Битлы на костях
Русские народные сказки, если их перечитывать будучи взрослым, очень поучительны. Для примера возьмём сказку об Алёнушке и о её братце Иванушке. В этой сказке Алёнушка уговаривает братца не пить, предупреждая его, что он может превратиться в козлёнка. Но Иванушка был маленький, сестру не послушался и превратился в козлёнка. Итак. Место действия – Ленинград. Конец шестидесятых. Я получил первую получку! В ознаменование этого торжества на семейном совете было решено, что я сам должен купить себе первый костюм – я давно мечтал о двубортном костюме-тройке – и ещё галстук! И шляпу! И вот я стою в универмаге, весь в обновках, как пример и доказательство возросшего уровня жизни Советского человека. Вдруг слышу: «Сэр, Битлами интересуетесь?» Как я мог не интересоваться ансамблем «Битлз»? Прежде всего как всем, что осуждалось официозом, несмотря на то что уже прошло время, когда за ношение брюк-дудочек можно было вылететь из института. Длинноволосый юноша уже не рисковал тем, что его мог с позором остричь прямо на улице комсомольский патруль, он всего лишь мог услышать осуждающее шипение: «Хиппи». Девушка, носившая джинсы, причислялась толпой к падшим. Все иностранные певцы были не рекомендованы, то есть запрещены. Достать пластинку Битлов, как тогда говорили – диск, считалось большой удачей. Как правило, они изготовлялись умельцами на использованных рентгеновских снимках, и это называлось рок на костях. Но я отвлёкся. Услышав такое оригинальное обращение, я обернулся. Передо мной, как мне тогда показалось, стоял пожилой мужчина, лет сорока. «Есть свежий альбом Битлов, интересуетесь?» – «Да, сколько?» – «Угол». Для непосвящённых: угол на сленге означал двадцать пять рублей и при средней зарплате в сто семьдесят рублей составлял приличную сумму. И даже такие деньги я был готов заплатить, но у меня после всех покупок оставалось пять рублей с мелочью, в чём я, естественно, не мог признаться. «Трёха», – нагло заявил я. «Это не кости – винил». – «Трёха!» – «Вы не джентльмен, пятнадцать». – «Возможно, но и не фраер. Трюндель» (трюнделем, опять же на сленге, понятно, именовалась трёшка). Сошлись на пятёрке. «Отойдём в сторонку, тут слишком людно». Отошли. Как шпион из советских фильмов пятидесятых годов, он расстегнул полу пиджака и со словами «не обращайте внимания на этикетку: конспирация» быстро засунул мне за полу пиджака пакет. Никогда я так не спешил домой. Меня просто распирало от гордости. Я наконец-таки дождался «сбычи мечт», купил костюм и за бесценок – последний, возможно, единственный в городе (как утверждал облапошенный мною мужик), диск Битлов. Дома меня ждал брат. «Ты чего такой таинственный? В шпионы записался?» – спросил брат. «Я, Бобон, Битлов достал». – «Врёшь». – «Шоб я на рельсах уснул!» Мы ушли в дальнюю комнату. Я дрожащими руками поставил драгоценную пластинку на проигрыватель и услышал: «Памяти товарища Свердлова, речи Ленина». Давясь от хохота, брат спросил: «Последняя вещь ансамбля? Сколько отвалил?» – «Эта сволочь просил четвертной билет!» – «И?» – «Сторговался на пятёрке». – «Из тебя выйдет, вернее, уже вышел, классный коммерсант». Что я мог ответить? Меня развели как последнего лоха. Утром мама уехала навестить родственников. Оставшись без присмотра, мы решили устроить вечеринку. Пришли друзья, подруги. В разгар танцев вдруг оборвалась музыка. Я, тихо ругаясь, пошёл выяснять причину и увидел одного из гостей, сидящим в самом тёмном углу и почему-то в тёмных очках. Звали его Саша, но он откликался только на Альберта. «Альберт, ты чего сидишь в темноте в тёмных очках?» – спросил я. Подняв тяжёлую от выпитого голову, он произнёс: «Андрокл, во дела, старик, как торчишь? Я секу, ты имеешь на меня злой понт?» Что в вольном переводе означало «как дела?». «Ты не знаешь, почему нет музыки?», – поинтересовался я. «Бобон обрубил музон и уехал».
То есть он выключил музыку, потому что много выпил.
Я вошёл в комнату брата. В углу, за столом, на котором стоял проигрыватель, сидел брат, обхватив голову руками, и плакал. Из динамиков проигрывателя слышался голос вождя пролетариата. Он скорбел о безвременной кончине Свердлова.
– Боря, хватит придуриваться, гости хотят танцевать.
– Замолчи, гад. Слышишь, какой человек говорит?
Борис был нормальным, как теперь говорят, адекватно мыслящим человеком. В любви к власти, тем более к коммунистам, не замечен.
Просто в нужный момент рядом не оказалось Алёнушки.