Вы здесь

Без царя в голове. Глава 2 (М. С. Серова)

Глава 2

Просмотр документов по делу об убийстве Надежды Чиликовой, показанных мне Кирей, ничего не дал. Единственное, что было новым и мне пока неизвестным, так это номер оружия, но без него я бы вполне могла обойтись. Получалось, что я снова зашла в тупик. Необходимо было что-то придумать и найти новую сторону, с которой я пока не подходила к делу. Я села в остывшую машину и, пока прогревала двигатель, решила бросить, на счастье, двенадцатигранные мои «косточки».

Получилось следующее: «6+21+25». Я напрягла память и попыталась вспомнить значение этой комбинации, выпадавшей настолько редко, что я успела его позабыть, и все-таки вспомнила. Оно гласило: «Женщины вообще не понимают, что за слабые, пугливые создания эти мужчины».

«Стоп, а при чем тут женщины?» Я не совсем понимала, что хотят сказать мне «кости». И тут меня осенило: все верно – начинать расследование нужно как раз с женщины, а не с мужчин, ее окружающих, ведь именно она стоит в центре всего. Ее и убили, и муж тут может оказаться совершенно ни при чем.

Определив для себя примерный порядок дальнейших действий, я позвонила Павлу Сергеевичу Чиликову и договорилась с ним о встрече. Он оказался свободен от дел, а потому, назвав свой адрес, предложил заехать к нему прямо сейчас. Так я и сделала.

Дом купеческого образца, в котором жила семья Чиликовых, находился в Трубном районе, причем в самом центре частного сектора. Вокруг, правда, стояли домики ничуть не хуже, а порой и лучше, так что этот среди них почти не выделялся. В целом он напоминал собой небольшую, наипростейшим образом построенную усадьбу с собственным садом и огородом. В точно таких же селятся в последние годы, выкупая их у бывших хозяев, очень зажиточные люди, способные содержать не только собственные семьи, но и немаленький штат прислуги.

Интересно, кто убирает в доме Павла Сергеевича, ведь на наведение чистоты и порядка в таком доме требуется не один час?

Этот вопрос заинтересовал меня, так как я сама никогда не являлась образцом аккуратности и запросто могла позволить себе бросить вещь там, где пришлось. Что скрывать, уборка для меня всегда была чем-то похожим на нашествие монголотатар. Отставив в сторону размышления по данному поводу, я занялась решением более важного вопроса, а именно тем, где разместить машину, чтобы она не мешала остальным, но при этом могла быть в любое время приведена в действие.

Проблема эта была не из легких, особенно если учесть, что обладатели красно-кирпичных усадеб предпочитали оставлять свои автомобили непосредственно возле дверей дома или ворот, нисколько не задумываясь о том, как другие смогут добраться до остальных хором. В результате получалось, что отчаявшиеся проехать мимо джипов и «Мерседесов», не повредив их, владельцы иных домов оставляли свои машины где попало.

Теперь мне предстояло на практике проверить, насколько плотно могут «заблокировать» мою «девятку» за время разговора с Чиликовым, а заодно и можно ли потом на ней отсюда уехать. Я колебалась, не зная, куда мне приткнуться, и уж совсем было решила поехать и поискать ближайшую автостоянку, как мне навстречу вышел сам Павел Сергеевич.

– Увидел вас в окно и решил помочь, – сказал он после приветствия. – У нас тут всегда так: не улица, а сплошная пробка. Я предпочитаю оставлять свою машину на соседней улочке – она более спокойная, да к тому же там располагается одно из отделений милиции, так что хоть не угонят. Если желаете, покажу, как ближе всего к дому проехать.

Я согласилась принять эту помощь и уже вместе с Чиликовым стала выезжать из тупика, в который сама же себя загнала. Павел Сергеевич молчал на соседнем сиденье, нервно теребя свои руки. Я тоже ничего не говорила, лишь краешком глаза поглядывала в его сторону. Сегодня он выглядел намного лучше: серая выглаженная рубашечка, темно-синие брюки, очки в металлической оправе – словом, настоящий бухгалтер процветающей фирмы. Похоже, что мой клиент куда-то собирался или же только пришел.

Пока я рассматривала Чиликова, он все же решил начать разговор и, еще немного помявшись, спросил:

– Есть какие-нибудь продвижения в моем деле? Миронов признался?

– Вы слишком торопитесь, – заметила я, – так быстро дела об убийстве не раскрываются. Тем более ваше. Знаете, а ведь милиция даже приписала его к числу «висяков».

На лице Павла Сергеевича появилось нескрываемое разочарование, смешанное с болью. Мне стало его жаль, и я попыталась немного успокоить своего клиента, добавив:

– Но так считает только милиция.

Услышав это, Чиликов сразу же оживился:

– Так вы думаете, что все еще возможно доказать и можно будет засадить этого подонка Миронова за то, что он свел в могилу мою Наденьку?

Я остановила машину и, повернувшись к заказчику, спросила:

– Вы абсолютно уверены в том, что это убийство – дело рук именно вашего босса? Разве невозможно такое: у вашей жены были еще какие-нибудь враги, и все случившееся вовсе не связано с бумагами «Союзинторга»?

– Нет-нет, что вы! Какие враги? Моя Наденька была само совершенство. Врагов у нее быть не могло, за это я могу поручиться… – Чиликов осекся, посмотрел на меня и спросил: – Или у вас появилось предположение, что ее убил кто-то другой?

– Пока ничего конкретного, – призналась я, – но отвергать такую версию все же нельзя. Если вы не против, то я бы хотела поподробнее узнать, с кем общалась Надежда Валерьевна, кто были ее подруги, где она работала? Это дало бы мне возможность более полно представить себе весь ход событий.

– Конечно, я понимаю.

Мы вышли из машины и направились к дому. Чиликов на несколько минут задумался, а потом продолжил:

– Только тут рассказывать особенно нечего. Подруга у нее всего одна, они со школы с ней общались. Надюша не работала – сами понимаете, моя зарплата это позволяла. Ну а все свободное время она тратила на походы в музеи, театры, любила заглянуть и в дорогие магазины. Одним словом – она вела обычную жизнь обеспеченной женщины.

Я усмехнулась про себя: «Оказывается, мужчины не только довольно слабые и пугливые создания, как сказали мне „кости“, но еще и довольно доверчивые и глуповатые, если полагают, что, имея практически все, женщина будет этим довольствоваться и не пожелает поискать каких-нибудь развлечений на стороне. Не факт, что муженек хорошо знает свою обожаемую женушку. Надо навестить ее подругу – уж она-то наверняка в курсе всех дел данного семейства».

– А как зовут подругу вашей жены и где ее можно найти? – перешла я прямо к делу.

– Подругу? А… Лора, Лариса Шапкина. Где сейчас живет, точно не знаю, последний раз видел ее на похоронах. Насколько я помню, она на днях сменила квартиру, но у Надюши наверняка где-нибудь должен быть записан ее новый адрес.

– Вы не могли бы его поискать? – поинтересовалась я, входя за Павлом Сергеевичем во двор его дома.

– Да, непременно.

Чиликов открыл дверь, и мы вошли внутрь.

Комната, в которую я сразу попала, была очень большой и явно предназначалась для приема гостей, так как в ней стояли только мягкая мебель, низенький стеклянный столик-аквариум и множество живых цветов. Причем каждая вещь была не просто предметом оформления интерьера гостиной, а являлась неотъемлемой деталью общего стиля. Я попыталась найти среди всех этих предметов что-то лишнее, но быстро поняла, что подобные вещи в данной комнате просто отсутствуют. Видно, жена Чиликова и в самом деле имела хороший вкус, что явственно отразилось в оформлении дома.

– Вы пока присаживайтесь, – указав на диван, сказал Павел Сергееич, направляясь в другую комнату, – а я сейчас принесу ее блокнот.

Я медленно прошла к дивану, продолжая осматриваться. Мне здесь нравилось – никакого шика, блеска, фанфарности, но зато ощущались полный покой и гармония. Через легкие шелковые шторы падал рассеянный солнечный свет, разноцветными огоньками подсвечивался и стол-аквариум, а цветы источали легкий аромат. Одним словом, здесь было уютно.

– Добрый день, – раздалось у меня за спиной.

С удовольствием созерцая окружающую обстановку, я не заметила, как в гостиную вошла девушка, в которой мне не составило труда признать дочь Павла Сергеевича, так сильно она была похожа на него.

Дочери Чиликова было лет девятнадцать-двадцать, не более. Большие серые глаза, округлое личико, обрамленное густыми каштановыми волосами… В целом, довольно миловидная и привлекательная девушка. Она была одета в просторный сарафан, который все же не скрывал ее уже появившийся животик.

«Так дочь Чиликова беременна», – отметила про себя я, пытаясь припомнить, говорил ли клиент что-нибудь о ней. В этот момент появился и сам будущий дедушка, неся в руках целую кипу различных бумаг и фотоальбом.

– Вы уже познакомились? Моя дочь – Мария. А это Татьяна, – представил он нас друг другу и пояснил: – Она частный детектив, занимается расследованием убийства нашей мамы.

Девушка пристально посмотрела на меня и молча опустилась в соседнее кресло. Чиликов же свалил принесенную кипу рядом со мной на диван и сел по другую сторону от нее.

– Я подумал, что вам будет интересно посмотреть, как выглядела Надюша, вот и прихватил альбомчик. А адрес найти не так – то просто – тут столько бумаг, что сам черт ногу сломит. Надежда хоть и была аккуратной, дом всегда содержала в чистоте, но бумаги не любила, оттого они и валялись у нее в ящике кучей. Взял все, что там было.

Мы оба склонились над бумагами и начали поиски. Попадалось что угодно: счета, дисконтные карты, адреса парикмахерских и салонов красоты. Их жена Чиликова, несомненно, посещала очень часто, так как на фотографиях я увидела не пожилую женщину, а даму в полном расцвете сил, с розовыми щечками, качественно наложенным макияжем и умело сделанной прической. Не зная точно ее возраста, можно было подумать, что на них запечатлена женщина лет тридцати с небольшим.

Наконец мы обнаружили записную книжку, страницы которой были сплошь исписаны адресами и телефонами из той же области – предприятий сферы услуг. Найти в ней адрес Ларисы оказалось непросто, но я все же справилась с этой задачей.

– Вы не будете против, если я пока оставлю записную книжку у себя? – поинтересовалась я у Чиликова, надеясь еще раз как следует ее пролистать.

– Могли бы и не спрашивать, берите, конечно. Для дела можете взять еще и пару фотографий.

От этого предложения Павла Сергеевича я не стала отказываться и выбрала из альбома несколько карточек, на которых была запечатлена Надежда Чиликова с семьей. Пока еще я не знала, понадобятся ли они мне, но все равно взяла.

– Скажите, а маму действительно «заказал» Миронов? – донеслось с противоположной стороны комнаты, где все еще сидела с грустным лицом Мария, о которой я совсем забыла. – В милиции нам сказали, что против него нет никаких улик.

– Ничего конкретного пока сказать не могу. Но не исключено, что убийца вовсе и не он, – ответила я ей и слегка улыбнулась.

После этих слов девушка почему-то облегченно вздохнула. У меня даже возникло ощущение, что она сочувствует директору «Союзинторга». Это показалось мне странным, поэтому я решила спросить:

– А вы сами-то как считаете? Тоже думаете, что убийца вашей матери – Евгений Владимирович Миронов?

Девушка занервничала, явно колеблясь с ответом. Она переводила глаза с моего лица на отцовское, как бы пытаясь определить нашу с ним будущую реакцию на ее слова. Пока она медлила с ответом, за нее высказался ее отец. Он недовольно посмотрел на дочь и резко произнес:

– Да что она может думать! Если бы она вообще умела это делать, то не сидела бы сейчас с животом.

– Папа… – Мария вскочила с кресла, и на глазах ее появились слезы.

– Что «папа»? – Чиликов отвернулся от дочери и тихим голосом произнес: – Вы не подумайте, Татьяна, будто у нас в семье что-то не ладится. Просто тяжело, когда кроме одной проблемы тебе на голову сразу сваливается несколько.

– Но разве ребенок – это проблема? – не поняла я. – Он, по-моему, наоборот, помогает забыть о несчастье и дает надежду на лучшее будущее.

– Так-то оно так, но только в том случае, если ребенок – всеми желанный. – Павел Сергеевич на несколько секунд замолчал, а потом добавил: – Мария беременна от сына Миронова.

Новость удивила меня и даже на несколько минут лишила дара речи. Ребенок от сына Миронова – это могло кое-что прояснить в нашем деле. Например, вполне могло быть так, что Чиликов шантажировал имеющимися у него бумагами директора «Союзинторга» не только в связи с собственным увольнением – год до пенсии того и не стоит, – но и из-за дочери, из-за ее связи с сыном босса. Придя к такому выводу, я решила сразу проверить свои подозрения.

– Почему вы не сказали мне об этом раньше, Павел Сергеевич? Вы ведь те бумаги использовали не только как свою собственную страховку, но и как способ заставить сына Миронова жениться на вашей дочери. Я так поняла?

Чиликов молча кивнул и задумался. И тут заговорила Мария:

– Папа почему-то считает, что этот ребенок – позор нашей семьи, что о нем не стоит никому говорить, особенно сейчас, вскоре после смерти матери. Сор выносить из избы у нас, видите ли, не принято.

Мария бросила эту фразу с такой злостью, что мне стало ее жаль. Девушка резко встала и вышла, оставив нас сидеть в полной тишине.

– Теперь вы все знаете, – через пару минут поднял голову Павел Сергеевич. – Я должен был рассказать вам о беременности дочери с самого начала, но, знаете ли, подумал, что это наше с ней личное дело.

– Понимаю, – вставая, сказала я, – но очень надеюсь: это единственное, что вы от меня скрыли, так как в расследовании играет роль любая, вроде бы даже и совершенно незначительная деталь.

Чиликов тоже встал, добавив:

– Все остальное я вам рассказал. Уж поверьте.

– В таком случае позвольте откланяться.

* * *

Выйдя из дома заказчика, я села в свою машину и задумалась, не спеша заводить мотор.

Итак, на данный момент мне известно, что Чиликов шантажировал бумагами Миронова не только ради собственной работы, но и из-за беременной дочери. Если в первом случае Миронов еще мог согласиться на его условия, позволив бухгалтеру доработать последний год перед пенсией, то во втором дело обстояло совсем по-другому. Ведь Чиликов пригрозил отнести бумаги в налоговую, если сын Миронова не женится на его дочери.

Директору «Союзинторга» такая перспектива, конечно, не показалась привлекательной, а потому он попытался выкрасть бумаги, наняв какую-нибудь шпану. Когда из этого ничего не вышло, он попытался припугнуть бухгалтера, надеясь на то, что тот предпочтет спокойную жизнь и откажется от задуманного. Но Чиликов оказался человеком не из робких и продолжил свои угрозы. Ход его мыслей понять легко: в случае удачи он, с одной стороны, сохраняет собственную работу, а с другой – устраивает личную жизнь дочери.

Все было очевидным, кроме одного. Допустим, нельзя было их как-то у нее просто отобрать? Зачем понадобилось ее убийство?

Надо бы, кстати, выяснить, кто еще, кроме членов семьи бухгалтера, знал о данной поездке. Естественно, сам Чиликов никому о ней не говорил, предпочитая лично быть на подозрении, не впутывая в свои дела семью. Он, так сказать, действовал исподтишка.

Дочь, возможно, об этих бумагах и понятия не имела, не настолько же ее посвящали во все родители. А сама убитая? Сейчас предположить что-то конкретное я не могла, не представляя себе характер этой женщины, не зная о ней ничего, кроме того, что услышала из уст любящего ее мужа. Но все же исключать, что она кому-то проболталась, хотя бы по чистой случайности, я не стала.

Еще немного подумав, я пришла к выводу, что непременно следует поговорить с Ларисой, подругой убитой. Ей-то, как особе, наиболее приближенной к семье, уж точно известно что-нибудь интересное.

Поисками Ларисы я занялась вечером, предварительно заехав домой и как следует перекусив. Я решила, что подругу Надежды проще всего будет застать дома именно после работы, а потому не слишком торопилась на данное свидание. После ужина я переоделась в брюки и теплую водолазку, села в кресло немного покурить и выпить чашечку кофе, а заодно немного пощелкала пультом, переключая каналы телевизора, и лишь потом спустилась вниз и села в машину.

До дома Ларисы я добралась буквально за пятнадцать минут, учитывая то, что хорошо знаю центральный район города. Найденный в записной книжке убитой адрес, на мое счастье, оказался правильным. Дверь мне открыла хозяйка – красивая блондинка средних лет.

Лариса была под стать Надежде: такая же ухоженная, внешне эффектная. В этот вечерний час на ней было короткое черное платье с белым кружевным воротничком и точно такими же вставками по бокам юбки. Волосы были заплетены в тугой колосок, а макияж практически отсутствовал, вернее – был настолько искусным, что совершенно не бросался в глаза.

– Вы Лариса Витальевна Шапкина? – на всякий случай спросила я, хотя уже не сомневалась в этом.

– Да, я. А что вы хотели? – спросила в ответ хозяйка, с интересом рассматривая меня.

– Я к вам по поводу убийства Надежды Валерьевны Чиликовой, – начала я. – Вы, кажется, с ней дружили?

Женщина кивнула, подтверждая, и задала вопрос:

– Так, значит, вы из милиции? А я-то удивляюсь, почему до сих пор ко мне никого не прислали. Наверняка ведь всех, кто с ней общался, опрашивали.

– Нет, я не из милиции, я частный детектив. Меня нанял Павел Сергеевич, чтобы выяснить, кто виновен в смерти жены. Да, я не успела представиться – Иванова Татьяна Александровна.

– Ну а меня вы уже знаете, – в свою очередь заговорила женщина, – так давайте без церемоний. Входите, а то у меня сейчас чайник закипит.

Я вошла в квартиру, и хозяйка усадила меня за стол, на котором через пару минут появились два бокала с ароматным дымящимся кофе. Устоять против такого соблазна я не могла, а потому позволила себе сначала немного расслабиться, беседуя с Ларисой на нейтральные темы. И только лишь когда кофе был выпит, чашки отставлены в сторону, мы перешли к делу.

– Насколько мне известно, вы хорошо знали Надежду Чиликову, – начала я разговор. – Не подозреваете ли кого в ее смерти?

– Да что вы, кого я могу подозревать! Мы, конечно, общались с Надей довольно часто – вместе посещали магазины, салоны красоты, фитнес-клубы. Как и полагается, делились своими проблемами, но чего-то такого, из-за чего можно было бы убить, она мне не рассказывала. Надежда была не из тех, кто выносит сор из избы.

– Это мне уже известно. И все же… вспомните хорошенько, не говорила ли она о проблемах на работе своего мужа. Например, о том, что его собираются уволить?

– Нет, но в последние дни по ней было видно, что дома у нее что-то не ладится. Она дважды отказывалась от посещения выставки ювелирных изделий, не поехала и на показ мод, чего раньше с ней никогда не бывало. Я про себя подумала, что она переживает так из-за дочери, но… наверное, ее могло тревожить и что-то другое.

На минуту Лариса ушла в себя, вероятно, припоминая совместное с Надеждой Чиликовой времяпрепровождение. Чувствовалось, что потерю лучшей подруги она переносит тяжело. Желая как-то вернуть свою собеседницу в настоящее время, я слегка кашлянула и спросила:

– Вы общались с Надей в день убийства?

– Нет, у меня как раз дочь с мужем из Новороссийска приехали, так мы вместе гуляли. А почему вы об этом спросили?

– Просто мне нужно выяснить, кто знал о том, что Надежда Валерьевна в тот день отправится к себе на дачу, – напрямую сказала я.

– Увы, я не могу попасть в ваш список, так как ничего не слышала об этой ее поездке.

Я задумалась. Не верилось, чтобы лучшая подруга не знала чего-нибудь такого, что бы помогло расследованию. Вероятно, я что-то упустила, не задала каких-то вопросов. Я решила попробовать пробежаться по событиям еще раз и была сразу вознаграждена. Едва я спросила Ларису, известно ли той, кто отец ребенка Марии, она немедленно воскликнула:

– Еще бы не известно! Вот где была самая большая головная боль Надюши. Ведь этот юный ловелас Георг ее дочь не только ребенком наградил, но и умудрился влюбить в себя по самые уши. Что поделать, молодость…

Теперь мне стало понятно, почему Мария Чиликова так вздыхала, когда я слегка засомневалась в виновности Миронова. Стало быть, девушка разрывается между сочувствием к отцу и преданностью любимому.

– А как относились Чиликовы к этому молодому человеку? – полюбопытствовала я.

– Сложно сказать. Павел, кажется, ему симпатизировал, до поры до времени. Надя же считала его недостойным дочери, но, учитывая сложившуюся ситуацию, была согласна на брак. Да только Миронову-младшему ребенок совсем не нужен. Георг весь в папочку родился: на первом месте карьера – давно метит в коллегию адвокатов попасть, окончил здесь институт на «отлично», готовился к экзаменам в Москве. Да только… какой из него адвокат, если он наркотиками балуется! Мы с Надей однажды его в ресторане «Вива» видели, где он, никого не стесняясь, принял очередную порцию кокаина, а потом стал вести себя просто отвратительно. И какая у него может быть после этого репутация… – Лариса недовольно фыркнула. – Видели бы вы, какие снимки Надюша в тот вечер сделала: сын босса «Союзинторга» за приемом наркотиков, потом он же исполняет стриптиз на столе… Ну и много другого подобного, в том же духе.

Услышав это сообщение, я мысленно легко расставила все события по своим местам. Для подтверждения выводов не хватало некоторых деталей, которые я решила прояснить прямо сейчас же.

– А вы не помните, это произошло до того, как стало известно о беременности Марии, или уже после? – спросила я Ларису.

– После. Надежда еще, когда мне фотографии показывала, усмехнулась: мол, она припугнет теперь немного паренька, может, тот и поумнеет. А так бы она его и вовсе снимать не стала, больно он ей нужен…

Все сходилось: беременная девушка, отказывающийся жениться отец ребенка, разъяренные родители… Похоже, отец и мать Марии действовали каждый по – своему, но ради одной и той же цели: хотели заставить Миронова-младшего жениться на их дочери. Получалось, что Чиликов шантажировал Миронова-старшего бумагами, а его жена тем временем делала то же самое, но непосредственно с его сыном. Цепочка замкнулась.

У меня практически не вызывало сомнений то, что смерть Надежды Валерьевны была нужна больше всего сыну босса, мечтавшему о карьере и не желавшему вешать себе на шею жену с ребенком. О бухгалтерских документах, которые везла Чиликова, парень мог и не знать вовсе, а охотился он именно за фотографиями.

– Вы извините, что нарушаю ваши размышления, – вывела меня из задумчивости Лариса, – но у меня назначена встреча, а я еще не готова. Еще что-то узнать желаете?

– Только одно, – ответила я. – Известно ли вам, где сейчас находятся эти самые фотографии?

– Даже не представляю. Скорее всего – среди остальных бумаг Нади. Но если они вас так интересуют, могу дать адрес фотографа, к которому Надежда всегда обращалась, когда хотела получить хороший портрет. Она любила фотографироваться. Я, кстати, тоже не раз пользовалась его услугами. Уверена, что эти снимки тоже он печатал, может быть, и знает, где они сейчас.

Я прикинула, что даже если фотограф не имеет точного представления о том, где находится пленка, – хотя как раз у него она и могла храниться, никто ж на него не подумает, – то наверняка знает, что именно на ней было запечатлено и когда она была отснята. Это, конечно, не бог весть что, но в данной ситуации любая информация очень кстати. Придя к такому выводу, я согласилась на предложение Ларисы.

Она сходила за своей сумочкой, достала из нее записную книжку и, немного полистав ее странички, продиктовала адрес фотографа. Затем Лариса встала и направилась к двери, тем самым давая мне понять, что разговор наш закончен.

* * *

Получив адрес фотографа, я не задумываясь поехала к нему, чтобы сегодня же прояснить кое-какие детали. При этом я очень надеялась, что тому хоть что-то известно или что пленка все еще находится у него. Уж тогда-то мне многое станет ясно.

Доехав до нужной улицы, я свернула на нее и… начала проклинать наши российские дороги: в этом закутке они напрочь отсутствовали, причем уже давно. Вместо асфальта на дороге кучами валялся всевозможный мусор вперемешку со щебенкой, которая разлеталась во все стороны из-под колес. И только через несколько десятков метров асфальт вновь появился. Но, к счастью, мне удалось доехать до нужного дома, не повредив машины.

Быстро найдя квартиру фотографа, я нажала на дверной звонок и стала ждать. Никто не открывал, и даже шума за дверью не было слышно.

«Не повезло, его еще нет дома. Фотографы – народ богемный, для них сейчас день в самом разгаре. И Федор Сергеевич – так звали „придворного“ фотографа Надежды Чиликовой – мог отправиться после работы куда-нибудь с камерой, – мелькнуло у меня в голове. – Если это так, то сегодняшняя поездка окажется бессмысленной».

Еще пару раз надавив на звонок, но так и не дождавшись никакой на него реакции, я решила потревожить соседей, которым вполне может быть известно, где находится фотоателье Федора Сергеевича или хотя бы примерное время его появления дома вечером. Дверь открыли мне сразу же, едва я дотронулась до кнопки звонка квартиры напротив.

– Вам кого? – выглядывая из-за слегка приоткрытой двери, спросила старушка.

Я извинилась за беспокойство, показала свои «корочки», которые остались у меня с того времени, когда я работала в прокуратуре. А потом поинтересовалась, не знает ли старушка, где я могу найти ее соседа. После моего вопроса она распахнула дверь шире и, горестно замотав головой, произнесла:

– А ты разве, дочка, не в курсе? Убили Федора Сергеевича на днях. Прямо в квартире и убили. Хороший был человек, добрый, никогда никому не отказывал, – она тяжело вздохнула, а затем вновь обратилась ко мне: – А я было подумала, вдруг ты его родственница какая или невеста…

– Нет, – ответила я, ошарашенная известием, а затем пояснила: – Я хотела задать ему пару вопросов, но никак не предполагала, что его уже нет в живых. А вы не знаете, кто его убил и почему? – полюбопытствовала я у бабульки, предположив, что она наверняка что-нибудь знает по этому поводу.

– Да кто же знает, дочка… Милиция сказала, вроде как фотографии какие-то у него искали, весь дом перевернут был. А убийцу до сих пор не нашли. Ох, что и говорить, у нас так всегда – убьют хорошего человека, и дела никому до этого нет.

«Вот те раз! – подумала я. – Еще одно убийство. Фотограф погиб, и как раз тогда, когда мне понадобилось расспросить его по поводу снимков, сделанных Надеждой Чиликовой. Случайность?»

Не углубляясь пока в подробные рассуждения, я задала старушке следующий вопрос:

– А давно это случилось? Убили его когда?

– Убили-то? Да буквально на днях. Уж не знаю, кому Феденька помешать мог, – все никак не могла угомониться жалостливая бабулька. – Ножичком пырнули… И ведь прямо в сердце, ироды!

– А вы не знаете, у кого сейчас ключи от его квартиры находятся? – на всякий случай полюбопытствовала я. – Может, кто из родственников забрал или членов семьи?

Бабулька тяжело вздохнула и даже пару раз всхлипнула:

– Близких-то не было у него никого. Мать два года как умерла, а с отцом они не ладили. Жену и ребенка завести пока не успел, так что квартира-то совсем без присмотра осталась. Ключи от нее, наверное, все еще в милиции лежат. А как же это ты, дочка, про убийство-то не знала? – неожиданно насторожилась старушка.

– Я из другого отдела и совсем по другому вопросу пришла, – ответила я ей, не вдаваясь ни в какие разъяснения.

Как ни странно, бабушка моим сообщением удовлетворилась и вновь начала причитать, но на сей раз по поводу того, что город заполонили преступники и скоро простому человеку от них совсем житья не станет. Я же, прервав ее восклицания, поблагодарила за помощь и спустилась на этаж ниже. Там я набрала по мобильнику номер рабочего телефона Кирьянова и, дождавшись, когда он возьмет трубку, сразу перешла к делу:

– Володя, извини, конечно, но мне опять требуется от тебя помощь. Я, кажется, выяснила, что одно ваше «висяковое» дело связано с другим убийством, и очень крепко.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Киря.

– Я об убийстве Чиликовой. Тебе случайно не попадало в руки дело некоего Федора Сергеевича Доронина, фотографа, зарезанного на днях в своей квартире? Если мои подозрения верны, то причина его убийства, как и убийства жены Чиликова, одна.

– Вот так новость! А мы тут совсем голову сломали, кому помешал вдруг этот парень, совсем никаких зацепок по его делу нет. Так что ты выяснила?

– Расскажу потом. Мне очень нужно попасть в его квартиру, а ключи, как сказала соседка, находятся в милиции. Можешь достать?

– Ты хоть знаешь, о чем просишь, а, Тань? Кто же мне их даст, если они среди вещей убитого переписаны лежат? Да и делом не я, а совсем другой человек занимается.

– Ну постарайся, тебе же это ведь тоже выгодно, – умоляюще произнесла я, прекрасно зная, что Киря, хоть всегда и упирается, потом находит способ добыть то, что мне надо. – Я тебя у квартиры встречу. Ну так как?

– Хорошо, я попробую. Но обещай, что тогда расскажешь мне все, до чего докопалась, – потребовал он.

– Хочешь лишить меня куска хлеба? – шутя произнесла я.

– Кто бы говорил… – усмехнулся в ответ Кирьянов. – После твоего вмешательства нам скоро закрываться пора будет, дел-то и не осталось.

Ну, тут он, конечно, преувеличивал. Я очень часто сдавала преступников именно ему, чем как бы даже помогала его отделу повысить раскрываемость преступлений. Перекинувшись еще парой шутливых фраз, мы с Кирей договорились, что через часок он подъедет с ключами к квартире, где я буду его ждать.

Кое-как скоротав этот самый часок, который почему-то растянулся на все два, я таки дождалась Кирьянова и буквально накинулась на него с вопросами, когда он появился на лестничной клетке, где воздух уже посинел от выкуренных мной за время томительного ожидания сигарет.

– Ну как, привез ключи? А по этому убийству что откопал?

О последнем я Кирю по телефону не просила, но хорошо знала, что он уже наверняка запросил и пролистал дело, чтобы быть в курсе.

– Все, как заказывали, – по-дружески обняв меня, ответил Киря. – Вот ключи, а вот и бумаги по делу, – он протянул мне папку и тут же был награжден моим благодарным поцелуем в щеку.

Мы быстро поднялись на нужный этаж и, открыв дверь, вошли в квартиру фотографа. Как я себе и представляла, внутри все стены были сплошь увешаны фотографиями, кстати, очень даже качественно сделанными. Понятно теперь, почему Надежда Чиликова и ее подруга обращались именно к этому парню, а не к кому-то еще, – Федор хорошо знал свое дело.

– Ну и что ты хочешь найти в этом погроме? – оторвал меня от размышлений Киря, продолжая стоять у двери и созерцая кавардак, царивший в комнате. – Наши ребята тут работу провели, но вроде бы ничего интересного не обнаружили.

– Так ведь они и не знали, что искать надо, а я знаю, – гордо ответила я и направилась к целой горе снимков и пленок.

– Может, и мне скажешь? Авось пригожусь… – донесся сзади голос друга.

Я кратко поведала Кире, к какому выводу успела прийти, и попросила помочь поискать тут снимки эротического характера. Мы начали наши поиски, то и дело перекидываясь шутливыми фразами по поводу некоторых найденных карточек. Когда же мы, перетряхнув все имеющееся в доме, так ничего и не обнаружили, наше настроение слегка упало.

– Ну, что думаешь делать теперь? – поднимая с пола последнюю папку с фотокарточками, спросил Киря.

– Еще не знаю. Нужно подумать, – откликнулась я и направилась к двери. Кирьянов последовал за мной.