Глава 4
Ночью мне показалось, что дом стал качаться и подниматься вверх. Затем он стал качаться так, как будто куда-то пошёл, переставляя под собой огромные лапы.
Я пошёл в большую комнату, в так называемую залу, постоянно сваливаясь то в одну, то в другую сторону, как на корабле во время сильной качки.
Я понимал, что должен был остановить этот дом и вернуть его на место, сказав старую и всем известную фразу:
– Домик, домик! Встань ко мне передом, а к лесу задом.
И домик сразу встанет как надо, а из дверей выйдет улыбающаяся Баба-Яга и скажет:
– Чую, русским духом запахло. Кто это в мои владения без приглашения приперся?
Я вышел из спальни прямо так, как и встал, в семейных трусах и предстал перед тремя женщинами, ведущими оживлённый разговор. Первой была хозяйка, Клара Никаноровна, второй – моя жена, третьей – развесёлая молодица лет далеко за сорок в простом ситцевом платье и с бидоном, стоящим у ног. Бидон был старый, самодельный из паяной жести с высоким узким горлышком, заткнутым деревянной пробкой с белой тряпкой.
Неловкую ситуацию скрасила наша хозяйка, которая просто указала на меня рукой и сказала:
– А вот, познакомьтесь, Верочка, это Олег, мой внучатый племянник, которого я, наконец-то, нашла и который будет жить у меня вместе с женой, помогая бедной старушке в её нелегкой жизни, скрашивая последние годы. Можно сказать, что это мой прямой и единственный наследник.
Кивнув головой, я скрылся в спальне и стал надевать брюки, висевшие на спинке стула. Когда я вновь вышел из спальни одетым, молочницы Верочки уже не было.
– Вот и моё Совинформбюро заработало, – сказала Клара Никаноровна, – к обеду весь посёлок будет знать, что вы мои родственники.
– А мы действительно родственники? – спросил я.
– Все люди – братья, – улыбнулась старушка, – все мы произошли от Адама и Евы, а, значит, и есть родственники. Я ещё вчера в вас почувствовала родную кровь, а это, поверьте мне, очень немало для того, чтобы вверить свою жизнь в ваши руки. Да, вот так.
– Не обижайтесь, Клара Никаноровна, – сказал я, – просто всё так неожиданно, что я ещё не до конца осознал то, что произошло вчера. А, кстати, вчера не было никакого землетрясения? Мне показалось, что дом как бы кренился из стороны в сторону.
– Вот видите, – торжественно сказала хозяйка, – если бы вы не были нашей крови, то вы бы этого не почувствовали. Дом стоял на месте, просто вы очень чувствительны к волнам человеческого настроения, которые пробегают над нами ежечасно и ежеминутно и над нашим домом в то время, когда очень многие люди начнут поминать нас одновременно. Но вы привыкнете ко всему. И ничему не удивляйтесь. Воспринимайте всё так, как оно есть.
В это время нас позвали завтракать, а после завтрака я поехал в город взять с собой знакомого нотариуса и оценщика недвижимости, чтобы записать это всё в завещание.
Договорившись с чиновниками о завтрашнем выезде, я заехал домой и попытался в Интернете найти данные на Клару Никаноровну. Никакой информации я не нашёл, да и откуда ей взяться в таком современном средстве коммуникации.
Человек я небогатый и поэтому на оценщика и нотариуса потратил чуть ли не половину всех моих сбережений. Откуда могут взяться большие деньги у писателя, издающего свои книги в бесплатных издательствах, печатающих книги по заказу? Книги никто не редактирует, встречаются в них и опечатки и несогласования, типа, читайте как есть. Даже книгу в издательскую форму загружает сам писатель. За всё он получает международный стандартный книжный номер, сокращённо – ИЭсБэЭн. Этот уникальный номер книжного издания является частью так называемого издательского пакета. Он необходим для распространения книги в торговых сетях и автоматизации работы с изданием. А автору ещё обещают десять процентов от стоимости продажи каждого экземпляра. Правда, я пока не встречал ни одного человека, который мог похвастаться гонорарами из таких издательств, но зато у писателя есть напечатанные книги. Поэтому приходится довольствоваться пенсией и редкими приработками на стороне.
Оценка дома и составление завещания прошли достаточно быстро. Дом был оценён дешевле стоимости дров, которые получатся от его слома. Древесина потеряла свой товарный вид и при распиловке будет превращаться в простую щепу, как сказал строительный специалист-оценщик. С этим согласилась и нотариус, поставившая такую цену в завещании.
Наконец, все подписи и печати были поставлены, и я повез людей обратно в город по местам их проживания. Спасибо им в пояс, а то ведь могли закочевряжиться и сказать, чтобы я вёз бабку и дом к ним для составления документов и осмотра помещения.
В посёлок я вернулся к вечеру. Женщины уже приготовили ужин, а я привез из дома вещи, необходимые для проживания в дачных условиях.
– Ты, племянничек, не беспокойся, – сказала Клара Никаноровна, – дом этот построен очень и очень давно из сибирской лиственницы, крепость которой год от года увеличивается, несмотря на то, что внешне она выглядит не очень приглядно, зато фундамент такой, что никакие кирпичи и бетоны с ним не сравнятся. Вон, Венеция, стоит на сибирской лиственнице, так та только крепче становится. Скоро Венеция станет подводным городом, а с лиственницей ничего не сделается. А сейчас пойдём обедать, нужно много ещё чего обговорить.