Почему?
Совершенно ясно, что другие задают себе этот вопрос, даже если они не задают его вам.
Каждый раз, когда вы после возвращения будете говорить: «Я ходил пешком в Компостелу», заметите в глазах людей одно и то же. Сначала во взглядах отразится удивление («для чего он туда ходил?»), потом вас начнут пристально украдкой рассматривать, и взгляды отразят недоверие.
Очень быстро ваши слушатели придут к заключению, которое само напрашивается: «У этого человека, должно быть, какая-то проблема». Они почувствуют себя неловко, и вы заметите это. К счастью, мы живем в мире, где терпимость считается достоинством, и потому ваш собеседник быстро придет в себя. Он изобразит на лице восторг, который будет означать одновременно радость и изумление: «Как тебе повезло!» «Если уж лгать, то лгать убедительно и пылко», – решит он и добавит: «Я сам мечтаю когда-нибудь пройти по этому пути…»
Как правило, разговор на тему «почему» на этом заканчивается. Признав, что он строит те же планы, что и вы, собеседник этим избавляет и вас, и себя от рассуждений о причинах, которые могут побудить взрослого человека нормального телосложения пройти пешком примерно тысячу километров с мешком на спине. Теперь можно сразу же перейти к «комментариям»: «Ты был один? Через какие места ты проходил? Сколько времени это у тебя заняло?»
Хорошо, что события разворачиваются именно так. Потому что в тех редких случаях, когда мне задавали в лоб вопрос «Почему вы ходили в Сантьяго?», мне было очень трудно на него ответить. И причина этого – не стыдливость, а сильная растерянность.
Вместо того чтобы показать другим свое смущение, лучше дать в ответ несколько указаний, если надо, придумав их. Так вы сможете избежать любопытства того, кто вас расспрашивает, и направите его по ложному следу. «На памятниках старины в городе, где я провел детство, были ракушки – символ святого Иакова» (фрейдистский след). «Я всегда восхищался всеми великими паломничествами, которые существуют в мире» (экуменический след). «Я люблю Средние века» (исторический след). «Я хотел идти к заходящему солнцу, пока не дойду до моря» (мистический след).
«Мне было необходимо размышлять». Этого ответа больше всего ожидают собеседники; обычно они даже считают его правильным. Но он не подразумевается сам собой. Разве нельзя, да и не лучше было бы размышлять, оставаясь дома и удобно устроившись в кровати или кресле? В крайнем случае, почему бы не совершить короткую прогулку по знакомым местам?
Как объяснить тем, кто этого не пережил, что Путь заставляет забыть причины, которые заставили человека вступить на него? Таково действие Пути, и может быть, это одно из его достоинств. Путь заменяет путаницу многочисленных мыслей, которые побудили человека выйти на дорогу, простой очевидностью ходьбы. Ты в дороге, вот и все. Именно так объясняется проблема «почему» – с помощью забвения. Человек уже не знает, что было раньше. Как те открытия, которые разрушают то, что было до них, паломничество в Компостелу тиранически и тоталитарно уничтожает размышления, которые привели тебя к решению его предпринять.
Ты уже ощущаешь глубинную природу Пути. Путь не добродушен, как думают те, кто не отдавал себя в его власть. Путь – это сила. Он навязывает вам себя, он хватает вас и насильно обтесывает. Он не дает вам слово – он заставляет вас молчать. К тому же большинство паломников убеждены, что ничего не планировали сами – «так сложилось». Не они пошли по Пути, а Путь захватил их и потянул за собой. Я осознаю, что такие утверждения звучат подозрительно для тех, кто не имеет такого опыта. Я сам перед тем, как отправиться в путь, пожал бы плечами, услышав подобные заявления. От них слишком сильно пахнет сектантством. Они противоречат разуму и потому возмущают его.
Однако я очень скоро обнаружил, что они верны. Каждый раз, когда речь шла о том, чтобы принять решение, я чувствовал внутри себя мощное действие Пути. И Путь убеждал меня, если только не побеждал.
Вначале я просто хотел проделать большой пеший поход в одиночестве. Это был для меня спортивный вызов, способ сбросить несколько килограммов, подготовка к горному сезону, очищение ума перед редактированием новой книги, возврат к необходимому смирению после периода официальных функций и почестей – все сразу, а не что-то одно из этого. Я не собирался идти именно по Пути Святого Иакова. Было много возможностей, которые я рассматривал, по крайней мере, я так думал. Я был еще на той стадии, когда будущий путешественник мечтает над книгами и рассказами, смотрит фотографии и интернет-сайты. Мне казалось, что я свободен в своих решениях и независим. Будущее показало, что я не прав.
Понемногу мой выбор сокращался и сузился (внимание! внимание!) до нескольких маршрутов, которые вели в сторону Сантьяго.
Под конец я оставил только два варианта – пиренейский Высокий Путь и Путь в Компостелу с севера. Оба маршрута начинаются из одного и того же места – Андая. Значит, можно было отложить решение до самого конца. Я мог бы даже сделать выбор в последнюю минуту, уже прибыв на место. Я приобрел снаряжение, которое подходило для обоих маршрутов. Высокий Путь пересекает горный массив Пиренеев с запада на восток. Возможны несколько вариантов – по тропам или вне тропы. Занимает он примерно сорок дней. Эта дорога более высокогорная и более дикая, чем Путь. Поэтому я готовился к долгому почти автономному походу в условиях холода. Если я выберу Путь Святого Иакова, мне будет нужно только выбросить из снаряжения несколько предметов, предназначенных для пути по высоким горам, и я буду готов. Я считал себя хитрым и думал, что сохранил свою свободу до самого конца.
Внешние причины помогли мне рационально обосновать окончательное решение. В последний момент оказалось, что Высокий Путь недоступен, потому что «еще слишком рано, в это время года некоторые участки могут быть трудными и т. д.». Я выбрал Путь в Компостелу. Честно говоря, я понимал, что лишь уступал все более сильному мистическому притяжению Пути. Какие бы рациональные объяснения я ни находил, на самом деле никогда всерьез не собирался идти по какому-то другому маршруту. Разнообразие проектов было лишь самообманом, удобным средством замаскировать неприятную истину – то, что на самом деле у меня не было выбора. Вирус святого Иакова уже глубоко внедрился в меня. Я не знаю, кто заразил или что заразило меня им. Но после инкубационного периода, когда болезнь была незаметна, она вспыхнула, и я ощутил все ее симптомы.