Глава 4
На следующее утро Антония проснулась чуть свет. К девяти часам она уже успела переговорить с поваром и с домоправительницей миссис Хоббс, а также обсудила с мистером Поттсом, главным садовником, какие именно цветы ей понадобятся на следующий день. Она уже заканчивала разговор с Фентоном насчет столов, которые нужно было вынести на террасу, когда в холле появился Филипп.
Он увидел Антонию и тотчас же изменил свой маршрут, каблуки его сапог звонко стучали по черно-белой плитке. Он остановился прямо напротив нее:
– Вы не пришли сегодня на конюшню.
Она пристально посмотрела в его глаза, выражение которых не предвещало ничего хорошего.
– Я упоминала, что у меня сегодня масса дел.
Выдвинув вперед челюсть, Филипп метнул желчный взгляд поверх суетящихся фигур в холле.
– Ах да. – Он зло ударил хлыстом по голенищу своих белых сапог. – Праздник.
– Вот именно. Мы все будем сегодня очень заняты, весь день.
Его испепеляющий взгляд тут же вернулся к Антонии.
– Весь день?
Антония воинственно вздернула подбородок.
– Да, весь день! – повторила она. – И весь завтрашний день, пока не начнется праздник. Хотя тогда я буду еще больше занята.
Филипп неслышно выругался.
Выражение лица Антонии стало жестким. Она равнодушно махнула рукой по направлению к столовой.
– Завтрак дожидается вас на столе. Если поторопитесь.
В ответ Филипп послал ей сердитый взгляд. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и направился в столовую.
Антония хмуро проводила его взглядом – и только сейчас поняла, что именно показалось ей необычным. Он почему-то шел очень широкими шагами и чересчур быстро.
– Прошу прощения, мисс, следует ли мне вынести это кресло на террасу?
– О… – Антония повернулась и увидела, что к ней обращается лакей, пытающийся обхватить огромное кресло с подголовником. – Да, конечно. Пожилым дамам понадобятся все кресла, которые мы только сможем найти. Им непременно захочется подремать на солнышке.
Пока трудилась все утро, Антония не переставая думала о своей цели. Праздник обязательно должен иметь ошеломительный успех. Она непременно приложит все силы, чтобы ее организаторские таланты оценили по достоинству. Это была превосходная возможность доказать Филиппу, что она обладает всеми качествами идеальной жены, пусть и на провинциальном уровне.
Подозвав к себе двух служанок, она прошла с ними в итальянский садик и указала на лаванду:
– Срежьте ее, только обязательно вместе со стеблями. Нужно освежить гостиные комнаты.
Антония внимательно наблюдала за работой служанок и только спустя какое-то время осознала, что ее взгляд постоянно возвращается к той самой лавочке на другом конце бассейна. В ее мыслях отчетливо всплыл образ Филиппа, загадочное выражение его глаз, когда он целовал ей пальцы. Губы тронула легкая улыбка. Она, конечно, запаниковала в тот момент, но прогресс в их отношениях налицо. Тут она вспомнила о его странном поведении в холле и нахмурилась.
– Мисс, вот так правильно?
Резко вернувшись в реальность, Антония тщательно осмотрела цветы.
– Отлично!
Лицо молоденькой служанки просияло.
– Проследи, чтобы каждая служанка собрала по две такие охапки, и отнесите их миссис Хоббс сразу, как только закончите.
Безжалостно изгнав образ Филиппа из своих мыслей, Антония гордо прошествовала к дому – она, как никогда, была полна решимости сосредоточиться на текущей работе.
Рутвен хотел найти убежище в библиотеке или в бильярдной – но их она тоже захватила. В очень опасном настроении Филипп бросил бесполезные поиски тихого уголочка и прошел сквозь толпу слуг, занятых выполнением распоряжений Антонии.
Он боролся с искушением высказать Антонии все, что думает по поводу ее самоуверенности. Как и прежде, она брала на себя всю ответственность, постоянно хлопотала, доводила все дела до конца. Его лужайки перед домом выглядели так, словно по ним прошелся смерч, но даже он понимал: несмотря на всю хаотичность, все действия слуг тщательно контролировались.
Филипп уставился на то, как двое его арендаторов с трудом устанавливают ларек, и подивился про себя. Несомненно, у Антонии настоящий талант заставлять людей выполнять все, что она скажет, причем чаще всего она вознаграждает их за работу просто улыбкой или парочкой одобрительных слов. Он и сейчас мог видеть ее на дальнем конце лужайки, где плещутся темные воды озера, ударяясь о заросший камышом берег. Девушка неустанно наблюдала за тем, как младшие садовники чинят небольшие лодки.
– Осторожно, Джо! Полегче, парень. – Дай-ка я посмотрю, ровно ли мы установили эту штуку.
Снова переведя взгляд на фермеров, Филипп увидел, как младший из них балансирует на перекладине ларька, одновременно удерживая руками стену в вертикальном положении. Человек постарше, с молотком и деревянной распоркой, отошел подальше, пытаясь определить на глаз нужный угол. Тем временем у Джо силы явно были на исходе.
Филипп заколебался, но все-таки подошел к ним и положил руку на плечо старшего мужчины:
– Лучше помоги Джо, Макгилл, я буду направлять вас.
Макгилл с признательностью коснулся своей шляпы:
– Милорд, если поможете, мы справимся гораздо быстрее.
Джо ограничился тем, что послал барону благодарный взгляд.
Перед тем как начать, Филипп снял пальто и начал вбивать гвозди. За этим занятием его и застала Антония, которая обходила лужайки и проверяла, все ли идет как надо.
Она не смогла скрыть свое удивление при виде этого зрелища.
Филипп посмотрел на нее и без труда прочел изумление, написанное на ее лице. Это точно не улучшило его настроения, равно как и его необъяснимое желание подозвать девушку к себе – или самому подойти к ней. Однако его взгляд – он это чувствовал – был мрачен. Он страстно желал заговорить с ней – и едва удержал себя от этого. Филипп еще не решил, что именно чувствует к Антонии, и не знал, как реагировать на то, с какой легкостью она проворачивала свои махинации. Он отвернулся и хмуро вбил еще один гвоздь. Филипп еще никогда не чувствовал себя так неуверенно; он мерно вгонял металл в податливое дерево, что помогало ему чуть отвлечься от безрадостных размышлений.
Освободившись от его гипнотического взгляда, Антония не смогла устоять и обвела глазами его широкие плечи, спину, крепкие мускулы, бугрившиеся под сорочкой, красивой формы руки с длинными пальцами. Когда она нашла в себе силы отойти, во рту уже пересохло, а сердцебиение стало неровным. Забыв на секунду о том, что творится вокруг, она перебирала в уме их последние встречи. Филипп всегда был само спокойствие и невозмутимость, пусть и слишком вялый, чтобы поддаваться эмоциям. Его теперешнее раздражение слишком выделялось на этом фоне и оставалось для нее загадкой.
Она снова посмотрела на него – тот приостановил работу и облокотился на стену ларька. Рутвен внимательно наблюдал за ней, погруженный в раздумья.
– Мисс, салфетки лучше сейчас разложить или завтра?
– Ох… – Резко развернувшись, Антония непонимающе моргнула при виде молоденькой служанки. – Завтра. А пока оставь их в гостиной.
Служанка наскоро поклонилась и убежала. Антония сделала глубокий вдох и с неизменной грацией двинулась в другую сторону.
Филипп не отрываясь смотрел, как она плавно уходит, мягко покачивая бедрами в такт движению. Когда она скрылась из вида, он оттолкнулся от стены и взял в руку гвозди.
Через час был подан обед. Огромные тарелки с сэндвичами и кружки с элем поставили на помост – это Антония предложила отставить в сторону все церемонии, пока не была закончена подготовка к празднику. Филипп налегал на сэндвич с ветчиной и в толпе заметил светлую голову Джеффри. Юноша весело помахал рукой и направился к нему.
– Антония наказала мне проследить за постановкой спектакля «Панч и Джуди». Мне помогает Фентон. Один из фермеров будет играть роль Панча, но роль Джуди, похоже, мне придется исполнять самому. Служанки постоянно смеются над текстом!
Филипп выдавил из себя короткий смешок. Глаза Джеффри загорелись.
– Мы уже установили балаган, но постановка самой пьесы займет какое-то время.
Филипп ободряюще похлопал его по плечу.
– Есть еще одна задача для тебя: я буду очень признателен, если ты проследишь за тем, чтобы никто из детей не упал в озеро.
Джеффри дружелюбно улыбнулся:
– Конечно. Однажды я напомню вам о долге, когда мы прибудем в Лондон.
– Только если ты не попросишь в награду моих лучших серых лошадей.
Джеффри рассмеялся и покачал головой. Все еще улыбаясь, тот ушел.
Потягивая эль, Филипп увидел дворецкого и управляющего – оба помогали как могли. Вообще-то эти двое всегда считали себя выше работы подобного рода. Интересно, это присутствие Филиппа так на них подействовало или повелительные интонации в голосе Антонии?
Его взгляд отсутствующе блуждал по толпе, как вдруг он увидел одну служанку – кажется, ее звали Эмма. Девушка ловко задела локоть Джо. Это был подающий надежды парень, которому едва исполнилось двадцать лет. Девушка непрестанно извинялась и зазывно улыбалась. Филипп почувствовал, как внутри его просыпается цинизм. Джо же искренне улыбался служанке. Эта превосходно разыгранная сценка закончилась вполне предсказуемо. Филипп мрачно размышлял, стоит ли по-мужски поговорить с Джо. Предупредить, что, хотя мужчина по природе своей охотник, бывают случаи, когда он сам становится жертвой.
Не исключено, что и сам Филипп стал такой жертвой.
Он отчетливо это понимал – теперь, когда Хьюго сорвал черную повязку с его глаз. Поведение Генриетты должно было сразу его насторожить, но, как он уже признал, его внимание отвлекли. И не обычными кокетливыми уловками – это на него точно не подействовало бы. Но Антония и не пыталась привлечь его обычными способами. Она использовала более изощренную хитрость – хитрость, которая скорее бы сработала с таким опытным и упрямым повесой.
Она использовала их прежнюю дружбу.
Нахмурившись, Филипп отставил в сторону опустевшую кружку и поднял молоток. Он все еще не был уверен, что именно чувствует – что должен чувствовать. Он думал, Антония сильно отличается от других женщин. Оказалось, она просто придерживалась другой тактики.
С мрачным выражением лица он отправился к Макгиллу и Джо, чтобы установить остальные ларьки для прохладительных напитков. Они как раз заканчивали ставить опоры для последнего ларька, когда Филипп что-то услышал и повернул голову на звук. В трех футах от него стояла Антония.
Она поймала на себе его взгляд и с легкой улыбкой указала на поднос, который она чуть раньше поставила на прилавок предыдущего ларька:
– Эль. Я подумала, он вам больше по вкусу, чем чай.
Филипп оглянулся и увидел, как женщины разносят подносы с кружками работающим мужчинам. Многие из служанок уже справились со своей задачей – всем без исключения очень хотелось пить.
Снова взглянув на Антонию, Филипп встретил ее спокойный вопросительный взгляд, затем развернулся и одним сильным ударом вогнал в дерево последний гвоздь. Отложил в сторону молоток и пригласил Джо и Макгилла выпить эля. Антония чуть отошла, чтобы не мешать мужчинам, и скрестила руки на груди. Филипп взял с подноса кружку, сделал два шага по направлению к девушке – теперь она стояла зажатая между Филиппом и прилавком.
Он сделал очень большой глоток эля, обводя внимательным взглядом лужайки.
– Много осталось работы?
Антония, завороженно наблюдавшая, как Филипп пьет, растерянно моргнула и посмотрела по сторонам:
– Совсем нет. Мы выполнили большую ее часть. – Она мысленно пробежалась по списку дел. – Осталось выкатить бочки. На ночь мы накроем их брезентом.
Филипп кивнул, стараясь не смотреть на нее:
– Отлично. Значит, у нас будет время для разговора перед обедом.
– Разговора? – Антония уставилась на барона. – О чем?
Филипп повернул голову и наконец встретился с ней взглядом.
– Я расскажу, когда встретимся.
Антония попыталась прочесть ответ в его глазах, но он отвел взгляд.
– Если это насчет праздника…
– Нет, – произнес он тоном, не допускающим возражений и дальнейших вопросов.
Антония нахмурилась, но послушно наклонила голову:
– Что ж, в таком случае…
Ее слова были прерваны внезапными криками и глухим нарастающим грохотом. Антония повернулась на звук – как и все остальные – и увидела, как огромная бочка эля стремительно катится по лужайке.
– Остановите ее! – закричал кто-то.
– Святые небеса! – Антония подобрала юбки и поспешила вперед.
Мгновение Филипп оторопело смотрел ей вслед. Затем, пространно выругавшись, отбросил кружку и побежал за ней.
Антония, абсолютно глухая к усилившимся крикам окружающих, замедлила бег, только когда приблизилась к бочке. Филипп догнал ее, одной рукой обхватил за талию и мгновенно выдернул из-под бочки, катившейся прямиком на нее.
– Что за…
Ее полузадушенный крик был для него сладчайшей музыкой.
– Филипп! – крикнула Антония, прерывисто дыша. – Отпусти меня! Бочка…
– …весит в три раза больше, чем вы сами, и сровняла бы вас с землей! – Филипп все еще слышал отдаленный грохот бочки.
Эти суровые слова прозвучали прямо над правым ухом Антонии. В ужасе она покачала ногами, но не смогла даже коснуться земли, не то что спуститься. Он с легкостью держал ее на весу, прижимая спиной к своей груди. Филипп и пальцем не шевельнул, чтобы выполнить ее приказ. Она всерьез стала раздумывать о том, чтобы попытаться побороться за свою свободу, – и вспыхнула. Она вдруг почувствовала, как ее охватил странный жар, от макушки до пяток пробежалась судорожная сладкая волна.
Отовсюду сбежались люди, чтобы остановить бочку. Антония безучастно наблюдала, как они развернули ее и покатили к павильонам, где на следующий день будут подавать эль.
И только тогда Филипп наконец опустил ее на землю.
Антония сразу же сделала глубокий вдох. И еще один. После этого развернулась.
Однако Филипп успел первый заговорить:
– У вас ни за что не получилось бы ее остановить.
Антония вздернула нос.
Я и не думала об этом! Я хотела всего лишь ее притормозить, пока не подоспели бы мужчины.
Филипп прищурил глаза и сквозь зубы процедил:
– Она бы впечатала вас в землю!
Антония посмотрела на его неподвижный подбородок и медленно подняла взгляд к его глазам, сжав челюсти.
– В таком случае, – подчеркнуто вежливо произнесла она, цедя слова сквозь зубы, – мне, видимо, следует вас поблагодарить.
– Естественно. Можете поблагодарить меня, присоединившись к моей прогулке верхом.
– Прогулке верхом?
Филипп взял ее за руку. Подняв голову, он осмотрел лужайки:
– Здесь ведь все готово, правда?
Антония судорожно изыскивала повод отказаться, но ничего не придумала.
– Насчет спектакля…
– У Джеффри все под контролем. Не стоит подвергать сомнению его авторитет.
– Я бы ни за что… – горячо начала она.
– Вот и хорошо. Пойдем.
С этими словами они проследовали к ларьку, где Филипп оставил пальто. Он вел девушку, нимало не заботясь о том, что все их видят. Сжав зубы, Рутвен поднял пальто, но не остановился. Он все тянул Антонию за собой, положив ее руку на свой локоть.
Изумленная Антония моргнула, стараясь освободиться от паутины, в которую неосторожно угодила. Она гневно прищурила глаза:
– Думаю, вы кое о чем забыли, милорд.
Филипп хмуро посмотрел на нее сверху:
– О чем же?
Антония сладко улыбнулась:
Я не могу ехать верхом в этом платье.
Она закрыла свои ушки ладонями, когда он яростно выругался. Филипп резко изменил направление; через считаные секунды они уже были в холле.
Филипп остановился на ступеньке лестницы.
– У вас пять минут, – сказал он, отпуская девушку. – Я подожду здесь.
Антония послала ему недоверчивый яростный взгляд. И увидела, как его глаза медленно сузились.
Фыркнув, она надменно вскинула голову и грациозно поднялась по лестнице. У нее заняло больше пяти минут, чтобы переодеться в амазонку, но Филипп все же ожидал ее внизу. Он нетерпеливо расхаживал взад-вперед по ступеньке, когда она показалась на лестнице. Рутвен посмотрел вверх, удовлетворенно кивнул и сделал ей знак продолжать спускаться.
Дерзко подняв подбородок, Антония плавно прошествовала к нему.
Грумы уже подготовили лошадей – Филипп озаботился тем, чтобы послать распоряжение заранее. Без церемоний он обхватил ее за талию, поднял и усадил в седло. Затем одним стремительным движением взлетел на спину своего гнедого коня. Они развернулись, Антония пустила свою лошадь рядом. Как обычно, они летели вперед быстрее ветра, неслись по полям и лугам.
Филипп тем временем уже придумал, где именно начать разговор. Там они будут совершенно одни. Вряд ли это соответствует общепринятым правилам, но Филиппу было наплевать. Он вел девушку в глубь леса к прохладной поляне, где река впадает в небольшое озеро.
Филипп спрыгнул с седла и привязал Пегаса к низкой ветке. Где-то невдалеке пронзительно крикнула сойка. Солнечный свет золотистыми пятнами подсвечивал траву, озорно искрился на поверхности озера. Окруженная вековыми дубами, водная гладь была неподвижна и молчалива – то, что нужно.
Антония нахмурилась, когда Филипп опустил ее на землю. Дыхание снова сбилось, она судорожно пыталась успокоить участившееся биение сердца. Крепко взяв ее за руку, Рутвен направился к озеру. Он шагал слишком быстро, чтобы она успела насладиться прогулкой.
– В чем дело? – спросила она, пытаясь за ним поспеть. – Что-то не так?
Филипп внезапно остановился. Сжав челюсти, он повернулся к ней.
– Не уверен.
Она пристально всматривалась в его хмурое лицо, дымчато-серые глаза. Сегодня он поколебал ее уверенность в том, что план действует. Все эти резкие движения, отрывистый тон… а теперь он еще и говорит загадками. Она отняла руку. Решив твердо стоять на своем, вскинула подбородок.
– Что-то вас беспокоит, это совершенно ясно.
– Что-то точно беспокоит, – ответил он, уперев руки в бока. Он прямо-таки сверлил ее взглядом.
Она молчаливо стояла и с немым вопросом в глазах ждала, пока он расскажет. Филипп пробормотал проклятие. Напряженный, словно натянутая тетива лука, он резко повернулся к ней всем телом. Не отрывая от девушки глаз, снова взял ее за руку и нежно поцеловал запястье над перчаткой.
И тут же почувствовал ее реакцию, быструю дрожь, которую она безуспешно попыталась скрыть. Ее глаза широко раскрылись, но не от удивления. Грудь под кружевной амазонкой учащенно вздымалась и опускалась.
Филипп задумчиво прищурил глаза:
– Скажите мне, Антония. Я вас соблазняю – или вы меня?
На мгновение Антонии показалось, что земля уходит из-под ног.
– Соблазняю?.. – Она изумленно смотрела на него.
– Соблазняете. – Филипп безжалостно удерживал на себе ее взгляд. – Я чувствую к вам старое как мир влечение, то самое, которое иногда вспыхивает между мужчиной и женщиной.
Антония подавила внезапный импульс повторить за ним это магическое слово «влечение». Она чувствовала, как оно неразрывной нитью связывает их тела. Застыв на месте, снова беспомощно моргнула. Что он предлагает?
Я…
– Вы не знаете, о чем я говорю? – предположил Филипп, касаясь рукой ее подбородка.
Ее поразили явные нотки цинизма в его голосе. Глаза Антонии вызывающе сверкнули.
– Я даже не знаю, как соблазнять кого-то!
– Не знаете? – Филипп притворился, будто раздумывает на ее словами, хотя напряжение, в котором он пребывал весь день, стало еще сильнее. – Вам и не нужно точно знать – инстинкт подсказывает.
Он впился в нее взглядом – в ее зеленые с золотом глаза, капризно изогнутые манящие губы – и почувствовал, как его охватывает неконтролируемое волнение. Ему так хотелось поддаться порыву, эмоциям, а ведь Филипп никогда себе этого не позволял. Он всегда гордился тем, что никто и никогда не мог управлять им, заставить делать что-либо против своей воли.
Конец ознакомительного фрагмента.