Подозрение
Было тихое ясное утро. Элеонора ещё спала в своей кроватке. Пять придворных нянь тоже спали, расположившись на стульях неподалёку. Хуана на цыпочках вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Она подошла к двери в конце коридора, у которой стояли стражники.
– Доложите, что я здесь.
Стражники повиновались и скрылись за дверью. Герцогиня было приготовилась пройти вперёд, минуя караул, но они преградили ей дорогу.
– Его светлость примет вас позже. Он просил его извинить.
Хуана от неожиданности даже вскрикнула.
– Вы не поняли: там мой муж, а это – мой дворец. И, без сомнения, моя страна. Я могу пройти куда угодно и когда угодно! – и она выразительно посмотрела на караульных.
Они были растеряны и испуганно переглядывались. Воспользовавшись замешательством, герцогиня быстро прошла между ними.
Двери распахнулись и Хуана ворвалась в комнату. Воображение рисовало страшные картины.
«Не любит… У него любовница? Или любовник? Или всё же просто устал… Нет, он меня больше не любит!»
Герцогиня импульсивно сорвала одеяло и швырнула его на пол. На кровати лежал Филипп в обнимку с пуховой подушкой. Он сонно приоткрыл веки и непонимающе уставился на жену.
Хуана была смущена своим необдуманным поступком, негромко спросила:
– Ты один?
Филипп удивлённо посмотрел по сторонам.
– Не считая тебя и двух стражников за твоей спиной – можно сказать, один.
Герцог знаком приказал караулу удалиться.
– С каких пор я не могу посещать твою спальню? – немного более снисходительно спросила Хуана.
– С тех пор, как я занимаюсь делами государства, любимая. С тех пор, как Англия ставит нам палки в колёса.
– А не с тех ли пор, как я родила тебе дочь? Признайся, я надоела тебе?!
– Как ты можешь обвинять меня в том, чего я не совершал? Ты ставишь меня перед выбором: долг или семья. Ты хочешь, чтобы я уделял тебе больше времени, но король английский и король испанский – твой отец, к слову, – и десяток других королей требуют от меня того же! Не будь так жестока ко мне, Хуана. Я люблю тебя так же, как и прежде, разве ты не видишь?
Герцогиня, краснея, слушала мужа и к концу речи совсем засмущалась.
– Конечно, вижу! Я знаю всё это, знаю, Филипп.
Она не нашлась что ещё сказать и заплакала.
Филипп обнял жену за плечи и положил её прелестную головку себе на грудь.
Так они и лежали: молча обнявшись, двое самых счастливых людей в королевстве, как это бывает, когда муж влюблён в свою жену, а жена в своего мужа, – и двое самых несчастных, которыми бывают особы королевских кровей, несущие долг перед государством. И с этим долгом они расплатятся лишь после своей смерти.