5
Вечер. Баскервиль-холл, тисовая аллея. Рядом с калиткой, ведущей на болота.
Здесь Мортимер, Уотсон и Генри.
Мортимер. Я намеренно попросил заасфальтировать эту часть территории. Я понимаю, это противоречит историческим реалиям, но мне нужно было как-то зафиксировать легендарные следы, оставленные здесь в день смерти сэра Чарльза. Помните, что говорится в повести? За оградой, у самой калитки были обнаружены следы собаки чудовищных размеров. Подойдите сюда, джентльмены. Убедитесь.
Они приближаются к калитке.
Уотсон. Да, действительно, собачьи следы.
Генри. Огромные. Похоже, здесь побывал мутант.
Мортимер. Следы, оставленные на свежей земле, не смогли бы сохраниться. Пришлось пойти на хитрость, покрыть аллею и прилегающую территорию асфальтом. Теперь идем сюда, господа, по дорожке.
Выходят на аллею.
Внимание, джентльмены… (Указывает под ноги.)
Уотсон. Снова следы?
Генри. На этот раз человеческие.
Мортимер. Отпечатки ног бедного сэра Чарльза. В книге говорится, что его следы шли от калитки в направлении дома. Первые следы отпечатались отчетливо, была ясно видна вся ступня. Но затем были отпечатаны лишь носки ступней. Создавалось впечатление, будто сэр Чарльз либо крался на цыпочках, либо стремительно бежал, спасаясь от чего-то ужасного. Идем по следам, джентльмены, вместе с сэром Чарльзом…
Проходят еще немного.
Останавливаемся…
Генри. Что это?!
Уотсон. Доктор, я так понимаю, это контуры трупа.
Мортимер. Абсолютно верно. Силуэт покойного сэра Чарльза. Вот так он здесь лежал, господа. Совершенно бездыханный, с обезображенным от ужаса лицом. Вызванный мной констебль обвел его тело мелом. Чуть позже я распорядился прорисовать линии масляной краской, дабы это не было смыто дождем. Со временем собираюсь установить здесь бронзовый монумент. Бегущий по аллее сэр Чарльз накануне смерти. (Изображает предполагаемый монумент, принимая различные позы.) Вот так он бежит, господа… Оглядывается в сторону калитки… Думаю, нужно придать ему примерно такую позу. Да. И страх на лице… Вот так. Смешать в мимике испуг, горечь, ощущение близкого конца… Что-то в этом роде. Понадобится очень талантливый скульптор.
Генри. Но тогда логично было бы изваять собаку. Установить ее за оградой. Собака будет или нет, сэр?
Мортимер. А вот это было бы лишним.
Генри. Но почему?
Мортимер. Видите ли, сэр Генри, собака, наводящая ужас на обитателей Баскервиль-холла и близлежащие населенные пункты, это, своего рода, символ, метафора. Самые страшные вещи должны быть невидимы, господа. Для того чтобы загадка будоражила воображение, она не должна быть разгадана. Понимаете? Самая пошлая вещь в детективе, на мой взгляд, это финал. Тайна сбрасывает покровы, но в результате – сплошное разочарование. Такое чувство, будто тебя обманули. Потому что всё оказывается до крайности банальным, подчас даже комичным и нелепым, как всякая бутафория. Нет, господа, от собаки должны остаться только следы.
Вдали слышен протяжный собачий вой.
Следы и вой.
Генри. Что это было?
Уотсон. По-моему, это она. Собака.
Мортимер. Местные фермеры утверждают, что так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву.
Генри. Настоящая собака Баскервилей?!
Мортимер. Успокойтесь, джентльмены, всего лишь хитроумное сооружение. Аудиоустройство с мощными динамиками. В определенный момент механизм срабатывает, включается режим воспроизведения… В результате мы слышим эти душераздирающие звуки, господа.
Генри. Признаться, жуткое впечатление.
Мортимер. Сожалею, но без этого никак.
Уотсон. Кстати, доктор, вы не могли бы сказать, откуда берутся средства для всего этого? Капитальный ремонт здания и переделка его под замок, бронзовая статуя Чарльза Баскревиля, которую вы планируете установить… Это ведь огромные деньги, сэр.
Мортимер. Всем необходимым нас снабжает благотворительная организация.
Уотсон. Какая? Только не поймите превратно, сэр…
Мортимер. Вам название?
Уотсон. Да, если это не коммерческая тайна.
Мортимер. Благотворительный фонд «Здоровье нации». Слышали о таком?
Уотсон. Ни разу, сэр.
Из тумана, со стороны болот появляется мужская фигура с сачком.
Генри. Смотрите. Кто это?
Мортимер. Кажется, наш сосед, мистер Стэплтон.
Генри. Это он?
Мортимер. Да, сейчас я вас познакомлю.
Стэплтон (пройдя через калитку). Добрый вечер, доктор.
Мортимер. Добрый вечер, Стэплтон. Как ваши дела?
Стэплтон. Как видите. Следуя вашим рекомендациям, совершаю прогулки по болоту и пытаюсь поймать циклопидеса.
Мортимер. Ну и как, поймали?
Стэплтон. По-моему, здесь таковые отсутствуют. Одни комары и жабы.
Мортимер. Мистер Стэплтон, разрешите вам представить этих двух джентльменов. Доктор Уотсон и сэр Генри Баскервиль, прямой наследник покойного сэра Чарльза.
Стэплтон. Ну, насчет наследования это, знаете ли… Но все равно, приятно познакомиться. (Пожимая руки новым знакомым.) Джек Стэплтон, местный натуралист.
Уотсон. Очень приятно. Джон Уотсон.
Стэплтон. Очень приятно, сэр.
Генри. Генри… Сэр… баронет…
Стэплтон. Рад знакомству. Господа, хотелось бы воспользоваться случаем и пригласить вас в мое скромное жилище, Меррипит-хаус. Здесь недалеко. Мы с моей сестрой Бэрил будем рады вас видеть.
Мортимер. У мистера Стэплтона выдающаяся коллекция бабочек.
Стэплтон. Да, это моя гордость.
Уотсон. Непременно как-нибудь заглянем, мистер Стэплтон.
Стэплтон. Буду очень польщен. (Мортимеру.) Да, доктор, хотелось бы вас оповестить.
Мортимер. Что такое?
Стэплтон. По-моему, у Бэрил наступила маниакальная фаза. Не в меру деятельна и подвижна. Вчера около семи раз протирала пыль во всем доме. Дурашлива, без конца смеется, говорит скабрезности. Ну, знаете, анекдоты, всё такое…
Мортимер. Да, да.
Стэплтон. Боюсь, нас ждет всплеск нимфомании. Если сэр Генри пожалует к нам в ближайшие дни… А ведь он такой юный, такой… усатый… Боюсь, как бы Бэрил не нацелилась на него. Я, конечно, понимаю: болезнь и всё такое, но… Доктор, что делать? Посоветуйте.
Мортимер. Дайте ей галоперидол. Немного, четверть таблетки. Это снизит моторное возбуждение.
Стэплтон. Хорошо, попробую. (Уотсону и Генри.) Кстати, господа, не слышали только что странный звук?
Уотсон. Вы имеете в виду вой?
Стэплтон. Да, нечто похожее.
Генри. Это собака. Точнее, как нам объяснил доктор, техническое устройство с мощными динамиками.
Стэплтон. Возможно, вы правы. Может, это техническое устройство, а, может, те странные звуки, которые издает здешнее болото. Впрочем, я не стал бы также отметать в сторону одно загадочное предание, о котором рассказывают в здешних краях. Но не буду вдаваться в подробности, господа. Придете ко мне, сядем за рюмкой хереса и поговорим об этом более детально. Хорошо?
Уотсон. Хорошо, мистер Стэплтон.
Стэплтон. Тогда жду вас в ближайшее время. Всего доброго.
Генри. До свидания, сэр.
Стэплтон выходит за калитку. Слышен собачий вой. Но на этот раз он исходит с совершенно другой стороны.
Стэплтон (задержавшись). Слышали? Всё это ужасно напрягает, господа. Боюсь, это неспроста. (Продолжает путь, скрываясь в тумане.)
Уотсон. Простите, сэр, но мне показалось, что в первый раз вой шел с той стороны.
Мортимер. Разве?
Генри. Да, мне тоже показалось, что он как будто бы переместился.
Уотсон. Это техническое устройство, о котором вы говорили, оно стационарное или его кто-то передвигает?
Мортимер. Не знаю, не слышал ничего подобного. (Достает из кармашка брегет.) Идемте в дом, господа. Близится время обеда. Надеюсь, Бэрримор и миссис Элиза накормят нас чем-нибудь особенно вкусным. После этого можно будет выкурить по сигаре и перекинуться партейку в бридж, если вы не против.
Уотсон. Я не курю сигары. (Достает из кармана пачку.) У меня «Лаки Страйк».
Мортимер. Позвольте заметить, Уотсон, согласно вашей легенде, вы курите папиросы марки «Бредли Оксфорд-Стрит». Но если уж вам так угодно, будем считать, что вы сменили предпочтения. Идемте, господа, не задерживаемся.
Они идут по аллее. Сэр Генри с испуганным видом замирает.
Сэр Генри, в чем дело?
Генри. По-моему, я только что наступил на силуэт своего дядюшки.
Мортимер. Вы наступили на сэра Чарльза?
Генри. Да, на кисть руки. Я не хотел, сэр.
Мортимер. Сэр Генри, право же, такая мелочь. Не обращайте внимания.
Генри. Но он лежал там! Мертвый! Я могу заразиться!
Мортимер. Чем?
Генри. Трупным ядом.
Мортимер. Помилуйте, со дня смерти сэра Чарльза прошло бог знает сколько времени. Нет там никакого трупного яда.
Генри. Но он мог впитаться в асфальт.
Мортимер. Сэр Генри, не хотелось бы разрушать то, что мы так тщательно выстраиваем, но все же замечу, что здесь, на асфальте не было никакого сэра Чарльза. Никогда, понимаете? Это просто контур, нарисованный малярной кистью. А сэр Чарльз – выдумка, фантом. Понимаете или нет?
Конец ознакомительного фрагмента.