Глава 5
13 июня, понедельник, 20—00
Наконец-то. Рассосались.
«Гелендвагена» на стоянке нет. Панков отбыл.
Дверь из коридора в приёмную – замкнуть. И дверь в кабинет – тоже.
Техничка придёт только утром.
О, чуть не забыла.
Телефон. Подслушка. У всей дирекции.
Ноу проблем. Спасибо Денишеву. Как, бывало, Нат увидит – потом на нервной почве полдня треплется, не заткнёшь. Никакой сыворотки правды не надо.
Всего-то и делов – вытащить провод.
Ну-с, приступим.
Сняла пиджак. Бросила на ближайший стул.
Аккуратно вытряхнула всё из сумки на стол для заседаний.
Литровая бутылка со «святой» водой.
Связка церковных свечек.
Тяжёленький медный витой ключ на полуметровой нитке (маятник).
Индикатор Стальчинского.
На листе А3, сложенном, как карта с кладом – распечатка: схемы поиска решёток Карри, Хартмана, Витмана и т. д.
Рулетка.
И – на отдельном листке – «Отче наш».
Арсенал охотника за привидениями. На все случаи жизни.
Плюс ясная голова, горячее сердце – и твёрдые руки. Без этого за маятник лучше не браться.
Кольнула мысль: очнулась – после драки кулаками… Всё равно не вернётся…
Ну и пусть. Лишь бы был счастлив. С кем хочет – и где хочет.
А эту штуку так оставлять нельзя. Народ глуп. Понятия не имеют, от чего и как защититься. А ведь сколько про геопатогенки пишут… Сколько всего придумано: преобразователи излучения (не только приборы), микроантенны Соловьёва, дифракционные решётки, пирамидки, воск, войлок, полиэтиленовые плёнки, переложенные чёрной бумагой…
Та-ак. Что у нас здесь?
Ага. Двойная зона действия сетки Хартмана. Проходит как раз через рабочий стол и кресло. С севера на юг. Риск сердечно-сосудистых.
Нет. Не то. Подсобку не затрагивает.
Ну-ка, а узлы? Узлы Хартмана дают ишемию сердца и мозга, астму, ревматизм…
Есть один. У двери в приёмную.
Тут цветок стоял. Который уже год как сдох. А ещё раньше – аквариум. С тем же эффектом. Помню, Суханов Шахову жаловался…
Значит, измеряю правильно.
Но – не то. Далеко.
Не то что узел – хоть бы линия попала на подсобку…
Так. Теперь – сетку Карри. «Стены» найти легче. Пересекают линии Хартмана по диагонали, между собой перпендикулярны… Ага, вот. Полосочка второго порядка. Тридцать сантиметров в ширину – с северо-запада на юго-восток. Наискось через подсобку.
Маловато будет. Вот если б ещё одна – в пересечении… D-зона, как их называют.
А хоть бы и D-зона.
Мало.
Мало для источника такой свирепой мощи.
Та-ак… А что у нас по линиям Витмана?
Да то же самое. Ни одна не попадает.
Что сетка Стальчинского не в тему – без индикатора ясно, могла б не брать. В её G-зонах вода «живой» становится. А здесь – ничего живительного.
Линии Пейро, Альберта… нет, это уже мелочь. Погоду делают лишь решётки Карри-Хартмана. Особенно узлы. Мощней и хуже их влияют лишь подземные воды. Которые я искать не умею – но точно знаю: под этим районом их нет. Иначе «ЗИП» построили бы в другом месте.
Но даже подземные воды не дают такой страшной мощи. Такой леденящей жути, которой буквально тянет из подсобки.
Я свернула лист с распечатками. Машинально убрала в сумку.
Подошла к двери в подсобку.
Разгильдяйски распахнута. Как сломали замок ещё при Суханове – так и есть.
Крошечная – два на три – комнатёнка. Где и что тут может таиться?
А факты – налицо. Геопатогенки дают чёткую симптоматику: бьют по центральной нервной системе (падают память и работоспособность, возрастает раздражительность; на пустом месте возникают мигрени), по гормональной. Особенно по иммунной – всякие хронические вялотекущие и т. д. В худшем случае – онкология. В лучшем – бессонница или т.н. «мертвоподобный» сон, что не освежает, а истощает сильней тяжёлой работы. А судороги в ногах, жжение, зябкость, онемение конечностей, дистония… это уже так, мелочёвка.
Примеры.
Тиг. Спортсмен-экстремал, ещё и морж. На третий месяц пребывания здесь свалился с воспалением лёгких. Две недели в больнице. Не раз, входя с документами, замечала на столе пузырьки с иммуномодуляторами.
Суханов Георгий Валерьевич. Предшественник Тига. По вечерам частенько забегал к Шахову – принять коньячку. От бессонницы. Последние пару месяцев перешёл на корвалол. И из простуд не вылазил. Резко – меньше чем в неделю – уволился. По слухам – сердце. Странно. Из московского офиса, матёрый управленец – а тут за десять месяцев спёкся?
Суренцова Милана Кирилловна. Предшественница Суханова. Пять лет пробыла директором по внешнеэкономическим. Лично знать не довелось. Но, если верить местному радио ОБС (одна-баба-сказала) – страдала жесточайшими мигренями. Особенно в последние месяцы здесь. И даже в июне под строгие пиджачки надевала лишь водолазки – кашемировые или из ангоры. Дама хладнокровная во всех отношениях. Правда, стоило уйти в ЗАО «Элтима Метроникс» – вроде пошло на лад. Но инфа не проверена.
Все трое – трудяги. Буквально ночующие на работе. И как один – с бессонницей.
А ещё не будем забывать про Эльгу Ремез, бессменную секретаршу Суренцовой. Раздражительность, гормональные скачки, иммунитет ниже среднего… и это лишь то, что бросалось в глаза. А ведь сидела в приёмной. В подсобку заходила лишь забрать посуду. Её преемница Лиза к кардиологу ходит, как на работу. Двадцать лет девчонке! И ведь началось это безобразие уже здесь. И вряд ли потому, что так уж Суханов обижал. Тем более – Тиг.
А сами они имели обыкновение сидеть там до полуночи. За столом, что пожизненно стоит так, что сидеть приходится спиной к подсобке. Сдвинь кресло на метр вправо – по правой руке сидящего – спинка окажется точно в дверном проёме. Но и без того дозы будешь получать, как чернобыльский ликвидатор.
Совпадения?
Не слишком ли много?
Но откуда взяться аномалии? Этот несчастный узелок Хартмана в углу – мимо которого лишь пробегают?
Мало. Просто – тьфу.
Но жутью тянет…
Да ну тебя навзничь… Маньячка. Приключений захотелось.
Ещё бы. Шесть лет среди людей. Двухмерных – и глубоко нормальных. Озвереть можно.
Когда-то в детстве мы с друзьями нашли одно такое место. У самого дома. Находили и ещё – но в тот раз от пережитого ужаса отходили три дня.
Потому что там был генератор ультразвука.
А это идея. Вдруг – диверсия? Мало ли покушений на бизнесменов? То трубку отравой опылят, то опять же генератор за стенкой пристроят…
Типун тебе на язык. Ещё чего не хватало. Слава богу, что уехал…
А всё же – проверю.
Я не пропущу. Я знаю, как оно выглядит.
Проверила тумбочку с DVD. Напольную вазу. Даже диванчик – лёгкий, кожаный, из трёх секций – отодвинула. По частям.
Вот только в сейф не забраться.
А там и не прячут.
Нету.
А больше спрятать негде. Всё на просвет.
Ну не бывает ничего из ничего. Только глюки.
От чего? От пассивного курения?
У других, может, и не бывает. А у нас в Новоивлинске что угодно может быть. Не город, а заповедник фантазмов. Хоть «Секретные материалы» снимай. На три сезона хватит.
Пора наконец рискнуть – и войти с маятником.
Туфли оставила за порогом. Шпильки плавности не способствуют.
Ключ не качается. Ни по углам, ни в центре. Ни в поднятой руке, ни в опущенной.
Хм.
А если покачать мыслью?
А фиг вам.
Вот это пространство. Вот это плотность…
Если это геопатогенка – то в доску неправильная.
Веселуха. И так-то мороз по хребту. На улице светло – а здесь полумрак. Не включать же свет.
Терпи, исследователь непознанного. Главные критерии профпригодности: отсутствие брезгливости – и страха.
Взялась – соответствуй.
Та-ак. Что я ещё не пробовала?
Воду.
Босиком пробежала к столу.
Ну и крышка. Как примёрзла. Придётся одолжить у Тига… нет, уже у Панкова ножницы.
С тем же успехом могла бы побрызгать на пол водичкой из-под крана. Или «Спрайтом» из холодильника.
О'кей. Остаётся огонь.
В пучке, плотно обмотанном лейкопластырем – одиннадцать свечек. Загребла в церковном киоске все, что оставались. В принципе не обязательно церковные – но раз уж там оказалась…
Уверенно открыла нижний ящик стола. Тиг здесь держит сувениры с логотипом фирмы – для гостей. Ручки, брелки, органайзеры… должны быть и зажигалки.
Ну и бардак. Панков, что ль, наследство изучал?
Вместо сувениров – кипа бумаг. Визитница. С десяток гелевых ручек.
Без особой надежды сунула руку под бумаги.
Есть. Точно – зажигалка. А рядом – что-то ещё.
Зажигалка. Не из сувениров. Золотая, с гравировкой.
И – фото. Как на паспорт – и по размеру, и в смысле страшности. Что за мымра… Не может быть, чтоб Тиг оставил.
Ох и вкус у вас, Виталий Сергеевич…
Ладно, о вкусах не спорят. Тем более – об отсутствии.
Щёлкнула зажигалкой. Вернула вещицы обратно под бумаги.
Одиннадцать огонёчков. Соцветие. Или созвездие. В темноте красиво.
Сначала – поводить по углам. Вверх, вниз.
Потом – обвести окно.
И лишь на выходе – дверной проём.
Наклоняться неохота. Еще голова закружится. Да и не нужно. На уровне колен – доста…
Резкая боль в сердце. Будто воткнули спицу – и бьют молотком.
Ноги подломились. Грудную клетку сдавило – словно в рывком стянутой смирительной рубашке.
Свечки погасли разом. Раньше, чем упали на пол.
Совсем темно.
Или это в глазах…
Господи, да что ж такое… Чтоб у меня – и сердце?!
Дышать…
Глубже. Ровней. Мизинцы… жёсткий массаж. По десять движений.
Отпускает. Вроде бы.
Вдох. Ещё глубже…
Кашель.
Жесточайший приступ. Обдирающий стенки горла. Выворачивающий наружу больше, чем остаётся внутри.
Горло заполнилось чем-то, похожим на томатный сок – по вкусу и вязкости. Что бы это ни было – взлетело, как ртуть в термометре, прижатом к лампе.
Ещё одна попытка – не вздохнуть, прокашляться хотя бы… Лёгкие должны гонять кислород, а не кровь. Несовместимо с жизнью…
Кровь выплеснулась на грудь. В темноте белая блузка кажется облитой смолой. Такой же тягучий блеск – и медленное сползание. Но от смолы ткань не промокнет в считанные секунды – до самой кожи.
Только б в телефон не… точно, сотовый! На груди под блузкой – несмотря на все страшилки про излучение и т. д.
Но кому звонить?
Что с подсветкой… а-а, кровь. Уже залепила экран…
Звонок.
Кто меня услышал? По какому интуитивному каналу?
Неужто Тиг?!
– Зайчик, что делаешь?
(пытаюсь не подохнуть)
В горле хрип и бульканье.
– Зайчик! Не слышу.
Словно полстакана крови с размаху выплеснули на пол. Слишком вязкая, чтоб разлететься брызгами.
– Нат… я… у Гект… Гектора… офис…
Возглас ужаса. Именно – ужаса.
(будто видит… знает)
– Я… я сейчас! Уже еду! Сейчас… такси!
Пытаясь удержать скользкую трубку в руке, задела «сброс».
Неважно. Она поняла.
Теперь главное – дождаться.
Озноб перестал ощущаться. Животный ужас удушья заслонил даже разлитую в воздухе жуть.
Нет… только не паника, в панике дыхание резче… захлебнусь совсем…
Прислонилась к стене. Голову откинула, будто пытаюсь не заплакать.
Нет… так плохо. Лучше чуть наклониться…
Глотать легче, чем выкашливать. Почти можно дышать…
Ч-чёрт! А дверь?!
У Нат нет ключа. Через окно не бросить – не открою, просто не дотянусь. И не на вахте же ей просить…
Подъём.
Я сказала – п о д ъ ё м.
13 июня, понедельник, 21—00
– Зайчик, ну ты меня напугала!
– Ну прости. Кто ж знал… Зимой только Манту делали, вроде отрица…
– Да ну тебя! Какая Манту? Астма это! У тебя же на пыльцу аллергия. А она в астму часто переходит…
Наивная. От какой-такой астмы так кровью давятся?
Бар «Ардженти». Уютно. Народу мало. Вокруг – на два столика пустого пространства.
Нат затащила. Не жалею. Срочно надо выпить. Гранатового сока, красного вина… нет, лучше коньяка. Может, дрожь пройдёт. Или хоть ослабнет.
От слабости мерно, сильно шумит в голове. Мокрые волосы липнут к щекам. Устала отбрасывать. Пальцы, поглаживающие бокал, на фоне матового тёмного стекла бледные, как клавиши старинного рояля. Дрожат так, что то и дело приходится отодвигать бокал от края.
Морозит. Днём пиджак казался таким жарким – но не сейчас, на голое тело. Хорошо всё-таки, что тёмный… надо же – и от дресс-кода польза, никто не видит, что всё – уже от воды – мокрое насквозь. Брюки – тоже. Горловое кровотечение было не единственным – но это выяснилось позже. При оказании первой помощи. Так и сдохла б там, если б не Нат…
(а может, оно б и к лучшему)
Но самое обидное – блузку пришлось выкинуть. Ту, в которой я была в субботу… Которую расстёгивали его руки…
Зараза, что за день такой… Как оно всё – одним махом…
А завтра?
Там?
Без него?
Ладонь Нат накрыла мои пальцы на бокале.
– Зайчик… Вы с ним так и не говорили?
– Говорили. И не только…
– ДА?!
Молча кивнула.
– Так ты поэтому…? Там, где он… где вы?
– Да мы не там…
С неожиданной силой Нат сказала:
– Слава богу, что не там!
– Почему? Никто б не помешал.
– Нет! Там… там плохое место!
Я подняла глаза.
– С чего ты так решила?
– Чувствую. Это ещё с Миланы началось.
– Думаешь?
– Да я сколько раз там была!
– Нат, выкинь из головы. Охота сплетни повторять…
– Не сплетни. Про это место никто не говорит. Я одна чувствую. А ты… ты же сама говорила – боишься там.
– Суханова я побаивалась. Пока не подружились. А ты вот до сих пор боишься. Если директор – это не значит, что кусается.
– Думаешь?
– Не думаю, а знаю. И офис как офис. Слышишь? Не накручивай себя. Серёжей вон лучше займись. Раз даже у меня получилось…
Вот чутьё. Для человека – поразительно.
Но… незачем тебе знать.
Это – для таких, как я.
Меченых.
…Почему у меня чувство, что меня «распечатали»?