Микроулей
1
Всё в том чужаке было… чужим! И странная одежда – в ульях такое не носили: яркое сукно комбинезона пестрило блестящими шнурками да вшитыми в ткань светодиодами. Не по возрасту одёжка! Костюмы в ульях с возрастом хозяина блекли и теряли изящность. Да старики уже в белых одеждах мало чем друг от друга отличались. Лицо опять же имело странную шероховатость, всё в забитых пылью морщинах – словно не моется и не подтягивается никогда. А его резкие движения, ежели б на панель давил пальцами с такой силой и экранов на всех не напасёшься. А этот говор – не понять из какого он улья, где так громко, и с «такими» ошибкам говорили б…
– …И вот наконец после всех этих пролётов, лифтов и прочих неприятностей, в виде воды вторичного использования да непонятного назначения экранов, я наконец-то догнал вас, Олаф Кейт Фирмус! – завершил чужак свой рассказ.
– Вы меня знаете? – удивился Олаф.
– Я же именно вас и искал… – вдруг незнакомец закашлялся и зашарил по карманам – нет такого покроя в улье не водилось. И к чему только нашили столько карманов, не понять для чего каждый?
Хватаясь одной рукой за юношу, а другой ища что-то в лабиринте своего костюма, незнакомец всё кашлял. И, казалось, вот-вот лопнет. Олафу даже захотелось понестись на своих роликах за помощью…
– Я… я… сейчас… – багровея сквозь кашель ответил чужак. Наконец из нижнего кармана комбинезона появился на свет ингалятор и кашель-таки угомонил. – Я… – прокашлялся он окончательно, опробуя заново голосовые связки. – Я – Христофор Бирбонэ, господин Олаф, – душеприказчик вашего троюродного дедушки Карла Анатолия Эремита…
– Очень приятно, Олаф Кейт Фирмус…
– Боюсь, приятного здесь мало, господин Фирмус. Ваш дедушка покинул этот бренный мир и попросил меня довести это до вашего сведения…
– Но я никогда не слыхал о нём, – заскрёб макушку юноша.
– О, это неважно, главное: он вас знал и завещал вам домик в горах! Я вас позд…
– Где? – ошарашено перебил Олаф.
– В горах… Это там, за стеной, – махнул рукой душеприказчик. – Один из немногих нетронутых цивилизацией мест на Земле…
– А это далеко? – вытер юноша тонкой губкой вдруг выступивший пот со лба.
– Нет, не очень… Всего день ехать… Да вы не волнуйтесь, домик этот вас ни к чему особому не обязывает, зато вы можете с ним обеспечить свою жизнь до конца дней… – улыбаясь сказал господин Бирбонэ и тут же поправился. – Прошу прощения за неуместное сравнение. Я соболезную…
– Да чему уж соболезновать, – махнул рукой юноша. – Незнакомый дедушка и незнакомый домик.
– Но место там очень прибыльное, бойкое, можно сказать, строительные дельцы имеют намеренье отстроить на его месте улей для отдыхающих, – по секрету сообщил душеприказчик. – Небольшой, этажей на пятьсот – больше и не надо… И вы, если продадите – а деньги сулят немалые – до конца своих дней жить будете в богатом улье в шикарных коробах и ни о чём не забот не знать…
Юноша задумался.
– Я никогда не выезжал из улья… – проговорил наконец он глядя в потолок. – Я даже дедушки этого не знал раньше… Добрый он был или…
– Добрый, безусловно добрый, господин Фирмус, – перебил его душеприказчик. – Он же вам наследовал…
– Отлично, в таком случае, я возьму наследство…
– Очень хорошо, господин Олаф… Документы оформим на днях… Только ваш дедушка был… – как-то профессионально замялся Христофор – дело своё знал. – Ну, в общем, у него условие есть…
– Условие?! – обеспокоился Фирмус.
– Да, сущий пустяк, вы должны будете провести одни сутки в этом домике в горах… – беспечно ответил Бирбонэ. – Делать ничего не надо, просто пожить. Не волнуйтесь, это чистая формальность, но ваш троюродный дедушка этого хотел…
– Я даже не знаю… – ещё больше растерялся юноша. – Всю жизнь я провёл в улье, у меня здесь друзья, любимая…
– Это же всего один день, – успокоил душеприказчик, всё не отпуская юношу, хотя и особой нужды в том не имелось, – и вы сможете больше ни о чём не беспокоиться… Часть денег сразу потратите, а остальное положите на депозит, а уж что там натечёт – то обеспечит вполне безбедную жизнь. Я смогу даже найти вам выгодных покупателей… У меня один знакомый риелтор…
– Хорошо, – махнув рукой, ответил юноша. – Договорились…
2
Сделать первые шаги из улья оказалось не так-то и просто. В вестибюле Олаф был до того всего пару раз и там ему очень, ну просто очень не понравилось: постоянные сквозняки, незнакомые люди с серыми лицами (жители улья выглядели совершенно по-другому, а приезжих следовало опасаться – неясно что у них там на уме), грязь. Всегда он предполагал, что всю жизнь проживёт, не выходя за родные стены, – в улье это более чем возможно, с нижних ясельных этажей подниматься постепенно наверх и уж затем покоятся с миром в колумбарии на крыше. Многих его сверстников, да что там сверстников – всех жителей улья – это вполне устраивало. А сейчас ему следовало впервые сделать шаги за пределы родного здания…
С шипением разошлись в стороны автоматические двери, выпуская душеприказчика и юношу. Слегка припадая на левую ногу, Бирбонэ вышел на улицу и оглянулся.
– Бояться нечего, господин Фирмус, здесь вполне безопасно, – успокоил он Олафа.
Юноша оглянулся на вестибюль, вздохнул тяжело.
– Олаф, ну скорее, мы и так встали с первыми петухами, чтоб до вечера управиться…
Олаф сделал робкий шажок, затем ещё один посмелее и вот, наконец, широко шагая, он покинул здание.
– Браво, юноша, браво… – похвалил его Бирбонэ. – Вы молодец… Идите сюда, нас там ждёт машина…
– Что?
– Ну, машина. Несколько неэкологичное, но весьма эффективное средство передвижения… Мы с вами едем в очень отчуждённую местность, туда нет дороги с покрытием – глайдер не дойдёт, далеко от ближайших городов… даже телефон не берёт… – левая нога душеприказчика отчего-то задёргалась, однако он топнул ею пару раз и продолжил как ни в чём не бывало. – Потому ваш троюродный дедушка там и поселился – никто его не трогал, раз в год приезжали врач и продавец (он привозил некоторые нужные вещи) … Да вы не волнуйтесь, Олаф, там всё необходимое для нас имеется. Продукты мы с собой берём, а больше ничего и не потребуется… Так что будьте спокойны. А что касается развлечений… Я взял с собой удочки – там неподалёку озерцо налито, топор есть и лопатку. У господина Эремита рос небольшой садик, фрукты можно срывать сразу с дерева…
– С дерева?! – ошарашено глядя на душеприказчика возмутился Олаф. – А это безопасно? Там же вокруг микробы! Дизентерия, оспа…
– Безопасней, чем ваши геномодифицированные плоды из улья, выросшие не понять на чём… поверьте мне…
Но Олаф не поверил.
– А вот и машина…
– Мы что, поедем на этом? – проглотив очередной комок в горле спросил Олаф.
– Да-да… Вы никогда не видели электромобили?
– Видел… в книгах… Но я не думал, что они… такие… – он чихнул. – А здесь, снаружи, пыльно…
– Это самые природные запахи… – говорил Бирбонэ, залезая в салон автомобиля. – Чистота… Впрочем, это дело привычки. Меня в вашем улье только ингалятор и спасает, а тут кашля как ни бывало… Да садитесь же… Доедем с ветерком, думаю, до темноты доберёмся… Я надеюсь на то, иначе по горам и ездить невозможно… Пристегните обязательно ремень, Олаф, будет качать…
– Качать? – белей белого стало лицо Фирмуса, казалось, он буквально сейчас падёт в обморок.
– Поэтому лучше пристегнуться… – по-отечески пояснил душеприказчик. – Однако иногда болтанка даже забавна… Компьютер…
– Я слушаю, господин Бирбонэ! – отозвался железом электромобиль.
– Выезжаем из города, потом до точки К4…
– Выполняю…
И машина покатила по шоссе.
– Оглянитесь напоследок на улей… Олаф, вы наверное и не знаете как он снаружи выглядит…
Бетонная игла улья уходила в облака, остриё её там и терялось, Фирмус попытался посчитать этажи – узнать, где же находится его двести шестьдесят третий, но быстро сбился со счёта. Уставился юноша вперёд, разглядывая просыпавшуюся незнакомую природу да успокаивая себя беззаботной будущей жизнью после свалившегося с гор наследства…
3
К месту назначения успели на закате. Бирбонэ провёл Олафа внутрь двухэтажного деревянного домика, зажёг фонарик.
– Электричества здесь нет, лет десять назад лавина накрыла идущую к домику линию, так что будем фонариками… – объяснил душеприказчик. – Сейчас перенесём всё в дом и ляжем спать…
– А здесь есть привидения? Я читал про одинокие дома…
– Нет, привидений здесь нет, Олаф, – помотал головой Бирбонэ. – Я сам тут ночевал недавно, но дедушка ваш ко мне не являлся…
– А кондиционер?
– Ни в коем разе, ваш дедушка их не терпел, Олаф… Да он и не нужен – чистый воздух в этих местах сам по себе свеж…
– Но я, похоже, на нём уже простудился…
– Эхе-хе, это у вас акклиматизация, господин Фирмус… Это скоро пройдёт… Солнце утром встанет, увидите какая здесь вокруг красота!
– А когда мы обратно поедем? – заканючил юноша и чихнул.
– А вы куда-то спешите?
– Нет, но… Хотелось бы знать… – наконец выдавил он из себя лукавые слова.
– Думаю, нам придётся здесь провести больше, чем необходимо, но лишним такое положение дел не будет…
– Я надеюсь… Этот домик такой маленький, как бы мы не заскучали?..
– Скучать не придётся, Олаф, уж поверьте…
– Как люди раньше жили только в таких домах? – юноша ещё раз оглядел тёмный домик, тут же отметив, что на роликах по такому не покатаешься. – Одни. Нет чтобы сразу большими домами, все вместе… Это же какой-то улей для одиночки в миниатюре… Микроулей! Я буду звать этот домик Микроульем…
– Не вам осуждать вашего деда, Олаф, думаю, у него нашлись весьма объективные причины для того…
Однако уснуть Олафу так и не удалось. Сначала твёрдая кровать никак не желала принимать форму его тела – скорее, вышло наоборот. Юноша прощупал древний матрац, пытаясь угадать каким именно гелем тот заполнен, однако с ужасом обнаружил: набита лежанка соломой, а деревянные рёбра жёсткости, уже казалось навсегда, впечатались в фигуру Олафа.
Однако, растянувшись на спине во весь свой рост, свесив ноги с кровати (троюродный дед, по всему, не очень-то вымахал, Фирмус даже предположил его родственником со стороны матери – в той ветви водилось несколько низкорослых предков) он уж было постарался лечь поудобней, да тут вторглись в нос запахи. Пахло всем сразу: деревом, кожей, пылью, едой… Словом, какофония ароматов сбивала со сна получше жёсткой кровати… Ароматизированные ватные тампоны, найденные в темноте наощупь заткнули ноздри и перебили запахи… Через два часа, он понял отчего же ему вновь не спится – всё вокруг полно звуков. Пусть кругом, как утверждал душеприказчик, на двадцать километров никого и не жило, ощущение опасности Олафа всё же не покидало. Завывал ветер, где-то далеко журчала вода, стрекотали кузнечики и ветки скреблись о деревянные стены…
Поспать удалось всего лишь минут двадцать – его кто-то укусил… Да укус этот чесался… Укрылся Олаф одеялом с головой, оставив только нос открытым, но невидимая тварь заходя на второй круг, умудрилась укусить как раз в выступавшую пипку… Юноша закричал и яростно замахал руками, пытаясь отогнать жужжащего в темноте хищника…
4
– Олаф, Олаф, вставайте! – тряс за плечо Христофор Бирбонэ. – Поглядите только, какое замечательное утро!
Раскрыл юноша красные глаза, вытащил из ушей и носа тампоны.
– Доброе утро, Олаф… – ловким движением душеприказчик раздвинул шторы, впустив в каморку яркое солнце, да с движением поторопился, что-то в спине щёлкнуло, и он тут же, согнувшись в три погибели, рухнул в скрипучее кресло.
– Да какое уж доброе, господин Бирбонэ, – юноша потрогал осторожно кончик носа – выступил какой-то прыщ, уж не нарыв ли, уж не ядовит ночной зверь? Нарывов Олаф никогда не видел вживую, только в учебниках, в школе…
– Вы не выспались? – выкручиваясь во всевозможные стороны, спросил Бирбонэ, при каждом резком повороте раздавался отчётливый щелчок – кость вставала на законное место.
– Не смог заснуть… – разглядывая себя в зеркало, ответил Олаф. – Постоянно что-то отвлекало… Нужно было взять транквилизаторы… Обычно стереовизор меня усыплял, но здесь же нет электричества…
– О! Да вас комар укусил… – наклонившись к распухшему носу ответил Бирбонэ.
– Ко-мар? Господин Бирбонэ, скажите, пожалуйста, а это опасно?! – Фирмус уставился на душеприказчика так, словно оставалось жить всего несколько секунд.
– Для большинства людей – нет… Здесь озеро неподалёку, вот и прилетает гнус всякий…
– Но он же мог занести инфекцию!
– Ну, это крайне маловероятно, – расхохотался Христофор. – У него очень тонкий хоботок и кроме ночного спокойствия да капелек крови вы ничего не потеряли…
– Это замечательно, – Олаф вернулся к зеркалу. – А вы как выспались? – зевнув спросил он.
– Замечательно, на свежем воздухе, в спальном мешке на полу – просто замечательно… – он вытянулся во весь свой небольшой рост, снова с хрустом, однако на этот раз обошлось. – Хорошо-то как… О! Да у вас кровь носом пошла…
– Это видимо от гор, давление низкое… – юноша законопатил ноздри новой порцией ваты.
– Просыпайтесь, просыпайтесь же, Олаф, умывайтесь, будем завтракать…
– Вы что-то разморозили?
– Нет, всё натуральнейшее… Я, конечно, повар так себе, но три моих жены научили меня готовить тосты и яичницу, – скромно добавил душеприказчик.
– Но это же вредно… – сказал Олаф, разглядывая содержимое своей тарелки. – Сплошные углеводы и жиры…
– Ваш троюродный дедушка этим и питался, и прожил до ста тридцати шести лет… – Бирбонэ многозначительно поднял перемазанный в масле палец. – Так отчего же здесь вред?
Пожал плечами Олаф да захрустел тостом.
– Господин, Бирбонэ, я вас давно хотел спросить: а что он был за человек, мой троюродный дедушка?
– О, этого никто не знает… Даже я, – пожав плечами ответил душеприказчик. – Известно только, как почти сто лет назад он оставил город и поселился здесь, вот дом отстроил себе… Завещание своё составил ещё в городе: дом и земля (участок купил давно) по нему переходили потомку по мужской линии. Душеприказчиком назначили моего прадеда, основателя фирмы «Бирбонэ и партнёры»… Так что о том, кто он такой – тайна на тайне…
5
– В этом бассейне можно плавать? – осторожно попробовав воду ногой, спросил Олаф.
– Да, конечно, только вечером, вода нагреется… от солнца… – протягивая только что сорванную грушу, ответил Христофор. – Озерцо чистое, только холодное…
– А что там за иглы вдалеке? – указал Олаф на горизонт.
– О! Это и есть ваш город… Обычно его не видно, но утром, какой-то оптический эффект возникает… Видно через гору… – он сощурился, придавив на виски, и продолжил уверенным тоном. – Вот видите, та, правая игла, похоже, и есть ваш родной улей…
– Родной улей… – вздохнул тяжко Олаф. – Как я по нему скучаю… Там воздух не такой как здесь, он чистый, господин Бирбонэ. А от этого постоянно в носу свербит. Да и кровь частенько идёт.
– Это пройдёт, Олаф. Привыкнете.
– И ещё там есть масса привычных мне вещей. Здесь же они не работают!.. И ролики! По своему этажу я могу спокойно разъезжать на роликах, здесь же это и в доме трудно…
– Потерпите, Олаф, потерпите, завтра вечером мы уже будем дома… Помните о большом состоянии и не тоскуйте… Вот, держите, это удочка вам, а эта – мне…
– И что с ней делать?
Битые два часа Бирбонэ объяснял как рыбачить, не упустил ни одной мелочи: и как подсекать, и как плевать на червяка… Наконец, они оба уселись по разные стороны мостка и затихли… Изредка юноша пытался завязать разговор, но душеприказчик лишь шипел на него…
– У меня поплавок утонул… – сказал Фирмус после трёх часов тишины…
– Тише вы, Олаф… то есть как?! О! Подсекайте, Олаф, да подсекайте же!..
Однако и эту операцию пришлось сделать самому. Серебристая рыбёшка вылетела из воды и была тут же подхвачена душеприказчиком.
– А вы везунчик… поглядите, какой красавец, килограмма за полтора сойдёт…
– У… у него губа проткнута… – только и выговорил заикаясь Фирмус. Лицо его побелело, зрачки перебегали от рыбёшки к лицу душеприказчика, а губы тряслись.
– Ну, без этого никуда не деться, – снял Христофор извивающуюся рыбёшку с крючка. – Подержите, я сейчас за иглой сбегаю… Рыбу запрещается умерщвлять, томя в ведре – это необходимо проделать безболезненно…
– Я?! – вскричал Олаф, полными слёз глазами разглядывая извивающуюся рыбу.
– Да-да… конечно… держите…
Однако когда Бирбонэ вернулся с иглой, рыбёшка скакала по мостку, в надежде обрести покой в родной стихии, а юноша сидел рядом и громко рыдал.
– Что же вы так неаккуратно-то, господин Олаф?! – поднимая рыбу с мостка, спросил душеприказчик.
– В-вы… вы… вы – маньяк! – проревел в ответ юноша.
– Вот уж точно не ожидал таких эпитетов в свой адрес… И в чём же интересно я маньяк, Олаф?
– Вы хладнокровно и изощрённо убиваете животных!!!
– Олаф, успокойтесь… Это законы природы, не более… сильный и хитрый убивает слабого и неповоротливого… Такова жизнь, Олаф… – развёл руками душеприказчик.
– Но это же нечестно!!!
– Нечестно? Олаф, человек – хищник, он должен, слышите, просто обязан убивать, чтобы прокормиться, – другого выхода нет…
– Но… но… – он расстроился ещё больше.
– Олаф, вы едите каждый день курицу или говядину, они все тоже когда-то ходили по стойлам нижних этажей вашего улья, а потом их убили… электрошоком…
– У-убили… – вскочил Олаф. – Вы маньяк!.. Вас надо судить… – махом он развернулся и пошёл вниз по склону.
Тут прямо из-под ног юноши выскочила белка и понеслась к ближайшему дереву. С криком Олаф отскочил и сразу же направился в другую сторону.
– Ну что за человек? – воздев очи к небу, спросил душеприказчик…
6
Обнаружился студент Фирмус лишь вечером: сидел он на кровати, в каморке деда, взгляд устремив в пустоту, а по щекам текли слёзы.
– Олаф? Олаф, я хотел перед вами извиниться, – начал войдя душеприказчик. – Мне не стоило сразу вас так шокировать… Я же понимаю, вы выросли в улье… – вдруг левая нога душеприказчика непроизвольно задёргалась, шлепок по коленке успокоил нервную конечность. – Господин Фирмус? Вы меня слышите? – помахал он рукой перед глазами юноши – никакой реакции. – Олаф, ну не стоит так обижаться на меня, старика, вы же… – Бирбонэ ущипнул юношу за локоть – и вновь никакой реакции. – Так-так-так… ещё один… – душеприказчик выпрямился, окинул комнату взглядом, развёл руками и вышел…
Спустился Христофор Бирбонэ в подвал, отпер неприметную узкую дверцу и буквально втиснулся в зал наблюдений. Следивший за экранами Фрэнк крутанулся в кресле на тоненькой ножке.
– Вот скажи мне, Фрэнк, человечество выродилось или что?
– Не знаю, шеф, – развёл руками Фрэнк. – По мне так оно со времён неандертальцев только и делало, что вырождалось…
– Как у него с параметрами? – протирая вдруг прослезившиеся глаза спросил Бирбонэ.
– Пульс учащённый, давление в норме, температура тоже…
– М-да… Только мозги осталось вправить… – душеприказчик уставился на экраны, запечатлевшие каморку с Олафом Кейтом Фирмусом с разных точек и ещё один расписывал его биологические параметры. – Вот ведь изнеженный… Вроде и психологический портрет подходящий, и зелёный ещё, и гены хорошие, и здоров как буйвол… Но крыша съехала… – он снова оглядел экраны. – Кончится всё тем, Фрэнк, что в эту их межзвёздную экспедицию завербуют младенцев, причём тех, что ещё дланью работать не научились и им ид-чип не вшили… – Бирбонэ постучал ладонью по затылку. – Помяни моё слово, Фрэнк, помяни моё слово…
Конец ознакомительного фрагмента.