Глава 3
Громкая музыка, ослепляющие вспышки света, извивающиеся силуэты, мелькающие знакомые и незнакомые лица… темные волосы, светлые волосы, руки… много рук, они хватают его, обнимают, ласкают… смех, запах алкоголя, сигаретный дым… как же кружится голова…
– А ну, вставай! – эти слова, резким криком раздавшиеся в голове, заставили его вздрогнуть и проснуться. Илья попытался разлепить тяжелые веки, но яркий свет больно ударил по глазам, и он зажмурился. Лежа на животе, он не сразу пришел в себя и никак не мог понять, где находится. Но почувствовав некоторую тяжесть на своей спине и интенсивное пихание маленьких острых кулачков, сонно усмехнулся.
– Вставай! – послышался над ухом сопящий голос, и Илья хрипло рассмеялся, затем поерзал, пытаясь спихнуть незваного седока, но тело его оказалось на редкость слабым и гудело так, словно он всю ночь разгружал вагоны.
– Просыпайся! – снова приказал голос и звонко рассмеялся.
– Со-о-оня, – простонал Илья, не в силах открыть глаза. – Хватит меня мять! Сейчас же слезь с моей спины!
– И не подумаю, – дерзко заявила его сестра. – Ты дрыхнешь уже полдня.
– Ну и… а тебе-то что? – Илья снова попытался скинуть сестру с себя, но она лишь крепче уцепилась ручонками за его плечи и рассмеялась. Тяжело вздохнув от собственного бессилия, он решил поинтересоваться: – И почему это мы сегодня не в школе?
– Ты совсем что ли? – искренне удивилась его вопросу Соня и даже ослабила хватку. – У меня же каникулы!
– Ах да, точно… каникулы, – вспомнил Илья. – Я совсем забыл…
– Да, ты как старик! Постоянно что-то забываешь, – проворчала Соня, перестав наконец-то мять его спину.
– И почему это? Что я еще забыл?
– Свое обещание.
– Ну-ка?
– Сам вспоминай.
– Но, малышка! Я, действительно, не помню.
– Как всегда, – голос Сони становился все более обиженным и расстроенным.
– Я просто еще не проснулся, – поняв, что поспать дольше у него не получится, Илья проморгался и с огромным трудом открыл веки. Свет солнца из окна ослеплял и больно резал по глазам. – Моя голова просто еще не начала работать. Так что же я такого наобещал тебе?
– Ты сказал, что в первый день моих весенних каникул сводишь меня в театр!
– Кто? Я? – удивился Илья, и еще больше раскрыл глаза, пытаясь припомнить, когда такое было. – Это я так сказал?!
– Конечно, ты! – Соня наконец-то сползла с него и улеглась рядом на кровати. Он перевернулся на спину, закинул обе руки себе за голову и сонно посмотрел на сестру. Ее длинные темные волосы были аккуратно заплетены в косы и по бодрому выражению румяного лица нетрудно было догадаться, что она то не спит уже давным-давно. – Ты обещал еще зимой, а потом переобещал на весну, потому что тебе все время некогда!
От последних, укоряющих слов сестры Илье стало, действительно, стыдно. Он ведь и в самом деле уделял ей очень мало времени, хотя безмерно обожал этого маленького жизнерадостного человечка. Но ехать в театр на какой-то наивный и скучный детский спектакль… мысли об этом вводили его в удручающее состояние. Он не особо любил подобные мероприятия, по непонятной причине они наводили на него тоску.
– Послушай, давай начистоту, ладно? Лучше бы тебе съездить в этот твой театр с мамой. А мы с тобой можем просто погулять.
– С мамой?! – возмутилась Соня и обреченно подперла голову обеими руками. – Маме тоже всегда некогда. Я сегодня с ней говорила, у нее каждый день расписан в этом ее… бла… бла
– Благотворительном фонде, – подсказал Илья, и девочка кивнула. – Ну, тогда съезди с няней. Нина Васильевна – прекрасная и добрая женщина. И очень умная к тому же.
– Ну, ты вообще уже! – Соня обиженно надула губы. – Она слишком умная, мне с ней скучно! Я не хочу с ней. Я хочу с тобой!
И видя, как карие глаза сестры наполняются слезами, Илья понял, что все его аргументы закончились и отступать больше некуда.
– Ну, в театр так в театр, – сдался он, Соня моментально просияла, услышав это, и он поспешно добавил: – Но только, пожалуйста, давай не сегодня. Я просто себя неважно чувствую…
– Это понятно, у тебя же бодун, – понятливо кивнула девочка.
– Соня! – возмущенно сказал Илья. – Что это за выражение!?
– А что такого? – невозмутимо удивилась та. – Я в википедии прочитала, что этим словом называется похмелье, ощущение сильной жажды и плохое самочувствие на следующий день после принятия алкоголя.
– Ты читаешь не то, что нужно! И вообще, ты еще маленькая, чтобы интересоваться такими вещами.
– Я не специально. Просто папа, когда уезжал сегодня на работу, тихонько сказал маме, что ты утром пришел в таком состоянии, что у тебя наверняка весь день теперь будет бодун. Я услышала это непонятное слово и захотела узнать, что оно значит. Так у тебя, действительно, бодун?
– Ничего у меня нет! – еще больше возмутился Илья. – Оставь меня в покое.
– Нет есть, – настойчиво сказала Соня и с сочувствием заглянула ему в глаза. – Ты воняешь и плохо выглядишь.
– Что?! – неожиданно расхохотался Илья. – Я не воняю, противная девчонка! А если это так, тогда зачем ты лежишь со мной рядом?
Соня тяжело вздохнула и смешно закатила глаза, словно разговаривала в данный момент с наиглупейшим существом на всем белом свете:
– По-моему, это очевидно. Ты – мой брат, а я воспитанная и терпеливая девушка.
– Девушка? Послушай, терпеливая ты моя, проваливай-ка из моей комнаты! – рассмеялся Илья, ее слова и поведение позабавили его. – И заодно принеси мне водички.
– Ты – хам, – спокойно заявила Соня и поднялась с кровати. – Я уже принесла тебе стакан воды. Он стоит на столе. И еще надо открыть окно, чтобы проветрить твою ужасную вонючую комнату!
С этими словами она демонстративно подошла к окну и, дернув за пластмассовую ручку, легким движением распахнула его. В комнату тут же ворвался свежий прохладный мартовский воздух, наполненный щебетанием птиц, запахом тающего снега и влажной коры.
– Сейчас же закрой окно, противная девчонка! – выкрикнул Илья, натягивая одеяло на нос. – Я же замерзну!
– Ничего страшного, – деловым тоном, по-взрослому заметила Соня, направляясь к выходу, и, демонстративно обернувшись, добавила: – От свежего воздуха еще никто не умирал.
– Дай хоть попить! – простонал Илья, закутываясь в постельное белье.
– Вода тут, – Соня ткнула указательным пальцем на длинный узкий стеклянный стакан, стоящий на письменном столе. – Сам поднимись и возьми.
– Вон из мой комнаты, противная девчонка! – крикнул Илья, стараясь не рассмеяться, и запустил ей вслед подушкой. Подушка приземлилась на пол в десяти сантиметрах от Сониной ноги. Девочка лукаво улыбнулась, подняла ее и швырнула обратно в брата. Попав четко ему в голову, она заливисто расхохоталась и поспешила выскочить из комнаты, но уже ровно через секунду ее довольная мордашка снова появилась в дверном проеме с едким замечанием:
– И советую принять душ. С тобой рядом просто невозможно находиться. От твоего запаха у меня даже глаза слезятся!
Дверь резко захлопнулась под звонкий девичий смех, и на лестнице раздался легкий топот бегущих вниз маленьких ножек. Соня спешила к маме, чтобы поскорее сообщить, как ей в очередной раз удалось вывести из себя старшего братца.
Илья прислушался к оживленным голосам где-то далеко, на другом конце дома, и ухмыльнулся. Он любил всей душой свою маленькую проказницу-сестру. И несмотря на то, что у них была огромная тринадцатилетняя разница в возрасте и практически не было общих интересов, ему все равно нравилось разговаривать с ней, наблюдать за тем, как она растет, как меняется, как начинает во всем подражать взрослым и до смешного умничать. Он считал свою сестренку очень умной и доброй девочкой, воспитанной и неиспорченной родительскими деньгами, поэтому больше всего на свете ему хотелось, чтобы она всегда оставалась такой, как есть. И, конечно же, он ни в коем случае не хотел, чтобы его любимица огорчалась или разочаровывалась. Поэтому, поразмыслив немного, глядя в распахнутое окно на залитые солнечным светом ветви деревьев, Илья принял твердое решение полностью посвятить ей один из ближайших дней: сводить в театр, если уж она так об этом мечтает, посидеть вместе в каком-нибудь уютном кафе, прогуляться в парке… Думая об этом, он решительно откинул одеяло в сторону, вздрогнул от пробежавшей по телу свежей прохлады и нетвердой походкой прошагал до своего стола, схватил стакан и стал жадно пить. Напившись и вытерев тыльной стороной ладони мокрые губы, он бросил взгляд на квадратные настенные часы. Было уже три часа дня. Во сколько же он вернулся? Кажется, только утром… Илья напрягся и попытался восстановить в своей голове всю цепочку ночных событий, но с удивлением отметил, что помнит весьма немного. Воспоминания о том, что происходило в клубе, смешались все в какую-то яркую кашу, состоящую из коротких и неподвижных картинок, словно его сознание фотографировало все подряд и теперь воспроизводило эти странные непонятные кадры один за другим. Илья поморщился, представляя, как выглядел вчера в таком состоянии. Но с другой стороны, кого ему было стыдиться? Его друзья были так же «хороши», как и он сам. А Диана… ну а что, Диана? Если бы ей что-то не нравилось, она не стала бы с ним так возиться. Она хорошая девушка. Очень. И заботливая. И красивая. Наверное, когда-нибудь у него возникнет желание жениться на ней. Наверное, его жена должна быть именно такой, красивой и заботливой? Наверное, она должна быть такой, чтобы все друзья завидовали ему… Или должно быть что-то еще? Он не понимал себя и никак не мог разобраться в том, что чувствует. Диана была ему приятна во всех отношениях, ему было хорошо с ней. Она была не глупа и всегда умело поддерживала разговор, и с ней не стыдно было появляться на публике. И она нравилась его родителям. И еще он чувствовал, как трепетно она относится к нему, как она заботится о нем, как она бывает необыкновенно нежна и ранима. Именно она вызвала такси и привезла его домой этим утром, и держала на своих хрупких плечах, помогая подняться в комнату, раздела и уложила в кровать, но сама не осталась, зная, что ему это может не понравиться. Наверное, он должен гордиться такой девушкой, как Диана.
Илья подошел к окну, распахнул его шире и подставил свое по пояс обнаженное тело под яркие, но еще не слишком теплые лучи дневного солнца. И эта весенняя прохлада, смешанная с ласковым, едва ощутимым теплом, вызвала непонятное приятное томление во всем его теле, и мурашки, словно прикосновения тысячи пальцев, врассыпную побежали по спине. Илья вздрогнул, потянулся и закинул обе руки за голову. Как же хорошо… Нет, не может все быть так просто и скучно! Должно быть что-то еще! Непременно должно быть. Что-то, чего он пока просто не понимает, что-то необъяснимое, глубокое, трепетное… то, от чего у людей вырастают крылья за спиной, от чего они способны свернуть горы, от чего они сходят с ума и становятся одержимыми… Одержимыми? Что за бред? Илья ухмыльнулся, подивившись неожиданному размаху своих философских размышлений. И, вспомнив про совет сестры, нехотя отошел от окна, взял со спинки стула большое махровое полотенце и отправился прямиком в душ.
***
Со стороны кухни раздавались голоса, и Илья, не раздумывая, отправился туда.
– Илюша! – всплеснула руками Анна Сергеевна, едва взглянув на своего сына, который виновато улыбнулся, неловко присел на высокий стул у барной стойки и незаметно ущипнул за бок Соню, сидевшую рядом. Та громко взвизгнула и пригрозила ему кулаком. Анна Сергеевна молча положила перед ним на стол таблетку аспирина и налила стакан воды. Какие-либо замечания были излишними, и он покорно принял лекарство, так как и в самом деле чувствовал себя неважно. Илья уже прекрасно изучил свою маму, и теперь не ждал от нее каких-то нравоучений или излишней строгости, она была не таким человеком, хотя старательно скрываемое осуждение все-таки читалось в ее голубых глазах: – Я надеюсь, ты выспался?
– Более чем, – стараясь, чтобы голос его звучал бодро и убедительно, ответил Илья.
– Обедать будешь? – мама выпрямила спину и направилась к холодильнику. Она была одета в строгий темно-синий брючный костюм и бежевую блузку, светлые волосы идеальными локонами обрамляли лицо.
– О нет, – Илья отрицательно потряс головой, с легким отвращением подумав о еде. – Аппетита нет… пока.
– Понятно, – Анна Сергеевна захлопнула холодильник. – Тогда, наверное, крепкого чаю?
– Лучше кофе.
Анна Сергеевна кивнула и открыла стеклянную дверцу кухонного шкафчика, достала круглую белую чашку и включила кофемашину. Та монотонно зашумела, и уже через несколько минут вся кухня наполнилась бодрящим ароматом свежезаваренного кофе.
– Спасибо, мама, – поблагодарил Илья, когда чашка с дымящимся напитком уже оказалась у него под носом. – Ты уходишь?
– Да, мои дорогие, минут через пятнадцать уже нужно выезжать, так как в пять у меня важная встреча. Нина Васильевна должна прийти с минуты на минуту, – с этими словами мама торопливо взглянула на часы, а потом снова обратилась к сыну: – Я надеюсь, Илья, у тебя нет планов на сегодняшний вечер?
– Нет, – отозвался тот, делая глоток обжигающего кофе.
– Ну и прекрасно, потому что Анатолий Викторович после вчерашнего ужина слег, у него поднялась температура, и он не в состоянии даже разговаривать по телефону. Отцу срочно нужна твоя помощь.
– Хорошо, – без колебаний согласился Илья. – Сейчас немного приду в себя и сразу же поеду в офис.
– Отлично. Только на чем? – Анна Сергеевна строго сдвинула брови и с легким укором посмотрела на сына. – Диана сказала, что твоя машина осталась на стоянке возле клуба.
– Ох… – Илья болезненно поморщился и потер правой ладонью лоб. – И то верно. Но это не проблема. Я вызову такси, а вечером, после работы заберу машину.
– Будь любезен, – кивнула ему мама и снова поглядела на часы. Няня где-то задерживалась, и она начинала заметно нервничать. – Соня сказала, что вы собираетесь в театр?
Илья бросил короткий взгляд на сестру, беззаботно болтающую ногами под стойкой, и ответил:
– Собираемся. Только еще не решили в какой.
– Как это не решили?! Ты просто не спрашивал. Я хочу вот сюда! – возмутилась Соня и положила перед носом брата красочный флаер с рекламой какого-то спектакля.
Илья едва взглянул на него, по сути ему было абсолютно все равно, куда идти:
– Ну, хорошо. Хочешь сюда? Значит, пойдем. Забронируйте сегодня с Ниной Васильевной два билета через интернет.
– Я хочу позвать с нами Лизу, – неожиданно заявила Соня и вопросительно посмотрела сначала на брата, а потом на маму.
– Какую еще Лизу? – удивленно переспросил Илья, не сразу догадавшись о ком идет речь. Голова его и мысли до сих пор находились в легком тумане.
– А что? Хорошая идея, – поддержала предложение дочери Анна Сергеевна. – Лиза – девочка хорошая, но уж очень замкнутая. Думаю, ей пошла бы на пользу ваша компания.
– Какая компания?! Какая еще девочка?! – возмутился Илья, большими глотками допивая свой кофе.
– Ну Лиза, – напомнила Соня, повернувшись к брату, и с недоумением поглядела ему в глаза. – Вчера у нас была в гостях. Неужели ты забыл?
– А-а-а, – протянул Илья, с трудом вспоминая события вчерашнего вечера, предшествующие его встречи с друзьями. Воспоминания эти были так туманны и нереалистичны, словно все происходило давным-давно. – Помню я эту худую и необщительную девочку. И что? Неужели вы предлагаете, чтобы я пошел в театр с двумя малолетками?
– Ну да, – довольно кивнула Соня.
– Ну уж нет! – воскликнул Илья и замахал руками, словно открещиваясь. – Да ни за что! Мне вполне хватает общества и одной противной девчонки!
– Илья… – мама и дочь одинаково недовольно посмотрели на него и обе укоризненно покачали головами.
– Ну, мама! – взмолился тот, испытав легкий укол совести за свои слова. – Только не заставляй меня! Я вообще не люблю детей! И совсем не хочу провозиться целый день с двумя маленькими девчонками.
– Да что здесь такого? – удивилась Анна Сергеевна.
– Ну а что, если они устроят мне прилюдную истерику или будут вести себя плохо? Что мне тогда с ними делать? И о чем с ними разговаривать? О куклах и платьях?
– Ничего с нами не надо делать, – обиженно буркнула Соня и надула губы. – Тогда я лучше позову Женю, если уж ты так боишься детей.
Анна Сергеевна в этот момент подошла к окну и, раздвинув жалюзи, вытянула шею, внимательно вглядываясь на подъездную дорожку к дому. Оттуда раздавался какой-то шум. Одно только упоминание имени вчерашней гостьи привело Илью в замешательство, а воспоминания о неприятном разговоре вновь захлестнули его изнутри. И словно защищаясь от них, он изобразил наигранное изумление:
– Какую еще Женю?
– Евгению, жену Павла Викторовича, неужели ты не помнишь? – мимолетом уточнила мама, которую в эти минуты явно заботили какие-то гораздо более серьезные вопросы и, схватив сумку, она заглянула в нее, сунула мобильный телефон в боковой кармашек и добавила: – По-моему, это очень хорошая идея! Почему бы вам не сходить на спектакль всем вместе? Они обе показались мне вполне воспитанными. Пригласите еще и Диану. Думаю, что она не откажется. Ну все, детки мои, Нина Васильевна подъехала. А я побежала. Уже очень-очень опаздываю!
С этими словами она быстро чмокнула в лоб Соню, затем Илью и торопливо покинула кухню.
– Ты это серьезно? – возмущенно спросил сестру Илья.
– Ну, если ты опять не можешь…
– Почему это не могу?! Я же пообещал. Только я не думал, что ты захочешь позвать кого-то еще, – испытывая от слов сестры непонятное смятение, он шумно отодвинул стул и, взяв в правую руку чашку, понес ее к мойке, включил воду и стал задумчиво следить за тем, как мощная струя воды смешивается с кофейной гущей, пенится и переливается через белоснежный фарфоровый край.
– Ты про Женю? – уточнила Соня, вдохновленно чирикая что-то шариковой ручкой на рекламном буклете. – Ну, а что тут такого? Просто Лиза не пойдет без нее.
– Ну, так и не нужно нам никого! – Илья резко повернулся и серьезно посмотрел сестре в глаза.
– Почему? – простодушно поинтересовалась та. – Нам с ними будет интересно.
– Послушай, – Илья наконец выключил воду, подошел к барной стойке с противоположной стороны и облокотился о столешницу, затем наклонился к Соне лицом к лицу и взволнованно произнес: – Я уж не знаю, какая там эта твоя Лиза… но то, что ее мамаша не в себе – это факт. С ней, вообще, невозможно разговаривать. Или ты забыла, как она вчера взбеленилась от одного только моего безобидного вопросика? На мой взгляд, она настоящая истеричка, а от таких людей надо держаться подальше!
– Никакая она не истеричка! – Соня отбросила ручку в сторону и возмущенно посмотрела брату в глаза. – Женя хорошая и веселая. Я не знаю, почему она так тебе ответила… может, у нее что-то личное… случилось. Но, когда ты ушел, она закрыла лицо руками, стала просить прощения и сильно плакать.
Илья оторопел на мгновение, но затем выпрямился и строго посмотрел на сестру, не желая верить ее словам:
– Вранье!
– Не хочешь – не верь, – Соня равнодушно пожала плечами.
– Скажи честно, ты ведь это выдумала?
– И ничего я не выдумала! – обиделась та и снова надула губы.
– Ну извини, может, ты просто что-то путаешь? – почувствовав себя в который раз неловко, уже более мягко поинтересовался Илья.
– И ничего я не путаю! – выкрикнула Соня, не желая мириться с недоверием брата. – Мне уже не пять лет!
– Но тогда… почему? Что такого произошло после моего ухода? Почему она… вдруг заплакала?
– Я не знаю. Ничего не произошло. Мы с Лизой сами ничего не поняли. Женя просто сидела на полу и сильно-сильно плакала. Сначала мы испугались и стали ее успокаивать, а она сказала, что сильно виновата. А потом еще сказала, что не хотела никого обидеть, и что теперь ей будет долго стыдно за себя…
Слова сестры взволновали Илью, он нахмурился и скрестил руки на груди. Противоречивый образ с новой силой всплыл в его подсознании, слегка расплывчатый, но все такой же магический и притягательный. И когда его воображение во всей красе обрисовало трогательную картину плачущей девушки… плачущей из-за него… что-то внутри его души вспыхнуло, заболело и стало ныть. Он снова испытал то жгучее нездоровое желание стать невидимым и незаметно вернуться во вчерашний день, в комнату сестры, чтобы увидеть все собственными глазами.
– Ты меня сейчас не обманываешь, Соня? – все еще сомневаясь, спросил он у сестры, но голос его при этом дрогнул. – Она на самом деле так сказала?
– С чего мне врать? – заявила та. – Ты не разбираешься в людях, потому что ты к ним невнимателен.
Произнеся эту простую истину, она ловко слезла со своего высокого стула, а ее слова оказались настолько мудрыми и так точно попали в цель, что заставили Илью замолчать и глубоко задуматься. А ведь и в самом деле, он всегда интересовался лишь самим собой: своими мыслями, своими переживаниями, своими желаниями и недовольством, редко обращая внимание на то, что чувствуют другие… Соня равнодушно взяла со стола свою шариковую ручку, буклет и направилась было к выходу, но Илья растерянно окликнул ее:
– Эй! Ну и что я, по-твоему, должен сделать?
– В каком смысле? – Соня обернулась и, понимая, что одержала хоть и маленькую, но все-таки победу, лукаво улыбнулась.
– Как я должен их пригласить? У меня ведь нет никаких контактов. Или ты предлагаешь, чтобы я разыскивал эту твою сумасбродную Женю через папу?
– Ну, зачем же через папу? – очень уж по-взрослому поинтересовалась Соня и демонстративно вернулась к стойке. – У меня все есть. Мы с Лизой обменялись телефонами: и мобильными, и домашними. Принести?
– Ну, мобильный Лизы мне ни к чему. Давай домашний. Где он у тебя?
– В спальне, я в блокнотик записала.
– Тащи сюда!
Хлопнула входная дверь, в прихожей послышались тяжелые шаги, шуршание пакетов и какая-то возня.
– Детки, я приехала! – крикнула Нина Васильевна, и Соня с Ильей разочарованно переглянулись. Про нее то они совсем позабыли.
– Давай тогда не сегодня? – торопливо предложил Илья. – Завтра позвоним. Сейчас мне уже пора переодеваться и ехать к отцу в офис.
– Ладно, – протянула Соня, развернулась и пошла навстречу своей няне, тучной темноволосой женщине лет пятидесяти, которая в это время, шумно вздыхая, снимала пальто у входа и переобувалась в домашние тапочки.
– Здравствуйте, Нина Васильевна! – донесся вежливый голос Сони уже из прихожей.
– Здравствуй, мое золотце, – ласково ответила ей женщина. – Ох, я сегодня немного припоздала. Такие пробки на дорогах! А твой брат дома?
– Дома.
– Вас покормить?
– Нет, спасибо, мы с мамой пообедали. А Илья уезжает на работу.
– Ну, хорошо, – Нина Васильевна шумно перевела дыхание и добавила: – Тогда пойдем, поможешь мне разобрать сумки…