Новый брат
Улица засыпана сухими прошлогодними листьями. Пространство между двумя длинными пятиэтажками за двадцать лет густо заросло тополями и липами. Ветра здесь не бывает, вот листья и копятся, преют в кучах. Под ними почти не видно асфальта. Запах гнили. Весь этот чёртов город пропах гнилью и кровью. Братья серыми тенями скользят между деревьями, заходят в подъезды, выбирают позиции на крышах и в квартирах. Крысоловка поставлена, рычаг взведён, приманка на месте.
Пинками я подогнал к ближайшему тополю деревянный ящик и сел. Те, для кого поставлена ловушка, ещё далеко. Можно отдохнуть, глядя на узор листьев на фоне серого неба и не думая ни о чём. МР5 тоже отдыхает, прислонившись стволом к дереву. Лямки бронежилета привычно давят на плечи. Он только кажется нетяжёлым, но попробуйте в нём побегать неделю, не снимая. А уж запах сейчас от меня, наверное!.. Ничего. Эти крысы – последние. Закончим с ними – и в Припять. Там искупаться и – спать. Спать-спать-спать…
Как там сейчас дела у Лёхи в Тёмной Долине? Я чувствую, что у него всё нормально, но он всё-таки далековато. Прямой связи нет, только ощущения. Может быть, туда и направиться? Заманчиво. Братья тоже не против. На втором плане – оживлённое обсуждение, кому идти со мной. Всем охота получить немножко комфорта. Погодите пока, а то накаркаете. Дело ещё не закончено. Наёмники приближаются, они хорошо вооружены, и их больше, чем нас.
В ответ – спокойная уверенность братьев. Боевой дух на высоте. Хотя он у нас всегда на высоте, но сейчас для этого имеются все основания. Несколько легкораненых и один погибший в бою с химерой – не в счёт. Зато трофеи – выше всех ожиданий. Оружие, приборы, импортные боеприпасы, артефакты, броня. Хотя броня, по понятным причинам, не в слишком хорошем состоянии. Лето обошлось без потерь. Информация с периметра поступает вовремя, наёмники и бандиты больше не ползают по Зоне как у себя дома. Зона под контролем.
Братья, приготовьтесь. Они на подходе. Севернее пятиэтажек – крутой обрыв и болото. Южнее – кустарник, в котором, как противопехотные мины, прячутся «воронки». Они обязательно пойдут здесь.
Командира наёмников его люди звали Цезарем, и Цезарю было не по себе. От монолитовцев, насевших, как стая собак, на медведя, вроде бы удалось оторваться, и группа быстро уходила к Янову. Дошли туда – считай, выбрались. Там можно будет разбиться на группы, смешаться со сталкерами. Часть людей останется в Зоне, будут искать хабар и информацию, а остальные… Мало их осталось, остальных. Ничего, злее будут. Он оглянулся на десяток своих бойцов, шедших за ним в две цепочки по сторонам бульвара и державших оружие наготове. Держатся, молодцы. Только вот отчего душу-то щемит так? Не к добру. Он махнул рукой, и наёмники втянулись в проход между пятиэтажками.
Они были как раз в середине, между длинных домов, когда Цезарь молча поднял руку и повернул её ладонью вниз. Его люди залегли, выставив стволы в стороны и готовые огрызнуться огнём. Один из наёмников, пригибаясь, перебежал к командиру, и Цезарь показал ему на стоявший у ствола толстого тополя автомат.
– Видишь?
– Ага. «Хеклер». К чему бы это?
– Проверь.
Наёмник выпрямился и не спеша пошёл вперёд. К чему ползать и прятаться? Если это засада, то прячься не прячься – нет никакой разницы. А если какой-то раздолбай оружие забыл, то тем более незачем.
За стволом дерева наёмник обнаружил сидящего сталкера и сначала даже подумал, что тот мёртв. Но сидящий повернул в его сторону голову и заговорил.
– Скажи своим, чтобы оставили здесь всё оружие и снарягу. После этого можете убираться.
– А ты ещё кто?
– Проводник. Но почему меня так зовут, я с такой крысой, как ты, обсуждать не собираюсь. Просто передай мои слова своему командиру.
Наёмник передёрнул затвор. Я усмехнулся. Действительно забавно, когда у человека вдруг исчезает голова. Вот была только что – и нет её. Грохот выстрела ПТРД догоняет пулю. Смятый шлем улетает вдоль улицы, а тело ещё какое-то время стоит, потом роняет винтовку и падает на неё. Забавно, да. Но чего ожидать? Их ведь до сих пор никто всерьёз не учил вежливости, вот и приходится нам. Сзади выстрелы. В основном бьют в сторону дома, откуда прилетела крупнокалиберная пуля. Вспышку выстрела противотанкового ружья не замаскируешь никак. Братья сейчас залегли и ползком меняют позицию. Несколько пуль звонко бьют в ствол тополя. Тоже бесполезно. Метр вязкой древесины натовской пулькой не пробить. Потом стрельба прекращается.
– Эй! Не стреляйте!
– Чего хочешь? – доносится со стороны наёмников.
– Оставьте здесь снарягу и оружие и валите отсюда.
– Ага, сейчас! Подойди и возьми!
– Как скажешь!..
Я поднимаюсь с ящика и выхожу из-за дерева. Наёмники не стреляют. Прониклись, значит. Неудивительно. Вон шлем дырявый валяется, и кровь из-под него течёт. Стрелять в нас они уже пробовали. Результат, как говорится, известен. Глаз их командира не видно за очками. Солнечный луч, упавший в просвет между облаками, ползёт по стене пятиэтажки.
Цезарь ничего не понимал. То, что они влипли, было понятно, но почему их до сих пор не накрыли кинжальным огнём с двух сторон. Десять секунд – и всё было бы кончено. Он уже успел заметить на крыше одного снайпера и не сомневался, что есть и другие. У врага даже крупнокалиберное оружие есть. Судя по меткости выстрела – «Баррет» или что-то подобное. За деревьями не отсидишься, прошибёт. Снаряга наша нужна? Может быть, думают, что у нас в рюкзаках есть что-то важное? И он крикнул:
– Ага, сейчас! Подойди и возьми.
А монолитовец взял да и вправду вышел. Вышел, вытащил из ножен нож, бросил его к так и оставшемуся стоять у дерева автомату и крикнул:
– Если пройдёшь мимо меня – иди куда хочешь.
Цезарь поставил автомат на предохранитель, положил оружие на прелые листья, скинул рюкзак и снял шлем. Его люди молча смотрели, как их командир идёт к монолитовцу.
– Кто ты?
– Проводник.
Хороший удар, правильный. Но дистанция великовата. Я уклоняюсь, помогаю противнику пройти мимо меня и достаю наёмника кулаком в ухо. Ни в коем случае не нокаут, но больно и очень обидно. Это чтобы он знал, с кем имеет дело. Не нравится? Отскочил. Сейчас, наверное, ногами попробует. Ну, точно! Блок, удар. Наёмник снова отскакивает, прихрамывая. На этот раз я не позволяю ему отскочить на безопасное расстояние. Удар в челюсть. Не сильный, но быстрый. Ошеломить. Второй – ниже пояса и броника, у которого нет нижних пластин, в живот. Согнулся? Отлично. Левая рука опускается навстречу поднимающемуся колену и голова наёмника оказывается между ними.
Иппон…
– Бросайте оружие, броню, рюкзаки и валите отсюда! Четвёртый раз предлагать не буду.
Я снова сидел на ящике, когда наёмник пошевелился, повернулся на бок и нашёл меня взглядом. Ухо у него распухло.
– Ну, и что дальше? – спросил он.
Я пожал плечами. Он сел, осмотрелся. Потом вопросительно поглядел на меня. Я взглянул в небо. Он поймал мой взгляд и выругался.
– Зря. Зона этого не любит.
– Знаю. Убегать, значит, бесполезно?
– Никакого смысла. Полминуты осталось, от силы.
– Закурить есть?
Выброс накрыл нас багровой волной.
Цезарь пришёл в себя. Дико болела голова, глаза никак не хотели фокусироваться. Прелые листья приятно холодили кожу, вставать не хотелось.
«Что-то я сегодня часто без сознания валяюсь».
«День такой».
«Проводник? – Откуда я это знаю? я же не вижу его… да и слышу не ушами…»
Перед лицом появилась рука, в которой тлела папироса. Потянуло сладковатым дымом конопли.
«Затянись, брат, легче станет».