Шведский стол
В это время жена Бороды стремительно делала термообработку разных продуктов. Потом нагромоздила их горой на стол в кастрюлях и салатниках, втиснула тарелки и стаканы, а стулья по комнате распределила в свободном режиме. Борода устал готовиться ко дню рождения, происходившему постоянно, и не просекал дислокацию.
– Стулья – пустая формальность, – говорил он. – Кто будет сидеть на стульях?
– Гости, – упрямилась жена Бороды.
– Как сидеть без стола? Стол в другом конце комнаты.
– Стол будет шведский. Подошел, положил еду и ушел.
– Куда идти? – не понимал устало Борода. – Где пить и есть?
– На коленях, – не унималась жена. – Как в кино.
– Жизнь на коленях, день рождения на коленях… А в том баке что, не пиво?
– С ума сошел. Курочка в соусе.
– Ты мне своей курочкой все испортишь. – Борода был полон мрачных предчувствий. – Почему у людей не получаются пьянки? Потому что салаты. Потому что стоит сказать – ешьте салат «Парижский», «Оливье», «Сельдь под шубой», «Оранжевое лето»… как сразу все напрягаются… На одной тарелке неохота мешать сладкое и соленое, рыбу и яблоки… Голова переключается на стол, кровь от нее отливает и приливает к брюху и все пропало. Пропала водка без следа. Пропало общение.
– Ну, а что бы ты хотел на день рождения?
Борода расцвел.
– Надо бадейку пива и леща.
– Нет, это очень бедно, – отрезала враждебно жена.
Поэтому богатый день рождения начался сразу же, как только делегация лаборатории вошла в дом Бороды, полный еды, стульев и накормленных детей, сидящих на горшочках. Тедиумм находился в среднем температурном уровне. Изо всех подмышек торчали боеприпасы и большие рулоны ватмана.
– Мы виноваты, – промолвила Тея-большая как самая бодрая. – Мы думали над поздравлением. И чтобы лучше думать, поднимали уровень. А вот самая большая в мире открытка: кроссворд в твою честь.
– А почему столько кусков?
– Да он составной.
Это была правда. Его составляли буквально весь вечер. Куски не сходились больше чем на одну букву и все удивлялись, как так все сходилось в лаборатории, а дома у Бороды вышел такой бардак. Некоторые слова закручивались улиткой и уходили в бесконечность. Борода уставился на ватман, как дед Щукарь в газету.
– Мне кажется, я знаю автора идеи. Только почему-то я не вижу его здесь.
– Ну да, мы все пыхтели, думали, а ему автора идеи…
– Нам нечего скрывать. Это «Та, Которая Зашла Покурить», – открыл тайну Митюля.
– Она сказала, что оплатить другу кабак, конечно, красиво, но поскольку друг интеллектуал, поздравление должно быть интеллектуальным, – добавил Е. Бучкиц
– Зато мы запечатлели вехи! – сказал Горыныч. – Так или не так, Митюля?
– Вехи это да, – сказал Митюля Попутчик и резко заснул.
– Да вы проходите, проходите, – щебетала жена Бороды, растаскивая плотную стену сотрудников Тедиумма. – Не стесняйтесь. Вон там шведский стол. Можно прямо так все брать и накладывать.
Все замолчали.
– Материал оказывает сопротивление, – рассудил Рэм. – Мы привыкли разливать быстро и под столом. Но у нас эта дисциплина пройдет аллюром. Шведы будут разбиты.
– Редкий случай, – промолвил Горыныч. – Просто не знаю.
– Когда я была в Суоми, у нас все время был шведский стол, – вспомнила Тея-большая.
– Может, ты была в Швеции?
– Нет, ребята. Это признак хорошего тона. Смотрите!
Тея-большая как самая пьяная, не раздеваясь, молниеносно налила себе рюмку, наложила в тарелку закуски, отпила и стала прохаживаться с тарелкой туда-сюда.
– Эге, вы уже по второй? Можно мне на диван? – тут же проснулся Митюля.
– Шведский стол можно везде, – горячо откликнулась жена Бороды и подала ему тарелку на диван.
Тут же образовалась давка у шведского стола. Великое дело личный пример.
– Есть повод, – гремел Рэм, – кто скажет тост?
Борода устал ждать.
– Каждое слово будем считать за тост, – сказал он.– Возрадуемся! А что там наша маленькая Тея пишет? Не тост?
– Она стенографирует. Она отлично записывала у меня лекции, ее лекции были легендой факультета и шли по высокой цене. Я предложил ей запечатлеть вехи Тедиумма. Что ты записала, Тея?
– «Возрадуемся», – застенчиво призналась Тея-маленькая. Ее синие очи при этом полыхнули электричеством.
– Поздравляем Бороду Эпикуреича.
– Отлично. Что там у нас в кроссворде?
Жена Бороды вертела кроссворд так и сяк, ничего не понимала.
– Читай на обратной стороне…
– Если б я у вас там работала, то я бы лучше понимала.
– Ну нет, – твердо сказал Борода. – У нас на тебя работы не хватит. Нам самим мало.
Раздался сильный смех. Жена Бороды и Борода имели в виду разное.
– Ага! Нашла. «Непременный атрибут личности патриарха. Что любит жена и не любит Шеф». Это неприличный вопрос…
– Почему? Это же видно с первого взгляда…
– Борода, что ли?
– Ура, ну вот и тост.
– Мы его уже выпили, пока она искала. Давай другой.
– Тут еще есть «любимая игра Бороды и с Бородой».
– Неужели «введение в предмет»? – удивился Борода.
– Да ну! Ты неприлично трезвый, думаешь много. А ты не думай.
– Это совесть… Нечистая совесть…
– А что такое «введение в предмет»? А, ребята? – жена Бороды и так терпела долго.
– Это тайна… Митюля, во что мы с тобой играли последнюю неделю?
– В подкидного… Слушьте, подкиньте мне вон тот футляр от машинки, а то я все время лежу обкиданный салатом.
– Ой, мы к тебе сбоку, – возрадовались Комбрат и Горыныч.
– Как вам шведский стол? – некстати спросила жена Бороды.
– Мы за любым, как за шведским, – дружелюбно ответили все.
– «Любимая игра!» – повышала голос Тея-большая.
– Любимая игра у меня шахматы. Это для прессы. А на самом деле карты…
– Молодец, Борода! Наливай!
– «Тут же вынесла красотка, председатель профсоюза, / Полведра аэрозоли по приказу богдыхана…»
– Ребята! – вопила свое жена Бороды. – Вы зачем взяли пылесос? Его нельзя сотрясать! Сидите как на автовокзале, все на чемоданах и табуретках. А как же шведский стол, фланировать как?
Ее никто не слушал. Тедиумм создал три группы на подножных коробках. Поэтому возникла общность и как следствие – общая отрядная песня.
«По-осреди пустыни Гоби есть завод по-одводных лодок./ Ста-арший лодочник-очкарик никогда не видел моря, / Средний лодочник-красотка, председатель профсоюза. / Младший лодочник, романтик, и должно быть, из двуполых…» – нестройно цитировали все. – …Раз отлив, они решили, будто реки повернули, /В тот же час взорвали лодки, изнутри песком забили./ Что не спрятали-взорвали, остальное растащили, /Саксаулы порубили и решили партизанить… Тут пришел верблюд с посыльным, с ним письмо от богдыхана:/ Дескать, что за матерь вашу! Все отрыть и жить как жили…»
– Что за песня? Не знаю такую, – волновалась жена Бороды. – Она блатная или как?
– Это народный автор. Даже международный.
– А между какими он народами?
– Он понятен всем народам. А сам он сын востока.
– Перестаньте хорошую женщину акклиматизировать…
– Да, вообще-то он у нас на дипломе был. Он и еще этот композитор.
– Теянки, у вас как записано?
– Мы тогда еще не работали.
– У кого они были на дипломе, встаньте.
Тут встал Рэм и громко сказал:
– Антон Руб… Руб-бинштейн и Махмуд Ис… Исполкомов были на дипломе у меня. Один из них и сочинил эту гадость… Ик… И к… которую мы почему-то поем…
– Не «почему-то». А потому что у нас тоже богдыхан, и тоже птица-боинг…
– Ну кто, кто? Ты Дипломник, не Рэма ли скандируешь?
– Вот еще. Кондор-боинг. А Шеф – богдыхан.
– Борода, дети не спят! Я больше не могу!
– А что им надо?
– Пить просят.
– Выбирай одно из двух: или я дам пить, или ты, – Борода заливался смехом.
Дети тоже продолжали заливаться.
– Как ты хочешь, милый, – заученно ответила жена и исчезла в детской.
Теянки решили солидаризироваться по признаку пола.
– Не собрать ли нам лишние тарелки?
– Время собирать камни, время собирать рюмки…
– Бросьте это дело, девушки, у вас впереди вся жизнь…
– Не уноси! Стол не дали, тарелку забрали… Ну и условия.
– Тогда пойду укачивать детей, – твердо сказала качающаяся Тея-большая.
– Стойте! В кроссворде есть «условия, в которых любит питаться Борода».
– Я знаю место, где Борода один раз питался. Это где моя дача. Помните, не хватило?
– А где у Митюли дача? На берегу.
– Пишем: «берег»…
– Ну чем ты пишешь?
– Свеклой, видимо.
– Там еще были две старушки. Они до смерти перепугались и упали замертво, когда трое небритых захотели купить местное здание…
– Какое еще здание?
– Там одно здание – церковь. Мы не успевали построить дачу за то время, которое нам полагалось пробыть в колхозе со студентами. Начинался дождь и Комбрат решил временно найти крышу над головой. А старушкам стало плохо. А, Митюля? Спит опять.
– Зато он хороший попутчик. С ним всегда можно.
– Наливай, Борода, желаем тебе питаться до старости. Если ты твердо что-нибудь решил, то не сворачивай…
– Я привык питаться на природе. Там нет тарелок, рюмок, шведских столов, но есть легкий воздух и здоровый сон.
– Оставайся тоже легким попутчиком…
– «Попутчиком…» – записывала на салфетке Тея-маленькая…
Дверь детской открылась, оттуда резво вышла на четвереньках Тея-большая, везя на спине ребенка Бороды маленького. А ребенок большой говорил ласково в детской:
– Мама, не плачь. Ты ехай к бабе Оле, а мы тут с папой и тетей Теей будем весело себе жить…
«Кэнт бай май ла-ав!» Рэм добрался-таки до магнитофона, и грянула любимая музыка Тедиумма. Это были, конечно, Битлы. Таким образом, последняя строчка в хвостатом день-рожденском кроссворде разгадалась сама собой.