Глава 1
К вечеру с Северных Безвоздушных гор подул ветер. Здесь, вдали от Океана, он был злым и пронизывающим. Благородному Лису, как он ни стремился уйти от погони, совсем не улыбалось скакать на холодном ветру по сильно пересеченной, поросшей лесом и жестким кустарником местности, где он сейчас находился. Он решил сделать остановку на ночлег, тем более что Резвому, отличному гнедому коню, требовался отдых.
По прикидке Лиса преследователи отставали километров на десять, и у него имелась приличная фора.
Небольшая скалистая гряда, тянувшаяся чуть поодаль, могла предоставить неплохое убежище на ночь – небольшой грот или даже пещеру. Лучше всего, конечно, подошла бы пещера, поскольку разведённый в ней костёр не заметят издалека.
Лис повернул коня к скалам, на которых тут и там росли кряжистые сосны. Конечно, пещера может быть занята мраморным барсом или, что хуже, самим пещерным медведем, которые встречались иногда в этих пустынных краях, но здесь, где его никто не видел, он мог использовать кое-что надежнее отравленной стрелы. Настроения вступать в схватку с каким-либо зверем у него не было, но он устал и не хотел тратить время.
Лис подвернул правый рукав куртки и обнажил широкий серый браслет незатейливого вида. В браслете таилось устройство направленного действия, поражавшее нервные клетки любого живого существа.
Лис медленно двинул коня вдоль валунов, которыми было усеяно подножие гряды. Довольно долго ничего подходящего не встречалось, но, к радости, не попадалось и никакого крупного зверья.
Наконец, когда уже почти опустились сумерки, Лису повезло: в скалах обнаружилась приличная расщелина с узкой горловиной, но достаточно широкая внутри, уходившая под нависающий каменный свод – то, что надо. Благородный Лис остановил коня, спешился и, держа браслет наготове, приблизился к расщелине. Она оказалась не настолько глубока, как ему показалось вначале, но там было пусто, а дно покрывала сухая хвоя.
Лис намотал поводья коня на сук низкой сосенки, росшей у входа в расщелину, и отвязал от седла торбу-кормушку с овсом. Только обеспечив своему четвероногому другу возможность подкрепиться, он стал устраиваться сам.
Сухих веток вокруг валялось в изобилии, и вскоре в глубине расщелины запылал костер. Лис достал из мешка завёрнутые в листья лопуха ломти свежей оленины, добытой утром, нанизал на прутья и стал ждать, пока мясо поджарится.
На небе из-за гор появилась луна, которую на этой грани, очевидно, с легкой руки потомков древних греков, почти везде называли Селена. Зеленоватая Селена всходила точно из-за центрального горного пика, куда Лис, в общем-то, и держал путь.
Прожевав последний кусок аппетитного мяса с рисовой лепешкой, и запив нехитрый ужин водой из бурдюка, Лис достал трубку и кисет с табаком. Он не стал подбрасывать веток в костер, а, устроившись поудобнее у нагретого за день валуна, с удовольствием закурил, глядя на Селену.
Если он сумеет добраться до крупного торгового города Омакс, находившегося почти в конце Второго Плато на большой реке Трапхор, то ему удастся замести следы: в этом городе у него имелись люди, которые помогут уйти от погони. В конце концов, преследователи не могут знать, что он держит путь к Центральному Пику, и, оторвавшись от них в Омаксе, он спокойно продолжит путь к ближайшей известной точке перехода.
Собственно, самая ближайшая точка находилась рядом со стойбищем племени вишту, откуда ему пришлось бежать так глупо и поспешно. Он не предполагал, что подобное может произойти, и теперь у него оставалось не так уж много вариантов. Самая удобная точка оказалась отрезанной, поскольку между ней и Лисом находились воины племени, а следующая, расположение которой он помнил наверняка, была значительно дальше.
Лис не думал, что дела сложатся так, что ему придется бежать в отроги Безвоздушных гор и там искать лазейки на другие грани или во Дворец. Для странствий по граням этого мира точек перехода хватало и в других местах, хотя Лис помнил расположение далеко не всех. У него имелась специальная закодированная карта, но он потерял её уже давно, а возвращаться во Дворец, чтобы сделать новую, всё как-то руки не доходили.
Хотя он помнил места многих точек перехода, иметь карту стоило, так как не все удержишь в памяти. Давным-давно он хотел вложить эти сведения просто себе в голову так же, как можно было выучить во Дворце язык любого народа, населявшего грани, но почему-то эта возможность оказалась заблокированной.
Вся ситуация с его вынужденным побегом и преследованием сложилась до невозможного глупо. Он слыл хорошим воином в племени Вишту, был фактически усыновлен этим племенем и вполне мог стать вождем и тем самым сильно возвыситься. Однако этому мешали две вещи. Во-первых, стать вождем при жизни здравствующего вождя Шотшека можно было только в случае, если тот сам передаст власть кому-либо добровольно.
Это также было легко сделать, взяв в жёны дочь вождя Мельшоат, и сам Шотшек – Быстрый Барс, много раз намекал Лису, что он не прочь видеть свою дочь в его хижине в качестве главной жены. Лис к данному моменту уже жил с двумя женами – нравы в племени практиковались несложные, а поскольку воины погибали в стычках и на охоте, недостатка в свободных женщинах не ощущалось.
Но Лис вообще не горел желанием обладать дочерью вождя, не ахти какой при всём красавицей. Но самое главное, он просто не хотел быть вождем, ведь это означало ответственность за все дела племени, необходимость решать дурацкие бытовые споры соплеменников и прочее, прочее, прочее.
Лиса здесь, на гранях, привлекала в первую очередь обретённая когда-то неожиданная свобода, и он не был намерен менять её даже на должность Верховного Герцога на грани Европы или, скажем, Шаха на грани Азии. Свобода служила ему пока основным инструментом познания главного секрета – что же такое этот мир и где те, кто построил Дворец.
В конце концов, в племени возникла ситуация, когда надо пришлось решать окончательно. Лис выбрал свободу и послал головной убор вождя к черту. Но публичный отказ от официально сделанного предложения самим Шотшеком неожиданно вызвал реакцию последнего, на которую Лис не рассчитывал. Шотшек объявил, что отказ Лиса стать мужем Мельшоат и новым вождем, ставит его, Лиса, вне закона: пусть убирается из племени!
«Хорошо, – сказал Лис, – быть, по-твоему, уберусь». Тем более к этому моменту он уже лишний раз осознал, что без подробной карты точек перехода жить затруднительно, значит, настоятельно требовалось наведаться во Дворец.
Но подобный приговор Шотшека оказался лишь желанием надавить на Лиса и заставить его одуматься. Вождь понимал, конечно, что Лису в любом случае было куда пойти: многие племена, не раздумывая, приняли бы его, ведь слава Лиса как воина и человека, способного дать ценные советы, широко распространилась в этой части грани.
Не знал Шотшек, что Лис, кроме того, вполне сносно мог устроиться почти на любой грани, за исключением разве что Доисторической или Грани Динозавров. Но даже не зная этого, вождь совсем не собирался отпускать Лиса на все четыре стороны. Он стремился удержать его любой ценой, даже ценой жизни Лиса – но такая плата была для последнего, мягко говоря, слишком высокой.
Лис был хитёр, недаром получил своё прозвище у индейцев: когда ситуация накалилась, он искусно сделал вид, что готов покаяться и подчиниться. Несмотря на это, Шотшек приставил к нему двух воинов в качестве соглядатаев. Впрочем, официально они выполняли вполне обычную обрядовую роль «друзей» жениха.
Но Лис и тут вывернулся без особых затруднений: он «вырубил» обоих стражей и, связав, оставил в надежном месте, где их не скоро хватились. Он старался не убивать без особой надобности, не только людей, не сделавших ему ничего плохого, но и врагов. Именно благодаря этому к его прозвищу в своё время прибавилось дополнение «Благородный».
Лис пустился в бега, и у него образовалась прекрасная фора перед воинами Шотшека, который поклялся выставить в стойбище три шеста: на одном должна находиться скальпированная голова Лиса, на другом – собственно, скальп, а на третьем шесте – гениталии. Такого слова никто, разумеется, тут не знал, так что Шотшек провозгласил просто: член и яйца предателя.
Лис не мог с этим согласиться: ни с тремя шестами, на которых Шотшек собирался вывесить такие необходимые ему части тела, ни с утверждением, что он, Лис, предатель. Никого он никогда не предавал, во всяком случае – без веских на то оснований, а чтобы такие основания возникли, нужно было сначала предать Лиса.
В своё время Лис окунулся в новый мир, как в загадку и великое приключение, какое только может выпасть на долю, казалось бы, совершенно обычного человека. Помимо подарка, который он обрел здесь в виде очень долгой жизни, он получил власть над этим миром, власть хотя и ограниченную, но все-таки огромную.
И ещё он столкнулся с загадкой: кто, когда, как и с какой целью создал этот мир. Чем руководствовались таинственные Творцы, верша причудливой формы планету и расселяя людей по её граням? И самое главное: где эти Творцы сейчас? Почему между ними и Землёй угадывается явная связь, ведь взять хотя бы то, что Компьютер Дворца мог работать в режиме основных языков Земли, хотя сам язык Творцов был Лису совершенно не знаком на слух и имел совершенно неземное происхождение.
В добавок ко всем этим возможностям и загадкам, перед ним лежали двери ещё во множество миров, наверняка не менее интересных. Правда, заняться новыми мирами пока не представлялось случая: и тот он не успел изучить без остатка.
Лис мог бы, конечно, в странствиях по граням пользоваться всеми техническими возможностями, какие бы только нашлись во Дворце, но не хотел выступать в роли новоявленного бога или чудотворца. Он сразу заметил простой факт: все религии, существовавшие на гранях, где жили люди, включали предания о Богах, сотворивших данный мир. Очевидно, что под «Богами» и скрывалась та раса, представители которой построили Дворец на торце гигантского цилиндра планеты, и, как можно было понять по множесту данных, саму планету.
Лис не хотел вносить сумятицу в устоявшиеся здесь отношения, а предпочел рискнуть и странствовать, полагаясь в основном на собственную реакцию и смекалку. Разумеется, он не слишком сознательно выбрал себе именно такую дорогу – просто так получилось.
Примерно через месяц пребывания во Дворце Лис попал, а точнее «вывалился» через одностороннюю точку перехода на противоположный торец планеты. Он оказался в чрезвычайно сложной ситуации, но ему удалось выжить, и с ним случилось то, о чём он и не мог раньше подумать.
Преодолевая трудности и, зачастую, смертельные опасности, одновременно со страхами, леденящими кровь, Лис почувствовал вкус настоящей жизни. И, самое главное, он познал, пожалуй, сильнейшее, никогда не проходящее наслаждение – истинное наслаждение выиграть схватку и остаться живым в безнадежной, казалось бы, ситуации. Он понял, что только упоение собственной победой именно в таких обстоятельствах не наскучивает никогда. Жизнь всё равно когда-нибудь – через пятьдесят или через пять тысяч лет – кончится, так пусть же она пройдёт насыщенно и интересно.
На Земле ему не было дано такого. Там он прозябал в болоте однообразной жизни, просиживал штаны на скучной, работе в стране, где общий стиль жизни рядовых людей определяли «высшие идеологи» КПСС.
На Земле Лиса звали Богдан Александрович Домрачев. Он жил в государстве, называвшемся СССР, в большом городе, стоявшем на восточных отрогах Уральских гор.
Когда Богдан попал в Мир Граней, на Земле шёл 1983 год. За два года до этого он окончил политехнический институт и работал по распределению в НИИ черной металлургии. Практически на свете он был один: родители ещё три года назад погибли в автокатастрофе, а близких родственников у их семьи не наблюдалось.
По меркам страны Советов Богдан оказался богатым наследником: прекрасная квартира и автомобиль, правда сильно пострадавший в аварии. Как нормальному человеку, наследство, полученное таким путём, не могло доставить ему радости, но многие друзья-сверстники завидовали, это чувствовалось, и было неприятно. Такая ситуация привела, в конце концов, к тому, что круг общения сузился до предела, хотя количество приятелей именно в этот момент стало расти в геометрической прогрессии: ещё бы, хорошо иметь «другана», живущего в отдельной квартире. Можно завалиться выпить в любой момент, а и «тёлку» притащить.
Довольно часто Богдана посещали девушки, поскольку успех у женского пола он имел, но ни одна особа не задерживалась в его квартире, хотя многим и хотелось бы устроить свою жизнь: отдельная жилплощадь, вполне приличный парень – что еще надо? Но Богдан и не помышлял о браке – жизнь, разворачивавшаяся вокруг, вдруг стала ему скучна, сера и однообразна.
В 1983 году маразм в высших эшелонах власти Страны Советов достиг пика расцвета. Информационная программа «Время» Центрального телевидения в основном состояла из показа выживающего из ума руководства страны на разного рода партийных шабашах. Не успели отзвучать смачные поцелуи усопшего «Лёни», как его место занял не менее больной Андропов.
Богдану было скучно, тоскливо и скучно, просвета, казалось, не предвидится, и он решил бежать на Запад. Однако в те времена это было возможно осуществить, только поехав по туристической путевке в капиталистическую страну, где и попросить политическое убежище. Но путевки в капстраны по негласным законам Советского Союза не продавали лицам, не побывавшим предварительно по таким же путевкам в странах социалистического лагеря. Поехать в соцстрану Богдан мог только, отработав не менее года на одном месте – без этого он не имел возможности получить обязательную в таком случае характеристику, заверенную в партийном и профсоюзном комитетах по месту работы.
Отработав год, получив характеристику и съездив в Болгарию, Богдан столкнулся с новой проблемой, о которой ранее не знал. Уже договорившись через знакомую девицу из бюро путешествий «Спутник» о покупке путевки в круиз вокруг Европы (удобнейший вариант для бегства), он был остановлен на уровне профкома института, где работал. Там ему заявили, что имеется высокое распоряжение (опять же негласное, но чёткое), не разрешающее советским людям ездить за границу по путевкам два года подряд. Богдан скрипнул зубами, но делать было нечего – требовалось ждать еще год. Ладно, ждал и ещё подожду немного, сказал он себе.
Потом, вспоминая, он радовался, что советские бюрократы из профкомов и партбюро его «тормознули»: вырвись он тогда из СССР, он никогда не попал бы сюда. Работал бы каким-нибудь официантом в Чикаго и думал, что счастлив…
Всё началось с командировки на небольшой металлургический завод. Там, проходя мимо кучи металлолома, он увидел среди ржавых грязных железяк интересную штуку. Это была половинка круга диаметром примерно сантиметров сорок-сорок пять.
И встреча с этим невзрачным на первый взгляд куском металла перевернула его жизнь.
Богдан увёз полукруг к себе домой и попытался определить материал, из которого тот изготовлен – ничего не получилось. Выглядело всё так, словно такого материала не могло существовать в природе. Полукруг не поддался ничему: ни кислотам, ни даже газовой горелке.
Обратиться в местное отделение Академии наук юноша не успел – ему позвонил человек, разыскивавший таинственный полукруг. Представившийся Ингваром Яновичем, латышским учёным, неизвестный попросил о встрече и был готов заплатить за находку. Богдан согласился, но торги едва не кончились для него плачевно – незнакомец был готов убить Богдана.
Держа юношу на мушке непонятного пистолета, неизвестный сложил из полукруга Богдана и второго, принесённого с собой полный круг, но что он собирался сделать с этим устройством, Богдан тогда не понял. В этот момент благодаря собственной сообразительности и стечению обстоятельств, Богдан сумел оглушить псевдо-латыша и связать его. Пока он ходил по квартире, приводил Ингвара Яновича в чувства и собирался допросить его с целью выяснения причины нападения на себя, Богдан сам случайно наступил на составной круг.
Наступил – и оказался в странном месте, во Дворце на планете Граней.
Богдану повезло в том, что почти сразу же он попал в комнату, где располагался терминал связи с устройством, называвшимся «Главный Компьютер». Этот агрегат понимал, как выяснилось, и многие, земные языки – в частности, и русский, так что Богдан довольно быстро смог многое узнать о месте, где очутился. Однако компьютер не дал пояснений, откуда он знает земные языки.
Благодаря факту предварительного диалога с Главным Компьютером, Богдан выжил во Дворце. Без этого, если бы он сразу не оказался рядом с пультом, а попал в другие места, защитные механизмы неизвестных хозяев могли, просто-напросто, его уничтожить.
Познакомившись с обслуживающей программой Главного Компьютера, землянин быстро разобрался, как пользоваться многими устройствами, и в первую очередь конверторами, которые, насколько он понимал, преобразовывали энергию в вещество и позволяли получать практически всё, начиная от штанов и кончая чашкой чая. Тогда, в самом начале, Богдана (наряду со способностью компьютера отвечать по-русски) поразило, что в этом необыкновенном мире присутствовало множество знакомых земных предметов. Потом, странствуя по граням, Богдан выяснил, что и предки большинства населения этого мира были так или иначе перенесены сюда с Земли, правда, из самых разнообразных эпох и мест.
Как выяснилось, планета имела форму гранёного цилиндра, и в самом центре одного её торца на высокой монолитной скале располагался огромный парк с комплексом сооружений, которые условно можно было назвать Дворцом – так много там было действительно роскошных зданий и помещений.
Расстояние от подножия монолита до края торца оказалось более двух тысяч километров, а грани планеты имели площади примерно в третью часть СССР – места на планете хватало, с учётом того, что водные пространства на гранях занимали в совокупности не более чем шестую часть суши.
Края каждой грани обрамляли горы, поднимавшиеся выше существующего слоя атмосферы, что не позволяло перемещаться с грани на грань обычными способами. При таком невероятном строении и меньших, чем земные размерах планеты общая сила тяготения оставалась привычной для землянина и, что совершенно противоречило законам физики, одинаковой во всех точках поверхности!
Странности мира, в котором оказался Богдан, не ограничивались лишь этим. Вокруг планеты по довольно сложным орбитам вращались несколько солнц и лун. Таким образом, практически все участки поверхности получали примерно равное количество тепла, и продолжительность дня и ночи везде сохранялась одинаковой. И в микроскопической вселенной, где располагались эти объекты, больше вообще ничего не было!
С точки зрения физики, знакомой Богдану, этот мир не мог существовать. Но, не смотря ни на что, он существовал, и являлся во всех отношениях не менее реальным, чем мир Земли.
Дворец был пусть, если не считать сервом – кибернетических трасформеров, выполнявших функции уборщиков, стюартов, ремонтных роботов и ещё бог знает, чего. Таинственные хозяева планеты куда-то исчезли – то ли на время, то ли совсем – Главный Компьютер отказывался выдавать какую-либо конкретную информацию по вопросам, связанным с ними. Единственное, чего смог узнать Богдан, что народ этот назывался себя Творцами.
Немного освоившись, Богдан начал подумывать о том, чтобы отправиться исследовать грани удивительной планеты, имея под боком такое надежное укрытие с, казалось, неисчерпаемыми техническими возможностями. Отправиться далее в совершенно неизвестные пространства миры, в которые вели «двери» – так называемые точки перехода Богдан не рискнул – Дворец, ставший за это время почти привычным, вселял уверенность и спокойствие, хотя землянин первое время каждую минуту и ждал появления кого-то из хозяев, к которым, по-видимому, принадлежал и фальшивый латыш Ингвар Янович.
Перед этим он по многим причинам подумывал и о том, чтобы совершить вылазку на Землю и осторожно узнать, что же там происходило после его исчезновения. Помешала этому опять же случайность: однажды, примерно через месяц своего пребывания во Дворце, он случайно «вывалился» через замаскированную точку перехода на противоположный торец планеты-цилиндра.
Противоположный торец представлял собой сплошной океан, среди волн которого были разбросаны отдельные острова, самый крупный из которых имел размеры не более нескольких десятков квадратных километров. Богдан уже знал, что на большинстве островов имелись точки перехода, а поскольку люди там не жили вообще, то сами устройства для переноса через пространство даже не были замаскированы.
Загвоздка заключалась лишь в том, что на каждом острове была только одна точка перехода, точки эти вели в неизвестные заранее места, а многие из них являлись к тому же односторонними, как и точка перехода на том острове, куда попал Богдан. У него была с собой карта точек перехода, которые ему сообщил.
Чтобы выбраться с торца планеты, ему необходимо было попасть на другой остров и найти точку перехода, которая вела либо на одну из граней, либо, чего очень хотелось, в сам Дворец. Но Богдан не мог точно сказать, на каком именно острове в данный момент оказался. Направления же точек перехода с островов на его карте вообще не были помечены – такие указания имелись для точек, существовавших на гранях планеты, но туда надо было ещё попасть.
Если это была шутка хозяев Дворца, то Богдан оценил её в полной мере. Никаких устройств, позволявших добывать пищу на острове не было, и как выяснилось, там водились разные хищники. К счастью, опасаясь неожиданных гостей, Богдан по Дворцу везде ходил с лучемётом и не оказался совершенно безоружным.
На втором острове он обнаружил останки немецкого профессора-зоолога, попавшего на остров через затерянную в Африке точку перехода, и поживился кое-каким снаряжением, что тоже явилось существенным подспорьем.
Несколько месяцев Богдан искал дорогу во Дворец. Ему пришлось добывать себе пропитание и строить нечто среднее между лодкой, плотом и катамараном, чтобы перебираться с острова на остров в поисках нужной точки перехода. Так прошло несколько месяцев.
В океане несколько раз Богдан видел громадин вроде морского змея, которые, к счастью, не обратили на него ни малейшего внимания. Один раз его плавучее сооружение разбило штормом о скалы, и он чуть не утонул.
У него оказалось с собой только четыре запасных обоймы к лучемёту, поэтому он сразу уяснил, что расходовать заряды следует крайне экономно, и использовал это супер-оружие только для обороны. Для добычи мяса Богдан сумел изготовить вполне сносный лук и стрелы, сделал копьё и научился ставить ловушки.
Из городского жителя, сам того не сознавая, он превратился почти в дикаря-охотника и первобытного мореплавателя, но вынужденная одиссея пошла ему на пользу. Как ни банально, но Богдан закалился телом и душой, что отлично подготовило его к последующим странствиям уже по населённым граням.
Трудно сказать, насколько первое путешествие Богдана по планете изменило его взгляды, но, когда он, в конце концов, вернулся во Дворец, то уже практически не думал о возвращении на Землю – во всяком случае, о немедленном возвращении.
Богдан почувствовал, что у него есть силы познакомиться с этим миром поближе, и он окунулся в новую жизнь, которая и составила для него смысл существования на долгие годы.
Он снова, уже совершенно сознательно, отправился странствовать по граням. Мало помалу он втянулся в полукочевую жизнь среди разнообразного смешения культур и народов, и совершенно неожиданно это ему так понравилось, что первоначальные планы как можно скорее разобраться, кто такие Творцы, тоже постепенно не то чтобы исчезли, но отошли на некий задний план.
При всей необычности мир этот не знал пороков индустриальной цивилизации Земли, здесь пахло травами, конским потом, может быть не всегда чисто вымытыми человеческими телами, но в лужах после дождя здесь отражалось небо, а не цветные разводы пролитого бензина. Здесь было исключено, что, просыпаясь утром, человек мог вдохнуть удушливые выхлопы дизельного грузовика, который грел мотор под его окнами. В воды рек и морей не сбрасывались промышленные стоки, и никто не мог отравиться пестицидами, солями тяжелых металлов и прочими прелестями, хорошо знакомыми земному человечеству.
В мире этом практически не было болезней. Единственными причинами смерти являлись старость, наступавшая по земным мерками примерно в 250-300 лет, меч врага или когти дикого зверя. Конечно, к обеспечению такого положения вещей приложили руки неизвестные создатели, но кто бы не сказал им за это «спасибо»?
Богдан открыл в себе неведомые ранее возможности. Он никогда бы не поверил, живя в огромном земном промышленном городе, что будет получать наслаждение от бешеной скачки на лошади по степи, от смертельных схваток на ножах и мечах, от охоты на диких зверей, некоторые из которых вымерли на Земле ещё до наступления последнего Ледникового периода.
Богдан положился на собственную удачу, силу и ловкость и нашёл в таком подходе неожиданное пьянящее удовольствие. Он побывал на многих гранях, естественно, нажил врагов, но приобрёл и много друзей, и даже не помышлял о возвращении на Землю. А планируемые вылазки в другие миры всё откладывались. Можно было сказать, что его жизнь странника по граням вошла в своеобразную колею, которая радовала его полнотой ощущений и нисколько не тяготила. Он стал Лисом.
Беспокойство новизны в ситуацию внёс его последний визит во Дворец почти три месяца назад. Он обнаружил свидетельства, что во Дворце бывает ещё кто-то, и, судя по всему, этот «кто-то» был явно из хозяев данного мира, поскольку управление Главным Компьютером осталось переключённым на язык Творцов. Компьютер отказался дать объяснения, и это ещё больше насторожило Лиса. Но свидетельства враждебности со стороны неизвестного визитёра или визитёров отсутствовали, и он немного успокоился, решив просто появляться во Дворце с большими мерами предосторожности, чтобы не оказаться застигнутым врасплох.
Лис отправился вновь на грань планеты, но данное происшествие не давало ему покоя. Он решил не откладывать надолго следующий визит во Дворец, тем более что требовалась новая карта точек перехода. Всё было просто, нужная сейчас ему точка располагалась недалеко от нынешнего места пребывания Лиса рядом со стойбищем вишту, но попытка вождя Шотшека женить Лиса на своей дочери ускорила события и усложнила дело.
Поскольку Лис не мог теперь воспользоваться точкой, находившейся рядом со стойбищем, ему предстояло добраться до Омакса. Оттуда имелось два варианта движения: либо вверх по реке Трапхор до точки перехода, которая находилась в Проклятом лесу, либо к переходу в Безвоздушных горах за Океаном, расположенному гораздо дальше, да Лис и не был уверен, что сможет найти этот переход без карты.
В некоторой степени Лис даже радовался новому элементу, который появился в его жизни здесь: это сулило, в конце концов, возможную разгадку тайны, не дававшей покоя с самого начала. Досаду вызывала лишь дурацкая погоня, организованная глупым вождём, спутавшая все размеренно выстраиваемые планы.