, штук по 30 подбивали, а добывали из них по 20 (остальных в камышах не находили). Я из восьмизарядки до четырех патронов на одну птицу мог израсходовать на пролете. А ЕБН рекорды по количеству ставил, самоутверждался – то 60 уток убьет, то 80, а то и 120. В этом он весь был: чувство меры – это не про Ельцина.
Как-то я хорошо выпил со старшим егерем Анатолием Васильевичем, и он мне предложил:
– А хочешь, покажу, где Борис Николаевич уток кладет?
Садимся в моторную лодку, подплываем к заветному затону, а там – тысячи этих птиц. Оказывается, когда Елбон уставал стрелять уток с лёта, командовал егерю везти туда. А там, оказывается, прикормленное для уток место, где их выращивали, и никуда оттуда улетать птицу не заставишь. Ельцин стрелял в эту утиную «тьму», за один выстрел – до десятка штук невинных жертв. А живые сидели на воде и ждали своей очереди. Так набивали дичью полную лодку. «Олимпийские рекорды» обнаглевшего охотника. Хорошо хоть, в «Казанку» больше полтонны битой птицы не впихнешь.
А кабанов при Ельцине даже стали закупать в Белоруссии: в Завидово они не успевали размножаться – выбивали их. Я как-то имел неосторожность рассказать ЕБН, как секретарь ЦК КПСС, его полный тезка Борис Николаевич Пономарев однажды на охоте убил 28 кабанов. Эта цифра ему запала в голову, и каждый раз охота не останавливалась, пока 30 животных не положим. Если не удавалось за день и ночь, утром шли «норму» довыполнять. И Ельцин стрелял во всё, что летит, ползет, бежит и скачет – не важно, кабан это, лиса, заяц или глухарь.
Однажды 9 лосей завалили, все лосиное семейство от вожака до лосенка. Дело было ранней весной, снег – сырой и тяжелый, лосям по грудь, идут с трудом. Я думал, он одного убьет и успокоится. Да куда там… «Давай догоним!» Кстати, при этом с точки зрения гастрономической его интересовала только лосиная губа, а точнее, холодец из нее.
Бедой еще было то, что ЕБН много зверя подранивал, а не убивал. И приходилось старшему егерю Анатолию Васильевичу посылать ребят, чтобы шли по следу ельцинских подранков и добивали за ним. Нельзя ведь раненого зверя оставлять, это неписаный охотничий закон. Да и я часто ходил не с ружьем, а с пистолетом с той же единственной задачей – добить подранка. Картина: идет по лесу Ельцин, палит во все стороны, а я сзади с «макаровым» (он надежнее) или с «ПСМ» (он точнее) его ошибки исправляю. Не хвалясь, скажу, что почти всегда попадал. На руку и глаз не жаловался. Если бы не эта «подчистка хвостов», там столько оставалось бы недобитых животных! Которые, кстати, опасны – охотники знают. Залижет кабан рану, отлежится и мстить пойдет.
Участники прежних царских охот скромнее себя вели, держать азарт в узде умели. Хотя сама охота была делом государственной важности. В Средние века на Руси сокольничий, заправлявший на соколиной охоте, был доверенным лицом московского государя, получал корм с царского стола, немалое жалованье и платье. Императорские охоты в более поздние времена – это ритуал с конями, женщинами, слугами, загонщиками, егерями, сворами собак. Больше прогулка, чем охота: людей посмотреть, себя показать.
Сколько и как Ленин-охотник зайцев бил – никто не знает, после него одни мифы остались. Как и после Сталина. Известно только, что Каганович слыл охотником заядлым. Хрущева интересовали трофеи такие, чтоб ни у кого не было, если кабан – то огромный должен быть, догнать и перегнать всех надо. «Рядовые» худые свиньи его не привлекали, говорят.
Брежнев только по молодости по лесу не ленился ходить с ружьем. Мог завалить одного, максимум двух зверей, в основном тоже кабанов (оленей бил редко, жалел красивых животных). А потом, когда стал оплотом прогрессивного человечества, – только с вышки. Поднимут на нее Леонида Ильича, в шубу упакуют, рюмку нальют, он и лежит себе колодой – ждет, когда кабан к кормушке подойдет. Охота, как в тире: один выстрел – один зверь, все на ладони. Постреляет кабанов генсек, спустят его с вышки, снова рюмку нальют. Егеря уже разделали к этому времени проверенного ветеринарами кабана, и он приступает к дележке: это – Микояну ляжка, это – Суслову лопатка. Как вождь племени мясо мамонта соплеменникам раздавал. Отказываться нельзя было, уж не знаю, куда тот Суслов потом эти мослы девал, каким собакам скармливал.
Горбачев вообще на охоту не ездил, не любил. ЕБН же убивал, пока патроны есть, а они всегда имелись. И ружей у него имелось – не сосчитать: можно музей оружия президента Ельцина открывать. Любимым оружием у него была чешская Zbrojovka – с Урала привез в Москву. Он мне рассказывал, как оно ему досталось. Будучи первым секретарем Свердловского обкома партии, Ельцин отправился с визитом в Чехословакию. Заместителем руководителя делегации был представитель Свердловского облисполкома Федор Морщаков.
Что делали партийные и советские деятели в братской социалистической стране после того, как позаседают немного и про интернационализм поговорят? Конечно, по магазинам ходили. И вот заходят свердловские товарищи в охотничью лавку. Дома в СССР в то время лежали на прилавках два ружья, «ИЖ» и «ТОЗ», а там – десятки наименований, глаза охотника разбегаются. Ельцин взял одно, и сразу Zbrojovka ему в руку легла. Уж он ее и гладил, и к груди прижимал, не лизал разве только.
Холуйский инстинкт у сопровождающих сработал. Вечером выпили в отсутствие ЕБН, и Морщаков говорит: так и так, мол, товарищи, Самому понравилось одно ружье, давайте решать. И собрали командировочные со всей делегации в добровольно-принудительном порядке. Тогда с валютой на обмен строго было даже в партийных делегациях. Когда уезжали из Праги, Морщаков Ельцину вручил приглянувшееся ружье. Тот был счастлив и, конечно, прогиб засчитал – организатора подарка потом забрал в Москву, сделал начальником хозуправления Президента РСФСР и дал ему кабинет в 14-м корпусе Кремля прямо напротив Царь-пушки. Правда, ненадолго: Бородин его подсидел, и Морщаков отправился куда-то советником. А с карабином с отличной цейсовской оптикой Ельцин не расставался.
Но этого мало оказалось: ЕБН еще и мое ружье приватизировал. Попросил как-то на охоте: «Александр Васильевич, дайте пострелять». Я, конечно, дал: охотник охотнику – друг, товарищ и брат. С тех пор я ружья своего не видел. Отличное бельгийское ружье «Браунинг» – легкое, 8-зарядное, такого же по качеству я не нашел потом нигде. Так что это еще один долг семьи передо мной. Может быть, до сих пор валяется где-нибудь на завидовских складах. Хотя – вряд ли. Уж больно хорошее изделие. Думается, члены вороватой семейки давно «ноги приделали» к нему.
Там много чего на складах лежит, думаю. Сегодня это Государственный комплекс «Завидово» Федеральной службы охраны. Он включает в себя резиденцию президента «Русь» и национальный парк площадью 125 000 гектаров. Попасть в заповедные леса можно только по спецпропускам. Главное здание, гостевые дома разного уровня комфортности для гостей с учетом их статуса, угодья для охоты, озера для рыбалки. Там есть всё для того, чтобы принять и ублажить гостей любого уровня – на развлечениях для небожителей в современной России не экономят, это же не богадельня для стариков и не детский интернат. В Завидово имеются: бассейн, бани, бильярдная, теннисные корты, спорткомплексы – летний и зимний, где, кстати, наш тандем – «сладкая парочка» показывал мастер-класс по бадминтону. И еще множество разных спортивно-увеселительных и досуговых объектов.
Для души и руководящего тела в Завидово есть любой транспорт, разнообразное оружие, экзотическая еда, одежда на все случаи жизни. Не потащит же гость с собой в президентскую резиденцию сапоги и треники. Они там имеются. Так, в 2015 году «Завидово» закупило почти на 2,5 миллиона рублей продукции бренда Frette – постельное белье и прочее (информация об этом была на сайте госзакупок). Приобрели также чуни, спортивные костюмы, носки, трусы, бюстгальтеры. Все включено: пока высокий гость в кашемировых носках за оленем гоняется, его референт примеривает бюстгальтер выходного дня.
Вышколенный обслуживающий персонал – это само собой. Все проверены ФСО до третьего колена, надежные сотрудники. Они и пьяного охотника аккуратно в покои отнесут, разуют, разденут, спать уложат, и рапорт потом грамотно напишут.
Хозяйство в ельцинские времена работало как часы. Основная заслуга в этом – Владимира Ивановича Фертикова. Редко встретишь такую гармонию человека и места, которое он занимает. «Смотрящий по Завидово» – хозяйственник от бога, вся его жизнь связана с организацией досуга на природе. Без него там ни гвоздь не забить, ни шашлык приготовить. Таких при любом режиме ценят.
Я слышал, что Фертиков – как заместитель директора по научной работе Нацпарка «Завидово» – уже при новом президенте получил премию Федеральной службы охраны в области литературы, искусства, науки и техники «Золотой мерлон». Говорят, за книгу «Лекарственные растения Национального парка «Завидово» (в соавторстве с тверскими учеными). Я не читал, но думаю, что по заслугам. Уж что-что, а в каких зарослях заяц сидит, из какого кустарника веник для бани можно нарезать и на каких корешках водку настаивать – в этом Владимир Иванович всегда был профессор.
А в самом начале московской карьеры Ельцина Завидово находилось в ведении Министерства обороны и тихо загибалось. Егеря были без погон, и браконьерство процветало – приезжали какие-то тыловые деятели с автоматами и с машин валили зверья столько, сколько захотят. Егеря, конечно, не одобряли, но за червонец уходили на дальний кордон и закрывали глаза. Поэтому, чтобы прекратить бардак, нам пришлось плотно заниматься Завидово. Оно стало Национальным парком.
Фертиков слетал в Америку, поглядел, как там обстоит с этим дело, и в Завидово все организовали по образу и подобию. Охотхозяйство передали из Минобороны в ведение Главного управления охраны, дали должности и звания егерям. Люди это оценили: те же погоны прапорщика для тверского мужика – великое подспорье. Соорудили свыше ста вышек для стационарной охоты. Дорожки к ним заасфальтировали, чтобы VIP-охотник, ног не запачкав, сразу из членовоза мог на вышку подняться. У каждой вышки обустроили кормушку для зверей, подкармливали их в основном кукурузой – недешевое, надо сказать, удовольствие. Но численность обитателей леса резко пошла вверх.
Все угодья стали режимной зоной, хотя и до того там было особо не погулять постороннему. Ягодника или грибника из местных ловили – штраф выписывали. Сейчас же ягодники-грибники на территорию в сто с лишним тысяч гектаров просто войти не смогут. Закрытая зона охраняется, как шахты со стратегическими ракетами. Чтобы гостю попасть в Завидово, нужно заблаговременно в ФСО заявку направлять. Хотя нынешние российские власти никакие меры безопасности избыточными не считают. Это в Европе премьеры и президенты на такси могут ездить, а проезд наших – настоящая войсковая операция, которая парализует целые города и регионы. Российские первые лица – это как неуловимые Джоны из анекдота, которых никто не ловит. Но об этом – ниже.