Глава 2
Карл Август фон Пфлюгге, а если проще, Карл Антонович Пфлюгге действительно ее ждал…
Выходец из титулованной немецкой семьи, всю свою жизнь мигрирующий из одной страны в другую, шестидесятисемилетний граф, весьма небедный человек, однажды проснулся с четким решением – найти наследницу и сделать все, чтобы она стала счастливой и к тому же могла позаботиться после его смерти о судьбе состояния. У Карла Антоновича был свой взгляд на то, что такое счастье, и он четко знал, как совместить приятное с полезным…
– Хорошо ее устроил? – спросил он, наполняя бокал красным вином.
– Очень хорошо, – приглаживая седые волосы, ответил Филипп. – Запер в гостевой комнате.
– Зачем?! – изумился граф и, резко развернувшись, с укоризной посмотрел на дворецкого.
– Не знаю, – смутился тот, – захотелось… Вы же сами говорили, что богатые люди могут себе позволить пять минут маразма в год, ну вот я и позволил…
– Но есть два «но» – ты не богатый человек, и в этом году твой маразм уже побил все возможные рекорды.
– По вашему завещанию мне полагается двести тысяч долларов плюс ежемесячные проценты со счета в банке, только не говорите, что передумали, я уже все распланировал и даже пообещал дать денег в долг приятелю из соседней деревни.
– Хочу тебя огорчить – в ближайшее столетие я умирать не собираюсь, – усмехнулся Карл Антонович.
– Мой приятель тоже, и он сказал, что подождет, – парировал Филипп.
– Немедленно иди и выпусти ее.
– Зачем? Через полчаса все равно обед…
Карл Антонович поджал губы и указал дворецкому на дверь. Тот, укутавшись пледом, точно гонимый революционер, гордо прошествовал в коридор, охнув при этом только два раза.
– Ну что ты будешь с ним делать, – покачал головой Карл Антонович и протянул руку к телефонной трубке. Он ожидал еще одного гостя – Федора Дмитриевича Архипова, и очень надеялся, что тот прибудет вовремя – прямо к обеду.
– Позвольте, я выпущу вас из плена.
Перед Катей стоял высокий черноволосый молодой человек лет тридцати-тридцати трех. Глаза искрятся смехом, губы расплываются в улыбке, на подбородке ямочка. Рядом с такими мужчинами Катя всегда терялась, но только на десять секунд.
– Спасибо, конечно, но я все равно никуда не тороплюсь. Два километра по грязной дороге до остановки маршрутного такси – не слишком-то приятная перспектива.
– Жаль, я не знал, что вы приедете сегодня, не то обязательно встретил бы вас. Карл Антонович любит совершать экстравагантные поступки и считает, что трудности закаляют характер, так что я давно ничему не удивляюсь… и вам не советую…
– А Карл Антонович это…
– Карл Август фон Пфлюгге.
– Ну да, я так и подумала, – закуривая сигарету, сказала Катя.
– У нас не принято курить, – мягко улыбнулся молодой человек, – во всяком случае, в доме.
– А я скажу, что это вы надымили. Ну как? Испугались?
– Нет, – он усмехнулся и вошел в комнату. – Позвольте представиться – Вадим.
– Давайте я скажу эту дурацкую дежурную фразу – «Очень приятно!», – едко заметила Катя, – и с любезностями можно будет покончить. Не так ли?
– А вы очень необычная девушка, Катя…
– Буду считать это комплиментом, и, кстати, не думайте, что я удивлена вашей осведомленностью. О том, что я Катя, пожалуй, известно каждому стулу в этом доме.
– Да, это так, – хмыкнул Вадим и с удовольствием вдохнул табачный дым.
– А вы кем приходитесь графу?
– Собственно, никем. Моя мать его сводная сестра, и никакого кровного родства между нами нет.
– А я кем прихожусь графу? – стряхивая пепел в цветочный горшок, поинтересовалась Катя.
– Кажется, внучатой племянницей, не то двоюродной, не то троюродной.
– Неплохо.
– Да, – кивнул Вадим. – Собственно, вся эта цепочка поколений не важна, а важно то, что вы его единственная родственница. – Он немного помолчал и добавил: – Необыкновенная родственница.
Катя на миг смутилась – от комплемента или от своеобразного упрека?..
Явно заинтересованный взгляд Вадима несколько сбивал с прохладного настроя. Да, давненько на нее так не смотрели, но это же не значит, что надо тут же превращаться в раскисшее мороженое или скакать от радости на одной ножке.
– А во сколько обед? Очень уж хочется познакомиться с Карлом Августом фон… Нет, я его, пожалуй, тоже буду называть Карлом Антоновичем, это куда удобнее.
Дверь скрипнула.
– Прошу к столу, – раздался полный официального пафоса голос Филиппа. – Ты почему платьишко не надела? – тут же строго спросил он.
– Не успела, – фыркнула Катя.
– И чем же ты была занята? – осведомился дворецкий, кидая недовольный взгляд на Вадима.
– Ломала дверь. Очень, знаете ли, хотелось глотнуть воздуха свободы, – ответила она, еле сдержавшись, чтобы не показать старику Филиппу язык.
В просторной комнате, смежной с кухней, был накрыт круглый стол. В центре стояли разнообразные салаты, с ними соседствовали небольшие тарелочки с закуской и овощами, далее шли фужеры и тарелки побольше – глубокие и плоские. Очень приятно пахло специями, жареным луком и копченостями.
Катя стояла рядом с Вадимом около стены, щедро увешанной небольшими натюрмортами на гастрономические темы, что лишь увеличивало нетерпение от предвкушения отличного обеда, впрочем, как и от знакомства с графом. Она поглядывала на Филиппа – он чинно обходил стол, выдвигая стулья с высокими спинками – и твердила про себя: «Ну когда же, ну когда же…»
В комнату одна за другой прошествовали две женщины – пышная блондинка, которой, скорее всего, уже перевалило за пятьдесят, и худосочная мадам со странными, точно две подушечки для иголок, скулами.
– Блондинка – это Амалия Петровна, бывшая любовница Карла Антоновича и выжившая из ума актриса, – прошептал Вадим, прикасаясь к Катиному локтю, – вторая – моя мать, Лидия Герасимовна.
– А почему эта Амалия сошла с ума? – тихо спросила Катя.
– Ей перестали давать роли молоденьких героинь, и у нее случились три затяжные депрессии – пришлось принимать таблетки. Она располнела, стала нервной и вскоре окончательно потеряла связь с миром. Иногда она возвращается на грешную землю, но это бывает редко, – объяснил словоохотливый Вадим.
Затем в комнату уверенной походкой вошел широкоплечий мужчина, кинув на гостью острый, как бритва, взгляд, приветственно кивнув всем, он подошел к Филиппу и, прислонившись к широкому буфету, замер.
– Архипов Федор Дмитриевич, – склонившись к Кате, представил гостя Вадим, – партнер Карла Антоновича.
– Понятно, – благодарно шепнула в ответ Катя. Сейчас эти пояснения были ей очень нужны.
И вот наступил тот самый момент, когда в столовой появился хозяин дома – полноватый, лысоватый, коротконогий мужчина преклонных лет. Вроде бы простой смертный, но странным образом он излучал какую-то особую ауру… Его глаза, обрамленные морщинами, но не потерявшие живого блеска, осанка сказали Кате о многом – да, черт побери, перед ней граф – Карл Август фон Пфлюгге!
Полное имя всплыло сразу же без каких-либо проблем.
– Добрый день, – он радушно улыбнулся всем и подошел к столу, – давайте поскорее приступим к обеду, кажется, он сегодня удался на славу.
Все заняли свои места, и Вадим проводил Катю к ее стулу.
– Да, дорогая, – кивнул Кате Карл Антонович, – ты будешь сидеть здесь. И, пожалуй, пришло время познакомиться. – Он представился сам, поочередно представил членов своей семьи и добавил: – Очень рад, Катенька, что ты наконец присоединилась к нам.
Сразу после этих слов две служанки в белых чепцах вплыли в комнату с подносами. Аромат приготовленных блюд усилился, и Катя нетерпеливо взяла ложку.
«Пообедаю, а там видно будет, – решила она, чувствуя, что попала в сумасшедший дом. – Вот уж не думала, что когда-нибудь буду сидеть за одним столом с выжившей из ума актрисой и настоящим графом».
Почувствовав на себе изучающий взгляд, она резко повернулась и встретилась взглядом с Архиповым. «Смотри, сколько хочешь смотри, – подумала Катя, дерзко вздернув подбородок, – боишься, небось, что половина бизнеса перейдет ко мне… Хм, интересно, а чем они вообще занимаются?»
– Я владелец сети антикварных магазинов, разбросанных по всему миру, – продолжал граф как бы специально для Кати, – владелец фабрик, на которых изготавливается особая мебель – престижная, уникальная, с отделкой из редких пород деревьев, с инкрустацией перламутром, бронзой… Мне также принадлежат три ресторана, яхт-клуб, развлекательный центр и еще всякая ерунда по мелочи, – махнул рукой Карл Антонович, откидываясь на спинку кресла-качалки.
– А я работаю операционисткой в банке, и в прошлом году успешно приватизировала однокомнатную квартиру, доставшуюся мне по наследству от бабушки, – выдала свои достижения Катя. – А вы откуда так хорошо знаете русский язык?
– Я вырос в Москве, – мягко улыбнулся граф.
После этого все занялись едой.
Обед прошел в тишине, если, конечно, не считать стука ложек и вилок по тарелкам. Чувствовалась некоторая неловкость и, возможно, из-за этого никто не желал заговорить первым. После трапезы Карл Антонович пригласил Катю в библиотеку. По его просьбе худенькая девушка в чепце принесла коньяк, вино и фрукты. Убранство зала было таким напыщенно-музейным, что хотелось потрогать все это руками – настоящее или нет? Даже Карла Августа Кате хотелось немного пощекотать, и если бы он запищал тоненьким голосочком «Ой, не надо, не надо!», она бы вздохнула с облегчением и наконец-то поверила в то, что все это не бред ее больного воображения.
Через десять минут в библиотеку зашел Архипов. Чувствуя себя здесь как дома, он сел в кресло в углу и опять замер, точно удав, гипнотизирующий кролика. Катя постоянно чувствовала на себе его взгляд, что ее ужасно нервировало.
– Вы сказали, что я являюсь вашей родственницей, насколько это точно?
– На сто процентов. Мои службы работают безупречно, и никаких сомнений в нашем кровном родстве быть не может, – ответил Карл Антонович, делая маленький глоток коньяка.
Так это все правда? Не мираж, не бред, не сон?.. Ничего себе… НИЧЕГО СЕБЕ!!!
– А Марина на фотографии – это кто? – спросила Катя, ерзая на жесткой плетеной скамейке.
– Моя двоюродная сестра.
– А зачем вы прислали мне ее портрет?
– Хотел заинтриговать, – усмехнулся Карл Антонович. – Все и всегда должно быть так, как я хочу, и я использую любые средства для достижения своих целей.
«Значит, мы точно родственники, – подумала Катя, – потому что я точно такая же… Ну, где-то в глубине души».
– И зачем вы меня пригласили? – спросила она вслух. – Хотя я догадываюсь – вы хотите завещать мне все свое богатство. – Она едко улыбнулась и добавила: – Согласна, согласна, не уговаривайте меня, не уговаривайте, просто ткните пальцем, где надо расписаться. – Карл Антонович расхохотался и посмотрел на наследницу с искренней симпатией – да, именно такой он себе ее и представлял. Дерзкой, ехидной, несколько капризной и, несмотря на все это, – трогательно-ранимой и искренней.
– Да уж, не будем ходить вокруг да около, – промокая платком выступившие от смеха слезы, сказал он, – ты моя единственная наследница, и со временем я буду готов передать тебе все свое состояние.
– А чего тянуть? – пожала плечами Катя. – Есть же мудрые слова – никогда не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня.
– Да, есть в этих словах некая истина… – побарабанил пальцем по краю золоченого подноса Карл Антонович, – но не все так просто… Чтобы вступить в права наследства, ты должна выполнить одно мое условие.
– Какое?
В комнате воцарилась тишина.
– Ты должна выйти за меня замуж, – раздался ровный голос Архипова. – И этот брак не будет из разряда фиктивных.
Катя медленно развернулась – по спине пробежал легкий холодок.
Значит, замуж… за него…
– И не подумаю, – мотнула она головой и спросила у Карла Антоновича: – Он же шутит, да?
– Нет, не шутит, – усмехнулся тот. – Федор Дмитриевич мой партнер по бизнесу. Долгие годы мы работали вместе и сколотили отличную компанию «Пфлюгге и Архипов», не дело разрушать построенное, наоборот, надо сохранить то, что есть. Сохранить и приумножить.
– Старые устои берут верх над разумом, – прокомментировала Катя и посмотрела на Архипова: – А вам сколько лет?
– Тридцать шесть.
– А мне двадцать семь, и вы для меня уже старый. Понятно?
Федор Дмитриевич промолчал – на губах заиграла странная улыбка, и Катя поспешила отвернуться, чтобы не перепугаться еще больше.
– Значит так, – сказала она, поднимаясь с плетеной скамейки. – Замуж я за него не пойду, он мне не нравится. Нет ли у вас кого-нибудь поприятнее?
Это Катя выпалила, чтобы потянуть время – обижать Архипова она не собиралась.
Но он и не обиделся – улыбка на его лице стала еще заметнее.
– Я, конечно, понимаю, – слегка раскачиваясь в кресле, произнес Карл Антонович, – в данном случае ты имеешь право немного покапризничать, но очень надеюсь, что уже к утру ты образумишься и примешь правильное решение.
– А если не приму?
– Часть состояния я передам Федору Дмитриевичу, часть пойдет моим близким людям, а все остальное будет поделено между благотворительными фондами.
Катя сдула челку со лба и закусила губу. Это что же делается, люди добрые! Не успела она расправить крылья после последних пяти лет нудной жизни, не успела прочувствовать легкость бытия, как шмяк – бабочкой-капустницей о лобовое стекло мчащегося автомобиля! Нет, так мы не договаривались! Не для того она тащилась два километра по грязной дороге, не для того сгорала от любопытства, не для того уже начала верить в сказку и не для того делала вид, что все происходящее вокруг – и графы, и чокнутые актрисы – это нормально, чтобы отдать свое будущее непонятным благотворительным фондам!
– Вы блефуете, – сверкнула глазами Катя. – Вам будет до невозможности жалко растормошить свой бизнес и раздарить его по кусочкам направо и налево, если бы для вас это было приемлемо, вы бы спокойно оформили завещание на меня, не заботясь о том – выйду я замуж за достопочтенного Федора Дмитриевича или нет!
– Напрасно ты так думаешь, – бросил Карл Антонович и сделал еще один глоток коньяка. Оторвал виноградину и отправил ее в рот. – Я именно так и поступлю.
– Вот что я вам скажу, – Катя села обратно на скамейку. – Замуж за этого малознакомого мне человека я не пойду, но обещаю получить второе высшее образование и начать разбираться в ценных породах дерева и на всякий случай в яхтах и бриллиантах. Хотите вы или не хотите, но выбора у вас нет, вы ни за что не осчастливите своим состоянием благотворительные фонды. Договорились? – она склонила голову набок – эта поза ей шла – и улыбнулась.
Карл Антонович поднял руки вверх, всем своим видом показывая поражение – да, не для того он из малого вырастил вместе с Архиповым необъятное, чтобы проститься с этим. Блефовал, блефовал… но ни к каким результатам это не привело…
– Значит, ты уверена, что справишься и сама… без мужа?
– Точно!
– И сможешь мне это доказать?
– Легко!
– Что ж, – протянул Карл Антонович, – я могу пойти на некоторые уступки… Да, с благотворительными фондами я погорячился, – он улыбнулся, – но, поверь, при желании я найду, кому передать свое состояние. Я даже готов оставить абсолютно все Федору, – он повернулся в сторону Архипова, – уж он-то не пустит все нажитое по ветру…
– Я тоже не пущу, – замотала головой Катя.
Карл Антонович еще раз улыбнулся и продолжил:
– Отказываешься от брака – пусть так, но тебе все же придется выполнить несколько моих условий… Не думай, будто твоя дальнейшая жизнь потечет полноводной рекой. Я должен быть уверен, что ты сильный и целеустремленный человек, который может наравне с мужчиной управлять бизнесом, который готов самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность, который действительно хочет продолжить мое дело и не свернет на середине пути. Но чтобы я убедился в этом, тебе предстоит пройти три испытания…
– Какие? – оживилась Катя, готовая в данную минуту на многое.
Карл Антонович выдержал паузу, а потом четко произнес:
– Пока я оглашу только первое – ты проживешь десять дней на необитаемом острове. Одна.
– Что?!
Воображение сразу нарисовало скалистый берег, пятно крикливых голодных чаек в небе, серый мокрый песок с нацарапанной палкой надписью «СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!!!» и горку обглоданных тонюсеньких птичьих костей.
– Если ты согласишься, то по возвращении получишь двадцать тысяч долларов.
Воображение тут же изменило курс, и в сознании замелькала иная картинка – голубая лагуна, пальмы, сгибающиеся до земли под тяжестью бананов и кокосов, плещущаяся у берега рыба, ровные шампурки с нежным мясом на углях, ласковое солнце и маленькие обезьянки, танцующие под музыку, льющуюся из магнитолы.
– Сорок тысяч, – выдвинула свои требования Катя.
– Двадцать пять, – ответил Карл Антонович.
Архипов сидел молча и не сводил глаз с наследницы.
– Тридцать.
– Двадцать шесть и ни центом больше! Объявляю торги закрытыми!
– Хорошо, – согласилась Катя. – А нельзя ли мне получить авансом шесть тысяч, мне необходимо купить купальник, крем для загара и шляпу.
– Без проблем, – улыбнулся Карл Антонович и поднялся с кресла. – Спасибо за душевный разговор, а теперь я, пожалуй, пойду – дела, дела.
– А какие будут следующие испытания?
– Об этом мы поговорим после того, как ты выполнишь первое.
– А я могу вернуться домой? – спросила Катя. – Мне надо уволиться с работы и прогуляться по магазинам.
– Конечно. Буду рад, если ты останешься на ужин.
– Я могу тебя подвезти, – сухо предложил Федор Дмитриевич.
– Спасибо, не надо, – поморщилась Катя.
Тащиться два километра пешком жуть как не хотелось, но и согласиться на предложение она не могла. Архипову дана полная отставка, и пусть себе не воображает! Да, она гордая и сильная, и лучше уж она проживет десять дней на необитаемом острове, чем выйдет за него замуж!
Лидия Герасимовна оторвала ухо от стены и раздраженно дернула головой:
– Ничего не слышно.
– Конечно, не слышно, – равнодушно пожал плечом Вадим, – там же полки с книгами.
– Что же задумал Карл… Когда он все отпишет девчонке?.. – Делягина сцепила руки и нервно заходила по комнате. – Ты должен ее соблазнить, пусть влюбится в тебя как кошка, и тогда…
– Мама, – Вадим сдвинул брови и закинул ногу на ногу, – во-первых, не надо спешить, во-вторых, я как раз этим и занимаюсь, и, в-третьих, девчонка не так проста, как тебе кажется.
– Безусловно, Карлу захочется, чтобы она вышла замуж за Федора… очень надеюсь, он не в ее вкусе. Кстати, он еще встречается с Ольгой?
– Вчера еще встречался, я видел их около казино. Шикарная женщина, мне бы такую.
– Забудь, слышишь – забудь! – взвизгнула Лидия Герасимовна и тут же осеклась, боясь, что ее кто-нибудь услышит. – Твоя голова сейчас должна быть забита только Екатериной Щербиной и больше никем. Я пятнадцать лет прожила в этом доме – он мой! И я не собираюсь уезжать отсюда или делить его с самозванкой.
– Она действительно родственница Карла, – скривился Вадим. Ему надоело просматривать колонку новостей, и, отшвырнув газету в сторону, он встал с дивана и подошел к двери. – Не беспокойся, я что-нибудь придумаю…
– Что, что ты придумаешь?
– Для начала можно попробовать поселить в ее душе недоверие к Архипову. Пусть побаивается его – это нам будет на руку. Пожалуй, я навещу Амалию Петровну, она же у нас непревзойденная актриса!
Он хохотнул и вышел из комнаты.