Глава 5
С Фёдором мы встретились в Петрозаводске. Он прибыл на поезде. Здесь он пересел ко мне в машину, и мы двинулись дальше. Сначала, по хорошей Мурманской трассе, – до Медвежьегорска. Там я свернул на северо – запад, на дорогу попроще. Её сменила дорога с гравийным покрытием. А через несколько десятков километров закончился и гравий. Пошла простая лесовозная грунтовка, местами заболоченная. Чем дальше в лес, тем …хуже колея.
Фёдор нынче был заметно – менее словоохотлив, чем год назад, на Пёзе. Мои попытки вывести нашу дорожную беседу на «прошлогодние» темы натыкались на его уклончивые ответы. О своей поездке в Юго-Восточную Азию он тоже рассказывал как-то …дежурно. Общими фразами. Только, чтобы поддержать разговор. Никак не обнаруживая, при этом, своих истинных целей азиатского путешествия. (А они, я это чувствовал, были). Впрочем, когда пошла лесовозная колея, стало уже – не до разговоров. Следовало сосредоточиться на управлении машиной. Дабы – не застрять здесь, в карельских болотах, надолго. Может, даже – …очень надолго…
До места добрались к вечеру. Пластиковую бутылку (прошлогодний знак, от которого надо идти с колеи в лес, к сейду) я, в этот раз, не нашёл. Видимо, тот, кто её повесил, по каким-то конспиративным причинам её снял. Но, в прошлом году я предусмотрительно «забил» координаты сейда в свой карманный навигатор. И, с его помощью, покружив, обходя буреломы, по лесу, к сейду мы – таки вышли.
…Сначала увиденное произвело на Фёдора заметно – сильное впечатление. В первые минуты он забавно напоминал спаниеля, почуявшего добычу и застывшего в напряжённом ожидании команды: «Пиль!». Затем, однако ж, его настроение, видимо, стало меняться. Он ожидал чего-то другого. Фёдор ходил вокруг валуна, прикладывал к нему свои руки, закрыв глаза, прислушивался к чему-то… Зачем-то, присев, заглянул под сейд… С минуту он, сидя на корточках, смотрел в просвет между нижней частью валуна и плоским скальным основанием, на коем, на трёх камнях-ножках, он установлен. Затем поднялся. И, на лице его уже не было азартного выражения охотника, учуявшего добычу. Предвкушение оказалось ложным. Видимо, от моего сейда Фёдор ожидал чего-то особенного, мне не понятного.
– Григ, а ты, в своём посте, в интернете, писал ещё о «картинке», будто бы, тобою увиденной здесь, – заговорил наконец Фёдор. – Можно об этом поподробнее? Что это твоё видение – вообще такое?
– …Да – просто – игра воображения.
– А ты …не мог бы включить своё воображение и увидеть эту картинку снова? А потом рассказать мне об увиденном тобою.
– …Можно попробовать – слегка озадаченный столь необычной его просьбой ответил я. Затем подошёл к сейду, положил на него ладони и приложился к его холодному, каменному боку своим лбом.
…«Кино» опять было тусклым и чёрно-белым. Как и год назад. Я опять увидел хмурый и холодный зимний день. Людей, какой-то архаичной расы, скуластых, смуглых, косматых и малорослых гоминидов, в одеждах из шкур. Они таскают в кожаных бурдюках воду на этот плоский скальный выход на поверхность, посреди леса. Сейда ещё нет. Но три камня, на коих он будет установлен, уже расставлены на скальном основании. Гоминиды льют воду, которая быстро замерзает, покрывает сплошным, толстым слоем льда и весь плоский скальный массив, и камни-ножки на нём, предназначенные для установки сейда.
В это время, другие их соплеменники тоже таскают воду, намораживают ледовую «трассу» к скальному выходу. Замысел их очевиден: По льду они дотащат гранитный валун до места установки и оставят его на ледовой поверхности, над камнями – ножками, до весны. Такой вот, доисторический кёрлинг. Лёд растает. Валун опустится на свои камни – опоры. И станет священным сейдом.
– Это всё, что ты видел? – спросил меня Фёдор, когда я закончил пересказывать свою «игру воображения».
– Вроде всё.
– …Ну, что? – после долгого раздумья сказал Фёдор – поворачиваем назад?…