28. Второй Кубанский поход
На Северном Кавказе шла грызня за власть. ЦИК Кубано-Черноморской советской республики обвинял главкома Автономова в диктаторских устремлениях, клеймил его и Сорокина «врагами народа и провокаторами». Автономов клеймил ЦИК «немецкими шпионами». Верх взял ЦИК. Автономова спихнули, а верховным главнокомандующим назначили бывшего подполковника латыша Калнина. Красные силы на Северном Кавказе насчитывали около 200 тыс. чел., из них больше половины на Кубани, сгруппированные в 3 армии. Северная под непосредственным командованием Калнина, Западная – Сорокина, обе по 30 тыс., и Таманская – Матвеева, 40 тыс.
В Добровольческой армии было 9 тыс. 23 июня она перешла в наступление. Политическая программа Деникина излагалась в «Декларации Добровольческой армии»:
«1) Добровольческая армия борется за спасение России путем:
а) создания сильной, дисциплинированной и патриотической армии;
б) беспощадной борьбы с большевиками;
в) установления в стране единства и правового порядка.
2) Стремясь к совместной работе со всеми русскими людьми государственно-мыслящими, Добровольческая армия не может принять партийной окраски.
3) Вопрос о формах государственного строя является последующим этапом и станет отражением воли русского народа после освобождения его от рабской неволи и стихийного помешательства.
4) Никаких сношений ни с немцами, ни с большевиками. Единственные приемлемые положения – уход из России первых и разоружение и сдача вторых.
5) Желательно привлечение вооруженных сил славян на основе их исторических чаяний, не нарушающих единства и целостности Российского государства, и на началах, указанных в 1914 г. русским Верховным Главнокомандующим».
Полководцем Деникин был незаурядным. Он внес новые элементы в военное искусство: учитывая специфический, отборный состав своих войск, ввел в армии атаку редкими цепями, выполнение каждым взводом в наступлении самостоятельной задачи. Фактически он явился родоначальником тактики высокопрофессиональных войск – той самой, которую потом начали применять десантники, морская пехота и спецназ. Деникин ввел оправдавшее себя в условиях гражданской войны формирование типа «колонна» – ядро из нескольких офицерских полков, автономно действующее в тактической и оперативно-тактической глубине и обрастающее местными партизанами. Он широко применял обманные маневры, рейдирование по тылам врага, скоординированные по времени атаки с разных направлений, мастерски умел выбирать цели для главных ударов. Но Деникин проявил себя не только как военачальник Один из приказов, отданных им в начале похода, категорически запрещал расстрелы пленных. Это был первый такой приказ в истории гражданской войны.
Во время Ледяного похода белогвардейцы действовали по-партизански. Избегали железных дорог и главных магистралей, по возможности уклонялись от встречи с основными силами противника. Сейчас Деникин шел на Кубань как хозяин. Шел, чтобы уничтожить окопавшегося там врага. Начал он боевые действия, по своему обыкновению, нестандартным маневром. Ударил не на юг, а на восток Всеми силами Добровольческая армия обрушилась на узловую станцию Торговая (г. Сальск). С запада атаковала дивизия Дроздовского. Под прикрытием единственного орудия, бившего прямой наводкой картечью, форсировала реку Егорлык С юга пошла на штурм дивизия Боровского, с востока – Эрдели. Красным подсказывали единственный свободный путь – на север. И они побежали туда, бросив артиллерию и огромные обозы. Но здесь их ждала дивизия Маркова, перехватившая железную дорогу у полустанка Шаблиевка. Встретила и добила.
В Торговой армия обеспечила себя трофейными боеприпасами. Здесь белогвардейцы дружно и весело делали свой первый «бронепоезд», укладывая на платформы мешки с песком и устанавливая пулеметы. Захватом станции Деникин перерезал железную дорогу Царицын – Екатеринодар, основную магистраль, связывавшую Кубань с Центральной Россией. Но армия понесла в этом бою тяжелейшую утрату. Одним из последних снарядов, пущенных уже наугад удирающим на север красным бронепоездом, был убит Сергей Леонидович Марков.
Мировая война застала его преподавателем Академии Генштаба. Сослуживцы звали «профессором». Служил в штабе Алексеева, а в декабре 14-го судьба навсегда связала его с Деникиным – он был назначен начальником штаба 4-й Железной бригады и в первый же день под шрапнелью, в стрелковых цепях, заслужил всеобщую симпатию. Он жил ярко, а воевал с беззаветной храбростью. О его подвигах ходили легенды. В тяжелейшей ситуации принял 13-й полк – когда там были выбиты все старшие офицеры. При отступлении из Галиции командовал арьергардом и должен был взорвать мост через Стырь. Но за армией шла масса беженцев, и Марков на свой страх и риск 6 часов дрался, прикрывая переправу, пока не прошла последняя повозка. В 1 5-м, прорывая фронт австрийцев, попал в окружение – приказал оркестру играть полковой марш, собрал музыкой рассеявшихся солдат и разгромил врага, взяв 2 тыс. пленных. Был награжден Георгием 4-й степени и Георгиевским оружием.
После революции служил генерал-квартирмейстером Ставки. А при уходе оттуда Деникина ушел вместе с ним, стал у него начальником штаба фронта. Вместе сидели в Бердичевской и Быховской тюрьмах. Он по-особенному, органически располагал к себе людей. Солдаты на фронте обожали его, офицеры Добровольческой армии им восхищались. В марте 17-го в Брянске вспыхнул солдатский бунт и готовилась расправа над офицерами. Прибывший туда Марков пошел прямо в разъяренную вооруженную толпу – и вскоре солдатня ревела уже не от злобы, а от восторга, а Маркова проводила криками «ура!».
Он стал душой Добровольческой армии. Его высказывания передавались из уст в уста, а его подвиги стали будничным явлением. Командиры Белой гвардии нередко называли его просто Сережей. Ведь он не дожил до сорока. Под Шаблиевкой Добровольческая армия лишилась любимого военачальника, а Деникин ближайшего друга. На венке, который он и Романовский возложили на могилу Маркова, они написали «И жизнь, и смерть за счастье Родины».
Его дивизию принял ген. Казанович, а Офицерский полк, которым командовал Сергей Леонидович, был назван Марковским.
После победы под Торговой Деникин нанес свой второй удар. И опять удар хитрый. Не на Кубань, а в противоположную сторону, на север. Произошел встречный кавалерийский бой Эрдели и Думенко. Разбитая красная конница откатилась в степи, а вслед за тем части добровольцев разгромили оборону большевиков и заняли Великокняжескую (ныне г. Пролетарск). И снова посыпались разнообразные результаты, в том числе самые неожиданные.
Армия не только очистила свои тылы для будущих операций. Она дезориентировала противника, обозначив движение на Царицын.
В глазах большевиков силы белогвардейцев многократно преувеличивались. Ленин писал Зиновьеву: «Сейчас получил известие, что Алексеев на Кубани, имея до 60 тысяч, идет на нас» – и направлением указывал Царицын. Мало того, вся система обороны в Сальских степях оказалась разрушенной. Красная группировка войск была рассечена натрое. Около 7 тыс. под командованием Шевкопляса отступали на Царицын, отряды Колпакова и Булаткина в 5 тыс. бежали в Ставрополье, трехтысячный отряд Ковалева окопался в большой слободе Мартыновка. Деникин передал Великокняжескую донским казакам полковника Киреева, и те погнали красных, которые больше месяца не могли собрать друг дружку по степям. Развивая преследование до станции Зимовники, казаки Киреева вышли во фланг красному фронту Тулака, сражавшемуся против Мамонтова по реке Чир. И те тоже побежали. Тулака, отличавшегося зверством в обращении с подчиненными, убили сами красноармейцы. Мамонтов вышиб большевиков из пределов Донской области и очутился на подступах к Царицыну. Там началась паника.
Ворошилов помчался на бронепоезде на станцию Гашун, где организовал из отряда Шевкопляса 1-ю донскую дивизию. В ее состав вошел и кавалерийский полк, которым командовал Б. М. Думенко с заместителем СМ. Буденным. Искали в степях Булаткина и другие битые отряды, стягивая все, что можно, под Царицын. В этот момент Сталин и отобрал 6 полков у Петрова, шедшего на выручку Баку. Таким образом, цепочка последствий, вызванных отвлекающим ударом Деникина, прокатилась по всему фронту и аукнулась даже в Азербайджане падением бакинских комиссаров.
А Деникин, устроив эдакий переполох, развернул армию на 180 градусов и устремился на Кубань. Двигались ускоренным маршем, пехоту посадили на телеги, впереди пустили самодельный бронепоезд. Крупные силы красных обнаружили в Песчанокопском и с ходу напали на них. Завязался упорный фронтальный бой. Дивизии Боровского и Дроздовского дважды врывались на окраины и дважды выбивались. Но едва красные заметили, что деникинцы окружают их, как начали отступление к станции Белая Глина.
Здесь расположилась Стальная дивизия Жлобы, собралось 10 тыс. ополчения, строились долговременные позиции. Попытались взять неожиданно, ночной атакой. Она не удалась. Скрытно выдвигавшиеся дроздовцы были обнаружены, напоролись на многослойный пулеметный огонь и залегли. Однако утром, совершив обход, с юга в расположение красных ворвался Кутепов с корниловцами, с запада – Боровский. Закипел уличный бой. Осталась открытой единственная дорога – на восток, и большевики покатились туда. Их отступление вскоре перешло в беспорядочное бегство. В преследование пошла конница Эрдели, подключились все, кто мог, штабные, конвойцы, адъютанты, обозные. Вся масса войск была побита, пленена или рассеялась по степям. Деникину пришлось останавливать самосуды разъяренных дроздовцев – в Белой Глине нашли трупы полковника Жебрака и 35 офицеров их отряда. Заблудившиеся в ночной атаке и попавшие к врагу, они были зверски замучены и обезображены.
Теперь добровольцы оказались лицом к лицу с главными силами Северной армии Калнина. Деникин развернул операцию на 70-километровом фронте. Предварительно он послал Боровского в рейд по тылам противника. За двое суток белогвардейцы прошли 120 км, очистив близлежащие станицы от отдельных отрядов и мелких банд. Корниловцев направили в глубокий обход, а основные силы утром 14 июня пошли на штурм сильно укрепленных позиций, прикрывающих Тихорецкую. Произошло жестокое сражение. Красные не выдержали натиска и отошли на вторую линию обороны. После такого жаркого боя они были уверены, что сегодня деникинцы больше в атаки не пойдут. Расслабились. И ошиблись. Выйдя им в тыл, Корниловский полк без боя занял Тихорецкую. Главком Калнин едва сбежал. Его начальник штаба, Зверев застрелил жену и застрелился сам. Красная армия оказалась обезглавленной, зажатой в тиски, и ее принялись громить с двух сторон. К вечеру бой перешел в побоище. Только 7 эшелонов большевиков прорвались на Екатеринодар. 30-тысячная армия была уничтожена. Поле боя оказалось завалено трупами. Добровольческая армия захватила невиданные ею доселе трофеи – 3 бронепоезда, 50 орудий, броневики, аэроплан, вагоны винтовок, пулеметов, боеприпасов и имущества.
За 3 недели боев деникинцы потеряли четверть своего первоначального состава, но тем не менее их численность возросла до 13 тыс. чел. за счет непрерывного притока добровольцев, усиливающегося с каждой победой. В Тихорецкой Деникин начал формировать первые подразделении из пленных, мобилизуя рядовых солдат-красноармейцев в свои войска. Уже и беднейшее казачество, те самые фронтовики, которые притащили на Кубань большевизм, начали склоняться к белым. Добровольцы в станицах аккуратно расплачивались за фураж и продовольствие, а красные – грабили, реквизировали скот и лошадей. Части из украинцев и пришлых солдат вообще вели себя, как оккупанты, считая каждого казака врагом, отличаясь насилиями и погромами во вполне «красных» станицах.
Победа под Тихорецкой дала не только моральный и материальный, но и серьезный стратегический выигрыш. Все группировки Красной армии на Кубани Западная, Таманская, Екатеринодарская, Армавирская – оказались отрезанными друг от друга. Деникин дал войскам 2 дня на отдых, а потом продолжил наступление. Оно развернулось сразу на три фронта, тремя колоннами – на Армавир, на Екатеринодар и против армии Сорокина. Бывший военфельдшер Сорокин оказался более толковым воякой, чем Калнин. Он расстрелами навел дисциплину в своих частях, отписал Кубанско-Черноморскому ЦИК, что не нуждается в их комиссарах и агитаторах, и решил не дожидаться в пассивной обороне. Сначала, оглушенный слухами об успехах Добровольческой армии и ее непобедимости, он намеревался прорваться за Кубань к своим.
Выступив из Тимашевской, с налета взял Кореновскую и истребил занимавший ее белый гарнизон. Против него действовали дроздовцы и марковцы. Узнав о падении Кореновской, они двинулись туда, но подошли не одновременно. Марковцы подтянулись первыми. Казанович переоценил свои силы, бросился на штурм и потерпел поражение. Следом подошел Дроздовский. Начал атаку при поддержке своего единственного броневика и тоже был отбит с большими потерями. Вдохновленный победой, Сорокин изменил планы и развернул наступление на Тихорецкую. Советская власть увидела в нем своего спасителя. Мгновенно забылись все прегрешения. Сорокина назначили верховным главнокомандующим всеми красными войсками на всем Северном Кавказе. Деникин поворачивал свои далеко разошедшиеся части и стягивал их воедино. А потрепанные дроздовцы и марковцы пятились назад под натиском превосходящих сил, ежедневно огрызаясь контратаками и осаживая штыками наседающие красные полки.
7 августа под станцией Выселки произошла решающая битва. Красные зашли в тыл частям Казановича и Дроздовского. Казалось, еще одно усилие, и белогвардейцы будут уничтожены. В 14 часов воодушевленная близкой победой Западная армия обрушилась по всему фронту на добровольцев. Но дроздовцы и марковцы встали насмерть. Ответили контратакой и в отчаянной штыковой свалке перебили первую волну наступающих. Следующие цепи смешались, дрогнули. И в это время по ним с разных сторон ударили деникинские части. С севера подошли корниловцы и полк кавалерии, с юга конница Эрдели с бронепоездами. Армия Сорокина очутилась в ловушке. Заметалась, сбиваясь в беспорядочные толпы. И побежала, преследуемая и избиваемая. Уже в 16 часов Западная армия перестала существовать, ее остатки поодиночке, группами и обезумевшими толпами в панике катились на Екатеринодар.
И вот после этой победы поднялась против большевиков Кубань. Повсеместно станицы брались за оружие. Платили за пять месяцев унижений, грабежей, убийств и насилия. По Кубани пошла резня. Большевиков уничтожали, как нечисть, как погань, изнасиловавшую доверчиво принявший их край. Красные, где могли, отвечали тем же. Взрыв взаимной ненависти смел все рамки человечности. С той и другой стороны вырезались целые отряды, обозы, населенные пункты. Резали врагов, невзирая на пол и возраст. Тем более что в краю царило безвластие. Каждый отряд, каждая станица, каждый командир были сами себе начальниками.
Ейские казаки, полубезоружное восстание которых было зверски, подавлено в апреле, теперь выступили снова и принялись больно клевать красную Таманскую армию. Генерал Покровский, посланный три месяца назад Деникиным с четырьмя сотнями казаков и черкесов в Лабинский отдел для организации местных повстанцев, теперь спустился с гор и начал активные действия. Казаки под его командованием заняли Майкоп и Армавир. Заполыхало по всему Северному Кавказу. В Осетии против красных выступил отряд ген. Мистулова, в Кабарде – князя Серебрякова, на Тереке поднял восстание Георгий Бичерахов (брат Луки Бичерахова, прославившегося авантюрами с Баку и Дербентом). Терские казаки заняли Моздок, Прохладную, перерезали сообщение Ставрополя с Владикавказом, осадили Грозный.
Оборону Екатеринодара красным организовать так и не удалось. Их части выходили на позиции, но при виде белогвардейцев обращались в бегство. Настроение в городе царило одно – паника. И начался исход большевиков. Из Екатеринодара ушли 200 тыс. красноармейцев, коммунистов и беженцев. Поползли на восток, как саранча, оставляя после себя пустыню – вытоптанные поля, сожженные, разгромленные и вырезанные станицы. 16 августа Добровольческая армия без боя вошла в Екатеринодар. Деникин, хотя его поезд пришел на вокзал в тот же день, дипломатично пропустил вперед кубанское правительство. Атаману Филимонову он сообщил, что тот должен быть полноправным главой казачества, независимым от шатаний Рады, что Добровольческая армия не будет вмешиваться во внутреннее управление Кубанью, но проекты кубанцев о создании самостоятельной армии он, как и Корнилов, решительно отверг. До поры до времени те согласились, уж больно велик был на Кубани авторитет Деникина – куда больше, чем у них самих.
17.08 Деникин торжественно въехал в город, встреченный Филимоновым и кубанским правительством, а 18-го приехал Алексеев, которому наконец-то придумали официальное название должности – Верховный руководитель Добровольческой армии. Его старая болезнь почек серьезно обострилась, но, тем не менее, он продолжал заниматься финансами, снабжением и политическими вопросами. 31 августа в Екатеринодаре при нем было сформировано временное гражданское правительство – Особое Совещание во главе с генералом от кавалерии A. M. Драгомировым с участием известных общественных деятелей России М. В. Родзянко, В. В. Шульгина, П. Б. Струве, Н. И. Астрова. О политической направленности своего правительства Деникин писал: «Во главе правительственных учреждений должны ставиться люди по признаку деловитости, а не по признаку партийности. Недопустимы лишь изуверы справа и слева».