9
Воскресенье кончилось, начался понедельник.
Опять было утро, но квартира уже молчала – родители ушли на работу, соседи тоже, остался лишь инвалид Ртов. Он сидел на кухне на табурете, ремонтировал свой костыль. Потом хлопнула дверь на лестницу, это пришел с ночного дежурства еще один наш сосед – Кузьмин.
Дядя Петя Кузьмин работал где-то в охране и зимой и летом носил шинель и зеленую пограничную фуражку. Еще он курил трубку – «в память о товарище Сталине».
В школу я ходил во вторую смену, утро было свободное, уроков на понедельник не задавали.
Я валялся на пролежанной оттоманке и грыз в зубах авторучку. Передо мной лежала тетрадка, на обложке было написано красивыми буквами: «Тайна ракеты». Ниже тянулись буквы помельче: «научно-фантастический роман».
Писать роман я начал еще в прошлое воскресенье от скуки – потому что день был пропащий, с утра поливало как из ведра, и на улицу идти не хотелось.
Первая глава начиналась так:
Я шел по дремучему лесу и вдруг увидел человека в скафандре, который со зловещей улыбкой смотрел мне прямо в спину. Я почуял недоброе. Вдруг он выхватил атомный пистолет и нажал курок. Я нагнулся, и атомная пуля пролетела мне прямо над головой. Пока он перезаряжался, я отбежал за дерево и вдруг увидел ракету, которая стояла, как зловещая сигара. Вдруг в ракете открылся люк. Я залез в люк, и вдруг она полетела вверх. Я увидел в иллюминатор, как человек в скафандре бежит к ракете, но было поздно. Ракета уже приближалась к космическому пространству.
На этом месте первая глава обрывалась, и я кусал несчастную авторучку, не зная, что написать дальше. Будто это она была виновата.
На кухне грохнул об пол костыль. Я приоткрыл дверь в коридор.
– Пестиком, я тебе говорю, – сказали голосом дяди Пети.
– А я говорю, пальцем. – И снова бухнула деревяшка Ртова.
– Знаешь, что пальцем делают? Им в носу ковыряют. А трубку товарищ Сталин всегда набивал пестиком. У него был такой специальный, ему тульские оружейники его к юбилею сделали.
– Ты это старухе своей рассказывай насчет пестика. Трубку товарищ Сталин набивал пальцем, вот этим, большим, потому что был человек простой.
Что-то там у них заскрипело, видно, инвалид стал показывать, как товарищ Сталин набивал трубку.
Через пару секунд я услышал:
– Ртов, ты на фронте был? Вшей в окопах кормил? Может, скажешь, фашистским танком ногу тебе отдавило? Чемоданом тебе ее отдавили, когда драпал за Урал в тыл.
«Чемоданом.» Я даже вздрогнул, едва услышал знакомое слово.
На кухне затрещал табурет.
– В тыл, говоришь? За Урал? Ну все, вохра поганая, сейчас я тебя буду ставить к стенке.
Дядя Петя хрипло расхохотался.
– Сам я таких, как ты, ставил к стенке, бендера.
На кухне запахло порохом. Надо было срочно бежать во двор, пока не ударила тяжелая артиллерия.