4
День. Баскервиль-холл, зал.
Мортимер, Генри и Уотсон за обеденным столом.
Мортимер. Баронет, вы, случайно, не обратили внимания на один из портретов в холле?
Генри. Да, я видел, их там несколько. Я подумал, это как бы мои дальние родственники. Правильно?
Мортимер. Да, сэр, так и есть. Но я говорю об одном из портретов. Висит отдельно, по центру.
Уотсон. Джентльмен в камзоле и парике?
Мортимер. Совершенно верно. Это ваш предок, сэр Генри. Проклятый сэр Гуго Баскервиль.
Генри. А, тот самый! Его, кажется, покусала собака.
Мортимер. Да, сэр, самую малость.
Входят Бэрримор и Элиза.
Бэрримор – бородатый мужчина среднего возраста, крепкого сложения, надменная осанка и выражение лица. Элиза – его ровесница, выглядит забитой, от частых слез воспалены веки.
Бэрримор несет поднос с пищей. У Элизы поднос поменьше, с таблетками в отдельных блюдцах.
А вот и наш запоздалый завтрак, господа!
Элиза (подойдя к столу, ставит блюдца с медикаментами перед Генри и Уотсоном). Ваши таблетки, милорд.
Генри. Спасибо.
Элиза. Ваши таблетки, мистер.
Уотсон. Благодарю вас.
Вслед за этим, чтобы не мешаться мужу, Элиза скромно отходит к стене, продолжая держать пустой поднос. Бэрримор, тем временем, выставляет на стол посуду с едой, обслуживает господ.
Мортимер. Элиза, вы нашли мои назначения? Это утренняя порция?
Элиза. Да, сэр. Принесла всё, что вы прописали. Тазепам, седуксен, пиразидол и азафен для сэра Генри.
Мортимер. Очень хорошо. Бэрримор, что у нас там? Пахнет аппетитно.
Бэрримор. Овсянка с беконом, яйца всмятку и булочки с мармеладом, сэр.
Мортимер. Отлично!
Элиза. И чай.
Бэрримор. Ты бы еще добавила, что он с сахаром.
Элиза (сгорая от стыда). Извините.
Бэрримор (тихо). Ненормальная.
За столом неловкое молчание. Бэрримор продолжает невозмутимо управляться с тарелками и половником.
Мортимер (желая разрядить обстановку). Джентльмены, прошу запомнить режим питания в Баскервиль-холле. В девять утра завтрак, в двенадцать – ланч, далее файф-о-клок, в семь вечера обед и перед сном ужин.
Бэрримор. Ужин – по желанию господ. Если что, звоните в колокольчик, зовите меня или Элизу. Желательно сделать это за час до приема пищи. (Обслуживает Генри.)
Генри, не удержавшись, дергает его за бороду.
Мортимер. Сэр Генри!
Генри. Извините, хотелось проверить. Прошу прощения, Бэрримор.
Бэрримор (справляясь с эмоциями). Ничего, сэр. Всё нормально. (Пауза. Элизе, с раздражением.) Иди, помогай, чего встала?
Элиза спешит к столу, с грохотом роняя поднос.
Да что с тобой?! Руки дырявые или чё?!
Элиза (сидящим за столом). Извините, я не хотела.
Мортимер. Ничего, Элиза, успокойтесь.
Элиза собирается помочь мужу, но тот грубо ее отстраняет.
Бэрримор. Уйди, я сам. Ничего нельзя доверить. Дура, неврастеничка.
Мортимер. (Хлопнув по столу ладонью.) Бэрримор, что это такое?!
Бэрримор. Извините, сэр.
Элиза убегает в слезах.
За столом напряженное молчание. Генри заметно взволнован. Бэрримор обращается к нему:
Что-нибудь еще, сэр?
Мортимер. Спасибо, Бэрримор. Можете идти.
Бэрримор уходит.
Приятного аппетита, господа. Не забудьте принять лекарства.
Уотсон, выпив таблетки, принимается за еду вместе с Мортимером. Генри погружен в мрачные раздумья.
Уотсон, не забудьте сегодня же вечером написать письмо вашему другу Холмсу.
Уотсон. Простите, сэр…
Мортимер. Я предлагаю вам записывать всё, что придет в голову. В своих письмах вы будете обращаться, как это и полагается, к мистеру Холмсу, но на самом деле письма будут попадать ко мне. Я буду исследовать по ним течение вашей болезни.
Уотсон. Что именно я должен записывать, сэр? Свои внутренние состояния, череду событий…
Мортимер. И то, и другое, и вообще всё, что вздумается. Фантазии, сны… Всё это для меня ценный материал. Сэр Генри, почему не притрагиваетесь к еде?
Генри. Что?
Мортимер. Выпейте лекарство, сэр, и кушайте, кушайте, пожалуйста. До ланча еще не так скоро.
Генри. Да, да, сейчас. (Продолжает сидеть, нервно постукивая вилкой по краю тарелки. Внезапно вскакивает из-за стола в слезах, выбегает из зала.)
Мортимер. Черт возьми! Сэр Генри! Сэр Генри! (Уходит.)
Уотсон что-то ищет в карманах, дотошно осматривает пол.