Глава VII. С глубоким прискорбием
По ком звонит гонг…
Судьба Тамар сложилась блестяще, но едва ли счастливо. Любимый муж довольно скоро – лет через пять – погиб, возвращаясь из похода. Как утверждают летописи, «от рук мусульманского лазутчика». Вот только ни обстоятельства смерти, ни реакция двора, ни даже нюансы захоронения грузинскими источниками не освещены, – и это крайне удивительно. Уж кто-кто, а средневековые хронисты себя в таких случаях не стесняли, будь все путем, мы бы знали о печальном событии в мельчайших деталях, вплоть до того, какие слова изронил, умирая, героический полководец – между прочим, как ни крути, соправитель. Если же молчат, значит, есть отчего. На мой взгляд, скорее всего, не лазутчик виноват. Свои, тбилисские. Ибо мешал. Как и первый, русский. Но Юрий был чужой, одинокий, да еще и не любимый царицей, так что его сковырнуть тбилисской элите особого труда не составило. Оболгали и выгнали, всего делов. С Сосланом такой фокус не прошел бы. Он-то при дворе был своим, имел друзей, был популярен в войсках, и царица его, в отличие от первого, любила. Да и Алания, о чем не стоит забывать, была под боком. Причем в те времена достаточно сильная, чтобы ежели что вмешаться. Вот потому – в спину. И тишина. Полная, чтобы ненароком чего не надо не сболтнуть. А далее все путем. Тамар, естественно, на троне, но без мужа, зато с двумя малыми детьми (в такой ситуации, даже имея железный характер, не особо рыпнешься), а кому надо, те у руля. Прочно.
И тем не менее эпоха царицы Тамар – краткий век славы и могущества объединенной Грузии. В какой-то момент она стала гегемоном Южного Кавказа и подчинила не только все земли, население которых говорило на языках, хоть в малейшей степени напоминавших грузинский или мегрельский, но и практически всю Северную Армению. С помощью грузинских войск на северном побережье Малой Азии возникла крохотная Трапезундская империя, один из осколков уничтоженной франками Византии. Мелкие мусульманские княжества присягнули на верность Тбилиси, а сильные соседи типа сельджукских султанов Рума и азербайджанских Ильдегизидов, получив исчерпывающие разъяснения в битвах при Басиани и Шамхоре, признали, что жизнь такова, какова есть, и больше никакова. Никаких дурных предзнаменований не случилось и после смерти великой царицы. Как водится, слегка побуянили вассалы, их, как водится, приструнили, и молодой наследник Лаша (тронное имя Георгий IV) приступил к царствованию, обещавшему быть долгим и блестящим.
Проблема заключалась лишь в том, что Тамар, в отличие от отца, была не столько самодержцем, сколько великим модератором. Она умела держать баланс между кланами вельмож-дидебулов, умело формируя систему сдержек и противовесов, выдвигая на первые роли способных людей и будучи фактически очень-очень первой среди равных. Лаша же, молодой, судя по всему, балованный и амбициозный, такие порядки терпеть не хотел, желая не только царствовать, но и править, тем паче без нотаций из уст нудных стариков. Отстранить от руля мощные кланы сил у царя не было, но он упорно формировал собственный круг из сверстников, далеко не всегда выходцев из высшей знати. Летописцы именуют этот кружок «ринди», что в переводе с фарси означает «нахалы, разгильдяи», а учитывая, у кого на содержании сидели ученые монахи, можно представить себе, как относились к наглым пацанам старые сановники. Неудивительно, что мамины люди ставили царю палки в колеса везде, где было возможно. Например, когда Лаша взял в жены (судя по всему, по страстной взаимной любви) простолюдинку, ко всему еще и отбив ее у мужа, вельможи отыгрались по полной. Точь-в-точь, как незадолго до того случилось на Руси, в Галиче, они, подключив Церковь, такие пируэты по понятным причинам не одобрявшую, вынудили царя через пару лет расстаться с «блудницей», вернув ее бывшему мужу, а царского сына, малыша Давида, объявив бастардом, слава Богу еще, что не удавили, а всего лишь выслали в Рум, к тетке, без права на возвращение. запретив когда-либо возвращаться. Все, что смог сделать Лаша, – это категорически отказаться жениться на любой из тех, кого подберут дидебулы.
Тем не менее, несмотря на придворные разборки, Грузия оставалась региональной сверхдержавой, игравшей важную роль в политических проектах идеологов крестовых походов. Накануне пятой круазады была даже достигнута договоренность о совместных действиях на предмет очередного освобождения Святого Города. Однако именно в это время у границ Грузии впервые появились монголы. Вернее, их авангард, разведка по главе с Джебе и Субудаем. Поражений эти ребята не знали. Осведомленные о судьбе могущественнейшего Хорезма, правители мелких и даже крупных (как Узбек, атабег Азербайджана) государств, лежавших на их пути, сопротивления не оказывали, а присягали и платили отступные добровольно, чем избавляли себя от неприятностей (согласно Ясе, солдат ребенка не обижал). Однако для Грузии, более четверти века гремевшей, блиставшей и не знавшей поражений, такой вариант был исключен. Было решено дать пришлым варварам бой, закидать их башлыками и вообще. О дальнейшем в деталях говорить не буду, дабы не оскорбить чьи-нибудь нежные чувства, но из песни слова не выкинешь: где-то в течение месяца грузинские войска были разбиты трижды, в том числе и в генеральном сражении, где главными силами Сакартвело командовал сам царь. Впрочем, на Тбилиси монголы не пошли. Не было у них такой задачи, они, как известно, преследовали половцев. Аж до Калки. После чего вернулись в ставку Великого Хана и отчитались о проделанной работе.
Что до Грузии, то для нее такой поворот событий был, мягко говоря, шоком, тем паче что вскоре скончался деятельный Лаша, тяжело раненный в одном из трех упомянутых сражений, и на престоле оказалась его сестра Русудан. Красивая, но никак к такой судьбе не подготовленная и, судя по всему, не слишком умная девушка мгновенно стала игрушкой в руках придворных кланов, и пожилые солидные «дядюшки», разогнав осиротевших выскочек-ринди, занялись переделом сфер влияния, на время похерив внешнюю политику. А зря.
Нокдаун
Если поражение от монголов, не слишком обидное, поскольку монголы били всех, по умолчанию признав карой Божьей, изо всех сил постарались предать забвению, то появление у границ Грузии пестрых полчищ хорезм-шаха Джелал-эд-дина поначалу никого не встревожило. Этот враг был известен и знаком, ему подобных (и даже более крутых) при Тамар не раз били, а главное, великого Хорезма уже не существовало, титулярный же шах был всего лишь беглецом, потерявшим престол и фанатично, но бессмысленно сражавшимся с дышащими ему в спину ордами Великого Хана. Вся сила его, по сути, заключалась в том, что отступать было некуда. Но и за грузинами стоял их дом, так что в моральном плане все шло поровну, а солянка сборная, именуемая войском хорезмийца, не шла ни в какое сравнение с пусть побитой, но все еще могучей армией Грузии, так что опасаться было нечего. По крайней мере, так думали. Тем неожиданнее в 1225-м оказалось тяжелое поражение в первом же бою близ Гарниси. Что там стряслось, неведомо по сей день, известно лишь, что главнокомандующий Иванэ Мхаргрдзели неожиданно отступил с главными силами, бросив авангард на съедение шаху. Возможно, причина в том, что Джелал-эд-дин, как военный, был талантлив, а грузинскую армию возглавляли хотя и «люди Тамар», но второй сорт (первосортные уже перемерли), возможно, князь Иванэ был уже чересчур стар для такого экстрима, а не исключено и решение им своих кулуарных проблем на поле боя.
Но, как бы то ни было, армия отошла, Тбилиси пал и был разграблен с чудовищной жестокостью. Спустя полтора месяца под Болниси были разгромлены и главные силы царства, на сей раз бившиеся в полную силу. Грузии фактически не стало. Джелал-эд-дину это, правда, не очень помогло: монголы вновь нагнали его, прижав к границам Рума, где Птица-Удача наконец оставила хорезм-шаха: он был побит сельджуками, затем в очередной раз монголами и вскоре погиб в горах Курдистана. Однако грузинам это не принесло ничего, кроме, возможно, вполне понятного злорадства: покончив с упрямым туркменом, монголы вновь свернули в Сакартвело. На сей раз они шли, как хозяева, не встречая сопротивления. Царица сбежала за хребет, в относительно безопасный Кутаиси, приказав на прощанье спалить дотла только-только отстроенную столицу, вельможи один за другим присягали Великому Хану в индивидуальном порядке. Причем «охвостье эпохи Тамар» в первую очередь, а Иванэ Мхаргрдзели – одним из первых. О существовании Русудан все забыли бы, не окажись среди скопища трусов и паникеров некоего Кваркваре Джакели, князя южной области Самцхе (вроде из бывших «ринди» Лаши), начавшего что-то типа партизанской войны. Это позволило царице начать переговоры и получить право послать посольство к Бату-хану, после чего упрямый храбрец Джакели по просьбе Русудан сложил оружие.
В 1243-м хан Золотой Орды продиктовал условия мира. Грузия становилась прямым, без утверждения в Каракоруме вассалом Сарая, обязавшись выплачивать около 40 видов дани и поставлять вспомогательные войска из расчета 1 воин с 9 домов; хан также получал право давать или не давать ярлык на княжение. Вернувшись в Тбилиси, царица послала на Волгу своего сына Давида для утверждения в правах наследования, но в 1245-м, так и не дождавшись его, умерла. В связи с отсутствием наследника монголы установили в стране временное прямое правление, разделив ее на волости-думаны, во главе которых поставили присягнувших на верность дидебулов. За которыми, однако, вели неотступную слежку, жестоко карая при малейшем намеке на нелояльность. Скажем, по сей день неясно, был ли в реальности так называемый «Ковхиставский заговор», скорее все-таки нет, нежели да, но все, кого хоть сколько-то заподозрили, пережили много неприятностей. Невзирая на знатность и положение, их арестовали и подвергли пыткам, и спаслись они только благодаря случайности, да еще мужеству некоего Цотнэ Дадиани, сумевшего убедить суровых, но справедливых азиатов в том, что они погорячились. Однако о Давиде, сыне Русудан, по-прежнему не было ни слуху, ни духу (вполне возможно, что информацию держали под спудом по воле хана, имевшего определенные соображения), а безвластие грозило перерасти в драку между претендентами на вакантный престол. В связи с чем группа вельмож (опять же не исключено, что по подсказке монголов) выписала из Румского султаната Давида, сына Лаши, того самого бастарда, уже подросшего, и отправила к хану за ярлыком. Парень поехал – и столкнулся нос к носу со своим младшим кузеном и тезкой, живым и невредимым. Начался скандал. У каждого были сторонники. В пользу сына Лаши говорило старшинство, а также и преемственность по мужской линии, зато сын Русудан был зачат и рожден по всем правилам. Мудрые же монголы, вполне вероятно, такую коллизию и срежиссировавшие, сделали хорошо всем. Оба претендента – сын Лаши, прозванный Улу (Старший), и сын Русудан, прозванный Нарин (Младший), получили ярлыки и стали соправителями. Правда, общий язык они нашли и правили, не ссорясь ни между собой, ни с монголами, которым аккуратно платили дань и поставляли воинов.
Клинч
В 1256-м ситуация обострилась. Хулагу, внук Чингисхана, объявил себя независимым правителем улуса, охватывавшего территории Ирана, Ирака, Афганистана и части Малой Азии. Чуть позже Каракорум признал его таковым в качестве «ильхана», тем самым не только сделав хорошую мину при плохой игре, но и создав противовес Золотой Орде, фактически отделившейся еще раньше. Так что вассалам пришлось срочно решать, с кем быть, присягать ли новому начальнику, который ближе и опаснее, или хранить верность старому, чьи претензии в связи с удаленностью мягче. Первым из соправителей сделал выбор Давид Нарин, но ставка на Сарай себя не оправдала, и торопыжке, быстро и убедительно проигравшему, пришлось, как в свое время маме, бежать в Кутаиси, объявив себя вассалом Золотой Орды и ничьим больше. Чуть позже, то ли не слишком верно оценив силу Хулагу, то ли повинуясь обостренному чувству долга по отношению к суверену, в поддержку Сарая попытался выступить и Давид Улу, поддержанный самцхийским князем Саргисом Джакели, сыном помянутого выше Кваркваре. Увы, отряды ильхана вместе с дружинами абсолютного большинства князей, уже почуявших, по какому ветру держать нос, в стычке при Ацкури показали кузькину мать и ему, а спрятаться за хребтом не получилось, поскольку там уже прочно сидел кузен, вовсе не нуждавшийся ни в каком соправителе. Какое-то время помыкавшись, Давид и Саргис решили, что лучше помереть, чем жить бомжами, поехали к Хулагу, обстоятельно покаялись и были помилованы, – монголы беспощадно карали предателей, но любили щадить ошибившихся, а в сложной обстановке формирования новой державы ошибиться мог каждый. К тому же сломать спину Давиду Улу означало остаться совсем без ручного Багратиони, что неизбежно спровоцировало бы драку за власть, а ильхану пограничный вассал нужен был сильным. Так, спустя всего двести, даже чуть меньше, лет после объединения Грузий вновь стало две. Вернее, даже три, поскольку вскоре Давид решил, что дружба дружбой, а Саргис Джакели слишком усилился, и посадил друга и соратника в кутузку, откуда тот выбрался живым только благодаря ильхану, согласно Ясе не терпевшему несправедливости, после чего Самцхе было выделено из состава Восточной Грузии в отдельное, лично Хулагу подчиненное княжество.
«Увы», однако, не унялось. Напротив, продолжалось на полную катушку. Разобравшись, кто кому вассал, грузины оказались аккурат меж молотом и наковальней, причем молот Золотой Орды гвоздил беспощадно: Берке-хан, наследник Бату, дважды наголову разбил Хулагу, дойдя аж до Тавриза, а по ходу дела – естественно, при активной, хотя и не слишком эффективной в силу малочисленности контингентов помощи верноподданного Давида Нарина, – дважды же разорив дотла земли Давида Улу. После чего, в 1270-м, царь Восточной Грузии и отдал Богу душу – то ли от огорчения, то ли от какой-то болезни, оставив престол сынишке Деметре II, мгновенно и без сложностей получившему ярлык и почти двадцать лет (сперва под присмотром регента, затем сам) руководившему страной в ранге примерного и послушного вассала ильханов. Образцовая верность похвальна, ее принято поощрять; Деметре получал льготы и привилегии, что позволило ему начать понемногу восстанавливать разрушенное и заселять опустевшие земли. Судя по всему, он был толковым, очень незаурядным молодым человеком и, несомненно, мог бы многого добиться, однако судьба распорядилась иначе: великий визирь Буга, в чью «обойму» грузинский царь не без труда попал (что может быть лучше и надежнее?), учинил заговор против ильхана, проиграл и погиб, в связи с чем начались чистки его ближнего круга. На ковер был вызван и Деметре. Судя по всему, рыльце у парня было очень и очень в пушку, поскольку, как указывает летопись, решительно все советники рекомендовали царю не ехать, а пересидеть сложное время в горах. Деметре, однако, решил иначе. Считается, что спасая Грузию от нашествия по свою голову (за что был позже признан Святым Самопожертвователем), но, возможно, и надеясь на то, что многолетняя безупречная служба роду Хулагу, кровь, пролитая за ильханов в войнах, а главное, отсутствие претендентов на корону (его дети были слишком малы) сыграют свою роль. Расчет имел под собой некоторые основания: Аргун-хан, выслушав явившегося с повинной грузина, не стал казнить его сразу, как полагалось поступать с заговорщиками. Однако политика есть политика, комбинации очень часто возникают спонтанно, по ходу дела. С подачи некоторых грузинских вельмож возникла идея утвердить на царство «варяга» – Вахтанга, сына Давида Нарина. Сам царь Западной Грузии был, конечно, «золотоордынцем» до мозга костей, но как человек амбициозный (он вел весьма активную внешнюю политику и даже претендовал на роль сюзерена крохотной Трапезундской империи) не мог не соблазнить перспективой объединить наследие предков под властью своего рода. План был хорош со всех сторон и делал необязательным наличие Деметре, которого и казнили 12 марта 1289 года. Правда, юный Вахтанг II прожил совсем недолго, а чуть позже умер и Давид Нарин, после чего в Западной Грузии началась длительная борьба за власть между его сыновьями, в Кутаиси явилось сильное войско из Сарая и многое стало не так, как тремя годами ранее. Так что Аргунхан, оставив на время масштабные проекты, выдал ярлык на Тбилиси старшему сыну царя-мученика, молоденькому Давиду VIII.
Нокаут
В 1295-м в очередной раз выяснилось, что история развивается по спирали. После смерти Аргун-хана новый иль-хан Газан, человек очень сильный (как будет потом отмечено историками, самый сильный в роду Хулагидов), в тяжелой междоусобице отстояв право на престол, начал очередной тур зачисток сторонников оппонента, в числе которых оказался и Давид VIII. Он, правда, подражать героическому батюшке не стал, а шустро сбежал в горы, выцарапать откуда его было совершенно невозможно, но на троне в Тбилиси оказался его младший брат Георгий V, по матери внук Беки Джакели, князя Самцхе, выбравшего в борьбе наследников правильную сторону и за это весьма обласканного Газан-ханом. А поскольку Георгий был еще совсем дитя, в соправители ему назначили сводного брата, Вахтанга III. Позже, когда правление Газан-хана, очень яркое и успешное, но совсем недолгое, завершилось, с гор позволили спуститься и совершенно одичавшему Давиду VIII, выделив ему небольшой удел в Джавахети, естественно, в ранге полноценного царства. При таком изобилии суверенов ни о чем хорошем, естественно, не могло быть речи. Причем если на Юге, во владениях Джакели, все было относительно неплохо, а на Западе, где Константин, наследник Давида Нарина, не справившись с младшим братом Микэлом, вынужден был по решению Сарая поделиться с ним царством, хоть какой-то порядок был, по крайней мере в экономике, то Восточная Грузия не процветала крайне интенсивно. Население сократилось на порядок, запустели города, совершенно обезумели горцы, чуть ли не ежедневно спускавшиеся в долину на предмет где что плохо лежит, крестьянство разбежалось, налоги ушли в область легенд, а многочисленные «на четверть цари», угрызая друг дружку, еще и время от времени писали ябеды в Сарай, что влекло за собой санкции ильханов. Авторитет дома Багратиони упал ниже плинтуса, в связи с чем претензии на корону предъявили дальние родственники династии, аланские князья, уже успевшие оклематься после монгольского погрома. На излете столетия один из них, молодой и талантливый Ос-Багатур, перейдя по зову соплеменников, издавна живших на севере Картли, хребет, занял Гори и объявил себя князем нового владения, для начала независимым, но с очевидным прицелом на Тбилиси. В общем, наступающий XIV век обещал быть интересным…