© Сергей Шустов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Прелюдия
Прелюдия №1, Хорошо темперированный клавир, BWV 846
Прелюдию следует играть легко. Непринужденно. Прелюдия – это свободно развивающаяся музыкальная мысль. За ней последует фуга. Фуга – это уже глубокое размышление. Фуге нужно тоже отдать то, что ей положено по законам музыкального сочинительства. Поэтому прелюдия не претендует на сложность и серьезность фуги. Прелюдия всего лишь предваряет фугу.
Как написать прелюдию? О, это очень просто! Нужна фантазия, немного упорства, которое подчиняет фантазию замыслу, все это необходимо сдобрить пряной, искрящейся импровизацией. Ну, и, конечно же, прелюдии совершенно необходима запоминающаяся благозвучная мелодия! Прелюдия не скована строгими рамками правил. Ее задача – подготовить настроение для последующей за ней фуги. Поскольку фуги бывают различны меж собой: строгие и величественные, легкие и торопливые, скорбные и рыдающие, буйные и жизнерадостные, патетические и энергичные, созерцательные и умиротворенные, то и прелюдиям надлежит быть разнообразными, чтобы подготовить соответствующее настроение. Взять нужный тон.
Само слово «прелюдия» в переводе с латинского означает «играю предварительно», «делаю вступление». Поэтому прелюдия не должна сразу раскрывать все, что задумал композитор. Это с успехом доведет до конца фуга. Прелюдия – начало. Фуга – развитие. Прелюдия – знакомство. Фуга – дружба, любовь, ненависть, отторжение, привязанность, соревнование, сосуществование; все, что следует после знакомства, просто жизнь. Прелюдия – событие. Фуга – процесс. Прелюдия – революция. Фуга, скорее, эволюционна.
Может ли прелюдия жить без фуги? Конечно, может. Равно как все, что мы приписали выше прелюдии, прекрасно может обойтись без того, что мы приписали фуге. Вроде бы… Но цельность мировоззрения Баха (а мы будем вести речь в этой книге именно о великом Иоганне Себастьяне Бахе) заключается и в том, что насколько цельна часть, настолько же едино целое. Все творчество Баха, необозримое и глубочайшее море музыки, цельно. Оно – как единая фуга.
Это двухчастное изобретение Баха – прелюдия и фуга – отражает всю глубину его философии. В малом Бах удивительным образом находит и показывает великое!
Бах изобрел, точнее сказать, утвердил окончательно (ведь и до него писали прелюдии и фуги! Создателем этой «диады» считается Иоганн Пахельбель – друг отца Баха) цельность «прелюдии и фуги», вероятно, в кётенский период своей жизни (1718—1723), чтобы более никогда не оставлять это изобретение без дела. Второй том «Хорошо темперированного клавира», состоящий из новых 24 прелюдий и фуг (все – парами, все – цельность!) он, уже маститый мастер, закончит в Лейпциге, в 1744 году.
Есть люди, которым больше нравятся баховские прелюдии, чем фуги. Значит, они, эти люди, настроены на романтический, фантазийно-импровизационный лад. Есть люди, которые с большим волнением вслушиваются в фуги: в тех и других (в слушателях и музыке) есть серьезность, величавость, мудрость и точность. Впрочем, чаще всего всё происходит вовсе не так. Если мы допускаем, что прелюдия больше тяготеет к миру чувств и эмоций, а фуга – к силам разума, логики, анализа этих чувств, то в разное время, в различных жизненных ситуациях и коллизиях, людям бывают необходимы то одна, то другая. Однако, цельное восприятие прелюдии и фуги как единого творения, дает наиболее полное представление о сложности и противоречивости как внутреннего человеческого устройства, называемого душой, так и окружающего эту душу мирозданья.
Мне представляется, что слушая отдельные произведения Баха, мы постигаем цельность отдельностей, но только в случае «всеохвата» его творчества целиком нам дано и возможно понять, что все, что он создал – единое величественное произведение. И потому часто Баха называют Творцом, а все его творения в цельности – космосом. Бах каким-то непостижимым до сих пор образом исхитрился создать свою Вселенную. И – он единственный из композиторов, «собирателей звуков в порядок», сумел это сделать. Мир Баха необыкновенно гармоничен, уравновешен, упорядочен, он словно бы продуман с самого начала (а так, собственно, и надлежит поступать Демиургу, готовящемуся к сотворению мира).
…..
Те слова, которые Вы сейчас, дорогой читатель, читаете – прелюдия к моей книге. Прелюдия, посвященная величайшему композитору всех времен и народов (так часто пишут о нем!) – Иоганну Себастьяну Баху. Задача моя – отнюдь не доказывать Вам то, что Бах, действительно, «величайший». Сравнительные степени вряд ли помогают подлинному, глубинному пониманию высокого искусства. Они, скорее, похожи на заклинания. Сопровождающиеся маловнятным и затемненным по смыслу многословием. Позволю привести цитату из просветительской книги, предназначенной для детей (!). Речь в ней идет о музыке эпохи барокко, эпохи, в которую жил и творил наш Бах: «…В отличие от современных ему направлений – классицизма и рококо, барокко в наибольшей степени отразило глубочайшие внутренние противоречия эпохи, отмеченной резким усилением абсолютистской и феодально-католической реакции и одновременно активным подъемом передовых сил, эпохи необычайного взлета человеческого духа, выдвинувшей такие великие имена, как Г. Галилей, Б. Паскаль, И. Ньютон, Ж.Б.Мольер, Дж. Свифт, Рембрандт, Д. Веласкес». По моему разумению, дети возьмут во внимание из этой цитаты, по крайней мере, тот факт, что современниками Баха были столь замечательные личности…
…..
Почему я решился написать о Бахе? Для меня самого этот вопрос оказывается сложным. Я не могу на него ответить сразу и однозначно. Ведь я – непрофессионал в музыкальном искусстве. И, казалось бы, мне не под силу понять то, что понимают профессионально разбирающиеся в музыке люди. Про Баха написано очень много литературы. Толкованию его творчества – непостижимого и загадочного для одних, вполне логичного и рассудочного для других – посвящены многочисленные труды исследований…
Но, однако, возражаю я сам себе, музыка-то существует не только для профессионалов! И – даже не столько для них! Тогда почему же не имеет права сказать слово «простой поклонник» Баха? Обычный слушатель? Быть может, его взгляды и суждения покажутся интересными таким же, как и он, «неспециалистам»?
И в надежде на это я пишу книгу о Бахе. Я играю свою прелюдию. Пусть мне, может быть, не по силам сложнейшая и выстроенная по всем законам полифонии фуга. Но – я хочу сделать попытку. Я имею на это право. Ведь само понятие многоголосия подразумевает существование нескольких музыкальных тем в одном произведении. Нескольких «взглядов» -голосов по одной проблеме. Я хочу, чтобы и мой голос был услышан в «полифоническом полотне», посвященном великому и неразгаданному до конца Баху!
Бах очень часто, сплошь и рядом в своих произведениях, не давал никаких указаний будущим исполнителям относительно темпа и прочих параметров сочиняемой музыки, не называл никакими программными именами свои творения и даже порой не указывал, для какого, собственно, инструмента создан тот или иной музыкальный опус. Вот, скажем, знаменитый оркестровый концерт Вивальди – «Буря на море». Уже само название дает «направление мысли» исполнителям и слушателям, порождает соответствующие образы. Мы готовимся услышать рев волн, стоны мачт гибнущих кораблей, клокотание грозного прибоя у скал, шум ветра над разбушевавшейся стихией… Чувствуете: еще не слышим, но уже готовимся услышать! Бах не использовал программные названия. Что хотел сказать он своей музыкой – остается только догадываться. Тем, кто ее исполняет, и тем, кто ее слушает. Точнее, нужно сказать так: исполнитель и слушатель сами вольны выбирать себе «направления мысли» и образы! Раз композитор ничего не указал им! Как вы думаете, – Бах делал это умышленно?
«Прелюдия» – и более никаких слов… Исключительно музыка, и ничего более…